Когда вырастают крылья
- -
- 100%
- +
-А ты не лезь со своим уставов в чужой монастырь. Самой, небось, завидно было.
Девушка набрала воды в кружку, отпила глоток и резко плеснула ему в лицо.
-Остыньте молодой человек.
Стас неожиданно схватил её в охапку и посадил на стол. Глаза у него горели от злости, он сорвал с себя галстук и отбросил в сторону.
-Запомни, девочка, если мне чего-то вдруг захочется, я упрашивать не стану. Вдребезги дверь разнесу.
Юлька испуганно вскрикнула, глаза у неё расширились, соскочив со стола, бросилась на него с кулаками и воплем. Он отстранил её от себя.
-Тише, не ори. Здесь стены тонкие, соседи невесть что подумают. Ну что испугалась дурочка настырная. Свалилась на мою голову.
-Сам дурак, – обиженно буркнула девушка.
-Ты первая начала, – крикнул он ей в след и подумал «Видно крепко девчонке досталось в детском доме, что она на любой грубый выпад с кулаками бросается».
Часть 3. Родинка.
Несмотря на вчерашнюю ссору, Юлька прекрасно выспалась. Ей снова снился тот же сон, почти, только одна деталь немного огорчила её утром. Она на кухне готовила завтрак, как в ни в чем не бывало.
-Стас! Тебе бутерброды с колбасой или с сыром, – спросила она через дверь.
-И то, и другое, только чай пока не наливай, не люблю холодный, – крикнул он из ванной.
Она торопливо откусывала хлеб, обжигаясь горячим чаем.
-Не спиши. Мы на машине, – улыбнувшись ей, он сел напротив. Юлька опустила глаза.
-Мир! – протянул он ей руку через стол.
-Мир! – тихий вздох не остался незамеченным. Неожиданно Стас коснулся губами её ладони. Девушка взглянула на него укоризненно.
-Что так? – поняв, что он затевает какую-то игру, приняла вызов.
-Это просьба о прощении за вчерашнее.
«Эх, ты хитрый лис. Не думай, что я боюсь тебя. Ну, получай тогда… – подумала она и, подойдя к нему вплотную, легко коснулась его губ.
-Ты прощен. Только не задирайся ко мне. Ладно!
«Смело», – усмехнулся он про себя, но промолчал.
-Слушай. Раз ты на машине не желаешь съездить после работы в центр, затовариться хочу на неделю, – предложила девушка.
-Легко, я как солдат, всегда готов, – с воодушевлением ответил он.
-Тогда уже не солдат, а пионер. Может ты и в армии служил? – съязвила она.
-Конечно, два года сразу после института.
-Значит ты мальчик-то, взрослый!
-Ага. Скоро тридцаха стукнет.
-А что до сих пор не женат?
-Тебя ждал, моя малышка!
Юлька вспыхнула.
-Ну, хватит трепаться. Поехали. Не хватало еще на работу опоздать в первый рабочий день.
-Ты первая начала, – шепнул он на ухо знакомую фразу.
* * *
До обеда Юлька отбивалась от назойливых расспросов сотрудниц. Они кружились над ней как мухи, пытаясь как-то вовлечь в разговор, но она не сдавалась, делала вид, что много работы. Они поняли наконец-то, что она не особо разговорчивая, и потеряли интерес, который мгновенно возник, когда в дверном проёме появился Стас.
-Юлия Александровна на обед поедите?
-Да, конечно. Идите, Станислав Анатольевич, я догоню.
Она аккуратно сложила журналы и неторопливо вышла, чувствуя за спиной прожигающие взгляды и шепот, как шорох бумаг. Это было новое испытание, которое она вроде бы прошла с достоинством. Плюхнувшись на сиденье, громко вздохнула, жалуясь своему спутнику.
-Ты не представляешь, эти старые грымзы все утро домогались меня со своими расспросами, какие у нас отношения. Даже не представляю, что дальше будет?
-Бедная девочка. Не сладко тебе пришлось. Ну, не заморачивалась бы. Ответила, что жених, а потом бы все самой собой рассосалось, – с притворной жалостью, поддержал её Стас.
-И, правда! Че голову ломать. Жених так жених! – весело отозвалась Юлька, и они весело рассеялись.
* * *
После работы они отправились по магазинам. Юлька затоваривалась по полной, а потом в хозяйственном отделе как заправская хозяйка покупала кастрюли, сковородки, посуду, подушку, одеяло, прикроватный коврик. От удивления Стаса так и подмывало спросить, где она столько денег взяла, но сдержался и покорно складывал покупки в багажник.
За ужином он не выдержал.
-Ты что сберкассу ограбила?
-Нет, квартиру сдала, мне за год вперед заплатили.
Стас ахнул.
-А кому?
-Да сестре двоюродной.
-Во? Слетелись стервятники на дармовщинку.
-Да нет. Все по закону, при свидетелях и по договору, опять ведь свои. Во-вторых, на кой она мне в области сейчас.
-У тебя квартира в большом городе и ты приперлась сюда в захолустье? Ты не нормальная? Разницу видишь здесь и там? – пораженный её глупостью, сказал Стас.
-Может я тебя искала, – щелкнула она его по носу, – А если честно я мечтала здесь жить всегда. Тут мои корни, все детство прошло. А квартира, которую мне дали как сироте, потом пригодится. Братья будут жить и учиться, и, наконец, мои дети, дочка, – Юля задумалась, вспоминая о сне, но неожиданно поняла, что сболтнула лишнее.
У Стаса перехватило дыхание.
-А у тебя ребенок есть? Где он, у матери?
-Ну, завалил меня вопросами. В детдом сдала на время, – прищурилась Юлька.
Он в недоумении растерялся.
-А твой парень и мама об этом знают?
-Он не парень, а мужчина.
Ужаснувшись, Стас осуждающе покачал головой.
-Ты меня убила.
-Че напугался? Да не заморачивайся, все рассосется само собой. У меня ведь есть теперь жених, – пошутила Юлька.
Стас нервно потер подбородок.
-Ты шутишь?
-А ты когда женихом назвал себя, не шутил, милый? – погладила она его по щеке. Он перехватил руку.
-Ты все врешь?
-Ну, квартира точно есть. Дочери нет, пока! А мужчина есть, только он об этом еще не знает. Спокойной ночи, Стас, – вырвав руку, она засмеялась и убежала в свою комнату.
* * *
Он снова долго пытался уснуть, ворочался, и ни как не мог выбросить из головы каверзные шутки. Она не переставала его удивлять, совсем заморочила ему голову, все время говорит загадками. Явно что-то не договаривает.
С утра они заключили перемирие, а к вечеру она объявила войну, которая ему в принципе понравилась. Только она бьет его же оружием….
Наконец Стас уснул. Во сне он увидел маленькую рыжеволосую девочку. Она теребила Юльку за подол, спрашивая, «Когда ты заберешь меня отсюда, мама». А Юля ласково гладила её по голове и твердила «Ну подожди, пока не до тебя, не время еще, как все рассосется там и поглядим». Стас проснулся в холодном поту.
* * *
Три дня его будоражил странный сон. Он старался больше не ссориться со своей соседкой. Да и она была взаимно вежлива, не цеплялась, словно замкнулась в себе. На вечер брала свою работу, чтобы поскорее разобраться, вникнуть. И поговорить им, поспорить просто не нашлось время, а может наоборот тем самым она пыталась наладить с ним хорошие отношения. Они словно отдалились. Ему хотелось разобраться во всем, развеять свои сомнения, но он почему-то боялся её насмешек.
* * *
С тех пор прошло немало времени. Стоял жаркий август. Соседи по квартире пообтесались, и стали реже доставать друг друга. Жизнь стала спокойной и безмятежной. Но все внезапно изменилось.
В субботу Юлька обратилась к Стасу с просьбой съездить на кладбище, одна она жутко боялась. С трудом они нашли могилу бабушки. И он снова увидел знакомую одинокую девочку, время словно отбросило четыре года, и картинка из прошлого снова возникла. Сердце у него заныло и по телу разлилось незнакомое тепло.
* * *
-У меня встречное предложение. Может, съездим скупнемся? Лето проходит, а мы даже на речке ни разу не были, – осторожно начал он разговор.
-Как хочешь, – с напускным равнодушием ответила она, – Я ни разу в жизни не была на речке, даже плавать не умею.
-А я научу! – в сладостном предчувствии затрепетала душа Стаса.
* * *
«Все-таки Юлька ещё фактически ребенок», – думал Стас. Она как маленькая плескалась в воде, брызгалась и визжала от радости, каталась у него на спине и два раза чуть его не утопила. Они лежали на берегу, подставляя спины заходящему солнцу, и думали каждый о своем.
Ей не хотелось обескураживать его своим переездом. Вечером она нашла записку от старой соседки, они так договорились на случай, если её не будет дома. Юлька все оттягивала этот разговор, теперь ей и самой не хотелось уезжать от Стаса. Она поняла, что влюбилась, хотя одна мелкая деталь доказывала, что это не он, но верить не хотелось.
Она беспокойно заелозила на полотенце, теребя его бахрому, перевернулась на спину и вздохнула.
-Ну, хватит ерзать, ты пытаешь мне что-то рассказать и все откладываешь? – понял ее и сел.
-А смеяться не будешь?
-Нет!
Подбирая подходящие слова, она рассказала свои сны, даже тот последний, в котором мужчина отложил газету и взял в руки крошечную девочку, подошедшую к нему.
-Папа, папа, – дергала она его за край пиджака. Его ладонь нежно гладила рыжую головку, обнажая крупную коричневую родинку на указательном пальце. Тем мужчиной был Стас.
-Стас это не ты? – огорченно добавила она.
Покусав губы, как будто раздумывая, спросил.
– А ты сильно его любила этого мужчину с газетой?
-Очень. Только он все время читал и не хотел глядеть на меня, – выдавила она с трудом, глотая слезы.
-А дочка, которую ты оставила в детдоме, от кого она? – с тревогой в голосе произнес Стас.
Юлька прислонилась головой к его плечу и взяла его руку в свои.
-С чего ты взял? Я ведь шутила. У меня самой голова кругом идет. Дочка. Родинка, которой не было. Стас мне очень жаль…
-Это была не родинка, а отвратительная бородавка, от которой удалось только в армии избавиться, – произнес он со счастливой улыбкой. А потом добавил.
-Ты выйдешь за меня?
-Да. Только не сейчас. Когда-нибудь, – отодвинувшись от него, достала записку и подала Стасу.
«Юленька, я нашла тебе жилье. Забегай.
Баба Маня».
Прочитав ее, смял и бросил на песок. В глазах его вспыхнул огонь.
-Я тебя не отпущу. Свяжу по ногам и рукам, суну кляп в рот. Будешь лежать на моем диване до понедельника как заложница.
Это была игра слов, и Юлька приняла её.
-И что? Какой выкуп потребует мой похититель? – соблазняя его глазами, сказала она.
Он повалил её на песок и, заигрывая слегка, покусывая плечо, прошептал.
– Я кровожадный хищник ни кому не отдам свою маленькую, любимую, восхитительную добычу.
Юлька, смеясь, начала отбиваться.
Вдруг он замер, и глаза их встретились. От его взгляда кружилась голова, Юлька, словно по плыла по сверкающей реке, уносившей её куда-то сильным течением. Высокая волна накрыла и утопила в сладостном ожидания счастья.
Двое
Возвращение
По темной деревенской улице проехало такси. Машина скакала по ухабам проселочной дороги и остановилась у старого покосившегося дома. Лиза вгляделась в темноту через запыленные стекла машины.
-Приехали,– облегченно вздохнув, произнесла она.
Лиза подошла к высоким воротам и отодвинула засов. Они распахнулись, впустя долгожданного гостя. Окинув взглядом темные окна небольшого дома, девушка ощутила щемящую тоску в груди.
Поставив чемоданы и сумку, она тихонько постучала и прислушалась, потом постучала громко кулаком в дверь. Подождав несколько минут, девушка метнулась к окну. Её охватило необъяснимое волнение. От сильного стука стекла жалобно зазвенели.
-Бабушка, бабуля! Это я, Лиза! Я приехала! – кричала она. Потоптавшись на месте, Лиза снова подошла к сеням и стала бить носком ботинка в дверь. Потом неожиданно наткнулась на висящий замок. Она ахнула, поняв, что в доме никого нет, и стала лихорадочно искать ключ. Не найдя его, она села на крылечко и обхватив голову руками, застонала.
-Бабуля, где ты? Может быть в больнице? – словно утешала себя Лиза, -завтра сбегаю с утра к соседям. Сейчас уже 2 часа ночи, мне надо попасть в дом. Завтра, завтра, завтра все образуется.
Сломав ногти, она открыла двухстворчатое окно кухни, закинула сумку, потом втиснула чемоданы один за другим. Притом со стола, что стоял перед окном, нарушая тишину, со звоном полетела посуда на пол. Затем сама влезла в окно.
Включив свет, Лиза подняла разбитую посуду. Поставила чемоданы у кровати, а затем разделась, сбросив пыльные брюки и футболку. Расправив широкую бабушкину кровать, завалилась спать, не потрудившись отыскать и надеть ночную рубашку. Она устало вздохнула. Разные мысли лихорадочно шевелились в её голове.
Яркий слепящий свет разбудил Лизу. Она тяжело оторвала голову от подушки и увидела перед собой высокого темноволосого мужчину. Он стоял, скрестив руки на груди, и насмешливо улыбался. Девушка, натянув одеяло до подбородка, пронзительно завизжала. Он не двинулся с места, только усмехнулся, приподняв бровь, произнес.
-С приездом, Елизавета Федоровна. Не кричите так громко, а то всю деревню разбудите.
Он повернулся к ней спиной и, открыв дверь, вышел, потом обернулся на растерянную девушку.
– Спокойной ночи, – захлопнул за собой дверь.
Лиза словно очнулась, подскочила к двери, распахнула её, и таща за собой одеяло, с возмущением заорала.
-Какого черта? Что вы тут делаете?
Мужчина обернулся и, стягивая с себя рубашку, сел на кровать.
-Я здесь живу, – ответил он.
Лиза возмущенно топнула ногой.
-А где, по-вашему, живу я? Это мой дом, бабушкин. Я требую, чтобы вы быстренько убрались отсюда!
-Бабушкин говорите? Так вот я купил этот чудный домик у вашей бабушки, пока вы изволили где-то в Москве три года шляться.
-А где она сама, где она? – растерянно забормотала девушка.
-Она умерла девять дней назад. Я послал вам две телеграммы и письмо.
Лиза вскрикнула и уронила одеяло, но мгновенно наклонилась, подобрала его и закуталась.
-Я получила только одно письмо и телеграмму. Я написала, что скоро приеду, -она всхлипнула. –Пока я уволилась.
-Не оправдывайтесь. Вам следовало приехать раньше.
Он возмущенно поднялся с кровати, подошел к шифоньеру, достал что-то, сунул в руки Лизе.
-Вот ваша ночная рубашка и халат, идите спать. Я сегодня чертовски устал. Сейчас не до разговоров. Потерпите до утра, – выпроводил её за дверь, легонько подтолкнув в спину, и уже мягче добавил, – Спокойной ночи, Лиза…
Андрей лежал без сна до утра не потому, что за дверью слышались беспрестанный плач и всхлипывание. Он – двадцатидевятилетний мужчина чувствовал себя растерянным и подавленным, не зная, что будет завтра, что скажет Лизе. Как будет жить? Где? А когда наступил рассвет, решение пришло само – собой. Ответ был совсем рядом – на кассете. Сейчас все выглядело в ином свете. Внучка Марьи Петровны, у которой снимал квартиру Андрей, была совсем не такой, как представлял он себе. На фотографиях, что и доселе висели на стенах горницы, она выглядела изумительно красивой, величавой, совсем как актриса.
Марья Петровна длинными, зимними вечерами часто говорила о ней. Ведь у неё, кроме внучки никого ближе не было. За те полгода, что прожил Андрей у бабки, их сблизило многое. Он стал ей сыном, заботился о ней, лечил от болезней, был терпеливым слушателем, скрашивал одинокую старость. Потихоньку копошился в огороде, чинил забор, стайки, даже сделал ремонт в доме, наклеил яркие обои. Установил телефон. Это была не прихоть, а необходимость. Андрей работал в медпункте фельдшером в этой маленькой заброшенной деревушке, под названием «Хохлатка».
Марья Петровна была в постоянном ожидании внучки, несмотря на частые письма и открытки. Она сетовала на Лизу, ворчала и сердилась. Андрей читал ей внучкины письма, утешал. Денег внучка никогда не просила, но и не высылала бабушке. О себе ничего вразумительного не писала. Так что не понятно, чем она занималась в Москве. Бабушка утверждала, что Лиза учится на артистку.
И однажды, в один из многочисленных задушевных откровений о пресловутой внучке, Андрей записал разговор на кассету магнитофона. Он сомневался в порядочности и правдивости девушки, удивлялся её черствости и многолетнему отсутствию и очень жалел старушку.
Исповедь усопшей
Солнце освещало комнату теплым светом. Ярко-желтые обои в мелкий цветочек создавали уютную и приятную атмосферу. Запах жареной яичницы с луком распространился по кухне.
Лиза проснулась и, потянувшись в кровати, вздохнула знакомый запах детства. Она приподнялась на кровати, та возмущенно заскрипела. Девушка озираясь осмотрела кухню. Взгляд остановился на мужчине, стоявшего к ней спиной у стола. Он улыбнулся про себя: «Разглядела?» – затем обернулся.
-Есть будите? Я на вас приготовил. Это конечно не сервилад, но все же здоровая деревенская пища.
Лиза молча кивнула. Он отвернулся, чтобы она оделась.
Запахнув халат, умывшись у старого умывальника, смущенно села за стол.
-Кушать подано, – усаживаясь рядом с серьезной миной, сказал молодой человек, а у самого в уголках губ скрывалась наглая усмешка.
-Ну вот, что Бог дал да бабушкины курочки. – накладывая себе яичницу в тарелку, с аппетитом уплетал и не без ехидства заметил он, видя. Как она вяло ковыряет яичницу в тарелке. – Не нравится?! Да уж не черная икра.
– Самая доступная для меня еда это была картошка, – ответила она. Ей не хотелось ссориться. Хотелось побыть немножко дома до того, как он вышворнит её отсюда. Андрей осекся и замолчал, давая возможность поесть девушке. Они оба молчали, каждый думая о своем и со стороны были похожи на поссорившихся супругов.
Молчание было тягостным. И обоим нужно было поговорить, обсудить её появление. Эти два незнакомых человека, делившие вместе кров, были замешательстве. Ей некуда было податься, только обратно в Москву. Но Лизе этого не надо, мужчина и она даже не знает кто он. Лиза желала хоть несколько слов услышать о бабушке, пусть это даже будут упреки. Первым нарушил молчание Андрей.
-Ну какие планы у нас?
-Хочу устроиться на работу.
-А-а! Вы знаете, -не унимался он.– у нас тут нет ни театров, ни киностудий, клуб один и тот захудалый, который вот-вот развалится.
Лиза поняла намек и сдержанно ответила.
-Я не на артистку училась, а на программиста.
Андрей прервал её.
-А я думал на артистку. У нас тут деревня жаждет увидеть хоть какой-нибудь фильм с вашем участием. Нет, так нет. Ну и компьютеров здесь увы тоже нет, так что поедите обратно.
Лиза оборвала его.
– А ничего! У меня есть запасной вариант. Я два года работала штукатуром в Москве.
Он улыбнулся как-то по-доброму.
-Ну тогда вы без труда устроитесь, рабочих рук мало, молодежь едет в город, совсем скоро одни старики останутся.
Девушка, почувствовав уже более мягкий тон его голоса, осмелилась.
-Расскажите о бабушке, пожалуйста, хоть что-нибудь! – в голосе слышалось раскаяние. -Я никогда не смогу простить себя за то, что не успела вовремя возвратиться.
-Пусть сначала вас люди простят, -ответил он и заметил как по щекам у нее потекли слезы и сразу поднялся из-за стола.– Ну ладно давайте сначала устраиваться, потом я все вам расскажу.
Она терпеливо поднялась, недоумевая, что он хочет этим сказать. Следом за ним, войдя в другую комнату, огляделась. В комнате были такие же яркие обои как и на кухне. На окнах новые вишневые шторы, комната была такой незнакомой и уютной. В углу на бабушкином комоде стоял цветной телевизор. Большую часть комнаты занимала здоровенная новая кровать, застеленная розовым пледом – под стать рослому хозяину. Старенький шифоньер стоял на прежнем месте. У двери новый холодильник, он не помещался на кухне. У окна теснился старый бабушкин стол, накрытый нарядной скатертью. На нем стоял магнитофон, большое зеркало, закрытое платком и телефон, в рамке Лизин портрет. Над столом висели две фотографии. Лиза опустила глаза и почему-то покраснела. Андрей заметил это, и как бы оправдываясь, сказал.
-Люблю все красивое фотографии, картины и … -он замялся и предложил сесть. Девушка растерянно посмотрела на него, но присела на краешек стула.
-Здесь в комоде только верхний ящик я занял своими вещами. Они вам не не помешают?– она отрицательно покачала головой. –Вот в правом маленьком ящике, – он выдвинул его.– Тут мои документы, домовая книга и бабушкины деньги то, что осталось от похорон.
Лиза вздрогнула и взглянула на него.
-А теперь, – продолжил он, -вам, – он не знал как сказать и устало вздохнул, потом включил магнитофон, взял стул и сел рядом. Заиграла музыка, затем девушка услышала бабушкин голос. Лицо её исказилось, она съежилась и, сгорбившись, наклонилась вперед, упершись взглядом в пол, замерла. Голос был хриплый и скрипучий, почти незнакомый.
– В этой избе почти никогда не жили мужчины. Я рано овдовела, больше замуж не пошла ради дочки Кати. Ей почитай двенадцать лет тогда было. Мужик был он не плохой, шибко пьющий, досталось нам с Катькой от него. Эту избу он сам поставил, а вот жить не пришлось ни ему, ни дочери. Она уже почитай как 17 лет в земле лежит. Девкой она красивой была, парням все нравилась, только она перед ними нос задирала, вишь ей городских подавай. И уехала в 17 лет в город, только оттуда быстренько вернулась уже с животом. Замуж её не брали, а Лизке три года исполнилось, она умерла, так быстро стаяла, как свеча, а ребенка мне в наследство оставила. Где это наследство шляется уже три года? А письма мне может, сам пишешь, Андрейка? Я ведь вижу, что жалеешь меня. Ох, не путевая у меня внучка, такая же, как мать. Ты уж сынок не гони её, если она приедет, если вообще приедет. И деньги ей отдай за дом, вещи какие потребует, а дом не отдавай. Он теперь вон какой ухоженный, живи сам. Пусть знает, как родную бабку бросать.… О-хо-хо, кто её пожалеет глупую артистку, когда я умру.
Кассета закончилась. Лиза продолжала сидеть на месте. Она чувствовала себя такой одинокой и брошенной. В сущности она всегда была одинокой, родителей у неё не было и пришлось рано стать самостоятельной, чтобы добиться чего-то в жизни без чей-либо помощи. Жизнь многому её научила. «Выше головы не прыгнешь» – эту истину девушка усвоила твердо. Лиза не стала артисткой, это была наивная идея, доказать всем чего она добилась. Стала хорошим штукатуром и только что окончила курсы по работе на персональном компьютере. А прежде пришлось подрабатывать на хлеб насущий, и жить совсем не в Москве, а где прийдеться или в лучшем случае общаге. Ей не хотелось возвращаться, как говорится не солоно хлебавши. Чтобы избежать лишних насмешек, она постаралась впитать все прелести городской жизни. Лиза расцвела, её наряды были ошеломляющие, элегантные. Из нескладной деревенской девчонки, она стала изящной светловолосой красавицей, гордой и независимой. А в душе осталась прежней, только еще больше растерянной.
Лиза долго сидела, раздумывая. «Я не уеду отсюда ни за что, раз он не собирается меня пока выгонять, сделаю себе передышку. Обратно всегда успею уехать, поживу дома. Я так скучала, о нем, хотя дом стал ни такой как прежде…»
Она встала и. раскрыв чемодан, достала черное шифоновое платье. Оделась, расчесала волосы, и, подойдя к зеркалу, достала косметику. Через пять минут она выглядела потрясающе. У Андрея перехватило дыхание, когда он увидел её.
«Вот хамелеон! И впрямь артистка», -подумал он про себя.
-И куда же вы собрались, Лизавета?
-На кладбище.– твердо ответила она, стараясь не замечать насмешки.
-А глазки не потекут?
-Водостойкая!
-Ну, тогда подождите. Я цветов нарежу и вас провожу.
-Ваше присутствие не обязательно. Я ещё не забыла туда дорогу. А вообще спасибо.
Андрей понятливо кивнул и тихо вздохнул вслед.
Лиза возвратилась, когда уже стало темнеть, и Андрею пришлось изрядно поволноваться. Она была подавленной и разбитой. У него пропало желание язвить. Он предложил летний душ в огороде. Девушка устало поблагодарила его. Андрею оставалось быть гостеприимным хозяином.
Утро стрелецкой казни
Лиза проснулась рано, а хозяин дома видимо ещё раньше. Он стоял у плиты и помешивал в сковороде жареный картофель, обернувшись, ей сказал.
-Завтрак почти готов. Сейчас за молоком к соседке сбегаю.
Вернулся он не сразу. Лиза уже собрала на стол и оделась. У Андрея от восхищения пересохло во рту. Он откашлялся и, подойдя к столу, налил молоко в стаканы, потом неожиданно галантно пригласил за стол.
-Кушать подано, извините, что задержался, соседка у нас любопытная слишком. О вас спрашивала, кое-как вырвался, обещал, что вы зайдете к ней сами.
-А это обязательно?
-Ни вам ли знать, вы ведь в деревне выросли.
-Ну ладно, может и зайду.
-Сделайте одолжение, а то она сама притащится.
Если молча и неторопливо. Андрей украдкой разглядывал Лизу. На ней был изумительный голубой брючный костюм с глубоким вырезом. На шее нитка жемчуга. Явно дорогая бижутерия. Такая же заколка в красиво уложенной высокой прическе. Белые туфли на высокой шпильке и белая лакированная сумочка. На лице безупречный макияж не скрывал взволнованные, немного испуганные глаза.