Меч без ножен

Пролог

Лязг меча, извлекаемого из ножен, заставил осознать весь ужас происходящего. В следующее мгновение голова молодой девушки с хрустом отделилась от тела и покатилась по земле, оставляя за собой кровавый след. Её безжизненное тело рухнуло перед искалеченным юношей, у которого на руках и ногах были перерезаны сухожилия. Он издавал нечленораздельные вопли от ярости и боли, глядя на убитую возлюбленную.

– Командир, что будем делать с этим сопляком? – один из разбойников пнул беспомощное тело.

Командир, брезгливо поморщился, не оборачиваясь, бросил фразу.

– Прикончите. Бесполезный мусор.

Лязг стали. Меч пронзил юношу насквозь. Тихий предсмертный вздох – и его тело обмякло, сливаясь с кровавой грязью.

Глава 1

– Эй, Эрхард, ты что, спишь? – потряс товарища за плечо Бодж.

– Нет, просто задумался, – оторванный от своих мыслей, ответил Эрхард.

– И о чем же можно было задуматься с таким грустным лицом, когда вокруг такие пейзажи: поля, леса, речки, птички поют? – с воодушевлением сказал Бодж.

– О грядущем, – не меняя выражения лица, произнёс Эрхард.

– О чем именно? – С любопытством поинтересовался Бодж.

– Думал насчёт того, что нас ждёт, когда мы доберёмся до места.

– И что же ты надумал? – не унимался Бодж.

– Скорее всего, нас ждут лишь трупы да пепелища. Целый день скакали, а с нападения – больше суток…

– Ну да, жаль того бедолагу и его лошадь, он без остановок скакал до ближайшей крепости, чтобы сообщить о нападении. Хотя и давал лошади передохнуть.

– За сутки от деревни мало что осталось.

– Согласен, но вдруг тот отряд там до сих пор, тогда мы сможем им отомстить за деревенских или, может, кто—то выжил, и мы им поможем. – С надеждой произнес Бодж.

– Ничего нельзя исключать. – Вздохнув, произнёс Эрхард. – Мне не даёт покоя то, что на борьбу с сотней разбойников отправили всего пятьдесят наших.

– Я думаю, что это отряд разбойников из империи, с которой у нас неспокойные отношения, – понизив голос, наклонился Бодж. – И таким образом они хотят втянуть нас в войну с целью захватить нашу территорию.

– Я так же считаю, так как тут сходятся и тактика, нападение ночью, чтобы их не заметили, и, возможно, когда мы будем на месте, всё будет разрушено, как и в прошлые разы. Но это не говорит о том, что это разбойники империи, это могли быть и просто банды беглых заключенных, сплотившихся в шайку, поэтому обвинять их, исходя из нашего предположения, мы не можем.

– Это понятно, но всё же надо быть готовыми ко всему. Кстати…– Бодж внезапно замолчал, всматриваясь вдаль, – мы уже почти на месте.

***

Стоял едкий запах горелого мяса и смолистых балок. Мёртвая тишина – ни птиц, ни ветра, только скрип сапог по обугленным доскам нарушал гнетущее безмолвие.

– Отряд, слушай приказ, – произнес командующий отрядом Юнг с каменным лицом, – рассредоточиться по деревне и обыскать все, что осталось, если найдете выживших или что—то важное немедленно сообщить.

– Так точно, – отчеканил отряд.

Солдаты разошлись в разные направления, осматривая развалины. Юнг, несмотря на видимое спокойствие, ощущал в груди холодную тяжесть. Он уже привык к зрелищам разрушения, к запаху смерти, но каждый раз, когда видел последствия подобных набегов, его пронизывало чувство вины за то, что он не смог помочь этим людям.

Он обогнул покосившуюся стену дома, оставшуюся от хижины, и увидел разбросанную по земле одежду, посуду. В центре лежали разбитые куски глины, все, что осталось от дровяной печи. Юнг подошел ближе, отрывая от земли обгорелый кусок ткани. Она была грубая, толстая, словно сшитая из мешковины. Такую носили крестьяне. А вот и сам крестьянин, лежал рядом с печью, с навеки застывшим выражением страха на лице. Юнг не хотел смотреть на него вблизи, в его воображении уже прорисовывались жуткие детали трагедии, поэтому он поспешил отвернуться и пойти дальше.

Солдаты постепенно собирались в центре деревни, каждый с собственными теориями и находками. Пустые амбары, разграбленные погребы и кладовые, разбитые телеги с мёртвыми животными. Лишь один солдат нашел что—то действительно важное.

– Командир, – Эрхард осторожно вывел вперед маленькую фигурку, – в подвале.

Девочка, перепачканная сажей, смотрела на Юнга широкими глазами, в которых застыл животный ужас. Командир медленно присел на корточки, стараясь не делать резких движений.

– Не бойся нас, мы тебе не враги, – его голос звучал неожиданно мягко для такого крупного мужчины. – Отвезем в крепость, накормим…

Выпрямившись, он бросил отряду:

– Возвращаемся. Эрхард, раз нашел – твоя ответственность.

– Доставлю в целости, – его пальцы впились в край плаща.

Юнг вновь окинул взглядом разрушенную деревню, где еще витал запах пожарища. Он чувствовал тоску и усталость, как от тяжелого труда. И хотя он был воин и должен был быть готов к таким зрелищам, этот раз был особенным. Он видел в этой деревне не просто развалины, а утраченные жизни, угасшие мечты и безвозвратно ушедшие надежды. И эта боль жгла его изнутри, как тлеющие угли пожарища.

***

 Отряд остановился на ночлег у лесной опушки – люди и лошади были измотаны марш–броском к сожженной деревне. Безоблачное небо заливал холодный лунный свет, превращая лес в чернильные силуэты.

Тишина здесь была особой – густой, давящей, пропитанной страхом. Даже бывалые солдаты, привыкшие к грохоту сражений, невольно поёживались от этого звенящего безмолвия.

Юнг сидел у костра, наблюдая, как языки пламя борются с ночной тьмой. "Самая страшная битва – та, что идёт в тишине", – вспомнились ему слова старого сержанта. Сейчас он понимал их как никогда.

Рядом пристроились Эрхард, Бодж и спасённая девочка – худенькая семилетняя Реналь, всё ещё бросавшая испуганные взгляды в сторону леса. Она съёжилась, когда Юнг положил ей на плечо руку.

– Спокойно, юная леди, – улыбнулся он, стараясь придать голосу теплоты. – С тобой лучший разведотряд Несокрушимой крепости.

Но тревога в её глазах не угасала. Как можно чувствовать себя в безопасности, когда мир вокруг замер в зловещем молчании?

Попытка расспросить о деревне наткнулась на детскую осторожность:

– Мама говорила не разговаривать с незнакомцами.

Бодж, всегда находчивый, быстро нашёл выход:

– Тогда давай познакомимся! Это наш командир Юнг, у него двое малышей. Эрхард – его зам, весельчак (хоть и скряга), – он игриво толкнул соседа, – а я…

– Главный болтун отряда, – буркнул Эрхард. – С "поцелуем ангела" на лице.

– Обычный шрам от стрелы! – засмеялся Бодж, показывая на щёку.

Постепенно девочка разговорилась. Её рассказ о том, как мама спрятала её в подвал, как боролась с солдатами… Голос Реналь дрожал, когда она вспоминала последний крик, похожий на отцовский.

К утру, когда костёр превратился в горстку золы, а солдаты разбрелись по своим постелям, Юнг остался один. Он наблюдал, как: Бодж храпел, раскинув руки–ноги; Эрхард спал сидя, как всегда настороже; Реналь свернулась калачиком под солдатским плащом.

"Сколько ещё таких Реналь?" – думал он, провожая взглядом уходящую луну. Война затягивала в свой водоворот, но где–то там, за горизонтом, его ждал дом – с тёплым очагом, смехом детей и любимыми глазами жены. Это стоило защищать.

Глава 2

 Когда первые лучи солнца позолотили верхушки сосен, отряд тронулся в путь. Воздух пах хвоей и дымом – смесь свежести и воспоминаний о ночном костре. Реналь, прижавшись к Эрхарду, вцепилась в гриву лошади. Её взгляд, устремлённый вперёд, был пуст – словно девочка осталась там, в пепле родного дома.

Юнг окинул взглядом солдат. Под серыми плащами угадывались уставшие плечи, но в глазах светилась надежда – до крепости рукой подать. Только Эрхард, как всегда невозмутимый, замечал, как пальцы командира то сжимают, то разжимают поводья.

– Эй, кто там шагает впереди стаи? – попытался шутить Бодж, но шутка повисла в воздухе.

Дорога петляла между деревьями, становясь всё круче. С каждым подъёмом мысли Юнга возвращались к девочке. "Приютить? Но я же солдат… А если погибну?" Образ собственных детей больно кольнул в грудь.

Когда сквозь чащу блеснули крепостные стены, неожиданный грохот заставил лошадей взбрыкнуть – молодой олень стрелой пронёсся через дорогу. Реналь вскрикнула, вцепившись в Эрхарда.

– Всё в порядке, – пробормотал он, поправляя её в седле. – Мы почти приехали.

Но её глаза говорили другое: эти высокие стены были для неё не спасением, а новой неизвестностью.

Стражники у ворот молча пропустили отряд. Юнг, с облегчением выпрямившись в седле, отдал приказ:

– Отряд, слушай! Как следует отдохните сегодня—завтра, затем – по делам. Эрхард, Бодж – со мной к командующему Оргерту. Девочку берём с собой.

– Так точно! – дружно прогремело в ответ.

– Так точно… – Эрхард и Бодж переглянулись, их лица выражали одинаковое недовольство.

***

Командующий Оргерт поднял взгляд от карт, разложенных на массивном дубовом столе. Его кабинет, обшитый тёмным деревом, пах воском и старыми книгами.

– Командующий, разведывательный отряд прибыл с докладом, – чётко отрапортовал Юнг. – Со мной заместители Эрхард и Бодж, а также спасённая девочка.

Оргерт откинулся в кожаном кресле, жестом предлагая опустить формальности:

– Ну что, рассказывайте. Что за ад творился в той деревне?

Юнг сжал кулаки. Картины вставали перед глазами:

– Дома – груды углей. Люди… – он бросил взгляд на Реналь, – их даже хоронить некому. Мать девочки пыталась защитить…

Когда доклад закончился, Оргерт тяжело вздохнул:

– Соберу командиров. Надо решать, как ответить. Эрхард, пока присмотри за девочкой.

– Есть.

Уже у двери Оргерт вдруг окликнул:

– Юнг! Передай Авроре и малышам – дедушка их любит.

Уголки губ Юнга дрогнули:

– Передам, командующий.

За дверью Реналь впервые за день крепко сжала руку Эрхарда. Может, не всё так страшно в этом новом мире?

***

Выйдя из ратуши на залитую вечерним солнцем площадь, Юнг махнул рукой:

– На сегодня свободны.

Бодж оживился как мальчишка:

– Отлично! Прямо в "Река судьбы"! Вы со мной? – его глаза блестели от ожидания.

Эрхард покачал головой, поправляя Реналь на плече:

– Нам домой. Эсмеральда уже ждёт.

– Командир? – Бодж посмотрел на Юнга с надеждой.

– Завтра в штаб к семи. Трезвыми, – Юнг сделал серьёзное лицо, но в уголках глаз играли смешинки.

– Да завтра же выходной! – Бодж фыркнул. – Вы что, с луны свалились?

– Вот потому и к семи, – Юнг хлопнул его по плечу. – Чтобы не расслаблялись. Шучу. Отдыхайте.

Пока Бодж удалялся в сторону корчмы, Юнг задержался на площади. Вечерний свет золотил: Белокаменные стены собора, где колокол молчал уже пять лет; Новые срубы, пахнущие сосной, между почерневшими от времени домами; Ратушный шпиль, где на знамени алел щит с застрявшим в трещине мечом.

Домашний гомон встретил его ещё у дверей. Шестилетняя Катерина, его "маленькая королева", тут же повисла на шее:

– Папка! Я буду настоящей королевой! Чтобы никто не плакал!

За ней вышагнул восьмилетний Август, старательно копируя военную выправку отца:

– А я буду защищать её королевство. Как ты.

Юнг сжал их в объятиях, вдыхая запах детских волос – тёплый, родной, ничего общего с гарью и кровью.

– Горжусь вами, – прошептал он. – Где мамка?

На кухне Аврора рубила овощи. Юнг подкрался сзади, обнял за талию:

– Ваше величество, ваш рыцарь вернулся…

Она обернулась. В её серых глазах – все те ночи, когда она прислушивалась к каждому шороху за окном. Их губы встретились в поцелуе, который говорил больше слов – о страхе, о тоске, о благодарности за это возвращение.

Когда детские ручонки потянули их к столу, Юнг решил – рассказы о сгоревшей деревне подождут. Пусть хотя бы этот вечер будет светлым.

После ужина, уложив детей, они остались вдвоём. Аврора прижалась к его груди:

– Я чувствую, что ты принёс с собой боль.

Он лишь крепче обнял её, глядя в темноту. Завтра. Завтра он расскажет ей о Реналь. О пепле. О том, как хрупок этот мир за крепостными стенами. Но не сегодня.

Сегодня он просто слушал её дыхание, чувствуя, как понемногу отпускает напряжение последних дней. Завтра будет новый день – с докладами, решениями, возможно, новыми потерями. Но сейчас, в этой тишине, было только тепло семейного очага и устойчивое биение двух сердец.

***

Эрхард шагал к дому, крепко держа за руку Реналь. В голове крутились мысли – как объяснить Эсмеральде появление девочки? Деревянный дом с резными ставнями выглядел уютным и безопасным после ужасов сожжённой деревни.

Его стук в дверь прервался, когда та распахнулась. На пороге стояла Эсмеральда – её чёрные как смоль волосы рассыпались по плечам, а сапфировые глаза сияли от радости.

– Наконец—то! – голос дрогнул. Она бросилась к Эрхарду, вцепившись так, будто боялась, что он испарится. "Я уже начала думать худшее…"

– Я здесь, – прошептал он, прижимая её. Запах лаванды с её волос перебил въевшийся в одежду дым пожарищ.

Отстранившись, Эрхард мягко подтолкнул вперёд Реналь: – Это Реналь. Её деревню… уничтожили. Нам поручили о ней позаботиться.

Эсмеральда замерла, глаза наполнились слезами. Опустившись на колени перед девочкой, она бережно взяла её руку: – Я Эсмеральда. Ты, наверное, голодна? Пойдём, я приготовила ужин.

Реналь жадно ела жареного поросёнка, пока Эрхард молчал о подробностях. Только когда девочка уснула в соседней комнате, он рассказал всё. Эсмеральда слушала, бледнея, пальцы впились в подол платья.

– Мы оставим её, –  твёрдо сказала она. – Не сможем заменить родителей, но станем семьёй.

Эрхард поднял бровь: – Ты говоришь как о… нашем ребёнке?

– А что не так? Пять лет вместе, а ты даже не сделал предложения! – в голосе зазвучала обида.

Он взял её руку: – Затянул, это правда. Скоро исправлюсь. А пока… да, попробуем. Сначала дочь, потом, глядишь, и братик с сестричкой.

– Главное – чтобы ты был рядом, – Эсмеральда прижала его ладонь к щеке.

Эрхард наклонился, касаясь губами её шеи: – Пока бьётся моё сердце, я буду с тобой, мой свет в этом тёмном мире.

– Ох уж эти твои речи… – она покраснела, отворачиваясь, но губы дрожали от сдерживаемой улыбки.

Обняв её, он прошептал: – Спокойной ночи, любовь моя. –  За окном ветер шевелил листья, но в доме было тепло и безопасно – островок покоя посреди жестокого мира.

***

Корчма "Река судьбы"… Название всегда вызывало у Боджа легкую усмешку. "Река судьбы" – звучало пафосно для заведения, где главной достопримечательностью были подтекающие бочки с элем. Но сегодня ему было все равно – лишь бы здесь не оказалось никого из отряда.

Бодж привычно опустился за угловой столик, жестом подозвав официантку. Девушка с пышными формами и хитринкой в глазах подошла, облокотившись на его стол.

– Обычное? – ухмыльнулась она, уже зная ответ.

– С добавкой, – Бодж щелкнул пальцами. – И побольше той вялятины, что в прошлый раз.

Через минуту перед ним стояла кружка пенистого эля и тарелка с закусками. Первый глоток – горьковатый, обжигающий – смыл дневную усталость. Третий бокал он пил уже не торопясь, наблюдая, как последние лучи солнца играют в лужицах пролитого эля на столе.

Когда Бодж вышел, город уже погрузился в сумерки. Фонари горели только на главной улице – фонарщики экономили масло. Но он знал каждый переулок: вот резные ставни мастерской Ганса, вот покосившийся конек крыши над пекарней… Привычный маршрут.

В двух шагах от дома чья—то цепкая рука вцепилась ему в запястье. Женщина в потертом платке прижала палец к его губам:

– Они уже здесь. Тот, без мизинца… – ее горячее дыхание пахло полынью. – Он пришел за твоей жизнью.

Прежде чем Бодж успел что—то сказать, незнакомка растворилась в темноте. Сердце бешено колотилось, но разум твердил: "Пьяные видения…". Дома он рухнул на кровать, даже не раздевшись. Последней мыслью перед сном было: "А ведь на правой руке у Эрхарда не хватает мизинца…"

Глава 3

Лучи солнца впивались в веки, словно раскаленные иглы. Бодж застонал, судорожно прикрыл глаза ладонью, но поздно – солнце уже победило, нещадно пекло в затылок. Пришлось подниматься.

Сев на кровать, он вдруг вспомнил обрывки вчерашнего: "…без мизинца… за твоей жизнью…".

"Чёрт, да что она несла?" – мысленно выругался Бодж, потирая виски. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. "Эрхард? Да ладно, бред какой—то…" Но мысль засела глубоко, как заноза.

Одеваясь в привычную выходную одежду, Бодж вдруг усмехнулся. "Старина Эрхард без мизинца… Да он же из—за этого самого пальца столько шуток от нас терпел!" Вспомнилось, как они с Эрхардом в прошлом месяце устроили пьяную драку из—за последней кружки эля, а наутро вместе отмывались от крови в той же бане. Настоящий друг, хоть и ворчун.

На улице чей—то разговор зацепил слух:

– …того типа дважды прирезать пытались!

– Первый раз только шрам оставили, а второй…

Бодж лишь покачал головой. "Ну и народ пошёл – только и делают, что про убийства трещат". Мысль о том, что это может касаться Эрхарда, даже не возникла – они с этим угрюмым здоровяком столько раз вытаскивали друг друга из передряг, что подобные подозрения казались смешными.

В бане пар ударил в лицо, смывая остатки похмелья. Бодж с наслаждением растянулся в горячей воде.

– …и этот урод без мизинца жизнь у человека отобрал! – гремел голос из соседнего бассейна.

– Как так вышло?

– Да из—за бабы! Дом поджёг, сволочь!

Бодж фыркнул, брызгая водой. "Да ну вас, с вашими страшилками. Как будто все вокруг только и делают, что дома жгут". Он мысленно представил, как расскажет эту нелепицу Эрхарду вечером за кружкой эля. Уж тот—то точно скривит своё вечно недовольное лицо и буркнет что—то вроде "Идиоты кругом развелись".

Вытираясь грубым полотенцем, Бодж вдруг засмеялся. Эх, Эрхард, Эрхард… Какой же ты всё—таки ворчун, но друг – хоть куда. Все эти разговоры про каких—то людей без мизинца казались теперь просто глупой случайностью. В конце концов, сколько в городе людей с травмами? Да и кто посмеет тронуть его, Боджа, если за спиной стоит такой медведь, как Эрхард?

Мысль о вечерней встрече с другом согревала лучше банного пара. "Главное – не забыть купить того самого крепкого эля, что Эрхард любит", – решил Бодж, уже предвкушая, как будет подкалывать друга этими дурацкими слухами.

***

Бодж вышел из бани, освеженный и бодрый, но странные разговоры о человеке без мизинца все еще крутились в голове. "Эрхард бы посмеялся над этими глупостями", – подумал он, направляясь к рынку. Надо было купить провизии, да и бутылку того крепкого эля, что так любил его друг – после вчерашнего они оба заслуживали доброго пойла.

Базар встретил его привычным гамом. Возле винной лавки Бодж задержался, прицениваясь:

– Этот слишком кислый, – пробормотал он, пробуя на вкус предложенный образец.

–А вот этот… – он причмокнул губами, оценивая послевкусие, – да, в самый раз. Крепкий, с дымком, как любит Эрхард. Две бутыли, заверни.

Только отошел от прилавка, как услышал знакомый голос:

– Бодж? Не думал встретить тебя среди бела дня, – Юнг держал за руку Августа, в то время как Катерина карабкалась ему на плечи.

– Командир?.. – Бодж внутренне поморщился. Именно сейчас, когда он спешил к Эрхарду с хорошим элем…

Аврора появилась словно из ниоткуда:

– Добрый день, Бодж! Можете ли хоть вы рассказать о том задании! Мой муж хранит молчание, как рыцарский орден.

Бодж мельком взглянул на Юнга, но тот лишь пожал плечами. Пришлось кратко описать несколько разрушенных домов, опустив кровавые подробности. Особо отметил спасённую девочку у Эрхарда.

– …и вы считали это 'недостойным упоминания'? – Аврора сверлила мужа взглядом.

– Просто рабочие моменты, дорогая, – Юнг поцеловал её в лоб, что явно смягчило ситуацию.

Попрощавшись, Бодж направился к мясным рядам. Унганд, старый знакомый мясник, уже махал ему:

– Лучший кусок вяленого, как обычно?

– Именно так, дружище, – Бодж бросил монету на прилавок.

– Для вас – без денег, господин. Не забыл, как вы тех грабителей…

В следующий раз заплачу сполна, – отмахнулся Бодж, заворачивая мясо в ткань.

Когда он уже направлялся к выходу с рынка, за спиной прошелестело:

– …без мизинца… бойся…

Оборачивается – в толпе лишь мелькает тёмный плащ.

"Чёртовы загадки", – проворчал он, поправляя узелок с провизией и бережно прижимая к груди завернутые в ткань бутыли с элем. Мысли о девочке не давали покоя. Да и проверить… нет ли у Эрхарда новых ран? В конце концов, что может быть лучше хорошего эля и дружеской беседы, чтобы развеять все эти глупые слухи?

***

Стук в дверь прозвучал как выстрел в тишине.

– Ты кого-то ждёшь? – нахмурилась Эсмеральда.

Эрхард молча отодвинул тарелку, его стул громко скрипнул по полу. Дверь открылась с привычным скрипом, но на пороге никого – только ветер шевелил смятый листок у его ног.

"Во всём виноват безмизинцевый" – буквы были выведены неровно, будто писалось в спешке. Эрхард усмехнулся, но в глазах мелькнуло что—то холодное.

– Очередной шутник? – Эсмеральда взяла листок, её брови поползли вверх. – Какой-то… странный рассказ. Будто пытаются сделать из тебя персонажа дешёвой трагедии.

Её пальцы вдруг дрогнули на слове "женщина". Эрхард резко поднял голову, но в этот момент…

Три чётких удара в дверь. Не стук – а словно кто-то отмерял секунды между ударами. Эрхард неосознанно провёл рукой по рукояти ножа, всё ещё сжав в другой руке злополучный листок.

***

Бодж постучал в дверь Эрхарда второй раз, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Дверь распахнулась, обнажив хмурое лицо друга.

– Ну наконец-то! Уже думал, ты там с Реналь в куклы играешь вместо того, чтобы…" Бодж замолчал, заметив напряжение в плечах Эрхарда. "Что-то случилось?

– "Чёртовы шутники," – проворчал Эрхард, пропуская его внутрь. "То листок подбросят, то…"

В доме пахло свежим хлебом и воском. Реналь в новом синем платье возилась с тряпичной куклой. Увидев Боджа, девочка заулыбалась:

– Дядя со шрамом пришёл!

– Шрам? – Эсмеральда прикрыла рот рукой. – Больше похоже на след от шпаги фехтовальщика – ровный такой, аккуратный.

– Фехтовальщики хоть бы раз попали в цель, – фыркнул Бодж, опускаясь на скамью. Так что за листок?

Эрхард швырнул на стол смятый пергамент. – Читай сам.

Бодж развернул листок. Те же слова, что он слышал сегодня в бане. "Чёрт возьми… Так это не случайность."

Тройной стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Бодж и Эрхард бросились к выходу.

Переулок был пуст, если не считать мелькнувший край плаща за углом. Они рванули в погоню, ноги сами помнили каждый поворот. Человек в плаще нырнул в узкий проход между пекарней и красильней.

"Обойду!" – крикнул Эрхард, сворачивая направо.

Бодж ворвался в проход и замер. На земле корчился человек, тёмное пятно расползалось по его груди. Не стрела – тонкий стилет торчал между рёбер.

– Кто… – Бодж присел на корточки, хватая умирающего за плечо.

Губы незнакомца шевельнулись. – Пла… мян… – Кровь хлынула изо рта. Тело обмякло.

Эрхард подбежал с другой стороны, запыхавшийся.

– Мёртв?

– Да. Успел только бормотать про какое-то пламя. – Бодж разжал пальцы мертвеца – в них был зажат ещё один листок.

Эрхард выругался, прочитав: – Они знают. Следующий – ты.

– Не шпионы, – Бодж медленно поднялся. – Кто—то играет с нами. И правила знает только он.

Тень от высокой крепостной стены легла на переулок, когда они шли докладывать Юнгу. Где-то в городе уже зажигали первые фонари, но темнота между домами казалась гуще обычного.

***

Трое в темных плащах прижались к стене полуразрушенного сарая, наблюдая за бегущими друзьями.

– Босс, давай прикончим их пока терять нечего, – прошипел младший, нервно теребя рукоять кинжала. Его пальцы то и дело постукивали по металлу ножен.

Главарь резко схватил его за запястье: – Приказ командующего Димтриха – не трогать. Руки прочь от оружия.

– Но почему? – второй шпион пригнулся ниже, когда Бодж обернулся. – Мы же могли бы…

– Потому что у старого лиса на них особые планы, – в голосе главаря сквозь официальный тон пробивалось что—то личное. Он на мгновение задумался, глядя вслед убегающим. – Десять лет назад он вытащил меня из—под обрушившейся стены в Хельмгардском походе. До сих пор зову его 'командиром', хоть он уже три года как командующий.