Протокол доверия

Пролог

Пролог

Тихий Гродно тонул в предвечерней дремотной дымке. Его окраины застилал густой туман, а холод окутывал берега Немана. Солнце село несколько часов назад, а дороги освещали фары редко проезжающих мимо машин. Именно таким – спящим, безмятежным – город и должен был оставаться в памяти его жителей. Но не сегодня.

На окраине города, где-то на обочине рядом с лесом, ярко горели мигалки служебных машин. Рядом слышался вой служебных собак. Милиция прочёсывала территорию.

К моменту моего приезда, всё уже оцепили. За лентой собралось несколько сотрудников. Я заглушила двигатель и сделала глубокий вдох. Надо расслабиться. Нельзя идти на расследование с эмоциями, только холодный рассудок и факты.

Я на секунду прикрываю глаза и слегка массирую виски. Не приятно, когда тебя будят посреди ночи и вызывают на место преступления. Слышу слабый стук. Поворачиваю голову и вижу участкового. Тяжело вздыхаю и выхожу из машины.

– Здравия желаю, – он показывает мне своё удостоверение, его рука заметно дрожит. – Сегодня вам будет особенно тяжело.

– Убийства – это всегда тяжело, но это моя работа, – отрезала я, надевая бахилы и перчатки. – Протокол составлен? Посторонних не было?

– Составлен, никого. Приехали сразу как сообщили. Его нашёл один из прохожих.

– Как?

– Остановился на обочине, хотел сходить в кусты в туалет, но нашёл труп. Позже вызвал нас.

– Его опросили? – я окидываю взглядом всех присутствующих. Замечаю высокого мужчину крупного телосложения. В отличие от остальных, он был в гражданском.

Участковый Саша вел меня вглубь, к самой опушке леса, где было обнаружено тело.

– Да, сразу же. Но ничего дельного он сказать не мог. Ничего и никого не видел.

Воздух был густым и сладковатым, с примесью меди и чего-то едкого, химического. Я остановилась, давая глазам привыкнуть к полумраку. Чем ближе мы подходили к месту обнаружения, тем чётче я ощущала этот вкус – вкус крови.

Наконец мы остановились. И ад, притаившийся в идиллии, показал себя во всей красе. Мне пришлось прикрыть рот рукой, чтобы подавить рвотный рефлекс.

Тело мужчины лет тридцати было прислонено к сосне. Но от головы до пят его покрывали мелкие раны и только приглядевшись я поняла, что из них торчали гвозди. Они впивались в его тело, проходили сквозь мягкие ткани и застревали в кости. Самые длинные, словно гигантские шпильки, насквозь прошивали его тело, впиваясь в кору дерева, намертво приковывая жертву к стволу в жуткой пародии на распятие. Плоть вокруг каждого гвоздя была разворочена, рваные края ран застыли в багровых ореолах. Казалось, его не убивали – с ним работали, методично и с наслаждением вбивая сталь в ещё живое тело. Тёмная, почти чёрная кровь обильно сочилась из этих бесчисленных ран, густыми потоками стекая по коре, превращая могучую сосну в алтарь. У её подножия зияло зловещее озерцо, липкое и густое, в котором медленно тонули хвоинки и мошки.

Его голова была запрокинута назад, обнажая горло с напряженными мышцами, будто в последнем немом крике. Но самое ужасное скрывалось выше. На месте глаз зияли две огромные, обугленные впадины. Края век были опалены дочерна, а из глубин этих черных дыр на щеки застыли тонкие, стекловидные дорожки – следы того, как глазные яблоки, под воздействием чудовищного жара, попросту вытекли, оставив после себя лишь пустоту и ужас.

Его руки, сведённые судорогой предсмертной агонии, были стянуты у запястий толстой железной проволокой. Она была вплетена так туго, что впилась глубоко в кожу, почти до кости, а её концы, закрученные в причудливый, не поддающийся логике узел, свисали вниз, как жуткий маятник, отсчитывающий секунды с момента этой кошмарной смерти. Воздух вокруг был пропитан сладковато-медным запахом крови и едкой гарью от обожженной плоти – ароматом, от которого кровь стынет в жилах, а разум отказывается верить в увиденное.

Я сделала первый вывод, тихо, больше для себя, но достаточно громко для протокола:

– Место обнаружения совпадает с местом преступления, – потому что слишком много крови.

Я присела на корточки, осматривая песок рядом с телом. Конечно, служащие уже наследили здесь, но я могла найти хоть малейшую зацепку.

– Предположительное время убийства?

– Между 21 и 23, но…

– Но если бы его убивали здесь, то кто-то услышал бы. Возможно его усыпили перед этим, поэтому никто из близлежащего посёлка ничего не слышал. Распорядитесь о заборе грунта, биологических материалов и немедленном проведении ХТИ.

Я внимательно всматривалась в труп, стараясь найти хоть что-то. И я нашла единственный чужой след. Ту подсказку, которую преступник сам оставил нам.

– Ему прокололи мочки ушей, – я внимательно осмотрела его левое ухо. Рана была аккуратной, такое чувство что преступник делал это с особой осторожностью. Прокол правого уха отличался. Рана была рваной. Будто кто-то проколол мочку и грубо вырвал оттуда серьгу.

Серьгу забрали как трофей.

И вот он – автограф. В десяти шагах от тела, на пне, будто на пьедестале, стоял маленький лабораторный стакан, безупречно чистый. А в нем, как диковинный экспонат, лежал отрезанный палец. Безымянный.

Это было не просто убийство. Это была картина. Произведение искусства для преступника. Он расставлял всё так, будто он художник, а эта опушка – его холст.

Я потянулась за телефоном. Мне нужен был специалист, чтобы составить портрет преступника. Мой палец сам потянулся к номеру «Виолетта <3». Отчаянно хотелось услышать ее голос, ее профессиональное мнение. Но трубку не взяли.

Опустив телефон, я в последний раз окинула взглядом поляну. Шелест листьев теперь казался зловещим.

– В этом городе появился новый хищник, – прошептала я, чувствуя, как холодная уверенность сковывает меня. – И он не просто убивает. Он коллекционирует.

И его первым трофеем стала серьга, которой больше нет…

«Разум – это не замок, а лабиринт. И некоторые коридоры в нем настолько темны, что их хозяин и сам боится в них заглянуть.»

Глава 1. Отголоски кошмара

Карина

На моём рабочем столе был идеальный порядок: стояли мониторы, лежали папки и стояла кружка с остывшим кофе. Но это до того, как я взялась за расследование. Теперь же его покрывало хаотичное крошево из фотографий, исписанных клочков бумаги и вывалившихся из папки отчетов.

Мой взгляд машинально скользнул по корешку на самом краю стола – Уголовный кодекс. Потрепанный, зачитанный в трудные студенческие ночи, с десятками цветных закладок. Для меня он всегда был больше, чем свод статей. Библия, по которой я мерила мир.Непоколебимый фундамент, на котором держалась грань между порядком и хаосом.

И сейчас этот фундамент снова дал трещину.

Я впивалась взглядом в фотографии, пытаясь вычислить в этом хаосе почерк, логику, хоть какую-то осмысленную линию. Сейчас, при дневном свете, это выглядело ещё более устрашающе. Каждый рваный край раны вокруг гвоздей, каждая трещинка на обугленной коже век – все кричало о боли, которую не могла передать ночная съемка.

В дверь постучали и на пороге появился знакомый мне сотрудник:

– Дмитрий Волков, назначен ведущим оперативный сотрудником по вашему делу, – взгляд его уставший, но было в нём что-то цепляющее. Жажда расследования.

Ведущим. Значит, дело признали тяжким. Ещё бы, с такими-то ранам на теле.

– Присаживайтесь, – я кивнула на стул напротив. – Установили личность жертвы?

– Антон Громов, тридцать два года, – он протянул мне тоненькую папку. Я ухватилась за неё, как за последнюю надежду раскрыть это дело в кратчайшие сроки. – Инженер. Вдовец. Коллеги описывают его тихим и не конфликтным. Пропал после работы.

– Работал где-то недалеко от места обнаружения?

– Да. Примерно пятнадцать минут езды. После работы в тот вечер уехал на машине, её нашли в двадцати метрах от трупа.

Я пролистала досье. На фотографиях – самый обычный мужчина живущий самой обычной жизнью. Кому он мог навредить? Кому понадобилось его убивать?

Мысли сами складывались в сухие формулировки статей: убийство, особая жестокость, надругательство над телом. Но это были лишь мои сухие формулировки, за которыми стояла бездна чужого безумия.

– Совсем ничего? Долги? Враги? – в моем голосе прозвучал скепсис. Закон логичен. Преступление должно иметь мотив. Даже самое безумное.

– Пока ничего. Работаем. Что удалось выяснить экспертам? – он кивнул на отчёт под моей рукой.

– Это пока предварительное заключение, им требуется ещё время на проведение некоторых анализов на выявление наркотических веществ, – я протянула ему отчёт. По спине пробежали мурашки. – Смерть от болевого шока и кровопотери. Процесс был… длительным. Гвозди – обычные, строительные. А вот способ ослепления весьма необычен.

Я сделала небольшую паузу. Нельзя поддаваться эмоциям. Дело нужно расследовать с холодной головой. Мои истерики никому не помогут.

Пришлось сделать глоток остывшего кофе, чтобы привести мысли в порядок.

– Глаза не выжигали кислотой. Ткань подверглась мгновенному термическому воздействию чрезвычайно высокой температуры, но локально. Как будто к глазным яблокам приложили раскаленный докрасна шарик. Они вскипели и испарились. Никаких следов копоти.

Оперативник внимательно слушал меня, кивая. Но лицо его оставалось непроницаемым. В его глазах читалось то же самое, что клокотало у меня внутри: смесь отвращения и азартной решимости.

– И последнее, – я протянула ему фотографию мочек уха. – Прокол. Совершен постфактум. Инструмент – что-то острое. Медицинская игла. И убийца был правшой.

– Как выяснили, что он правша?

– Характер повреждения. Удар нанесён под углом, характерным для правши. Он проколол ухо и вырвал серьгу. На память.

В кабинете повисло молчание. Каждый сопоставлял улики в голове. Наконец, Дмитрий подытожил всё:

– Значит ищем правшу с психическими отклонениями. Весело.

– Не только, – поправила я его. – Мы ищем того, кто ставит себя выше Закона.Художника, который считает себя вправе вершить собственный суд. Он не просто забрал серьгу. Он оставил нам палец. В идеально чистом стакане. Это не улика. Это – манифест.

Мой взгляд снова упал на Уголовный кодекс. Он был моим щитом и мечом. А для того, кто творил это – всего лишь бумагой, которую можно порвать окровавленными руками.

– И он не остановится на одном. Я это чувствую, Дима. Поэтому мы должны поймать его, чего бы нам это ни стоило. Внимательно изучите биографию убитого. С кем ссорился в последнее время, почему стал вдовцом и всё, что может иметь отношение к делу.

Мой телефон завибрировал. На экране загорелось имя : «Виолетта <3».

И я почувствовала облегчение. Впервые за это утро я позволила себе слабую улыбку, ответила на звонок:

– Привет, Вилка. Ты не представляешь, как ты вовремя. Мне срочно нужен твой профессиональный взгляд. У нас тут… настоящий монстробъявился…

И возопила душа моя

от неправедной боли его

ИХ!!!

и воззрел Господь на страдания мои,

и рек:

"Руку твою простри,

и дам тебе власть СВЕРШИТЬ

Суд Мой,

ибо возмездие –

сиежертваМнеугодная".

Глава 2. Молчаливый свидетель

Виолетта

Ти

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.