Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович
- -
- 100%
- +
– Ой, Вера, ты такая загорелая! – охала Третьякова, не переставая меня разглядывать. – У нас в конце июля было несколько жарких дней, а август дождливый… Как нога твоя?
– Хорошо, – кивнула я. – Даже трость больше не нужна. Ты лучше скажи, поможешь мне сегодня вечером собрать всех наших? Устроим вечеринку-сюрприз в честь моего приезда. Только за продуктами по пути заедем…
– С Дианкой я договорюсь, мы часто теперь с ней пересекаемся. В одной компании с Борей. – Третьякова покосилась на переднее сиденье, где папа и Катя о чем-то переговаривались, и покраснела. – Помнишь, тот друг, который приходил к нам на дискотеки? Он учится на геолога, вернулся с практики и теперь к Рудневой клинья подбивает… А она ходит довольная. Ну ты знаешь Диану!
– Знаю, – засмеялась я, вспомнив кокетливую Рудневу. – Вы тогда и парней своих зовите. Папа с Катей к тете Соне уедут. Метраж квартиры позволяет закатить вечеринку.
– Да? – просияла Ирка. – Ой, здорово! Спасибо, Вер, всех позову!
Мы ехали по мокрым блестящим улицам. Всюду куда-то спешили прохожие с раскрытыми яркими зонтами. Капли дождя щелкали по крыше нашей машины.
– А Даня придет? – спросила я.
– Обязательно!
– А Амелия?
– Они теперь все время вместе, – заулыбалась Ирка. – Я ж тебе сразу говорила, что Циглер – ведьма! Приворожила моего бедного брата.
В машине было тепло и уютно. Из динамиков лилась легкая ритмичная музыка.
– Интересно, как в этом году Оксана будет без Дианки и Кузи? – ехидно спросила Третьякова, снова покосившись на папу и Катю. – Руднева рассказала своим бывшим подружкам про проделки Соболь. Кажется, не она одна от Оксанки отвернулась…
– Так Соболь и надо, – тут же помрачнела я.
– Люся из нашей гимназии перевелась. И Лидия Андреевна вроде увольняется. По крайней мере, слухи такие ходят…
Я не знала, что ответить. Смотрела в окно на омытые дождем высотные дома. Ирка поняла, что эта тема болезненная, и звонким голосом обратилась к Катерине с отцом:
– Как вам север Италии? Говорят, это маленький рай на земле…
И вот спустя полтора часа после той поездки я стояла у своего подъезда, бережно прижимая к груди небольшой арбуз, который, не удержавшись, купила вместо торта. За десертом в магазин меня отправила Катерина. Сама же она, едва переступив порог, принялась за готовку. Ирка сказала, что в оставшееся время соберет друзей и принесет мамин лимонный кекс.
Когда такси отъехало, я сделала пару шагов к крыльцу, но тут меня кто-то окликнул:
– Вера?
Я обернулась. Ко мне, перепрыгивая через лужи, бежал Марк. Рядом с ним семенил забавный белый пес.
– Привет! – растерянно улыбнулась я.
– Привет! – поздоровался Марк, встав напротив. – Ты давно вернулась?
– Только сегодня. Хотела устроить всем сюрприз…
Василевский улыбнулся и спросил:
– Как прошло твое лето? Ты здорово загорела!
– Спасибо, хорошо. – Опережая его вопрос, ответила: – Нога тоже отлично.
Вымокший «пуховый комок» принялся обнюхивать клумбы.
– А ты здесь какими судьбами? – спросила я, наблюдая за забавным псом.
– Бадди привык гулять в вашем дворе. Я ведь из-за тебя сюда приходил. – Марк пристально посмотрел на меня своими голубыми глазами. – Ты мне и правда нравилась.
И все-таки, пусть и спустя два года, симпатичный парень караулил меня, а не Рудневу, у моего же подъезда…
– Ой, Марк… – смущенно начала я.
– Да я все понимаю, – Василевский заулыбался. – Никита – классный парень. И у вас с ним своя, давняя история. Но я очень рад, что судьба нас всех свела в том лагере.
Дождь продолжал накрапывать, но мы почему-то оба не уходили под козырек.
– Поездка в лагерь стала для меня едва ли не судьбоносной. Я ведь, вернувшись домой, поговорил с мамой и папой… Как Амелия советовала.
– И что?
– Кажется, мы пришли к компромиссу. В этом году я буду готовиться к экзаменам для той специальности, о которой изначально сам мечтал.
– Это здорово, что они тебя поняли, – сказала я. – У моей мамы была похожая ситуация, когда родители решили за нее ее судьбу и настаивали на консерватории. А мама музыку уже просто ненавидела.
– Она с ними не поговорила?
Я покачала головой:
– Нет. Там вообще все закончилось печально. Мама так и не успела с ними помириться. Бабушки и дедушки рано не стало.
Мы молчали, глядя, как Бадди поочередно обнюхивает наши с Марком промокшие кеды.
– А как же твоя избранная невеста? – припомнила я. – Внучка папиного друга…
Щеки Василевского покраснели.
– Запланированная свадьба тоже отменяется, – засмеялся он. – Я недавно встретил одну девушку… В общем… У нас уже было несколько свиданий.
– Она не из нашей гимназии?
– Нет, она вообще живет в другом районе.
– А я сегодня собираю ребят дома в честь своего приезда. Придете? – предложила я. – Часов в семь. Больше народу – веселее!
– Серьезно? – Кажется, Марк искренне обрадовался. – Хорошо, мы придем. Ой, Вер, арбуз…
Марк протянул ко мне руки, чтобы забрать его себе.
– Давай помогу донести?
– Давай, – согласилась я, передавая ему арбуз. – Хотя я выбирала самый легкий…
Перед тем как наконец зайти в подъезд, я по привычке подняла глаза на окна Никиты. Мне показалось, что в тот момент светлые занавески колыхнулись.
Мы с Марком поднялись на лифте до моего этажа, и лишь у двери квартиры Василевский протянул мне арбуз.
– И все-таки он тяжелый, – сказал Василевский.
– Как все неудачи, накопившиеся в моей жизни, – улыбнулась я, принимая арбуз. – Надеюсь, последний учебный год принесет нам всем только радость.
И тут арбуз выскользнул из моих рук и с глухим хрустом упал под ноги, разбившись на несколько неровных частей.
– Ай! – воскликнула я.
Пушистый пес тут же принялся облизывать сладкие красные кусочки. Василевский здорово смутился.
– Извини. Не знаю, как так получилось.
– Это у меня выскользнул…
Мы переглянулись и улыбнулись друг другу.
– Хорошо, что ты приехала, Вера. Нам всем тебя не хватало.
У Марка в кармане брюк завибрировал телефон. Василевский посмотрел на экран, и лицо его стало озабоченным.
– Снова мама вызывает…
– Беги!
– Не помочь убрать?
– Нет, правда, все в порядке.
Марк кивнул на прощание и, не дожидаясь лифта, побежал вниз по лестнице. Пес, весело гавкнув, рванул вслед за хозяином. Спустившись на пролет, Василевский выкрикнул:
– Вер, спасибо за приглашение! Мы придем! До вечера!
– Буду ждать! – крикнула я в ответ.
Вскоре шаги прекратились, а наша дверь распахнулась, и на площадку выглянула Катерина. В квартире уже витал запах чего-то вкусного и пряного.
– Что случилось?
– Арбуз разбила, – виновато сказала я, посмотрев себе под ноги.
Катя тоже уставилась на разбитый арбуз.
– Какой спелый, жалко! – вздохнула она. – Ладно, заходи в квартиру, я все уберу.
Я почему-то оставалась стоять на месте. Качнувшиеся светлые занавески не давали покоя.
– Ну ты чего? – удивилась Катя.
– Тебе нужна моя помощь на кухне? – спросила я.
– Да вроде нет…
– Тогда я сейчас! – сказала я, пятясь к лифту. – Быстро… туда и обратно!
Катерина растерянно провожала меня взглядом. Так мы смотрели друг другу в глаза, пока створки лифта передо мной не закрылись.
Я зашла в соседний подъезд, поднялась на лифте на четвертый этаж. Сердце гулко стучало. А если Никита видел нас с Марком из окна? Он мог все не так понять. Решил вдруг, что я вернулась и, не предупредив его, первым делом встретилась с Марком… А ведь я всего лишь хотела устроить сюрприз!
Дверь открыл отчим Никиты с маленьким Вовой на руках. Я жутко смутилась.
– Здравствуйте!
– Ты к Никите?
В ответ только кивнула. Наверняка отчим удивился, увидев меня на пороге их квартиры. Все-таки я не заходила к ним целых два года…
– Нет его.
– Они с папой опять полугались, – встрял Вова.
Мужчина только поморщился.
– Черт знает, где Никиту твоего носит.
– Спасибо.
Дождь разошелся. Прикрываясь руками от холодных капель, я, еще немного прихрамывая, направилась к деревянному замку. Очутившись на первом этаже, выкрикнула:
– Никита?
Яровой, услышав мои вопли, тут же очутился рядом. Помог забраться наверх и теперь растерянно оглядывал с ног до головы, будто не узнавал. Родные серые глаза живо засветились. По пути от подъезда до нашего укрытия косой дождь успел исхлестать меня насквозь. Со светлых волос капала вода.
– Знала, что найду тебя тут, – выдохнула я.
– Вера? Как ты? Когда приехала? Почему не сказала? – засыпал меня вопросами Никита. – Я бы тебя встретил…
Я, не ответив, шагнула к нему навстречу и тут же ударилась головой о низкую деревянную перекладину.
– Ой!
– Вера!
Почесав ушибленный лоб, я взглянула на Никиту. Мы долго смотрели друга на друга, а потом рассмеялись. Мне казалось, что за спиной Никиты – не просто наш двор, а на мгновение замерший мир.
– Что нового? – спросила я, когда мы уже привычно уселись на пол.
Никита растерянно пожал плечами. Он будто до сих пор находился в оцепенении. Мой сюрприз удался.
– А я за лето целоваться разучилась, – выпалила я.
– Не может быть, – рассмеялся Никита. – Целоваться – это же как кататься на велосипеде. Если научился, то на всю жизнь.
Но я только замотала головой.
– Нет, честное слово! Научишь снова?
Вместо ответа Никита привлек меня к себе и поцеловал. Сердце счастливой птицей затрепыхалось в груди, дыхание сбилось. Мы целовались до тех пор, пока до нас не донеслось знакомое: «Па-да-да-да-да-па-да-да-да-да…» Я даже не сразу разобрала, играло ли это мое внутреннее подсознательное радио или…
– Никита! – оторвавшись от поцелуев, счастливо воскликнула я. – Степан Иванович из Крыма вернулся!
– Угу, – ответил Никита, обнимая меня за плечи. – Это очень здорово, Верона.
Издалека доносился звук аккордеона, дождь с силой барабанил по деревянной крыше… Я целовала Никиту и думала о том, что можно долго скитаться в поисках счастья и даже не догадываться, что любовь живет с тобой совсем рядом, на одной улице. На улице Мира.
Только попробуй уйти
Глава первая
– Я в глазах твоих утону, можно? Ведь в глазах твоих утонуть – счастье. Подойду и скажу: «Здравствуй, я люблю тебя». Это сложно…
Тася запнулась.
– Это сложно… – пробормотала она.
– Нет, не сложно, а трудно, – подсказала я.
Мы сидели на широком подоконнике, непринужденно болтая ногами. Был конец июня, за окном стояла невыносимая жара. Но в длинном просторном коридоре нашего университета ощущалась прохлада. Хотя солнце светило мне в спину, и перед глазами кружили крошечные пылинки.
– Блин, сбилась, – проворчала Тася. – Давай еще раз?
Я равнодушно пожала плечами.
– Я в глазах твоих утону, можно? – начала торжественно Тася. – Ведь в глазах твоих утонуть – счастье…
– Мухина! – гаркнул кто-то в конце коридора. Я обернулась. Кричал наш одногруппник, Олег Силицкий. – Ты уже сдала этюд?
Я закивала: мол, сдала-сдала.
– А Тася? – не унимался Олег.
– Ты нам мешаешь! – проорала Тася прямо мне в ухо. – Скоро пойду!
– Ауч! – воскликнула я. – Это было очень громко.
– Прости, Сань, – откликнулась Тася. – Силицкий – выскочка. В числе первых сдал, почему бы домой не топать, на заслуженные каникулы? Нет, он тут вертится… вынюхивает что-то вечно.
Я вновь растерянно оглянулась на Олега. Ну, поинтересовался человек. А что такого-то?
– Я в глазах твоих утону, можно? Ведь в глазах твоих утонуть – счастье. Подойду и скажу: «Здравствуй, я люблю тебя». Это сложно… – вновь выразительно продекламировала Тася. – Нет, не сложно, а трудно. Очень трудно любить, веришь? Подойду я к обрыву крутому, стану падать…
– … поймать успеешь? – продолжила я, решив, что подруга опять забыла слова.
– Ага, – задумчиво откликнулась Тася, глядя куда-то в сторону.
– Ну, что опять? – рассердилась я. – Я бы уже, как Силицкий, на заслуженный отдых свалила. Мне на этом подоконнике голову напекло.
В коридоре стоял гомон. Одни студенты репетировали, другие что-то весело обсуждали.
– Посмотри на Быкову, – фыркнула Тася. – Вырядилась как девушка по вызову. Интересно, что у нее за роль?
Немного подумав, подруга громко рассмеялась:
– Хотя ей и играть никого не надо, она ведь и так прости…
– Тася, тише! – смутилась я.
– Прости! – весело подмигнула мне подруга. Тася – миниатюрная зеленоглазая блондинка с короткой стрижкой. Внешне – просто ангел. Но такая язвительная, сил никаких нет…
Тут же к нам подрулил еще один одногруппник, не отличающийся особой любовью к учебе. Парень всегда все делал в последний момент.
– Чего тебе, Симонов? – строго спросила Тася. – Твоя очередь подошла? Что там у тебя?
– Хемингуэй! – гордо отозвался тот. – «Старик и море».
– Поздравляем, – буркнула Тася, поворачиваясь ко мне.
– Девчонки, а у вас нет сети? – теперь уже жалобно проговорил Симонов.
– Конечно, Симонов. Снимай с меня сценические брюки, я же Валерий Леонтьев! – ядовито проговорила Тася. – А у Санька в рюкзаке гарпун завалялся, Мухина, доставай!
Я демонстративно полезла в свою сумку.
– Да ну вас, – протянул разочарованно парень.
– Ладно тебе, Симонов, – примирительно сказала я. – И, по-моему, старик в море не с сетью выходил. Он ведь рыбину на леску поймал.
– А? – отозвался парень.
– Ты что же, не читал разве? – растерялась я. Каким же образом он собрался…
– Симонов! – перебила мои мысли Тася. – Не мешай реальным студентам готовиться. Уйди!
Когда парень отошел к другим одногруппникам, подруга вздохнула:
– Что за люди? Тяжело заранее реквизит найти? На чем я остановилась? Ах да! Я в глазах твоих утону, можно? Ведь в глазах твоих утонуть – счастье. Подойду и скажу: «Здравствуй, я люблю…» Ты, кстати, с отцом разговаривала по поводу Турции?
– Что? – не ожидала я этого вопроса. – Нет, еще не разговаривала. Сегодня у него спрошу.
После сессии мы с Тасей и еще одной нашей знакомой решили махнуть на море. Хотя я не была до конца уверена, что отец меня отпустит.
– Ты давай не тяни, – предупредила меня Тася. – У моей тетки из турагентства немного дешевых путевок осталось.
– Да, я понимаю! – отмахнулась я. – Просто отец так о нас с братом беспокоится… К тому же у него отпуск впервые за несколько лет.
– И что? – перебила меня Тася. – Куда-то полетите?
– Да куда мы полетим, – поморщилась я. – Ты папу моего не знаешь. Он такой трудоголик, что в свой отпуск в лучшем случае будет ходить на работу не семь раз в неделю, а три-четыре.
– Да уж! – вздохнула Тася. – Но ты все-таки не забудь сегодня отпроситься, о’кей? Сань?
– О’кей! – откликнулась я, глядя в окно на тихий, залитый солнцем дворик. Только бы наша затея не обернулась провалом. Но в тот момент я даже подумать не могла, что отец подготовил мне такой «сюрприз».
* * *Я долго возилась с замком. Похоже, брат уже дома – закрылся еще и на верхний. За дверью скулила моя любимая Пуговка – немецкий пинчер. Домашнего питомца мне подарили на пятнадцатилетие. Я все детство просила собаку, и вот отец сжалился надо мной. Правда, немного перепутал породы. Я просила карликового пинчера. Только спустя несколько месяцев мы с удивлением и поначалу неким ужасом обнаружили, что наша любимица из Пуговки вымахала в настоящую Пуговицу.
– Здравствуй, моя хорошая! – обняла я собаку. Краем глаза отметила, что в прихожей нет обуви отца. Как обычно, на работе. Вот тебе и отпуск. – Мить? Ты с Пуговкой гулял?
Брат не откликнулся.
– Митя-я! – проорала я так, что Пуговка прижала уши.
– Ну что? – гаркнул из своей комнаты младший брат. Опять в «FIFA» на приставке играет.
– Ты собаку выводил? – переспросила я, снимая босоножки.
– Выводил-выводил… Блин! А-а, черт! Саша, из-за тебя…
– Ничего страшного, – буркнула я себе под нос. Проходя мимо комнаты брата и мельком посмотрев туда, притормозила. У порога валялась раскрытая дорожная сумка. Я подошла ближе и заглянула внутрь. В сумку были заброшены парочка мятых футболок и шорты.
– Ты куда это от нас собрался? – удивилась я.
– Не от вас, а с вами, – вцепившись в джойстик, поправил меня брат.
– С нами? – непонимающе откликнулась я. С кем – с нами? Он что, про Турцию как-то пронюхал?
Брат поморщился:
– Саш, погоди! Ну! Ну! Ну! Го-о-ол! Ха-ха, на, выкуси!
Ясно. С Митей сейчас каши не сваришь. Кстати, о каше. Пообедать бы не мешало.
– А я сессию закрыла, – сообщила я брату, довольно скрестив руки на груди.
– Угу.
– Можно тортик сегодня испечь, отметить.
– Угу.
– А папа во сколько придет? Он тебе ничего не говорил?
– Угу-у, – вновь протянул брат.
Я только устало махнула рукой. Прошла на кухню, поставила кастрюлю с супом на плиту. Из распахнутого настежь окна доносились щебет птиц и крики соседских мальчишек, которые гоняли во дворе мяч. Впереди целых два месяца лета. Я закрыла летнюю сессию на «отлично»! И будет совсем круто, если отец отпустит меня с подругами на море. Я его уговорю. Точно-точно! Хотелось танцевать. И я закружилась по кухне, подхватив подол белого сарафана…
– Это еще что за снежинка-переросток на утреннике? – раздался насмешливый голос брата. От неожиданности я подпрыгнула на месте.
– Спустился бы во двор, в нормальный футбол поиграл, – проворчала я, направляясь к плите.
– С кем? С мелюзгой всякой? – отозвался Митя. Ну конечно. Он же у нас очень взрослый и самый умный. В одиннадцатый класс перешел.
– Садись за стол, – приказала я. – Пообедаем хоть вместе, как… как родственники.
Митя ухмыльнулся и выполнил мой «приказ». Я поставила перед братом тарелку с супом.
– Так куда ты собрался? – вспомнила я. – С двумя мятыми футболками… Они хоть свежие у тебя? Могу постирать.
– Я еще не придумал, что с собой брать, – лениво отозвался Митя. – Это начальная стадия моих сборов.
– А куда ты? В лагерь, что ли? – нахмурилась я. Что за интриган. Видит же, что я от любопытства сгораю. Хотя какой еще лагерь? Он ведь сказал: с вами. А я уже точно вышла из того возраста, чтобы других пастой по ночам мазать да у прощального костра сидеть. Хотя, может, он так заигрался в приставку и брякнул глупость, чтобы я быстрее от него отстала.
– На дачу, – лениво ответил Митя.
– На какую дачу? С кем? Надолго? А папа знает? Что говорит по этому поводу? – засыпала я брата вопросами. Если отец отпустил шмакодявку, то со мной проблем быть не должно. Правда, сомневаюсь, что Митькина дача находится тоже в Турции.
– Конечно, папа знает, – хмыкнул брат. – Мы же с ним на дачу едем.
Я совсем запуталась. Уставилась на Митьку. А он сидел и с невозмутимым видом ел суп. Ложка за ложкой.
– Вдвоем? – вытянулось мое лицо.
– Втроем, – беспечно бросил Митя. – Дай добавки!
Я растерянно остановилась посреди кухни с пустой грязной тарелкой.
– На дачу? Втрое-ем? – протянула я. – Но ведь у нас нет и не было никакой дачи.
– У нас нет, так у других есть, – пожал плечами брат. – Отец снял дачу, с утра забежал домой, говорит, собирайте с Сашей вещи, завтра поедем.
– И где эта дача? – нахмурилась я.
– Где-то в области.
– И надолго мы туда? – продолжала я допрос.
– Отец сказал, до конца лета.
– Зашибись! – процедила я сквозь зубы.
В этот момент мы услышали, как отец открывает ключом входную дверь. Втроем тут же кинулись в просторный коридор. Пуговка первая налетела с дружескими «объятиями» на папу.
– На вокзале был, билеты покупал, – счастливо сообщил отец.
– Туда еще и на поезде ехать? – удивилась я.
– Мить, ты ей все рассказал? – посмотрел на брата отец. – Саш, туда мы поедем на электричке!
Он произнес это так торжественно, что мы с Митей удивленно переглянулись.
– Что может быть лучше первой пустой электрички? – продолжил папа.
– Я бы тебе перечислила, – начала язвительно я, – но, боюсь, мы тут в коридоре до утра задержимся…
– Ты сказал, что электричка первая? – бесцеремонно перебил меня Митька. – Значит, мы с самого утра поедем?
– Именно, – довольно кивнул отец. – В пять тридцать.
Я простонала. Что это еще за новости такие? Какая дача? Какая электричка? Какие, черт возьми, пять тридцать?
Отец разулся и направился на кухню. Мы тут же увязались за ним.
– Пап, а я в Турцию хотела, – пропыхтела я, глядя в спину брату, который шел передо мной. Отец резко остановился. Митька тут же врезался в него, а я – в Митьку.
– Турция? – как-то отрешенно отозвался отец. – Нет-нет, не может быть и речи. Тебе только восемнадцать.
– Девятнадцать в августе, – подала я голос.
– Ох, велика птица! – Отец, покачав головой, продолжил путь на кухню. – Что б мы тут с Митей места себе не находили?
Митька хмыкнул. Ну да. Он, конечно, ночами спать не будет из-за волнения.
– Но, папа! – возмущалась я. – Девчонки едут. По горящим путевкам. Сдачу сессии отметить хотели…
– А мы и отметим, – кивнул отец. – В Николаевке.
– Супер! А там есть Средиземное море? – буркнула я.
– Нет. Но там есть превосходная речка. А какие ерши… – Отец мечтательно вздохнул. Мне стало стыдно. У человека впервые за несколько лет отпуск… Он так любит рыбалку. Хотя почему из-за этого мы теперь должны страдать? Нам-то какое дело до ершей?
– Николаевка – это деревня? – решил уточнить Митя.
– Частично, – уклончиво ответил отец.
– Это как? – хором спросили мы.
– С одной стороны, деревня, с другой – дачный поселок.
– Значит, там есть цивилизация? – с надеждой спросила я.
– А то как же, – довольно ответил отец.
Мы выдохнули…
– Только предлагаю всеми этими благами цивилизации во время отпуска не пользоваться.
– Ну нет! – нервно хихикнула я. – Пап, я надеюсь, ты несерьезно?
– Серьезно-серьезно, – проговорил отец, усаживаясь за стол. – А теперь шагом марш по комнатам собирать вещи. Нам завтра очень рано вставать. А отцу дайте спокойно пообедать.
– Пап, а я сессию-то на «отлично» сдала, – решила я в последний раз попытать удачу.
– Умница! – кивнул отец.
– А я в своей комнате генеральную уборку сделал, – подал голос Митя. Похоже, идея отказаться на два месяца от благ цивилизации не очень вдохновила братишку.
– И ты, Митя, молодец, – отозвался папа. – А я, между прочим, тоже закончил очень важный проект. Раз уж мы все на славу потрудились… Самое время как следует отдохнуть.
И опять это уточнение, от которого зубы сводит:
– В Николаевке!
Мы с братом обреченно переглянулись. Кажется, что спорить с отцом бесполезно. Он уже все решил за нас. Обычно мы старались не перечить родителю. Папа воспитывал нас один, к тому же неприлично много работал. Мы всячески старались оберегать его. Придется вместо ярких коктейлей с утра идти на колонку за водой, а вместо пенной вечеринки ловить ершей…
Я распахнула шкаф. Вряд ли в Николаевке мне понадобятся любимые платья. Куда там наряжаться-то? Отец что-то говорил по поводу речки… Я без всякого энтузиазма закинула в рюкзак купальник, который купила накануне специально для Средиземного моря.
В этот момент в кармане сарафана завибрировал телефон.
– Да, Тась?
– Привет! Ну что, ты поговорила с отцом? Тут тетка такой отличный вариант подобрала. Правда, четыре звезды, но тянет на пятерку. Отель расположен на первой береговой линии…
– Тася, облом! – перебила я подругу, не желая слушать все преимущества этого отличного варианта. – Мы завтра с утра всей семьей уезжаем. До конца лета.
– Куда это вы собрались? – растерялась Тася.
– Судя по всему, куда-то в девяностые, – проворчала я. – Деревня Николаевка. Ты слышала о такой?
– Если честно, нет.
– И я – нет. Отец дачу снял на два месяца, представляешь? Теперь переться черт-те куда в полшестого утра на электричке.
– Вот это отстой! – воскликнула Тася.
– Спасибо, что поддержала, – вздохнула я.
– На самом деле, может, это и неплохо… – начала задумчиво Тася.
– Что неплохо? Николаевка?
– Ну да. Я в детстве каждое лето ездила к бабушке в деревню, было весело. Правда, у меня там всегда много подружек было.
– Вот-вот! – встряла я. – А мне где взять подруг?
– Но ты же сама все время жаловалась, что с отцом практически не видишься. Говорила, ему нужно отдохнуть от работы, – напомнила Тася.
– Ты права, кажется, только из-за него мы туда с Митей и едем, – согласилась я. Захотелось тут же перевести неприятную тему: – Ну а что там у вас с путевками? Ленку родители отпустили?
* * *Я разлеглась на лужайке, прикрывая ладонью глаза от утреннего солнца. Отец сидел рядом, вытянув длинные ноги. Митя вместе с Пуговкой уже навернули несколько кругов вокруг двухэтажного небольшого дома.