Мое прекрасное несчастье

– Слышала.

Зажужжал мобильник. Я открыла его и прочитала эсэмэску от Америки, проклинающей нагреватели. Через пару секунд в дверь постучали. Подруга зашла внутрь и плюхнулась ко мне на кровать.

– Ты можешь в это поверить? Бред какой-то. Мы столько платим и не можем принять горячий душ!

– Прекрати хныкать, – вздохнула Кара. – Почему бы тебе просто не пожить у своего парня? Ты все равно почти к нему переехала.

Америка перевела взгляд на Кару.

– Отличная мысль, Кара. Твоя стервозная натура иногда может пригодиться.

Кара даже не оторвалась от монитора, совершенно не задетая замечанием Америки.

Подруга достала мобильник и набрала сообщение с поразительной точностью и скоростью. Телефон тут же чирикнул.

– Мы поживем у Шепа и Трэвиса, пока не починят нагреватели, – улыбнулась мне Америка.

– Что? Я не поеду! – закричала я.

– Конечно, поедешь. Смысл тебе торчать здесь, замерзая в душе, когда у Трэвиса и Шепа в квартире две ванные комнаты.

– Меня не приглашали.

– Я тебя приглашаю. Шеп сказал, что все в порядке. Ты можешь спать на диване… если Трэвис им не воспользуется.

– А если воспользуется?

– Тогда будешь спать в кровати Трэвиса, – пожала плечами Америка.

– Ни за что!

– Эбби, не веди себя как ребенок, – закатила глаза подруга. – Вы же вроде друзья. Если он до сих пор не приставал к тебе, то вряд ли будет.

При этих словах мой рот резко захлопнулся. Уже несколько недель Трэвис каждый вечер был так или иначе рядом. Я слишком увлеклась идеей, чтобы все считали нас друзьями, и не задумывалась, что Трэвиса действительно интересует лишь дружба. Не знаю почему, но я оскорбилась.

Кара недоверчиво посмотрела на нас.

– Трэвис Мэддокс даже не пытался переспать с тобой?

– Мы друзья! – сказала я, защищаясь.

– Знаю, но что, он даже не попытался? Он со всеми уже переспал.

– Кроме нас, – сказала Америка, глядя на нее. – И тебя.

– Что ж, я с ним даже не знакома, – пожала плечами Кара. – Просто ходят про него слухи.

– Вот-вот! – фыркнула я. – Ты его даже не знаешь. – Кара переключила внимание на монитор, совершенно игнорируя нас.

– Хорошо, Мерик, – вздохнула я. – Мне нужно собрать вещи.

– Возьми сразу на несколько дней. Неизвестно, как долго будут чинить нагреватели, – воодушевленно сказала подруга.

Внутри меня поселился ужас, словно я отправлялась на вражескую территорию.

– Э… хорошо.

– Круто! – подпрыгнула Америка, обнимая меня. – Нам будет так весело!

Через полчаса мы погрузили вещи в ее «Хонду» и отправились на квартиру. Америка ехала затаив дыхание. Остановившись на своем обычном месте для парковки, она просигналила. Шепли сбежал по ступенькам и вытащил из багажника наши чемоданы, идя за нами по лестнице.

– Там открыто, – выдохнул он.

Америка распахнула дверь и придержала ее. Шепли с пыхтением опустил наш багаж на пол.

– Боже, детка! Твой чемодан на двадцать фунтов тяжелее, чем у Эбби.

Мы с Америкой замерли, когда из ванной, застегивая на ходу блузку, появилась девушка. Под ее глазами остались следы туши.

– Привет, – удивленно сказала она, внимательно изучая нас, прежде чем остановиться на чемоданах. Я узнала в ней длинноногую брюнетку, за которой увивался возле столовой Трэвис.

Америка сердито посмотрела на Шепли.

– Она с Трэвисом! – поднял руки тот.

Из-за угла в одних боксерах вышел Трэвис, зевая. Посмотрел на свою гостью и шлепнул ее по попке.

– Мои друзья дома. А тебе пора уходить.

Девушка улыбнулась и обвила руки вокруг Трэвиса, целуя его в шею.

– Я оставлю своей номер на барной стойке, – сказала она.

– Э… не утруждай себя, – непринужденно проговорил Трэвис.

– Что? – спросила девушка, отстраняясь и глядя ему в глаза.

– Каждый раз одно и то же! – сказала Америка, посмотрев на брюнетку. – Как ты вообще можешь удивляться? Он же чертов Трэвис Мэддокс! Именно этим он и знаменит, и каждый божий раз они в шоке! – сказала подруга, поворачиваясь к Шепли. Он обнял ее, успокаивая. Девушка прищурилась, глядя на Трэвиса, а затем схватила свою сумочку и вылетела из квартиры, с силой хлопая за собой дверью.

Трэвис как ни в чем не бывало прошел на кухню и открыл холодильник. Америка покачала головой и пошла по коридору. Шепли последовал за ней, согнувшись и волоча ее тяжеленный чемодан.

Я рухнула в кресло-кровать и вздохнула. Глупо было приехать сюда. Я не думала, что квартира Шепли как дверь-вертушка для безмозглых девиц.

Трэвис встал за барную стойку, скрестил руки на груди и улыбнулся.

– Голубка, что с тобой? Тяжелый день?

– Нет, я питаю истинное отвращение…

– Ко мне? – улыбнулся он. Мне следовало понять, что Трэвис предвидел этот разговор. Я и не собиралась отступать.

– Да, к тебе! Как ты можешь использовать девушку и после так отнестись к ней?

– Как я к ней отнесся? Она предложила номер телефона, я отказался.

Я открыла рот, пораженная отсутствием угрызений совести.

– Ты занимаешься с ней сексом, но телефон не берешь?

Трэвис облокотился на стойку.

– Зачем мне ее номер, если я не стану звонить?

– А зачем спать с ней, если ты не собираешься ей позвонить?

– Голубка, я никому ничего не обещаю. Она не оговаривала дальнейшие отношения, прежде чем распластаться на моем диване.

Я брезгливо посмотрела на столь небезызвестный предмет мебели.

– Трэвис, она же чья-то дочь. Что, если в будущем с твоей дочерью станут так обращаться?

– Скажем так, моей дочери лучше не расставлять ноги перед первым встречным кобелем.

Я скрестила руки, злясь, что он прав.

– Значит, себя ты признаешь кобелем. А раз она переспала с тобой, то заслуживает подобного обращения – чтобы ее вышвырнули как бродячую кошку.

– Я лишь говорю, что был с ней честен. Она уже взрослая, все случилось по взаимному согласию… если тебе интересно, то она проявила изрядную настойчивость. Ты ведешь себя так, словно я совершил преступление.

– Трэвис, мне не показалось, что она не слишком трезво осознавала твои намерения.

– Женщины любят придумывать всяческие объяснения своим поступкам. Она не сказала мне в лоб, что ожидает продолжения отношений, как и я не сказал, что мне нужен секс без всяких обязательств. Чем это отличается?

– Ты просто свинья!

– Меня еще не так обзывали, – пожал плечами Трэвис.

Я взглянула на диван, где беспорядочно валялись смятые подушки, и поморщилась при мысли о том, сколько девушек отдалось Трэвису на этой самой обивке. К тому же колючей.

– Пожалуй, я посплю в кресле, – проворчала я.

– Это еще почему?

Я сверкнула на Трэвиса глазами, видя его озадаченное лицо.

– На этом я спать не буду! Один бог знает, что я там подцеплю.

Трэвис поднял с пола мой чемодан.

– Ни на диване, ни в кресле ты спать не будешь. Ты спишь в моей кровати.

– Уверена, там еще большая антисанитария, чем на диване.

– В моей кровати, кроме меня, никого никогда не было.

– Не смеши меня, – закатила я глаза.

– Серьезно. Я трахаю их на диване, а в свою комнату никого не пускаю.

– Так почему же мне позволено спать на твоей кровати?

В уголке его губ заплясала озорная улыбка.

– Ты планируешь заняться со мной ночью сексом?

– Нет!

– Вот поэтому. А теперь поднимай свою ворчливую задницу и иди под горячий душ. Потом мы немного позанимаемся биологией.

Я сердито глянула на Трэвиса, но все-таки сделала, как он велел. Казалось, я стояла под горячей водой целую вечность, пытаясь смыть раздражение. Намыливая голову шампунем, я думала о том, как здорово снова принять душ в нормальной ванной, а не в общаге – никаких шлепок и косметичек, только расслабляющее сочетание воды и пара.

Открылась дверь, я вздрогнула.

– Мерик?

– Нет, это я, – сказал Трэвис.

Я инстинктивно прикрыла руками те участки тела, которые не намеревалась ему показывать.

– Ты что здесь делаешь? Убирайся!

– Ты забыла полотенце, а еще я принес одежду, зубную щетку и какой-то подозрительный крем для лица, который нашел в твоей сумке.

– Ты рылся в моих вещах? – взвизгнула я. Трэвис не ответил. Вместо этого я услышала, как из крана полилась вода, и Трэвис стал чистить зубы.

Я выглянула из-за шторки, прижимая ее к груди.

– Трэвис, убирайся!

Он поднял голову, на его губах осталась пена от зубной пасты.

– Я не могу лечь спать, не почистив зубы.

– Если подойдешь к этой шторке ближе чем на два фута, то во сне я выколю тебе глаза.

– Голубка, я не стану подглядывать, – усмехнулся он.

Я выжидающе стояла под душем, крепко прижав руки к груди. Трэвис сплюнул, сполоснул рот и снова сплюнул. Дверь закрылась. Я смыла пену, наспех вытерлась и надела футболку и шортики. Водрузила очки на нос и расчесала волосы. Мой взгляд зацепился за увлажняющий ночной крем, который принес Трэвис, и я невольно улыбнулась. Когда он хотел, то мог быть заботливым и чуть ли не милым.

Трэвис снова открыл дверь.

– Скорее, голубка, я уже состарился!

Когда я кинула в него расческу, он пригнулся, закрывая дверь и хихикая весь путь до спальни. Я почистила зубы и поплелась по коридору, проходя мимо комнаты Шепли.

– Спокойной ночи, Эбби, – раздался из темноты голос Америки.

– Спокойной ночи, Мерик.

Я замешкалась, а потом тихонько постучала в дверь Трэвиса.

– Заходи, голубка. Тебе не обязательно стучаться.

Он распахнул дверь, и я зашла внутрь, глядя на кровать с черными коваными прутьями. Стояла она параллельно окнам в дальней стороне комнаты. Стены пустовали, за исключением одинокого сомбреро, висевшего над изголовьем. Я ожидала увидеть здесь плакаты с полуобнаженными девицами, но не нашла даже рекламы пива. Черное покрывало, серый ковер, все остальное – белое. Трэвис словно переехал сюда совсем недавно.

– Прикольная пижамка, – сказал Трэвис, осматривая желто-синие клетчатые шортики и серую майку Истерна. Потом сел на кровать и похлопал по подушке рядом с собой. – Иди сюда. Я не кусаюсь.

– Я вовсе тебя не боюсь, – сказала я, подходя к кровати и бросая на покрывало учебник по биологии. – У тебя есть ручка?

Трэвис кивнул на тумбочку.

– В верхнем ящике.

Я растянулась на кровати и выдвинула ящик, обнаружив там три ручки, карандаш, тюбик со смазкой «K-Y jelly» и прозрачную стеклянную вазу, наполненную до отвала презервативами разных марок. С отвращением я извлекла оттуда ручку и задвинула ящик.

– Что такое? – спросил Трэвис, переворачивая страницу учебника.

– Ты ограбил медицинский центр?

– Нет. Почему?

Я сняла с ручки колпачок, не в силах скрыть свое отвращение.

– У тебя там пожизненный запас презервативов.

– Береженого бог бережет, так ведь?

Я закатила глаза. Скривившись в ухмылке, Трэвис перевел взгляд на учебник. Потом стал зачитывать мне конспект, подчеркивая самые важные моменты, задавая вопросы и терпеливо объясняя то, что мне не давалось.

Через час я сняла очки и потерла глаза.

– Сдаюсь. Я больше не могу запомнить ни одной макромолекулы.

Трэвис улыбнулся и захлопнул учебник.

– Хорошо.

Я замолчала, не совсем понимая, где кто спит. Трэвис вышел из комнаты, что-то пробормотал, проходя спальню Шепли, а потом включил душ. Я натянула одеяло до шеи и стала слушать жалобные стоны воды по трубам.

Через десять минут в душе стихло, заскрипели полы. Трэвис прошагал в комнату с полотенцем вокруг бедер. По обе стороны груди красовались татуировки, а тату в стиле «трайбл» покрывали накачанные предплечья. На правой руке черные линии и символы протянулись от плеча до запястья, на левой рисунок заканчивался у локтя одной-единственной надписью по внутренней стороне руки. Я намеренно отвернулась, когда Трэвис встал перед комодом, сбросил полотенце и натянул боксеры.

Выключив свет, Трэвис забрался в кровать и лег рядом.

– Ты тоже будешь здесь спать? – спросила я, поворачиваясь к нему. Полная луна отбрасывала тени на его лицо.

– Ну да. Это же моя кровать.

– Я знаю, но… – замолчала я. Выбор у меня оставался небольшой: диван или кресло.

Трэвис заулыбался и тряхнул головой.

– Разве ты не научилась доверять мне? Клянусь, я буду вести себя самым лучшим образом, – сказал он, поднимая ладонь, чего, уверена, бойскауты никогда не делали.

Я не стала спорить и отвернулась, положив голову на подушку и подбирая под себя одеяло, чтобы создать между нашими телами барьер.

– Спокойной ночи, голубка, – прошептал мне Трэвис на ухо. Я ощутила на щеке его мятное дыхание, и по коже побежали мурашки.

Спасибо еще, что в темноте он не видел румянца на моем лице.

Казалось, я только прикрыла глаза, как вдруг услышала звон будильника. Я перевернулась, чтобы выключить его, но в ужасе отпрянула, коснувшись теплой кожи. Попыталась вспомнить, где я, и наконец до меня все дошло. Сама мысль, что Трэвис подумает, я это нарочно, показалась унизительной.

– Будильник, Трэвис, – прошептала я. Он не двигался. – Трэвис! – толкнула его я. Он не пошевелился. Тогда я перегнулась через Трэвиса и нащупала в тусклом свете будильник. Не зная, как его выключить, я несколько раз стукнула сверху, пока не попала по кнопке, и со вздохом облегчения рухнула на подушку.

Трэвис ухмыльнулся.

– Значит, ты не спишь?

– Я обещал вести себя смирно и даже не возражал, когда ты легла на меня.

– Не ложилась я на тебя! – запротестовала я. – Я просто не могла дотянуться до часов. У тебя самый противный будильник, какой я только слышала. Как будто стонет раненое животное.

Трэвис дотянулся до будильника и нажал на кнопку.

– Хочешь позавтракать?

Я сердито посмотрела на Трэвиса и покачала головой.

– Нет, я не голодна.

– А вот я напротив. Почему бы нам не доехать до какого-нибудь кафе?

– Вряд ли мне с самого утра захочется терпеть твои водительские навыки, точнее их отсутствие.

Я свесила ноги с кровати, сунула их в тапочки и шаркающей походкой направилась к двери.

– Ты куда? – спросил Трэвис.

– Одеваться и ехать на уроки. Тебе что, маршрутный лист сделать, пока я здесь?

Трэвис потянулся и подошел ко мне, в одних боксерах.

– Ты всегда такая ворчливая? Или это пройдет, когда ты поймешь, что я не строю изощренных планов залезть к тебе в трусы? – Он положил ладони на мои плечи, нежно водя большими пальцами по коже.

– Я не ворчунья!

Трэвис прислонился ко мне и прошептал на ухо:

– Голубка, я не хочу спать с тобой. Ты мне слишком уж нравишься.

Он прошел мимо меня в ванную, а я осталась посреди комнаты в потрясении. В голове всплыли слова Кары. Трэвис Мэддокс уже со всеми переспал. Что ж, придется признать свою ущербность. Он даже не попробовал переспать со мной.

Дверь снова открылась, вошла Америка.

– Пора-пора-пора вставать! – улыбнулась она и зевнула.

– Мерик, ты становишься похожей на свою маму, – проворчала я, роясь в чемодане.

– О-о-о… кажется, кто-то не спал всю ночь?

– Да он даже не дышал в мою сторону, – кисло сказала я.

На лице Америки появилась загадочная улыбка.

– Ах.

– Что?

– Ничего, – сказала она, возвращаясь в комнату Шепли.

Трэвис был на кухне, напевая под нос какую-то мелодию и делая яичницу-болтунью.

– Уверена, что не будешь? – спросил он.

– Да, уверена, но спасибо.

Вошли ребята. Шепли достал из шкафчика две тарелки, а Трэвис положил на каждую дымящуюся яичницу. Перейдя к барной стойке, Шепли и Америка принялись с заработанным за ночь аппетитом поглощать ее.

– Шеп, не смотри на меня так, – сказала Америка. – Извини, но я действительно не хочу туда идти.

– Детка, в «Доме» вечеринка для пар проводится лишь дважды в году, – сказал Шепли, жуя яичницу. – Еще целый месяц впереди. У тебя предостаточно времени на то, чтобы выбрать платье и сделать все, что вам, девчонкам, нужно.

– Да, Шеп… это очень мило, конечно… но я никого там не знаю.

– Куча девчонок, приходящих туда, никого не знают, – удивился он ее отказу.

Америка с недовольством заерзала на стуле.

– Туда приглашены стервы из сестринства. Они все друг друга знают… мне будет неуютно.

– Мерик, не заставляй меня идти туда одному.

– А может, ты найдешь кого-нибудь для Эбби? – сказала она, глядя на меня, потом на Трэвиса.

Тот изогнул бровь, а Шепли покачал головой.

– Нет, Трэв не ходит на вечеринки для пар. Туда приводят своих девушек… а Трэвис… ну, ты знаешь.

– Мы можем найти ей кого-нибудь еще, – пожала плечами Америка.

– Вообще-то я все слышу, – прищурилась я.

Америка состроила мордашку, перед которой я не могла устоять.

– Эбби, ну пожалуйста. Мы найдем тебе отличного парня, веселого и остроумного. Я гарантирую, что он будет просто огонь. Обещаю, ты здорово проведешь время. И кто знает? Может, вы друг другу понравитесь.

Трэвис бросил сковороду в раковину.

– Я не говорил, что не отведу ее на вечеринку.

– Трэвис, не делай мне одолжений, – закатила я глаза.

– Голубка, я не об этом. Эти вечеринки для парней, у которых есть подружки. Всем известно, что не в моих привычках с кем-то встречаться. Но за тебя не стоит волноваться, ты же не будешь после ждать обручальное кольцо?

– Эбби, ну пожалуйста… – надула губки Америка.

– Не смотри на меня так! – возмутилась я. – Трэвис не хочет идти, я не хочу идти… ничего из этого не выйдет.

Трэвис скрестил руки на груди и прислонился к мойке.

– Я не говорил, что не хочу идти. Мне кажется, будет весело, если мы пойдем вчетвером, – пожал он плечами.

Ребята уставились на него, а я поморщилась.

– Почему бы нам просто не потусить здесь?

Америка надулась, а Шепли подался вперед.

– Эбби, я должен пойти. Я первокурсник, и мне придется следить, чтобы все шло как по маслу, у всех были напитки и все такое прочее.

Трэвис пересек кухню и положил руки мне на плечи, притягивая к себе.

– Да ладно тебе, голубка. Ты пойдешь со мной?

Я посмотрела на Америку, потом на Шепли и, наконец, на Трэвиса.

– Да, – вздохнула я.

Америка радостно завизжала и обняла меня. На мою спину легла рука Шепли.

– Спасибо, Эбби, – сказал он.