Наполняя сердце

Лин Мэй хотела возразить, но понимала, что он прав. К тому же её веки давно отяжелели от усталости, а тело горело. И всё же мысль о том, что он уходит один, заставляла сердце сжиматься от тревоги, но она лишь коротко кивнула.

Ши Фэн развернулся и бесшумно растворился в ночи, не оглядываясь, словно тень, отбрасываемая пляшущими ветвями деревьев. Лин Мэй осталась одна в тишине расщелины. Впервые за долгое время она была совершенно одна.

Он двигался к Лояну с предельной осторожностью, используя каждый камень, каждую тень как укрытие. Чем ближе он подбирался к городу, тем сильнее сжималось неприятное предчувствие в его груди.

Скрываясь на возвышенности, с которой открывался вид на северные ворота, он замер. Город спал, но его «аура6» была испещрена чужими метками. Невидимые для обычного глаза нити ци – паутина слежения – опутывали все главные входы. Он смог опознать несколько: «Узел Бдительного Взора», «Сеть Шепчущего Ветра». Это были сложные формации, которые не стали бы разворачивать просто так.

И тогда он увидел троих мужчин в простой, но безупречно чистой одежде, что стояли неподалёку от ворот. «Теневые Клинки», элита клана. Они не суетились, не обыскивали каждого путника. Они ждали с абсолютной уверенностью, что добыча придёт сама. Он был прав. Лоян был не убежищем, а гигантской засадой. Вернуться к Лин Мэй и просто сказать «здесь ловушка»? Нет. Это ничего не изменило бы. Им пришлось бы снова бежать, пока бы их не настигли.

Он посмотрел на группу погонщиков мулов, проходивших через восточные ворота, которые охранялись куда менее пристально. Идея, отчаянная и рискованная, начала формироваться в его голове.

Вернувшись на рассвете, Ши Фэн без предисловий выложил суть, показывая нарисованную углём на плоском камне схему.

– Они ищут нас, – сказал он. – Значит, мы не можем быть нами. Ты – мой младший брат, заболевший по дороге. Я везу тебя к родственникам.

Ши Фэн глубоко вздохнул и продолжил.

– Главные ворота затянуты сетью. Но восточные, которые используют торговцы скотом и караваны, почти чисты. Ты не должна говорить ни слова. Ты просто слабый, больной мальчик. Вся твоя энергия должна быть направлена на одно – держать Проклятие в абсолютном спокойствии.

– А если… если я не смогу сдержаться? – спросила она.

– Ты сможешь. У тебя нет выбора, – он протянул ей свёрток с грубой, потрёпанной одеждой, которую стащил, пока возвращался.

Переодевание было унизительным. Грубая, пропахшая потом ткань натирала кожу. Длинные, ухоженные волосы Лин Мэй, её единственная гордость в заточении, были туго стянуты и закреплены шпилькой, как это делали мужчины. Теперь её лицо, лишённое привычного обрамления, казалось ещё более бледным и испуганным.

Ши Фэн преобразился не меньше. Его осанка изменилась, став более сутулой, движения – более угловатыми и простоватыми. Он намеренно втёр в кожу дорожную грязь, скрыв черты лица, которые могли его выдать.

Они подошли к каравану, когда погонщики завёртывали свои незамысловатые пожитки. Ши Фэн заговорил с главным нарочито грубоватым, простым говором, скуля о больном брате и прося подвезти до города. Он сунул тому в руку медную монету. Погонщик, чавкая лепёшкой, мутно посмотрел на них, кивнул и махнул рукой в сторону повозки с тюками дешёвой шерсти.

Дорога к восточным воротам заняла меньше часа, но каждый шаг мула отдавался в висках Лин Мэй гулким страхом. Вся её воля была сконцентрирована на одном – гасить малейшую рябь внутри. Она представляла свою ци спящим озером, холодным и неподвижным, чувствовала, что Проклятие, подпитываемое страхом, словно живой зверь, пытающийся сорваться с цепи, но она сжимала зубы и глубже зарывалась в тюк с шерстью.

У восточных ворот действительно не было видимой стражи клана, но Ши Фэн, посмотрев поверх голов толпы, увидел, что на стене стоял недвижный человек в простой одежде. Его взгляд, острый и безразличный, медленно скользил по каждому входящему. Это был охотник.

Их караван со скрипом подкатил к воротам. Погонщик что-то крикнул привратнику, обменявшись парой шуток. Всё было почти позади. И тут Лин Мэй почувствовала чужую, тонкую, как лезвие иглы, ци. Кто-то сканировал караван. Ощущение было похоже на паутину, скользящую по коже. Её внутреннее «озеро» дрогнуло. Паника, острая и стремительная, ударила в виски. «Нет. Нет. Нет».

Она почувствовала, как рука Ши Фэна оказалась за её спиной, и пошёл успокаивающий поток его ци. Ровный, холодный, как глубоководное течение. Дрожь в её теле постепенно утихла, «озеро» снова замерло. Сканирующая ци, не найдя ничего подозрительного, отступила. Человек на стене на мгновение задержал на них взгляд. Ши Фэн тупо почесал затылок и что-то буркнул «брату» о том, как тот допёк его своей хворобой. Охотник потерял интерес.

Повозка со скрипом тронулась, переваливаясь через каменный порог. Они были в Лояне. Запах сменился – теперь это была густая смесь пряностей, выпечки. Гомон тысяч голосов, лай собак, скрип повозок обрушился на них. Лин Мэй инстинктивно прижалась к Ши Фэну, её взгляд метался по узким, запруженным людьми улочкам, по вывескам с иероглифами, по лицам – таким разным и чужим. Они поблагодарили погонщика и растворились в толпе, отойдя от ворот.

– Денег немного, – сказал Ши Фэн, когда они свернули в чуть более тихий переулок. – Но на первое время хватит.

Они шли по городу. Пряный дымок сандаловых палочек из храмов смешивался с запахом жареного тофу и имбиря с уличных жаровен, едкой медной пылью с монетного двора и тонким, неуловимым ароматом цветущей сливы, что витал над садами знатных кварталов. Широкие центральные проспекты, вымощенные отполированным камнем, где в паланкинах и на породистых скакунах проносилась знать в шёлковых одеждах цвета киновари и нефрита, сменялись узкими, как щели, переулками, где царила теснота и гам торговцев, бродячих акробатов, гадалок и наёмников с закалёнными в боях глазами. Деревянные вывески с иероглифами скрипели на ветру, а с карнизов свисали гирлянды алых фонарей, готовых зажечься с наступлением сумерек.

Наконец они остановились возле пожилой женщины, торгующей на углу горячими лепёшками. Рядом с её жаровней был прикреплён небольшой, потрёпанный клочок бумаги с иероглифами.

– Сдам комнату, – прочитал вслух Ши Фэн. – Здесь.

Он подошёл к женщине, торг был недолгим. Монеты перешли из его руки в её, и она, кивнув на дверь соседнего дома, сунула ему ключ.

Комната оказалась крошечной, с двумя простыми кроватями и крошечным окошком, выходящим во внутренний дворик. Ши Фэн запер дверь и прислонился к ней, закрыв глаза. В тишине комнаты был слышен отдалённый гул города. Каждое напряжение последних дней, каждая минута бдительности, каждый выброс Проклятия, который он сдерживал – всё это навалилось на него свинцовой тяжестью теперь, когда они нашли временное убежище.

– Ты должен поспать, – сказала Лин Мэй.

Он хотел возразить, но его тело предало его – он не сдержал зевок, широкий и неконтролируемый.

– Дай мне несколько часов, – сдался он.

– Хорошо, – кивнула Лин Мэй.

Он повалился на жёсткое ложе, повернувшись лицом к стене. Его плечи сразу же обмякли, дыхание стало глубже и ровнее. Через несколько мгновений он уже спал – тяжёлым, мёртвым сном полного истощения.

Лин Мэй осторожно присела на стул в углу комнаты, спиной к прохладной стене, чтобы видеть и дверь, и окно. Она прислушивалась к каждому звуку с улицы, к каждому шороху в доме.

Ши Фэн проспал почти до самого вечера, и проснулся от непривычной тишины – городской гул за окном сменился редкими возгласами и скрипом повозок. В комнате царил полумрак. Лин Мэй, сидя на стуле, открыла глаза.

– Есть план, что делаем дальше?

– Мне нужно найти работу, – ответил Ши Фэн. – Денег на долго не хватит.

– А я? – спросила Мэй, и в её голосе зазвучала новая, твёрдая нота. – Я тоже могу работать.

– Что ты умеешь? – спросил он практично. – Твои знания о древних трактатах здесь никому не нужны.

– Я могу… – она задумалась, её взгляд упал на дверь, за которой была слышна возня хозяйки. – Та женщина с лепёшками. Может, ей нужна помощь? Месить тесто, следить за жаровней.

– Хорошо, – ответил он. – Но помни, ты – глухонемой паренёк. Я объясню это ей. Так безопаснее.

На следующее утро Ши Фэн вышел к торговке. Он изложил ей душещипательную историю о своём несчастном младшем брате, который не может ни говорить, ни слышать с рождения, но руки у него золотые, и он хочет быть полезным. В обмен на еду и пару монет. Хозяйка, женщина по имени тётя Су, оказалась не столь сварливой, какой казалась. Она покосилась на бледного, тщедушного «парнишку», который робко стоял позади брата, и буркнула:

– Ладно, пусть подметает тут, подаёт дрова. А там посмотрим. И чтоб под ногами не путался!

А Ши Фэн, оставив её под присмотром ворчливой, но незлой тётки Су, ушёл вглубь города на поиски работы.

Их жизнь в Лояне постепенно обрела новый, странный и напряжённый ритм, ставший их первой настоящей маскировкой.

Утро начиналось ещё до рассвета. Лин Мэй, переодетая в грубые штаны и рубаху, спускалась вниз, к тёте Су. Она месила тесто, подметала, перетаскивала дрова. Руки, привыкшие к нежному касанию струн цитры7, покрывались мозолями и ожогами. Но в этом был странный покой. Здесь не ждали изящных манер или подавления Проклятия. Здесь ждали, чтобы печь не потухла. Это было просто и понятно.

Ши Фэн находил подённую работу. Он разгружал баржи на канале, таскал мешки для торговцев. Он приносил монеты – немного, но достаточно, чтобы заплатить за каморку и скудную еду.

Их вечера были краткими и почти безмолвными. Они сидели на полу, деля миску простой похлёбки и лепёшку, которую Лин Мэй приносила с кухни. Сначала они лишь ели, слишком уставшие для слов.

– Руки болят? – однажды спросил он, увидев, как она прячет ладони.

– Немного, – ответила она, не глядя на него.

Он молча достал баночку с мазью от ожогов и протянул ей.

Ши Фэн учил её языку жестов, чтобы её немота не вызывала подозрений. Она, в свою очередь, училась читать малейшие изменения в его лице – напряжение в уголках губ означало, что день был тяжёлым и, возможно, опасным; расслабленные плечи – что всё прошло без происшествий.

Клановые интриги и древнее Проклятие казались сном. Лин Мэй, оставшаяся без подавляющих формаций, училась контролировать эмоции, самостоятельно обретать покой, принимать и понимать отстранённость Ши Фэна, а он отчаянно пытался забыть практически всё, чему его учили в клане, кроме боевых практик и знаний о ядах и формациях. Они понимали, что их пути теперь навсегда пересеклись, но уже не по воле клана, а по их собственной. И им предстояло научиться с этим жить.

***

Перед Старейшинами на коленях стоял начальник стражи Лояна, присланный местным главой. Его доклад был расплывчат и полон неуверенности.

– Мы усилили наблюдение за всеми воротами, как и приказывали. Но… уверенности, что они проникли в город, у нас нет. Они могли уйти вдоль реки, углубиться в горы…

– Могли! – Лин Цзянь с силой ударил кулаком по подлокотнику. Его лицо побагровело. – Целый город стражей, сеть формаций, и мы не знаем, где эти дети! Они что, сквозь землю провалились?!

– Ты утверждаешь, что ни одна из формаций не сработала? Ни на одном входе? – Лин Вэй холодно оглядел начальника стражи.

– Н-нет, Ваше Превосходительство. Ни малейшего отклика.

– Это интересно, – сказал Лин Жуй. – Есть два варианта. Первый: они мертвы, растерзаны духами или пали от ран, – он сделал паузу. – Второй: они в городе. И Ши Фэн научил Лин Мэй настолько эффективно скрывать своё Проклятие, что они прошли под носом у наших лучших формаций.

– Невероятно, – фыркнул Лин Кань. – Девчонка, которая не могла контролировать всплески ярости в собственной спальне?

– Отчаяние – великий учитель, – ответил Лин Вэй. – И мы недооценили Ши Фэна.

Он подошёл к карте региона, на которой Лоян был лишь одним из многих пунктов.

– Если они мертвы, наша задача – найти их тела и понять, что стало с Проклятием, – его палец ткнул в леса к востоку от города. – Удвоить патрули в этом районе. Использовать гончих духов.

– А если они в городе? – спросил Лин Цзянь.

– Тогда мы действуем иначе, – Лин Жуй повернулся. – Мы не будем рыскать по каждому переулку. Мы заставим город выдать их нам. Объявить награду. Не за их головы, а за информацию о любых аномальных происшествиях – внезапных болезнях скота, необъяснимых порчах имущества, слухах об «одержимых». Рано или поздно Проклятие проявит себя, и тогда мы их поймаем.

– Ждать, – произнёс Лин Цзянь. – Пока это Проклятие, этот клубок первозданного хаоса, решит проявить себя? Нет. Этого недостаточно.

– Ты прав. Умного врага нужно переигрывать, а не ждать, пока он оступится, – кивнул Лин Жуй. – Отправляйся туда, всё-таки ты у нас мастер формаций.

Лин Цзянь прибыл в город тайно, под видом торговца из столицы, ищущего новые рынки сбыта. Он поселился в богатом торговом постоялом дворе.

Вечером того же дня в его скромно обставленном кабинете собрались трое: седовласый старик – хозяин сети ломбардов, чьи уши слышали каждую сплетню; дородная женщина, державшая в руках полсотни доходных домов в беднейших кварталах; и тощий, с глазами-щелочками, глава гильдии уличных разносчиков, чьи люди видели всё.

– Меня интересуют новички, – Лин Цзян был вежлив, но от его голоса по коже бежали мурашки. – Последние несколько дней. Те, кто старается не привлекать внимания. Возможно, брат с сестрой. Или двое молодых людей.

Хозяин ломбардов первым заёрзал.

– О-один паренёк был… Торговал фамильную печатью. Хорошего нефрита. Просил недорого, деньги нужны были срочно.

Хозяйка доходных домов кивнула, её жирный подбородок затрясся.

– У меня тётка Су комнату сдала. Двум братьям. Старший – работяга, младший – тихий, болезненный. Почти из дома не выходит. Денег вперед заплатили.

– Тётка Су… – задумался Лин Цзянь. – И где она торгует?

– У восточных ворот, – просипел глава разносчиков. – Лепёшки продаёт, а этот младший брат ей теперь помогает. Он глухонемой.

«Вот оно»! Лин Цзянь медленно кивнул.

– Вы оказали мне неоценимую услугу, – он жестом указал на слугу, который вынес три маленьких, туго набитых мешочка. Награда была вдвое больше оговорённой. – Наше сотрудничество должно остаться в стенах этой комнаты. Для вашего же блага.

Когда троица, кланяясь и заикаясь от благодарности и страха, удалилась, Лин Цзянь остался один в темноте.

«Идти самому»?

Мысль была заманчивой. Одним точным, сокрушительным ударом положить конец этой унизительной игре в прятки.

«Нет. Лин Мэй непредсказуема. Неизвестно, на что способно Проклятие. Может быть слишком много жертв. К тому же есть риск, что Ши Фэн сможет и на это раз её увести».

Его решение созрело быстро, как всегда.

«Установить за ними постоянное скрытое наблюдение силами лучших «Немых Теней». Не приближаться, не вступать в контакт. Нужно заманить Лин Мэй за город, оставив Ши Фэна подальше от неё».

***

Спустя несколько дней перед Лин Цзяном стояли «Немые Тени» – мастера невидимости и сбора знаний.

– Говорите, – слегка нахмурился Лин Цзянь.

Первый из них, приземистый и неприметный, сложил руки в замок и начал доклад.

– Лин Мэй, господин, подобна чаше, что трещит по краям, но не проливает ни капли. Она сдерживает Проклятие, но она истощена, привыкла жить под формациями, теперь она учится, но это не быстрый процесс. Работает целыми днями на тётушку Су, помогает печь лепёшки и замешивать тесто. Никуда не выходит.

Второй с лицом, высокий с вытянутым лицом, добавил:

– Ши Фэн таскает мешки у ворот, старается не отсутствовать подолгу. Он видит, как ей тяжело. И мне кажется, всё ещё винит себя за то, что сделал. Уверен, что намёк на возможное лекарство или помощь ослепит его.

Лин Цзянь кивнул.

– Они загнали себя в угол сами. Хорошо, поможем им сделать последний шаг.

Он обвёл «Теней» взглядом.

– Ты, – Лин Цзянь указал на приземистого. – Переоденься травником, тщательно скрой ауру. Попроси Ши Фэна сопровождать тебя в горы, к пещере, где растёт «Лунный Корень». Скажи, что он может усмирить сердечного демона и даровать покой разуму. Плата – щедрая, но дорога должна занять весь день. Ши Фэн должен поверить, что это шанс добыть для неё лекарство, да и заработать неплохие деньги.

Лин Цзян потёр виски и продолжил, смотря на высокого.

– Через торговцев пусти слух о роднике «Серебристого Забвения», что струится за городом. Пусть говорят, что его воды не лечат, но на время усыпляют любую внутреннюю боль, даря несколько часов безмятежного сна.

Лин Цзянь медленно поднялся с места, и его фигура показалась на мгновение огромной, заполнив собой всю комнату.

– Идите.

«Немые Тени» вновь склонились и бесшумно удалились.

На следующий день, когда Ши Фэн, обливаясь потом под палящим солнцем, перегружал очередную партию товара, к нему приблизился старик. Он не был похож на местных грузчиков или торговцев. Его походка была твердой, несмотря на посох, а взгляд – ясным и глубоким, словно горное озеро. От него пахло смесью сушеных трав и старого дерева.

– Прошу прощения, юноша, – голос старика был низким и спокойным. – Мне сказали, что ты надежен и силён.

Ши Фэн молча поставил тяжелый тюк на землю и оценивающе взглянул на незнакомца.

– Я Сюэ Чжан, травник, – представился старик, слегка склонив голову. – Я ищу проводника к горной пещере в долине Молчаливого Ветра. Там растет редчайший «Лунный Корень», что дарует душевный покой. Собрать его можно лишь в течение одного дня, когда луна идет на убыль, а это – завтра. Мне нужна сильная рука, чтобы донести снаряжение, и зоркий глаз, чтобы уберечь от горных духов. Плачу я щедро. Серебром.

– Этот корень… – Ши Фэн испытующе смотрел на травника. – Он и правда дарует покой?

Сюэ Чжан улыбнулся.

– Я видел, как его сок усыплял душевных и сердечных демонов. Он не лечит, юноша, но он дарит тишину.

Это было последней каплей. Перед глазами Ши Фэна уже был не травник, а измученное лицо Лин Мэй, тени под её глазами, сжатые от напряжения пальцы. Он кивнул.

– Я пойду. Когда?

– На рассвете, – ответил травник. – У восточных ворот.

Тем временем Лин Мэй, вытирая пот со лба, услышала возле лавки взволнованный шепот. Две соседки, закупив у тётки Су лепешек, обсуждали что-то с горящими глазами.

– …и она клялась, что это правда! Её саму свели с ума голоса, а после трех глотков – тишина! Полная, благословенная тишина!

– Где же это место? – ахнула вторая.

– За городом, – таинственно понизила голос первая. – Ручей, что стекает с Утёса Серебристого Феникса. Его называют «Родником Забвения». Говорят, вода в нем холодна, как лунный свет, и пьешь ты не воду, а саму безмятежность.

Сердце Лин Мэй заколотилось так, что она едва не уронила миску с тестом.

«Тишина. Безмятежность».

Вечером Ши Фэн, сообщил ей, что на завтра у него есть «выгодная работа» за городом на весь день. Она лишь кивнула.

«Это судьба. Завтра, пока его не будет, я найду этот родник. Всего несколько глотков. Всего несколько часов покоя».

На рассвете, когда Ши Фэн ушёл, Лин Мэй незаметно выскользнула из дома и отправилась за город, она неспеша шла по лесу за городом. Сердце колотилось в такт её шагам. Наконец, за изгибом тропы, она увидела его. Источник был небольшим родником, сочившимся из-под корней старого-престарого вяза. Вода собиралась в каменную чашу, заросшую мхом, и была на удивление обычной. Никакого мерцания, сияния.

Её охватило беспокойство. Давно не слышно было ни птиц, ни стрекот насекомых. Будто сам лес затаил дыхание.

«Это просто нервы», – убедила она себя и, подобрав полы платья, опустилась на колени у края чаши. Она замерла на мгновение, прислушиваясь к себе. Проклятие было на месте – тёмный, беспокойный комок в глубине сознания. Оно не отреагировало на воду ни страхом, ни интересом. Лин Мэй аккуратно опустила кончики пальцев в воду и ощутила лишь влажную прохладу, обычную, как у любой речной воды.

«Неужели это обман»?

Она сложила ладони лодочкой, зачерпнула воды и поднесла ко рту. Вода была безвкусной. Ни горькой, ни сладкой. Она сделала один глоток, потом второй.

«Ничего», – вместо обещанного покоя она ощущала лишь разочарование.

С противоположной стороны поляны прозвучал спокойный, ровный голос, который она знала с детства.

– Надежда – это яд, Лин Мэй. Особенно та, что оказывается пустышкой.

Из-за ствола вяза вышел Лин Цзянь. Он был в своих привычных строгих одеждах клана, и на его лице не было ни гнева, ни торжества. Он стоял неподвижно и внимательно её разглядывал. Лин Мэй отшатнулась, но понимала, что слишком поздно. Из-за кустов за её спиной практически бесшумно вышел ещё один человек. Она вздрогнула.

Лин Цзянь не сделал ни шага вперёд. Его руки были спрятаны в широких рукавах, скрещены на груди.

– Смотри, – он продолжал сверлить её взглядом. – На что ты променяла безопасность клана и мудрость предков? На унизительное бегство с предателем. Разве оно того стоило?

И в этот момент, когда стыд, страх и ярость смешались в ней, Проклятие внутри шевельнулось. Лин Цзянь заметил это и усмехнулся.

– Вот он, твой истинный спутник. Не юноша, а твоё Проклятие. Ты опасна, Лин Мэй, для окружающих и себя самой.

Прежде чем она успела ответить, он поднял руку. Воздух над ней вспыхнул алым светом, и вниз обрушилась сокрушительная тяжесть. Словно гора придавила её к земле. Энергия формации поставила её на колени. Каждый вдох давался с нечеловеческим усилием – рёбра сжимались, лёгкие отказывались расширяться. Она пыталась поднять голову, но могла лишь видеть сапоги Лин Цзяня в нескольких шагах от себя.

Ши Фэн же успел отойти от города не более чем на два ли. Пейзаж еще не успел смениться, вдали виднелись городские стены, но они уже вступили в полосу редкого леса. Он шагал за спиной травника Сюэ Чжана, и каждая клеточка его тела кричала об опасности, но разум не мог ухватить причину. Всё было идеально: дыхание, мозоли, рассказы о травах.

И тут его взгляд, привыкший отмечать мельчайшие детали, уловил нестыковку.

Травник, обходя лужу, перенес вес тела с неожиданной, пружинистой легкостью. Его стопа, обутая в простую сандалию, встала на землю с бессознательной, отточенной грацией, гася звук. Это была не осторожная, шаркающая походка старого человека. Это была походка воина, годами тренировавшего равновесие и бесшумность.

«Заклинатель»!

Руки Ши Фэна взметнулись в стремительном жесте, выпуская в спину «травника» подавляющую энергию. Эффект был мгновенным. Мнимый старик замер, его собственная ци была парализована, пусть всего на минуту, но он не мог сделать ни шага, ни поднять руку.

Этой минуты Ши Фэну хватило. Он рванул с места в густую чащу, растворяясь в зелени, не оглядываясь.

«Где её искать? Лин Мэй наверняка выманили подальше от города. Но куда»?

Ши Фэн побежал к ближайшему возвышению – к скалистому холму, поросшему лесом, с которого открывался вид на окрестности. Едва он достиг вершины холма, как вдали, над кронами деревьев взметнулся столб багрового света.

«Формация клана»!

Сердце заколотилось.

«Мне никогда не успеть, если только не…».

Ши Фэна никто не учил этому искусству, но он множество раз видел, как это делают старейшины, как ци устремляется в клинок, становясь его продолжением, опорой в небе. Он выхватил свой меч. Вся его ци, вся его воля хлынули в клинок, заставляя его вспыхнуть ослепительным серебристым светом. Меч рванул вперёд и вверх, прочь с холма, над верхушками деревьев. Ветер свистел в ушах, сбивая дыхание.

Лес под Ши Фэном мелькал размытым зеленым пятном, и наконец, он увидел Лин Мэй, стоящую на коленях, стражника за её спиной и Лин Цзяня, невозмутимого и всецело контролирующего ситуацию.

Ши Фэн рухнул с неба, как метеор, спрыгнув с меча прямо на землю между Лин Мэй и старейшиной. Клинок вонзился в землю поодаль. Ноги Ши Фэна подкосились от истощения, но он устоял.

Лин Цзянь поднял бровь, на его губах играла холодная, почти одобрительная улыбка.

– А ты, оказывается, талантлив. Умеешь летать на мече. Грубо, неотесанно, но умеешь. Если бы не твоё предательство, ты мог бы стать отличным заклинателем, но ты выбрал свою судьбу.

Ши Фэн, переводя дух, выпрямился во весь рост.

– Да, я выбрал ту судьбу, что не претит моему духу и сердцу.

И в этот миг, когда последний слог сорвался с его губ, проклятие внутри Лин Мэй взорвалось. Багровая формация над её головой треснула, как стекло, и рассыпалась на тысячи алых осколков, которые испарились, не успев упасть. Ши Фэна, Лин Цзяня и стражника – всех троих отбросило, как щепки. Ши Фэн ударился спиной о дерево, мир на миг померк перед глазами. Лин Цзянь, отлетев на несколько шагов, с трудом удержал равновесие.