- -
- 100%
- +
Пролог
Скорая, оглашая округу воем сирены, мчалась по полупустым улицам небольшого городка. Прохожие, оглядываясь, гадали, что же произошло. Отравился кто, может приступ сердечный у бабушки или лихорадка у малыша.
«Рожает, поди, баба какая» – весело высказал свою мысль мужчина на остановке, женщины взглянули на него отчего-то осуждающе и отвернулись.
Какие же они бабы – дамы и не меньше.
Но между тем мужчина был прав.
Роды у Алевтины начались раньше срока и протекали стремительно.
Вроде и посуду только мыла, а по ногам как потекло. С испуга молоденькая женщина только и успела, что до домашнего телефона добраться и номер любимого набрать. Трубку он поднял и, надо отдать ему должное, примчался быстро.
Такая суматоха началась.
Скорая, фельдшера, тяжёлые вздохи мужчины и его причитания, что мальчики на таком сроке не выживают.
Фельдшер, женщина грубоватого вида, резко оборвала его на полуслове, заявив, что ещё неясно богатырь там или барышня. И, вообще, у неё ещё ни один младенец не умер. И нечего тут бабушкины байки припоминать. И на таком сроке выхаживают.
Мужчина недовольно скривился, чем вызвал дополнительное подозрение у женщины в белом халате. Странно ей было, чего это молодая и здоровая деваха и вдруг вот так раньше срока схватки ни с того ни с сего. Пролистав медицинскую карту, она не нашла там ничего угрожающего здоровью матери и дитя. Но она смолчала. Вроде мужчина к роженице и по-доброму. И руку вон гладит и шепчет ей там что-то успокаивающее и ободряющее.
Захлопнув карту, фельдшер скомандовала собираться в роддом.
И теперь машина на всех парах мчалась в другой конец города.
Громко постанывая, будущая мамочка корчилась на кушетке, крепко сжимая руку рыжеволосого мужчины.
– Не успели расписаться, – прошептала она между схватками, и смущённо взглянула на хмурую женщину врача. – Не по-божески как-то.
– Ничего, – мужчина тепло улыбнулся, – вот сынок родится, выпишемся из роддома и в ЗАГС. Никуда ты от меня не денешься.
– Всё равно неправильно как-то, – проворчала роженица. – Чего тянули?! Всё у тебя работа да командировки.
Фельдшер снова мельком взглянула на будущего отца. Плюгавенький какой-то. Повадки крысиные. Усики эти. Ни рожи, ни кожи. Да и разница в возрасте у них даже на глаз приличная.
«Женатик – мелькнула в её голове мысль. – Дурит девчонке голову. А ей ведь и двадцати нет. Эх, молодость. Наивняк. Пока мужиков насквозь видеть научится, ох, сколько раз обожжётся»
Молодая женщина громко застонала и фельдшер, отбросив тяжёлые мысли, занялась своей пациенткой.
Схватки стремительно учащались.
Женщина в длинном плотном белом халате тихо подгоняла водителя, понимая, что могут не довезти. Родов в её практике хватало с избытком, опыт был и не малый. И, несмотря на произнесённые ранее слова, она серьёзно боялась не справиться. Хотя и виду не подавала. Срок-то малый ещё.
Но выхаживали и таких, и даже хуже случаи бывали.
Только бы довезти.
Алевтина снова громко застонала и принялась глубоко дышать, как учили её подруги с работы.
Вот, наконец, показались ворота городского роддома.
Снова суматоха. Громкий бас фельдшера.
Врачи, каталка, а будущая мать всё не могла отпустить руку своего любимого.
– Ты придёшь к нам? Навестишь? – шептала она взволновано.
– Ну конечно, что ты такое спрашиваешь. Вот тут под окнами стоять буду, новости ждать, – ответил он, ласково поправляя её волосы. И столько нежности, любви в таком простом жесте.
Она улыбнулась и, наконец, отпустила его.
А дальше родильный зал, кресло, минуты боли и долгожданный крик новорождённого.
– Сынок? – тихо спросила женщина.
– Нет, мамочка, – акушерка широко улыбнулась, укладывая кроху на весы, – девочка. Срок-то такой малый, а ты глянь, крепкая.
Рядом с ней стояли два врача, прикатившие странную прозрачную капсулу. Алевтина испуганно таращилась на неё, а мужчины в халатах разводили руками.
– Вес-то какой? – не выдержал один из них.
– 2100 грамм – глухо ответила женщина.
Врачи снова зарылись в бумаги.
– Может, ошибка, – наконец, произнёс один из них, – на таком сроке и 1000 грамм не бывает.
– Конечно, ошибка, – подхватил второй. – Но всё равно на третий этаж их, будем наблюдать.
Мужчины вышли. В родовой стало просторнее. Алевтина плохо понимала, что происходит. Всё было словно в тумане.
– Ты смотри крикунья какая, – похвалила её крошку врач-акушер.
– Вес 2100, рост 47. Записали? – крикнула она кому-то третьему, невидимому.
– Дочь, – тихо шепнула Алевтина, – а нам все говорили – мальчик будет.
– Ну, мало ли, что кто сказал, крохи виднее кем родиться, – акушерка не скрывала своей радости. Женщина ведь проработала здесь не один десяток лет, как только услышала срок беременности – уже приготовилась к тому, что сегодняшний день будет омрачён слезами. Так и не научилась абстрагироваться от чужого горя. А, нет. Ошибка! Ну, конечно же, и такое бывает. – А назовёте как, мамочка?
– Не знаю, – Алевтина не могла отойти от удивления, к дочери она была не готова. Но и ладно, женщина счастливо прикрыла глаза. Знала она одну тайну, никто там не ошибался, и срок был указан верный, просто её любимый самый настоящий волшебник, и доченька их такая же.
– Ты глянь, чубчик какой рыженький, – радостно причитали женщины. – Золотая у вас малышка, мамочка.
– Золотая, – она засмеялась. – А почему нет?! Вот Златой и будет.
– Злата, а по батюшке как?
– Андреевна.
– Злата Андреевна, а звучит, – хохотушка акушерка переложила малышку, уже завёрнутую в пелёнки в небольшую передвижную кроватку, больше похожую на прозрачное корыто.
Только через несколько часов маму и малышку Злату перевезли в отделение патологии новорождённых.
Вымотанная женщина с грустью взглянула в окно.
Уже темно. Андрей наверняка дома.
Ну, ничего, он придёт завтра. Женщина искренне верила в это. Она любила своего жениха всем сердцем. Часто представляла, как они съедутся и заживут счастливо дружной семьёй. Встанут на ноги, а потом можно будет и о сынишке подумать.
С этой мыслью она задремала, но вскоре вынуждена была открыть глаза, доченька хотела есть и требовала своё звонким криком.
«Певунья» – так быстренько окрестили её девочки в палате.
А наутро, перепеленав Злату, Алевтина стояла у окна.
Но Андрей не пришёл.
Не появился он и на следующий день, и через неделю.
«Запил» – успокаивали её другие женщины. Только вот молодая мать знала, что не пьющий её Андрюша.
Из роддома она уходила одна, держа на руках своё сокровище – маленькую певунью Злату, в которой она видела продолжение своей большой любви.
Глава 1
19 лет спустя
– Девушка, подскажите, пожалуйста, где у вас тетрадки в крупную клетку? – услышав вопрос за спиной, я обернулась.
Слова, готовые сорваться с моих губ, замерли. Передо мной стояла с виду обычная женщина: драповый берет мышиного цвета, чёрное пальто, на шее повязан лёгкий белый шарфик. В одной руке она держала увесистую стандартную красную корзину для товара, битком набитую канцелярией, за вторую ладонь её ухватила маленькая щупленькая девочка лет семи.
Она заинтересовала меня больше.
На худеньком личике с озорством поблескивали большущие голубые глаза. В розовой шапочке с меховым помпончиком девчушка выглядела ещё милее. Она с таким восторгом поглядывала на полки с карандашами, фломастерами, альбомами и красками.
Но я улавливала и детскую печаль.
Присмотревшись повнимательнее, оценила содержимое их корзины. Товар лежал в ней самый дешёвый.
Серый, невзрачный и откровенно скучный.
– Девушка, тетрадки в большую клетку есть? – повторила свой вопрос женщина. – Все осмотрели – не нашли. Они у вас не закончились?
В тоне её голоса слышалась неуверенность, словно ей было неудобно меня тревожить.
– Не закончились, – соврала я, так и не признавшись, что их ещё три дня назад разобрали. – Немного на складе осталось. Сколько вам нужно?
Я расплылась в искренней улыбке. Молодая мать с облегчением выдохнула.
– Да, всего десять тетрадок. Вы не принесёте? – вежливо попросила она.
– Сейчас. Подождите здесь, – сложив альбомы, что раскладывала по полкам в тележку, я неспешно пошла на склад.
Сколько раз зарекалась больше так не делать, но каждый раз всё повторялось.
Почему?
Наверное, простое человеческое сострадание.
Я чётко улавливала усталость матери, некую загнанность. Тяжело ей. А девочка умненькая, видно мне это было. И мать её одна тащит и баловать пытается.
Откуда я всё это знала?
А сама не представляла. Просто душой улавливала отголоски их чувств, мыслей, желаний. Вот и сейчас, готовая ответить, что закончился товар, не смогла. Понимала, что будет дальше. Я видела это. С тяжёлыми пакетами женщина с девочкой в розовой шапочке сядут в маршрутку и поедут в следующий магазин в другом конце города. Домой вернутся затемно. Без тетрадей. А там ещё ужин не приготовлен. А матери так хочется уже добраться до дивана и отдохнуть с ночной смены.
Это желание буквально вопило в ней.
А мне что сложно дать им эти тетради?
Да нет, конечно.
На складе за столиком чаёвничали две коллеги. Они что-то обсуждали и не обращали на меня внимания. Добравшись до коробок с тонкими тетрадками, взяла обычные в клетку и, отсчитав десять штук, прижала их к груди. Чётко представила, как клеточки увеличиваются, и рисунок меняется.
Мои ладони на мгновение вспыхнули и погасли.
Оглянувшись, убедилась, что никто на меня не смотрит. Открыла тетради.
Всё! Готова большая клетка.
Улыбнувшись, отправилась обратно в торговый зал.
Женщина в мышином берете оказалась на месте. Она ждала меня с нетерпением. Я протянула ей тетради. Как-то неуверенно раскрыв самую верхнюю, она убедилась, что получила именно то, что нужно.
– Спасибо, – я ощутила её облегчение, – а почём они?
– Цена, как и у простой клетки, – ответила я, не задумываясь.
Я уже по опыту знала, что касса пробьёт их как обычные. Над штрихкодом магия невластна.
Пока мы разговаривали, девочка, не удержавшись, потянулась к дорогим фломастерам. Красивые, яркие, с рисунком известных мультяшных персонажей фей на упаковке. В её душе вспыхнул пламенем восторг.
Сильное чувство, обжигающее.
– Лена, мы уже взяли. Положи, – тихо шепнула мать.
Девочка подчинилась. Тяжело вздохнула, сжала их на пару мгновений и молча засунула фломастеры на место. Огонёк в глазах потух. Восторг сменила обида.
Да такая сильная, что у меня сердце заболело.
– Постойте, – я снова привлекла их внимание. – У нас тут где-то на полках оставались подобные фломастеры, но по остаточной цене. Они будут не дороже тех, что у вас.
Присев так, чтобы женщина не видела, что я делаю, взяла самые дешёвые простые фломастеры. А затем прижала их к груди и нагнулась ближе к полкам. Так сияние точно незаметно будет. Мгновение и в моих руках красивая коробочка с пони. Четыре разноцветные лошадки в окружении воздушных шариков. Ну, вообще, я думала о котиках, но тут, видимо, чужое желание роль сыграло. Да, внутри находились все те же фломастеры, но уже совсем в ином оформлении с изображением так любимыми девочками героями на корпусе.
– Вы фея? – заговорщический шёпот малышки оказался неожиданностью.
Я и забыла, что она рядом стоит.
– Да, но говорить об этом нельзя никому, – тихонько ответила я и подмигнула.
– А альбом можно? – глаза ребёнка хитро сверкнули.
– А маме не скажешь? – моё лицо стало строже.
– Никогда, – она скрестила пальцы в странном жесте, видимо, так сейчас клятвы произносят. – Фей сдавать нельзя, а то у вас крылышки заберут, правда же? – невольно малышка сама меня и оправдала.
– Давай альбом, – я протянула руку.
Дважды повторять не нужно было. Схватив фломастеры, девочка быстро закинула их в мамину корзину и забрала оттуда самый скучный альбом с какими-то бледными ромашками.
– Держите, а можно принцесс, – просяще прощебетал деятельный ребёнок. – Русалочку и золушку. Только в платье и с короной.
– Можно, – я улыбнулась и повторила своё волшебство.
– Ух, ты, – восхитилась она, когда я протянула ей альбом с золушкой в короне.
Поднявшись, заметила, что мать отошла немного от нас и сканирует фломастеры, проверяя цену. Я её понимала. Ведь на вид они явно недешёвые. Убедившись, что стоимость копеечная, женщина вернула их в корзину. Тем временем дочь принесла ей и альбом. Его мать проверять не стала. Видимо, поняла, что я не надурила.
Взяв малышку за руку, женщина в благодарность кивнула, и они пошли дальше по рядам. Только ушлая девчушка, обернувшись, послала мне воздушный поцелуй. Так приятно на душе стало. Вроде и ничего не сделала, а на одного счастливого ребёнка больше.
Значит, день прожит не зря.
– Миленина! Злата, не стой столбом. Товар сам себя не разложит. Две недели до первого сентября – самая жаркая пора. Потом отдохнёшь, – вздрогнув, услышав администратора, и ничего не отвечая, поспешила к неразложенным альбомам.
До конца смены ещё, ой, как далеко. А ноги уже гудели так, что хоть пластом падай.
Глава 2
Разложив один товар, я спешно принялась за другой.
Тетрадки, пеналы, карандаши, линейки, клей и акварельные краски.
Наш супермаркет канцелярской продукции был самым большим в городе, так что август добавил нам работы, без которой мы и так не сидели. Скоро новый учебный год, дети пойдут в школы, кто постарше – в Вузы и колледжи.
Я тяжело вздохнула.
Тоже хотелось получить профессию да пока никак.
Закончив одиннадцатый класс, я не смогла никуда поступить. На бюджет пары балов не хватило, а платно денег нет. Помню, даже сидела на кухне и пыталась сто рублей в тысячу обратить, но, видно, в правительстве тоже те ещё «феи» сидят, потому как ничего у меня не выходило.
Вокруг меня, как всегда, суетились люди. Наблюдая за ними, я старалась отдалиться от их чувств и вспышек эмоций, мысленно выстраивая стену из кирпичиков.
– Девушка, скажите немедленно, где у вас гуашь? – противная недовольная женщина свела на нет все мои старания. Она смотрела на меня с таким высокомерием, будто я червь или ещё что противнее. – Что у вас за бардак! Ничего не найдёшь.
Я досчитала в уме до пяти и улыбнулась.
– Гуашь в отделе «краски и кисти», – мило подсказала, стараясь избежать конфликта.
– И как я, по-вашему, должна её найти? – чем шире я улыбалась, тем раздражительность в голосе женщины звучала отчётливее. – Что мне по всему магазину бегать? Девочку во мне увидела?
– Нет, зачем же, – как можно спокойнее ответила я, – над каждым отделом расположена крупная вывеска.
– Значит, не так она висит. Везде бардак, выросло поколение трутней. Ничего не можете
Вот это уже было неприкрытое оскорбление.
Сын женщины, стоящий рядом, опустил глаза куда-то в пол, и, казалось, пытался слиться с обстановкой. Он ощущал невыносимый стыд, и мне стало его чуточку жаль. Мам ведь не выбирают, их любят такими, какие они есть.
– Сейчас я провожу вас, – не слушая наполненный злобой ответ, пошла вперёд. Мне было совсем несложно, тем более что нужный отдел находился на следующем ряду. Встав над вывеской, указала пальцем на неё.
– Что ты мне тут тычешь, полоумная? Гуашь где?
Вот кобра ядовитая. Не сходя с места, просто указала на первый же стенд. Ну, невозможно не увидеть там гуашь.
– Ничего не можете. Бездари.
Женщина танком попёрла за товаром, её сынок тенью метнулся следом. Вот не повезёт же кому-то оказаться в будущем его женой. Такую свекровь только святая вытерпит.
Дай бог, чтобы она нашлась, а то не видать мальчишке счастья.
Вернувшись к своей работе, глянула на время. Ещё два часа и домой.
В сознании мелькнула чья-то тревога, но, обернувшись, никого не заметила. Откатив корзину с пустыми коробками в сторону, снова ощутила страх.
Детский, несознательный.
Насторожившись, уже осмотрелась. Я чётко ощущала чьё-то присутствие. Нагнувшись, прошлась вдоль ряда.
Девочку я нашла на нижней полке среди ватманов.
– Ты чья? – малышка насупилась, продолжая молчать. – А где твоя мама?
На глазках проступили слёзы.
– Ты потерялась?
Малышка расплакалась. На вид ей можно было дать годика два-три. Совсем ещё кроха. Я потянулась было к ней, как за спиной раздалось.
– Где у вас тут циркуль? – всё та же противная баба.
– На следующем ряду, – ворчливо ответила я.
– Сейчас же покажите, – и такая злоба на меня нахлынула. Не моя. Её!
– В данный момент я занята, – я словно губка впитывала её раздражение, – поищите свободного сотрудника.
– Чем это ты занята? – её лицо перекосило. – Понарожают невесть от кого, а потом таскаются с сопляками своими.
– Женщина, – я набрала побольше воздуха в лёгкие, – свои теории оставьте при себе и найдите свободного сотрудника, который покажет вам следующий ряд и целый стеллаж наборов для черчения, если вы сами не в состоянии это сделать!
Баба открыла было рот, и тут же захлопнула его. Выпятила двойной подбородок и прищурилась.
– Где администратор? Позовите его сейчас же.
Я улыбнулась предельно мило.
– Конечно. Нам с вами как раз по пути.
Подхватив на руки хнычущую малышку, пошла с ней к кассам. Именно там у нас располагалась стойка администратора. Эта несносная бабенция, таща на прицепе бедолагу сына, пёрла за мной. Не успели мы подойти к управляющему, как она заголосила горном.
– Ваша соплячка изволила мне хамить. Понабрали девок непутёвых. Стоит, глазами тупыми хлопает.
Выслушав сию претензию, Ольга Михайловна посмотрела на меня.
– Я девочку нашла среди рядов. Никого из родителей рядом. Стала выяснять, кто она и откуда, а тут эта женщина со своим циркулем. Я ей объясняю, что нужно пройти на следующий ряд, там целый стеллаж. А она мне – не в состоянии сама найти, и всё тут.
Администратор довольно ухмыльнулась и перевела взгляд на малышку. Её лицо тут же стало озабоченным.
– Что ты несёшь? – взъерепенилась посетительница.
Моя начальница уже, казалось, и забыла о ней, но особа не желала успокаиваться.
– Женщина, наборы для черчения на десятом ряду.
Сказала, как отрезала. Ольга Михайловна умела ставить на место даже взглядом.
– Злата, ты уверена, что родителей не было рядом? – она взяла у меня девочку и посадила на стойку.
– Да, никого из взрослых.
– А на соседних рядах?
– Не успела проверить, – честно призналась я. – Женщина стала кричать и требовать предоставить ей вас.
Да, я нагло перевела все стрелы на скандалистку.
Тем временем двери в наш магазин автоматически открылись, и вошёл мужчина в форме. За ним семенила понурая зарёванная женщина. Она вскинула голову, и меня окатило такой волной облегчения, что слёзы проступили.
– Кира! Кирочка, как же ты так!
Полицейский быстро оценил ситуацию и выдохнул.
Следующий час мы разбирались с нашей потеряшкой, которую мать умудрилась забыть, закупая канцелярию для старших детей.
Потом ко мне прикатили ещё две тележки с красками да восковыми мелками.
А там и рабочий день, наконец-то, подошёл к концу.
Глава 3
Устало возвращаясь домой пешком, в очередной раз костерила свои способности. Все нормальные люди сейчас едут в битком набитых маршрутках, отдыхают, прижавшись к чьей-то спине, и только следят, чтобы их не вынесли ненароком на ненужной остановке. Я же позволить себе такую роскошь не могла.
Столько эмоций за раз впитать было выше моих сил.
И самое страшное, что чем старше я становилась, тем сложнее мне было абстрагироваться от чужих мыслей и чувств.
Дар увеличивался.
Всё чаще я слышала безмолвные фразы. Когда злилась, в моих руках вспыхивали пламенем предметы. Когда шёл дождь, я отводила его от себя, оставаясь сухой даже без зонтика.
В детстве же всё, что я могла, это пальчиком прорисовывать траекторию дождевой капельке, заставляя её течь снизу вверх или по кругу.
Я любила тоскливую пасмурную погоду.
Потому как в такие дни мама пекла мне вкусности, чтобы подсластить скуку. Вишнёвые, клубничные, яблочные пироги, кексы и тортики, пропитанные сметаной с сахаром и сгущёнкой. Мы садились за стол на кухне и пили чай. Такая вот маленькая традиция. Вроде и ничего особенного, но так грело душу.
Именно в один из таких дней мама и призналась первый раз, что мой папа волшебник из далёкой страны.
Я сидела у окна на высокой табуретке и, дыша на стекло, рисовала человечков. Мама хлопотала у плиты, готовя моё любимое картофельное пюре с котлетами. Я и сейчас их очень люблю. На столе уже остывал пирог с персиками. В какой-то момент, проводя указательным пальцем по окну, я заприметила капельку. Моросивший с утра дождь медленно набирал интенсивность. Крупицы воды собирались и стремительно скатывались вниз, исчезая где-то за пределами деревянной рамы.
Сначала я пыталась угадать, какая капля устремится вниз первой, но поняв, что это невозможно, стала им немного помогать. Тыкая пальцем на стекло, тихо шептала: «вниз», и вот она новая мокрая дорожка. Но и этого мне показалось мало, приловчившись командовать капельками, я принялась рисовать им нужную траекторию на стекле.
– Как ты это делаешь, золотце? – тихо шепнула за спиной мама.
– Не знаю, – чертя полосочку, я старалась не отвлекаться.
– Твой папа был таким же, – её голос звучал тихо, – Андрей умел творить волшебство. Однажды я видела, как он превратил одуванчики в жёлтые розы.
– А дождиком папа командовать мог? – мне стало очень любопытно.
Я любила расспрашивать её об отце. Она с удовольствием рассказывала о нём. Мне нравились эти моменты: мама начинала улыбаться. Всегда.
Вот и тогда она буквально просияла.
– Я думаю, он много чего мог. Конечно, Андрей мне не рассказывал о том, кто он на самом деле. Но я видела все эти странности. Холодный суп в тарелке вдруг становился горячим. Жирное пятно, поставленное на штанину, исчезало. И таких мелочей было столько, что не заметить невозможно.
– Он волшебник, да? – от волнения у меня задрожал голос.
– Самый настоящий, и ты вся в него. И внешностью, и этими странными способностями.
– И когда я вырасту, то смогу творить чудеса как феи?
– Да, Злата, только нужно стараться развивать этот дар и никому о нём не говорить. Ты поняла меня?
– Да, мамочка.
Моему восторгу не было предела. Конечно, я ей поверила. Мама всегда для меня была абсолютным авторитетом. Но вот о том, чтобы молчать, не было и речи. Меня распирало от этой новости. И во дворе, и в детском саду я без устали всем рассказывала о том, что настоящая волшебница, и прибавляла от себя, что на день рождения папа пришлёт мне волшебную палочку. Самую что ни на есть настоящую!
Кто-то мне верил, но чаще я наталкивалась на обвинения во лжи. В конце-то концов, меня обозвали врушкой.
Мне было обидно, хотя я и понимала, что отчасти мои россказни – выдумки.
Становясь старше и слушая рассказы мамы, я начинала понимать, что отец был вовсе не добрым колдуном, хотя и не вполне обычным человеком. Всё чаще я склонялась к мысли, что это, видимо, что-то генетическое. Какой-то сбой в нашем ДНК, который передаётся по наследству.
По-другому я свой дар объяснить не могла.
Естественно, детство прошло, и больше о своих талантах я никому не рассказывала.
Мама, как всегда, оказалась права. Это было опасно. Да и чревато.
У нас же на всё один диагноз – шизофрения! Срочно лечить!
Я не без оснований боялась оказаться в психбольнице.
Но про свои таланты не забывала, развивала их понемногу.
Вот так и выросла волшебницей недоучкой.
Из тяжёлых воспоминаний меня вывел громкий сигнал проехавшего мимо автомобиля.
На землю упали первые капельки дождя. Чтобы не привлекать к себе внимания, накинула капюшон летней куртки на голову и поспешила домой.
Дождик усиливался.
Вокруг меня в сумерках мельтешили люди.
Кто-то раскрывал зонтик, кто-то бежал по лужам до ближайшей остановки или магазина, боясь промокнуть. А я смело вышагивала по тротуару, оставаясь сухой. На меня привычно никто не обращал внимания. Казалось бы, ливень на улице, а в магазин заходит девушка в совершенно сухой куртке.
Думаете, кто-то это заметит?
Нет!
Разве что дети, но их привычно никто не слушает.
Я быстро поняла, пока ты молчишь о своей уникальности, никто её и не заметит.