Слова Королей и Пророков

– Значит, медвежонку и Ардалу ты не доверяешь?

– В этом деле – нет.

– Тогда я тебе помогу, – сдержанно кивнул Кербал.

– Возможно, за тобой будет следить Шенна. Ворон не должен увидеть, как ты поворачиваешь в сторону Дублина.

На лице Кербала промелькнула улыбка – всего на мгновение; я даже засомневался, не почудилась ли она мне.

– Тебе не придется делать ничего интересного. Всего-навсего притворяться мной.

– Да ну?

– Я отправляюсь туда по поручению Томаса, – объяснил я, – но в какой-то момент мне понадобится покинуть Дублин – да так, чтобы он об этом не узнал. Пока меня нет, ты будешь жить в моей келье. Я скажу монахам, что желаю помолиться Господу в уединении.

Кербал закусил левую щеку, не сводя глаз с Тирнаха и Ардала. Их поединок по-прежнему продолжался: два воина переступали с места на место и выжидали, пока соперник сделает первый выпад.

– Ардал! – рявкнул он. – Будь внимательнее! А ты, Тирнах, ноги расставь пошире.

– Как я уже сказал, прямо сейчас тебе никуда уходить не нужно. Прежде чем я смогу уединиться в келье, мне надо завоевать доверие монахов.

Кербал кивнул:

– Ты – хранитель моего дара. Я сделаю то, что ты велишь.

– Вот и славно. Тогда я препоручаю остальных воителей тебе и сегодня же отправляюсь в Дублин. – Я протянул руку, и старик крепко обхватил мое предплечье. Его челюсть задрожала от напряжения, а морщины вокруг рта казались глубже обычного. Во время нашего прощания он не сказал ни слова, но я без труда прочел все по его глазам. Он не желал покидать нашу крепость, потому что боялся скорого приближения смерти.

Да, друг мой. Все боятся смерти. И она идет за каждым из нас.

Я сразу же помчался к себе в покои, чтобы собрать вещи. Облачившись в монашескую рясу, я поспешил к песчаному перешейку, пока его не поглотило море. После полудня подгоняемые ветром волны вздымались особенно высоко, а морская пена и брызги дождем разбивались о камни. Я ускорил шаг. До прилива оставалось совсем немного времени, и у меня не было ни малейшего желания провести в крепости еще одну ночь.

– Тебе пока некуда торопиться.

На каменных ступенях, за которыми начинался перешеек, меня поджидал Томас. Он свернул свиток, который держал в руке, и спрятал его под плащом. Ворон, сидевший на его плече, тотчас улетел.

– Не хочешь вернуться и пообедать со мной и Гобнет перед тем, как отправиться в путь?

– Ты же знаешь, что мне не сидится на месте.

Томас действительно знал меня достаточно хорошо, чтобы отказаться от попыток меня переубедить.

– Тогда в добрый путь. Увидимся на собрании в следующем году, а то и еще раньше.

– Прощай, Томас. Передавай привет Фоуле, когда увидишься с ней.

Я выбрался на песчаный берег и поплотнее завернулся в рясу, убрав волосы под капюшон. Лучи зимнего солнца не приносили с собой тепла, а на горизонте маячили тучи. Такое скверное время года едва ли подходило для странствий по диким землям, но я спокойно относился к холоду и уж точно предпочитал его палящей жаре континента: впрочем, я подозревал, что уже через несколько часов странствий запою совсем другую песню.

Томас не стал дожидаться, пока я переберусь с острова в Ирландию. Когда я оглянулся, он уже брел назад в крепость. «Друг». Я всегда считал его другом, но теперь это слово окутывали сомнения. Слова Роунат занозой сидели у меня в мыслях. Я то и дело повторял их про себя, и сейчас, пока я глядел на то, как Томас исчезает в своей башне, у меня екнуло сердце от недоброго предчувствия.

«Фоула в опасности, Колмон… Ей угрожаешь ты сам и наши сородичи. Тебе суждено либо навредить ей, либо спасти ее. Я точно не знаю».

Я ускорил шаг и безмолвно обратился к предкам, моля их о том, чтобы Кербалу хватило сил добраться до Дублина.

КИЛЛАЛО,

февраль 1000 г.

Гормлат

– Да нет, не это. Серебряное ожерелье с белыми самоцветами.

Орла съежилась под моим взглядом и вновь побежала к деревянному сундуку возле моей кровати. Она принялась перебирать мои украшения трясущимися пальцами, судорожно пытаясь сообразить, какое из них я потребовала подать. Почти пятнадцать лет, скоро замуж, а ума как у младенца. Видят боги, толку от Орлы было немного, но, чем скорее на ней кто-нибудь женится, тем лучше для меня. Эта девица уже сидела у меня в печенках.

Следовало признать, что недостатка в женихах у нее не наблюдалось. Личико у нее было прелестное, пусть и глуповатое. Мужчины обычно предпочитают женщин, которые не слишком много думают, хотя из Орлы и служанка была никудышная. Живи я в Дублине, я бы давно заменила ее на новую рабыню, но в Манстере рабов не держали. Я вновь оказалась в ирландском королевстве, где хозяйством сообща занимались вся семья и ее друзья. Орла приходилась дочерью троюродному брату короля Бриана и прислуживание королеве Манстера почитала за честь. Она была достаточно тупа, чтобы действительно в это верить. Уверена, что отец Орлы пристроил ее ко мне, чтобы подыскать ей хорошего мужа вместо того, чтобы содержать ее и ждать у моря погоды. Орла каждый вечер приходила со мной на ужин в королевские чертоги, где лучшие воины Бриана пялились на ее длинные каштановые волосы и не замутненные мыслями глаза.

– Вот это? – спросила она, достав из сундука искомую серебряную цепочку.

Я сдержанно кивнула и позволила ей застегнуть украшение на моей шее.

Орла не смогла удержаться от восторженного вздоха, когда сделала шаг назад и с горящими щеками уставилась на ожерелье, ласкающее мои ключицы. Я почти улыбнулась. Несмотря на близкое родство с королем Манстера, одевалась она как крестьянка. Местные женщины – даже приближенные к правителю – носили украшения и шелковые платья только во время больших торжеств. Их отцы и мужья не доверяли викингам и не торговали с ними, поэтому в дуне Бриана я выделялась на фоне прочих. Великолепный, сияющий лебедь среди унылых серых гусынь.

– Кольца.

Орла снова побежала к сундуку, наверняка радуясь, что уж в этот-то раз она никак не могла оплошать. Она высыпала мне на ладонь все кольца, и я сама нанизала их на пальцы – шесть на правую руку, четыре на левую – а затем поднялась на ноги.

– Вы неотразимы, королева Гормлат.

– Знаю.

Орла покраснела, и на этот раз я не сдержала улыбки. В Ирландии высоко ценилась женская скромность. Ни одна женщина во всеуслышание не признавала собственных заслуг и не принимала комплиментов своей красоте. Когда мне было тринадцать и я все еще жила с отцом, он бы выпорол меня за подобный ответ. Впрочем, я была уже не девчонкой, а женщиной. Королевой. Королевой, которая непременно покинет этот дун уже через год. Я могла говорить все, что вздумается.

– Пойдем. – Жестом я приказала Орле следовать за мной. – Смотри не наступай на мое платье.

Она опустила голову и послушно побрела за мной, хотя ее карие глаза исподтишка поглядывали то вправо, то влево – словно она была самкой оленя, крадущейся по лесу.

– Кого-то ищем, дитя мое?

Орла помотала головой и устремила взгляд себе под ноги.

– Тебе полагается следить, чтобы я не замарала платье, а не заигрывать с мужчинами. Если я расскажу о твоем поведении священникам, им это очень не понравится.

– О нет, королева Гормлат, я не заигрываю ни с кем, честное слово. – У нее на глазах проступили слезы. – Я просто надеялась увидеть…

– Довольно, – отрезала я. – Твои оправдания меня не интересуют.

Она кивнула с несчастным видом и дрожащей челюстью. Будь прокляты боги! Дразнить Орлу было совсем неинтересно. От ее скудоумия сводило зубы – все равно что снова общаться с моей приемной дочерью Гитой.

Прошествовав мимо конюшен и других домов, где жили сородичи Бриана, мы в конце концов добрались до сердца крепости – королевских чертогов. Зимнее солнце опустилось совсем низко, и высокие стены дуна повсюду отбрасывали тени. Дождя утром не было, но из-за нехватки солнечного света слякотное болото вокруг дорожки так и не высохло.

Я понятия не имела, как Бриан и его семья могли жить в таком безрадостном сыром месте. Следовало отдать королю должное: по крайней мере, внутри его стен было просторно. Его дун вдвое превосходил размерами крепость моего отца. Впрочем, у Бриана и семья была больше, да и гостей он принимал куда чаще. Вдобавок ко всему владыка Манстера приказал окружить свой круглый форт сразу тремя рвами. Подобного ранее не делал ни один ирландский король. И все же Бриан поступил так не тщеславия ради – нет, моим мужем двигало что-то иное. Но что именно? Я по-прежнему не могла распознать, о чем думал этот хладнокровный мужчина с каменным лицом.

Зато я точно знала, что роскошь не приносила ему удовольствия. Дома, построенные в стенах дуна, уступали размером даже той дублинской лачуге, в которой я жила после смерти Амлафа. Одна только крепость выглядела настолько впечатляюще, насколько и подобало королевской обители. Она чем-то напоминала и строения викингов, и ирландские ро: зодчие Бриана возвели каркас из мощных и прочных деревянных столбов и балок, а на крышу положили плотно переплетенную солому. Постройка получилась необычной, но определенно радовала глаз.

Впрочем, в отличие от королей-викингов, Бриан почивал не в своих чертогах, а в небольшом домике на заднем дворе. В чертогах он устраивал пиры и принимал гостей, и с тех пор, как мы вернулись из Дублина, недостатка не было ни в том ни в другом. Весь последний месяц воины Манстера праздновали великую победу Бриана в битве при Гленмаме. День за днем в Киллало прибывали новые и новые повозки с дублинскими мехами, драгоценностями и золотом. А затем король и его приближенные целый месяц делили добычу.

Я с отвращением наблюдала за тем, как Бриан и мелкие корольки Манстера разглядывали украшения и по очереди примеряли меха, а в перерывах хлебали вино, точно омерзительный эль, который варили христианские монахи. По крайней мере, мне удалось добыть еще несколько вещей, которые раньше принадлежали мне: два браслета, три фибулы, два шелковых платья и серебряные кубки. Серебро и золото до того ослепили мелких правителей, что они ничего и не заметили – разумеется, за исключением Бриана, который предпочел промолчать. Он даже помахал мне рукой, словно позволяя мне взять все, что я захочу. Мне стоило бы улыбнуться или поклониться в знак признательности, но я не смогла заставить себя это сделать.

Королевы разрешения не спрашивают.

Однажды, когда мой первый муж Амлаф еще был жив, я сорвала ожерелье с одной из его дочерей, самозабвенно обсуждавшей какие-то слухи, и повесила его себе на шею. Она уставилась на отца, явно ожидая, что тот на меня накричит. Вместо этого Амлаф рассмеялся и сказал, что новое украшение подходит к моим глазам, а его дочь в ярости выбежала вон из чертогов.

– Ой, – прошептала Орла. – Как же вкусно пахнет жареное мясо!

Я прекратила предаваться воспоминаниям и глубоко вдохнула. Служанка была права, хотя я никак не могла взять в толк, что это за мясо. Слишком сладкий запах для оленины и слишком резкий – для говядины. Я ускорила шаг. Когда я миновала дом Охи и добралась до открытого двора, на котором обычно готовили еду, я обнаружила там сразу семь костров. На двух вертелах висели свиньи, еще на двух – олени, а над остальными тремя кострами стояли котлы, в которых тушили говядину и баранину. В дальнем углу двора языки еще одного пламени ласкали огромный чан, в котором повара варили похлебку из рыбы и овощей.

И как же следовало это понимать? В дуне Бриана проживали двадцать пять его родственников, а еще здесь гостили двадцать манстерских корольков, но даже у них ушел бы целый месяц, чтобы расправиться с таким количеством еды.

Схватив Орлу за руку, я подтащила ее к себе:

– Зачем нам столько еды?

– К нам прибыли правители всех манстерских королевств – даже те, кто не бился у Гленмамы. А еще король Бриан пригласил их жен и детей. – Орла широко улыбнулась. – Сегодня на пиру будет еще сотня гостей, а может, и больше!

– Что?

Ее улыбка тотчас потухла.

– Почему все это держали в тайне от меня?

– Но ведь вы… В последнее время это обсуждал весь дун… Может быть, вы… просто… не услышали.

Под конец голос Орлы звучал едва слышно, а ее покрасневшие щеки задрожали: она явно ждала, что я снова начну на нее кричать. Впрочем, на сей раз я приструнила свой гнев. Если об этом собрании действительно говорил весь дун, то мне оставалось винить только себя саму. С тех пор как я прибыла в Киллало, в этом уголке Ирландии бушевали зимние бури и проливной дождь, поэтому я покидала свои уютные покои с теплым очагом лишь затем, чтобы поужинать в королевских чертогах. Мой новый муж также предпочитал держаться от меня в стороне.

– Здесь чересчур много еды даже для сотни гостей.

– Ой, король Бриан ведь поручил Кринок приготовить столько мяса, чтобы хватило для трех сотен, – пояснила Орла, переставшая разводить нюни. – Ведь он пригласил на пир все семьи, живущие в Киллало, а еще аббатов и епископов из земель клана Долкайш. Кажется, они будут у нас гостить до праздника в честь Имболка[1] в конце недели. Смотрите, вон идет отец Маркон.

При виде священника я тотчас воспрянула духом. Я часто говорила с ним во время долгого путешествия из Дублина в Киллало, осыпала его лестью и чуть ли не смотрела ему в рот. А потом отец Маркон охотно ответил на интересовавшие меня вопросы о мужских и женских монастырях Манстера. Впрочем, как только мы добрались до королевского дуна, Бриан отправил священника молиться о павших воинах вместе с их семьями.

Его возвращение пришлось как нельзя кстати. Теперь я могла попросить его показать мне прибрежные монастыри – возможно, имело смысл даже пообещать ему, что я пожертвую драгоценности одной из женских обителей. Малморда утверждал, что Потомки обитают в монастыре близ моря, который на первый взгляд казался полуразрушенным или вовсе заброшенным. Я не сомневалась, что с помощью отца Маркона мне не составит труда присмотреть подходящие места.

– Тогда пойдем. – Я улыбнулась Орле, отпуская ее руку. – Опаздывать никак нельзя.

Служанка послушно последовала за мной в королевские чертоги. Мой новый муж, король Бриан, сидел в самом центре главного стола, а по левую руку расположился его второй сын, Тейг. Кресло справа от Бриана пустовало. Обычно там сидел Мурха: он вернулся в Киллало вместе с войском, но с тех пор я ни разу не видела его в чертогах. Празднованию победы и дележу добычи он предпочел общество сына, но его место всегда оставалось свободным вне зависимости от причины его отсутствия – на тот случай, если Мурха все же соизволит почтить нас своим присутствием.

– Добрый вечер, Гормлат, – поприветствовал меня Бриан, когда я подошла к столу. – Ты неотразима, как и всегда.

Его комплимент звучал сухо и неискренне. Тем не менее я улыбнулась в ответ:

– Благодарю тебя, муж мой.

Орла снова порозовела. Правила приличия требовали, чтобы я возразила, будто другая гостья выглядела еще лучше, или и вовсе выразила несогласие, застенчиво нахмурившись. Впрочем, теперь на Орлу можно было не обращать внимания. Сегодня за ужином она сидела в дальнем конце стола и могла там краснеть и заикаться, сколько ей вздумается.

Бриан мельком покосился на меня, когда я села по правую руку от пустующего кресла Мурхи, а затем устремил взгляд на собравшихся с широкой приветливой улыбкой. Гости постепенно заполняли зал. Провинциальные короли и королевы по очереди подходили к Бриану, чтобы поприветствовать и благословить его. Он неизменно встречал их кивком и благосклонными речами. Улыбка не сходила с его лица, но при этом отнюдь не выглядела натянутой.

Амлафу тоже нравилось пировать с подвластными ему королями: при этом, правда, он всегда готовился к тому, что какой-нибудь сородич или давний друг решит взбунтоваться. Эта мысль, как ни странно, тоже его радовала. Даже в столь почтенном возрасте его по-прежнему будоражило чувство опасности. Когда Глуниарн и Рагналл устраивали очередной спор, а их руки опускались на эфесы мечей, его глаза чуть ли не блестели. «Боги всегда за нами наблюдают, – говорил он мне. – Им по нраву, когда их развлекают. Вот почему они посылают нам тяготы и врагов. Богам хочется поглядеть, как мы поступим».

Я повнимательнее пригляделась к Бриану. Нет, его-то лицо сияло отнюдь не от возбуждения. Он выглядел спокойным, довольным, умиротворенным.

– Дедушка! – Тарлах ворвался в королевские чертоги, промчался между столами по центральному проходу и повис у Бриана на шее. Король крепко обнял внука, приглаживая его волосы рукой.

– Запаздываешь, мальчик мой. Да и что это за наряд такой?

Его словам недоставало укоризны: Тарлах захихикал, как чертенок, пусть и тотчас поправил тунику. Мой отец не поглядел бы на юный возраст Малморды и не задумываясь угостил бы моего брата подзатыльником за то, что тот явился на пир в столь неряшливом виде, но невозмутимость Бриана нисколько меня не удивила. Он и сам-то не желал надевать золотые и серебряные безделушки, а семью и вовсе любил превыше всего: Тарлаху сошло бы с рук, даже если бы он вывалялся в грязи – лишь бы меч мог держать.

Ни Мурха, ни Тарлах не могли разочаровать короля Бриана, что бы они ни делали. Именно они воплощали собой будущее его рода. Даже Тейг, сидевший по левую руку, не вызывал у короля такого же интереса. Второму сыну Бриана предрекали величие, но уж я-то знала, что люди редко достигали величия, находясь в чужой тени, а у Тейга этих теней было сразу три.

Не переставая ухмыляться, Тарлах соскользнул на подлокотник королевского кресла и протянул деду золотой браслет.

– Нашел у отца в комнате. Спрячь и никому не говори, где он!

– Опять бедокуришь? А я ведь сегодня слышал, как твой отец на тебя кричал. Что ты такое натворил?

– Мы с Брокканом перестарались во время занятий.

– Ах вот как, – ответил Бриан и взял внука за подбородок, на котором красовался небольшой набухший синяк. – Понятно.

Тарлах поморщился:

– Да мы же не хотели. Просто увлеклись, и все.

Он вывернулся и вновь протянул деду золотое украшение с озорной улыбкой:

– Отец поймет, что это я взял браслет, но ни за что не догадается, что он у тебя.

Бриан колебался, силясь сдержать улыбку.

– Давай я возьму, – предложила я, протягивая руку. – Меня он точно не заподозрит.

Тарлах и Бриан уставились на меня, явно удивляясь, что я вообще открыла рот. Я ухмыльнулась еще шире:

– Славный будет розыгрыш, разве нет?

Тарлах покосился на деда, и тот едва заметно кивнул. Мальчик наклонился и передал браслет мне:

– Только не отдавай ему, пока я не скажу.

– Обещаю.

И Тарлах забрался в отцовское кресло, болтая ногами от переполнявшего его возбуждения.

Будущая жертва розыгрыша не заставила себя ждать. Мурха мак Бриан был мужчиной статным – рослым, широкоплечим и столь приятной наружности, что при виде него покраснели несколько манстерских королев. Впрочем, ему едва ли нравилось всеобщее внимание. Он пожимал протянутые руки, улыбался шуткам собеседников и справлялся об их здоровье. Именно так и полагалось вести себя наследнику короля… И все же я-то видела, что под этой безупречной наружностью скрывается мужчина с каменным сердцем. Точь-в-точь как Олаф.

– Что это ты забыл на моем кресле? – Мурха картинно поднял брови, подхватив сына на руки, но уголки его губ уже ползли вверх. – И что ты стащил из моих покоев?

– А откуда ты знаешь, что я что-то стащил?

– Это особый отцовский дар, – объяснил Мурха. – Мы всегда нутром чуем, когда наши сыновья затевают какую-то шалость.

Тарлах хихикнул и пожал плечами:

– Но у меня же ничего нет. Сам посмотри. – И он провел руками по тунике и штанам, наглядно показывая, что между его одеждой и телом не было посторонних предметов.

– Вот только не надо думать, будто ты уже слишком взрослый и я не решусь тебя раздеть догола при гостях!

Мурха принялся щекотать сына под мышкой, и тот обхватил себя обеими руками, чтобы помешать отцу исполнить обещанную угрозу.

– Отдай ему, – пропищал Тарлах, задыхаясь от смеха.

Я с улыбкой достала золотой браслет из рукава. Мурха посмотрел на украшение, на мгновение нахмурился, а затем с ухмылкой перевел взгляд на сына, прекращая мучить его щекоткой:

– Повезло тебе, что у меня хорошее настроение.

Тарлах расхохотался во весь голос и запрыгнул Бриану на колено. Король снова принялся разглядывать опухший синяк на подбородке у мальчика и расспрашивать внука, как именно тот им обзавелся.

– Держи. – Я вложила браслет в руку Мурхи, когда он устроился в кресле между мной и Брианом. – Не хватало еще, чтобы ты и меня пригрозил обыскать так же дотошно, как и сына. Не очень-то хочется раздеваться на глазах у гостей.

– Да, лучше обойтись без этого, – ответил Мурха, никак не отвечая на мой дразнящий тон. Поправив плащ, он откинулся на спинку кресла.

– Для кого же украшение? – не унималась я. – Кому-то из девушек посчастливилось удостоиться твоего внимания?

Мурха стиснул зубы. Наконец-то хоть какое-то проявление чувств. К сожалению, Тарлах тоже услышал мой вопрос и поднял взгляд на отца в ожидании ответа.

– Да, это так. – Голос Мурхи внезапно зазвучал низко и скорбно. – Я купил этот браслет для очаровательной юной принцессы.

– Одной из тех, что прибыли из Мита? – прищурился Тарлах.

Мурха чуть наклонил голову.

– Что ж, какое-то время она действительно пробыла в Мите, но, боюсь, я все-таки заблуждался на ее счет. Принцесса, которую я люблю, – нежное и чуткое создание. У нее в роду уж точно нет племянников-воришек.

– Так ты купил браслет для Бейвин? – Тарлах сердито упер руки в боки, хотя в его голосе слышалось облегчение. – И вовсе я не воришка. Я просто хотел тебя разыграть.

– Знаю, – подмигнул ему Мурха. – Можешь оставить себе, если хочешь. У меня для Бейвин есть и другой подарок.

Тарлах повесил браслет себе на запястье, но он оказался великоват и соскользнул по руке мальчика до самого локтя.

– Нет, – нахмурился Тарлах, снимая украшение. – Я лучше сам подарю его Бейвин, когда она вернется домой.

Мурха улыбнулся и потянулся за кубком с вином. Тарлах покрутил браслет в руке, глядя на отражения свечей, а затем лихо спрыгнул на пол, словно олененок, и помчался к другим детям, которые сидели за отдельным столом в дальней части зала.

Мурха проводил сына невидящим взглядом. Он так и не дотронулся до мяса, лежащего на блюде. Мой муж подобной сдержанности не проявлял и уминал ужин за обе щеки, обсуждая с Тейгом захваченных в Дублине лошадей.

Осторожно взглянув на Мурху краем глаза, я отпила вина из кубка.

– Браслет великоват и для Бейвин.

Он покосился на меня и опустил взгляд на тарелку.

– Она еще вырастет.

– Ну же, признайся, – ухмыльнулась я. – Кому ты на самом деле хотел его подарить? Я же знаю, что не сестре.

– Да ну?

– Да. – Я собралась с мыслями. – Ты за весь вечер ни разу не притронулся к еде, а твой полный томления взгляд мне прекрасно знаком. Да и подобный браслет кому попало не дарят. Его смастерил сам Пьер Нормандский: я видела его клеймо на застежке. Редкая находка.

– Значит, он станет отличным подарком.

– Высокородному принцу не нужны безделушки, чтобы покорять женские сердца. Это им полагается тебя впечатлять.

– О, ничего подобного. Женщины из благородных семей никого впечатлять не обязаны. – Он хлебнул вина. – В отличие от их отцов, которые стремятся заполучить выгодный брачный договор… или братьев… или даже сыновей.

Я расхохоталась. Таких коварных речей я от Мурхи еще не слыхивала.

– Да уж, это верно. Мы, женщины, никак не можем повлиять на то, за кого нас выдадут замуж, но иногда нам нравится притворяться, будто это так.

– Иногда это нравится и мужчинам.

Продолжая посмеиваться, я положила в рот кусок лосося.

– Ты все морочишь мне голову, а на вопрос отвечать так и не желаешь. Ну же, признайся: кому ты купил браслет?

Мурха промолчал, но, судя по тому, как крепко он обхватил пальцами кубок, вопрос вывел его из равновесия.

– К чему эта показная скромность, Мурха? В этом зале ты один из немногих, кто может выбрать себе невесту. Любой ирландский король охотно отдаст свою дочь за тебя замуж. Мы оба знаем, что твой отец не станет вынуждать тебя жениться, если этого не захочешь ты сам.

Мурха прекрасно понимал, что я имела в виду. Изначально Малморда договорился о том, чтобы я вышла за старшего сына манстерского короля, а не за него самого, но по какой-то причине я получила в мужья Бриана. Впрочем, меня удивило, что Мурха никак не ответил на мой намек. Я-то думала, жениха заменили из-за пожелания Ситрика, чтобы я вышла за короля, а не за его сына. Неужели это сам Мурха отказался стать моим мужем? Да не может быть.

– Северные О'Нилы терпеть нас не могут, – в конце концов ответил он. – Полагаю, ни один из их правителей ни за что не выдаст за меня свою дочь.