Земля Джона Марта

Время было уже позднее, и я очень хотел спать. Напоследок капитан предостерег меня, сказав, чтобы я ни при каких условиях не напоминал мистеру Мортону о том, что случилось с ним на его корабле. Я посчитал это вполне разумным, но всё же не уделил должного внимания его словам. И в будущем поплачусь за это.

Прошло несколько недель с момента отплытия из Англии. Понемногу я осваивал навыки мореплавания и был помощником на разных этапах деятельности. Я терпеть не мог драить палубу. Мне казалось это бессмысленным, так как чище от этого палуба не становилась, а я в конце работы падал без сил. Мистер Мортон стал относиться ко мне немного лучше: теперь он кричал на меня так же, как на всех остальных моряков, ни больше, ни меньше. Жизнь налаживалась, и я даже успел обзавестись друзьями среди моряков. Первым этот скромный список пополнил тот самый мужчина, который, скрываясь от работы, первым обнаружил меня на корабле. Его звали Диего Родригес, по происхождению испанец. Он был мастером по взлому замков и мог дочиста опустошить карманы любого зеваки. Собственно, именно поэтому был вынужден покинуть родные земли, так как за его голову объявили награду. Еще он отлично владел саблей и всего лишь за небольшую плату в виде еды обучал меня тому, что умел. Еще был итальянец по имени Лука Бруни. Этому парню был всего 21 год, но то, как он владел гитарой и лютней, было вне моего воображения. Хотя мне совершенно не давалось обучение музыкальным инструментам, под его музыку я научился хорошо танцевать.

Время шло, но, как я узнал позже, редко какое плавание обходится без происшествий. Наше плавание не стало исключением. Капитан Билл Джонсон тяжело заболел. У него поднялась температура, он страшно кашлял и был очень слаб. Мы положили ему на голову холодный компресс, дабы хоть как-то понизить температуру, и уговаривали поесть, но он отказывался и кроме воды больше ничего не употреблял. Так продлилось несколько дней, все это время команда была сама не своя. Все переживали за капитана, лишь мистер Мортон оставался таким же хладнокровным, требовательным и расчетливым. Только сейчас я понял, почему капитан Джонсон, выбрал на должность боцмана именно его. Океан не прощает слабость, а мистер Мортон – именно тот, кто искоренил ее из своего разума. Несмотря на то, что некоторое время назад он хотел выбросить меня за борт, я зауважал его как лидера и однажды, когда он дал мне указание, назвал его капитаном. Мистер Мортон и стоящие рядом люди застыли, я понял, что совершил ошибку, зарекся ее не повторять и, делая вид, будто не заметил того, что сказал секунду назад, быстро приступил к выполнению приказа. Конечно, несколько моряков позднее вычитали меня за это и впредь сказали следить за своим языком, если не хочу его лишиться.

Спустя три дня из своей каюты вышел капитан Джонсон, и все моряки радостно закричали «Ура!» Он все еще был слаб, но тот факт, что он вышел сам, без чьей-либо помощи, говорил о его скором выздоровлении. Он тут же потребовал принести ему еды и добрую кружку разбавленного рома.

Еще через два дня на борту корабля начали тайно готовиться к празднику. Я говорю «тайно», потому что приближался день рождения одного из членов нашего экипажа, и для него хотели сделать сюрприз. Сорок семь лет исполнилось мистеру Мортону, но, судя по тому, как он вел себя, для него это был обычный день.

Мы дождались полудня, и, когда мистер Мортон стоял на палубе, матросы с музыкой и едой начали подниматься наверх и осыпать поздравлениями боцмана. В этот момент я впервые увидел на его лице нечто, отдаленно напоминающее улыбку. Этот человек яростно скрывал свои эмоции, и поэтому через несколько секунд от улыбки не осталось и следа, но его голос стал немного мягче от многочисленных и приятных слов в его адрес. Моряки для трапезы начали занимать места на палубе, кому и где было удобнее. Капитан Джонсон, уже в лучшем здравии, сел рядом с именинником, он один его не боялся и всячески пытался вести беседу с этим угрюмым человеком, не особо надеясь на свои скромные возможности заставить его улыбаться. Через некоторое время капитан дал мне сигнал, и я вынес из трюма подарок для именинника. На небольшой необтесанной доске я нес добротный кусок солонины, кружку чистого рома и курительную трубку с мешочком сушеного табака. Эмоции пробили брешь в броне боцмана, и улыбка вновь растянулась на его лице, осветив желтые зубы. Он осторожно взял мешочек табака и глубоко вдохнул его запах, далее он взял кружку с ромом объёмом в две пинты и несколькими большими глотками осушил ее наполовину, словно пил воду. Потом он взял солонину, откусил от нее огромный кусок и одобрительно помахал головой.

–

Говядина, – протяжно и жуя с удовольствием, сказал он.

–

Ну да, человечины у нас нет, – машинально и совершенно необдуманно сорвалось с моего языка.

Вокруг все затихло. Музыка перестала играть, моряки застыли, напрочь позабыв, как разговаривать и жевать, кто-то подавился едой. Лицо капитана стало бледным, словно он только что увидел призрака, а мистер Мортон – его лицо уже не выражало никаких эмоций. Лишь только глаза, в них я прочел смертельную угрозу. Он показался мне хищником, который смотрит на кусок свежего мяса, и этим мясом был я. Боцман, не разжевывая, проглотил то, что было у него во рту, оно словно камень, упало на дно его желудка. Я совершил роковую ошибку. Несколько раз извинившись, но не получив ответа, под осуждающие взгляды команды, я отошёл подальше от всех и вернулся к своей еде. Праздник был испорчен.

Следующий день был хуже обычного. Вся команда, но каждый по-своему, напоминали мне о вчерашнем проступке. Со мной не обращались грубо и не унижали, но всячески избегали разговоров со мной и делали вид, будто я для них чужой. С моими друзьями было немного легче наладить контакт, но и в общении с ними я чувствовал некий барьер. Я решил, что нужно немного подождать, пока они забудут о том, что я совершил по глупости, и к концу пути мы снова будем жить как раньше. Тогда я еще не знал, что моя ошибка привела к серьезным и непоправимым последствиям.

Все случилось вечером того же дня. Начался жуткий шторм. Капитан, как лучший рулевой, встал за штурвал. Боцман координировал движение и следил за состоянием корабля, еще несколько матросов и я вместе с ними управляли снастями. Остальная часть команды находилась внизу, в трюме. Мы обвязались веревками, чтобы не выпасть за борт. Корабль било о волны, и временами казалось, что мы вот-вот перевернемся. Внезапно в носовой части корабля раскрылся фок-парус. Мистер Мортон направился к нему, так как стоял ближе всех, и приказал мне следовать за ним, чтобы помочь ему. Я стал хватать болтающиеся веревки, парус сорвало, и теперь он висел так, что никто не мог видеть, что происходит в носовой части корабля. Я услышал звон металла, это боцман вынул из ножен свою саблю и направился ко мне. От испуга я закричал, но шум океана был громче, и меня никто не услышал. Даже капитан, который сейчас смотрел в нашу сторону, не мог ничего разглядеть за обвисшим парусом.

–

А вот и человечина, – грозно сказал мистер Мортон и одним взмахом сабли перерубил веревку, которой я был привязан.

–

Пожалуйста, мистер Мортон, не надо, – умолял я его, отступая назад. – Я не хотел вас оскорбить.

Мои мольбы он не слышал или не хотел придавать им значение. Так или иначе, он замахнулся, чтобы поразить меня, но я уклонился, и он попал в плот, деревянное ограждение. Его яростный удар был такой силы, что сабля застряла в дереве. Он попытался ее вытащить, но не сумел и левой рукой наотмашь ударил меня по лицу, и я упал. В этот момент ветер на секунду отодвинул занавес. Парус, скрывавший нас, подняло вверх, и он тут же опустился обратно. Капитан успел увидеть и понять, что происходит в носовой части корабля, и тут же, оставив штурвал, бросился ко мне на помощь. Мою левую ногу охватила резкая боль. Боцман засадил в нее нож, я закричал и, дабы защититься, схватил мокрую веревку, привязанную к моему поясу, и с размаху, словно хлыстом, ударил его по лицу. От неожиданности он отошел на шаг, на лице осталась красная отметина, он посмотрел на меня и громко засмеялся. Схватившись за ограждение, я попытался подняться, нож по-прежнему торчал из моей ноги. Мистер Мортон вытащил пистолет и плавно направил на меня. Я посмотрел на капитана, он бежал к нам, он был уже близко, но ему было не поспеть. Донесся звук взведенного курка пистолета, я посмотрел на боцмана, он улыбался, но улыбка была зловещей. Отступать было некуда.

Внезапно произошел сильный удар. Корабль резко тряхнуло, палуба затряслась, по мачтам прошелся глухой скрежет дерева, и судно остановилось. Меня выбросило в воду, но, прежде чем достичь ее, я ударился головой о что-то твердое. Все закружилось, я пытался выплыть на поверхность и глотнуть воздуха, но волны поили меня водой. Я пытался разглядеть спасение, но вода заливала глаза. Наконец, когда воздух в легких закончился, и силы сопротивляться волнам иссякли, я мысленно начал прощаться с этим миром. «Неужели я так и умру?» – подумал я тогда. Но, видимо, у судьбы на мой счет были другие планы, я смог ухватиться за что-то жесткое и плавучее несколькими пальцами. Этого хватило, чтобы рефлекс и чувство самосохранения вытащили меня на поверхность. Я быстро взобрался на плавучий предмет, благо, он был достаточно большим, чтобы удержать меня на плаву, и, немного откашляв из легких воду, я потерял сознание.

4

Солнце стояло в зените, обжигая все вокруг: воздух, воду, меня и мой маленький плот из обломка корабля. Я попытался сесть, и тут же резкая боль напомнила о ране на ноге. Из нее все еще торчал нож. Я снял рубашку, скрутил ее и крепко сжал между зубами. Плотно обхватив нож руками, резким движением вырвал его из своего бедра. Из раны медленно начала литься кровь. Скрипя зубами от боли, я быстро затянул вокруг нее рубашку.

Осмотревшись вокруг, я впал в отчаяние. Ни корабля, ни земли видно не было. Только бескрайняя вода, которую, к моему сожалению, нельзя было пить. Чтобы хоть как-то взбодриться и освежить голову, я умылся, стараясь не ронять в воду ни капли крови, так как это может привлечь акул, и решил подвести итоги, чтобы осмыслить текущую ситуацию, в которой оказался, и найти из нее выход.

– Итак, – сказал я вслух сам себе. – Какие положительные моменты я имею? Я жив, рана не опасная, у меня есть надёжный плот и хороший нож. Не густо. Теперь отрицательные моменты: я посреди океана, у меня нет еды, нет воды, нет паруса, нет весел, нет направления и ни малейшего шанса на спасение.

Я еще раз осмотрелся по сторонам, всматриваясь в горизонт, но кроме воды, по-прежнему, ничего не увидел. Я не знал, даже приблизительно, где нахожусь, шторм мог занести мой плот куда угодно, а ветер, хоть и медленно, но продолжал уносить меня дальше. Не знаю, ходят ли в этой части океана корабли, и даже если увижу хоть один на горизонте, как мне подать ему сигнал? Мне вспомнилась история капитана Мортона: его тоже ждала голодная смерть, но судьба дала ему второй шанс и послала на помощь корабль «Меркурий» и добросердечного капитана Джонсона. Я надеялся, что судьба также улыбнется мне, и вскоре меня спасут какие-нибудь торговцы. В этой ситуации я был бы рад встретить даже пиратское судно, хотя очень боялся, что меня продадут в рабство в какиенибудь далекие земли. Но, пожалуй, если выбирать между смертью и рабством, я выберу жизнь. Будучи рабом, из плена можно сбежать, а вот от смерти – нет.

Усевшись поудобнее, так, чтобы раненой ноге было максимально комфортно, я стал всматриваться в горизонт, ища спасение. Так прошел этот мучительный день и уступил место не менее мучительной ночи. Поднялся небольшой ветер и начал укачивать мой плот. Я испугался, что поднимется еще одна гроза и перевернет плот, поэтому привязал себя к нему тем куском веревки, который ранее спасал меня от падения с корабля. Ночь была холодной, вода, поднимаемая волнами, периодически попадала на плот и не давала мне уснуть. Мои детские страхи начали лезть наружу, я представлял, как из глубин океана выныривает огромное чудовище и проглатывает меня вместе с плотом. Позже меня настигла стая акул, она кружилась вокруг и готовилась разорвать на кусочки мое худое тело, но это была лишь игра воображения, иллюзия. Ночь была долгой.

Следующее утро я встретил очень подавленным и уставшим, но все же нашел в себе силы следить за горизонтом в поисках спасения. Но как бы сильно я ни напрягал глаза, результатов это не дало. Вечером, обессиленный и умирающий от жажды, я лег на плот, тихо заплакал и не заметил, как уснул.

Ночью меня разбудил подозрительный шум. Уставшие веки отказывались подчиняться, я приложил усилия, сел и осмотрелся. Сначала трудно было понять, что происходит. Но немного придя в себя, я почувствовал, как холодные капли падают мне на голову, и увидел, что это происходит повсюду. Это был дождь. Не скрывая счастья, я начал смеяться, и ладони, соединившись вместе, сами потянулись к небу и ловили драгоценные капли чистой воды. Пересохшее горло и потрескавшиеся губы почувствовали облегчение, когда их коснулась живительная влага, и даже желудок приятно заурчал. Дождь продлился около двух часов, и все это время я пил, ловил своими худыми ладонями капли, падающие с неба, и пил. Вода, так необходимая моему истощенному телу, придала мне сил, и я смог уснуть крепким сном.

Весь следующий день и ночь не дали мне ничего, что могло бы облегчить мои страдания. Я снова хотел пить, и, вдобавок к моим несчастьям, желудок скрутило от боли, я умирал от жажды и голода.

В полдень следующего дня решил пойти на крайние меры. Так как со мной не было никого, кого можно было бы убить и съесть, как это сделал капитан Мортон со своей командой, я мог принять в пищу только себя. Я взял нож, вытер его о штанину и начал выбирать ту часть своего тела, без которой смог бы обойтись. Мне очень не нравилась эта идея, но ничего другого мой мозг придумать не смог. Взгляд нацелился на ноги. Можно было отрезать палец, или даже два, но если мне попадется остров, то я не смогу нормально передвигаться по нему с больными ногами, раны мне перевязать нечем, а это значит, что в них попадет грязь и может появиться гной, который приведет к заражению крови и моей скорой смерти. Я посмотрел на руки. Если отрезать палец хотя бы на одной из них, то при необходимости я не смогу грести быстро до берега одной рукой или навстречу кораблю. Грести рукой, на которой есть открытая рана, опасно, так как акулы могут почувствовать кровь на расстоянии до трех миль. Так утверждал капитан Джонсон, когда обучал меня жизни на воде. Выходит, единственное, чем я могу пожертвовать в этой ситуации, чтобы продлить себе жизнь, это уши. Лишившись ушей, человек не лишается слуха. Без ушных раковин звуки будут поступать в слуховой канал менее эффективно, это приведет к снижению слышимости, но никогда не лишит возможности слышать полностью.

Решение было принято. Я еще раз промыл лезвие ножа, вытер его о штанину и занес над ухом. Выполнить задуманное оказалось труднее, чем я предполагал вначале. Слезы покатились из глаз, руки дрожали, я никак не мог решиться нанести увечье самому себе, даже сделать надрез оказалось для меня трудной задачей. Глубоко вдохнув, преодолевая страх, я дрожащей рукой опустил нож на ухо и вынудил себя переместить по нему лезвие. Резкая боль пронзила мой мозг, заставила отдернуть руку и прекратить. На лезвии ножа блестела красная кровь, я стер ее пальцем, поместил себе в рот и тут же ощутил привкус железа. Мысль о том, что собираюсь съесть собственное ухо сырым, вызывало тошнотворные чувства, но другого выбора не было. Если я хотел прожить еще немного, ожидая спасения, то был обязан сделать это, несмотря на боль и тошноту. Я решил исполнить задуманное одним резким движением, надеясь, что это принесет мне меньше боли, и будь что будет. Сделав глубокий вдох, гордо поднял голову и еще раз занес нож над ухом. Ветер дул мне в лицо, я подумал, что он насмехается надо мной, мол, у такого как я, нет ни малейших шансов на спасение, и что я обречен. Перед моими глазами начали проноситься воспоминания, важные события моей короткой жизни. От меня отвернулись родители, моя жизнь в приюте была невыносимой, а когда, наконец, я нашел тех, кто позаботится обо мне, меня захотели убить. Но, несмотря на все это, я все еще жив и продолжаю бороться. Собрав всю мокроту, которая осталась у меня во рту, я плюнул навстречу ветру. Мелкие брызги устремились вперед, а потом, гонимые ветром, повернулись и рассеялись на моем лице. Я выругался, повернулся к ветру спиной и… не поверил своим глазам. Передо мной, вдалеке, была земля, и ветер нёс плот в её направлении. Я протер глаза, чтобы удостовериться, что это не мираж, но земля никуда не исчезла. Спрятав нож за пояс, беглым взглядом осмотрел воду, лег на край плота и плавно начал грести руками к берегу, постоянно следя за водой и опасаясь появления акул.

5

Волны вынесли меня на песчаный берег. Я отполз подальше от воды и начал с благодарностью за свое спасение целовать песок. Недалеко от себя краем глаза заметил движение. Это маленький краб смотрел на меня и щелкал своими клешнями. Я выхватил из-за пояса нож и резко рванул к нему. Панцирь хрустнул, и краб повис на холодном лезвии, более не подавая признаков жизни. Я за секунды разорвал его маленькое тело и принялся выгрызать сочную плоть. Сырой краб был неприятным на вкус, но выбирать мне не приходилось. Покончив с первой закуской, я направился вдоль берега, ища следующую жертву. Не пройдя и двадцати шагов, обнаружил лежащие на песке кокосы и очень обрадовался. Схватил два самых больших, я принялся бить их один об другой, в надежде расколоть, но, увы, результата это не дало. Я попытался проткнуть кокос ножом, но его скорлупа оказалась очень прочной даже для него. Мне пришлось немного углубиться в заросли и поискать тяжелый камень. Благо, их оказалось здесь много, и, расколов несколько кокосов, я напился и поел, при этом испачкав лицо, руки и одежду. Мои силы понемногу возвращались ко мне. Отдохнув не больше десяти минут, я решил углубиться в лес и поискать еще какой-нибудь еды. Было страшно, так как я не знал, где нахожусь, и остерегался хищников. Поиски съестного не продлились долго, я нашел несколько банановых и манговых деревьев. Пришлось немного помучиться, чтобы добыть их плоды, но оно того стоило. Набив желудок фруктами, я окончательно избавился от чувства голода, но по-прежнему хотел пить, поэтому отправился искать пресную воду. Я шёл несколько минут и услышал звук плещущейся воды. Под скалой, находящейся недалеко от берега и возвышающейся над лесом, было небольшое озеро, в него стекал узкий прохладный ручей. Удача вновь улыбнулась мне, и настроение уже было радостным. Я попробовал воду на вкус, и действительно, она оказалась пресной. Напившись, решил искупаться и тщательно промыл рану на ноге. Я очень боялся, что она загноилась, но, как оказалось, все обошлось. Кровь больше не шла, а рана благополучно затягивалась. Как смог, я постирал свою одежду и повесил ее сушиться на ветках ближайшего дерева. Усталость валила с ног, я быстро набросал разных листьев на землю в качестве подстилки и, полностью обнаженный, лег спать.

Проснулся я посреди ночи. Меня разбудили холод, звуки неизвестных мне животных и усиливающийся ветер. Небо было мрачным, и все затянуто тучами, скоро начнется дождь. Я поспешил одеться и направился искать укрытие, одновременно ругая себя за то, что не сделал этого засветло. Минут через двадцать пустился дождь, я глупо понадеялся, что он будет не сильным, и спрятался под деревьями. Спустя еще пять минут пустился мощный ливень, и, что еще хуже, дул сильный пронизывающий ветер. Я шел через лес, не разбирая дороги. Мокрые ветки хлестали меня по лицу и мешали всматриваться в темноту. Наконец я набрел на очередную скалу. Пройдя вдоль нее, нашел небольшую расщелину, она могла спрятать меня от дождя во время штиля, но не от сильного ветра, так как была неглубокой. Я сорвал несколько веток с молодой пальмы, залез в расщелину и накрыл себя листьями, словно одеялом. Прошло около часа, дождь прекратился, и я смог уснуть.

Утро разбудило меня первыми лучами солнца, освещая и согревая мое лицо. За ночь я очень замерз и поспешил покинуть свое ненадежное укрытие. Сорвал по пути несколько бананов и направился в сторону берега, чтобы тени деревьев не мешали мне согреться и высушить одежду. Я по-прежнему не знал, где нахожусь, и не знал, обитаема ли эта земля. Нужно было подняться на высокую точку и осмотреть территорию. Гора, стоящая в глубине леса, идеально подходила для этого. Чтобы иметь возможность защититься от диких зверей, я решил сделать себе оружие. Из ножа и крепкой палки вышло отличное копье.

Когда одежда высохла, я, полный решительности, отправился покорять гору. Чем глубже я заходил в лес, тем более труднопроходимым становился путь из-за густой растительности. Час заняла у меня дорога до основания горы, и еще часа два я взбирался на ее вершину. Вид с высоты был потрясающим, никогда в своей жизни я не видел ничего подобного, но по достоинству оценить всю красоту сейчас не мог. Меня опечалил тот факт, что я находился на острове, и ни кораблей, ни построек, ни дыма костров, ни какоголибо другого факта присутствия людей видно не было. Но было коечто, что привлекло мое внимание: вдалеке я смог рассмотреть еще одну землю. Не знаю, был это материк или еще один остров, но доплыть туда у меня не было возможности.

Остров, на котором я находился, был довольно большим. Он окружен бирюзовыми водами, окаймлен белоснежными пляжами и укутан зелеными лесами. Помимо гор, на острове находились живописные скалы, а в центре острова виднелось небольшое озеро, в десятки раз крупнее того, что я уже встречал. Вокруг него летало множество разноцветных птиц. Внизу, под горой, я увидел что-то прыгающее среди деревьев. Эти темные фигуры цеплялись за ветки руками. Не было сомнений, что это обезьяны.

– Ну что же, – сказал я вслух сам себе. – Если приматы смогли здесь выжить, значит, и я смогу.

Приободрившись, я начал спускаться туда, где видел обезьян. До наступления ночи нужно было найти себе надежное укрытие и по возможности добыть более ценную пищу. Так как из инструментов у меня при себе был только нож, я подумал, что строить дом из сухих ломаных палок займет очень много времени, и решил поискать природное укрытие у основания горы, то есть пещеру. Долгое время я бродил вокруг нее и успел проголодаться. Нашел отвесную скалу, в нескольких метрах над землей в ней притаилось укрытие, созданное самой природой и ожидающее такого одинокого путника, как я. Осмотрев его, решил, что на какое-то время это место вполне годится, чтобы называть его домом. Оно отлично защищало от дождя даже при сильном ветре, но от самого ветра защитить не могло. Я не знаю, сколько мне предстоит провести времени на этом острове, возможно, пройдут годы, прежде чем какой-нибудь корабль окажется у его берегов. Поэтому я должен быть готов к любым испытаниям и обеспечить себя всем необходимым для моего дальнейшего выживания, и первое, что было мне необходимо, – это надежный дом, который даст мне безопасность, неприкосновенность и защиту от всех обитателей острова и капризов природы. Ведь как гласит старая поговорка: «Мой дом – моя крепость». У меня не было возможности построить дом, если честно, я и не хотел этого делать, но мысль о том, что я, 16-летний юноша, могу иметь в своем владении целую пещеру, зажгла огонь в моих глазах, оставалось лишь найти ее. Я не знал, есть ли вообще на этом острове хоть одна пещера, но я так загорелся этой идеей, что навоображал, будто их здесь десятки, и мне нужно лишь выбрать, в которой из них я предпочту сделать свое жилище. Но пока я их не нашел, нужно было позаботиться о других своих потребностях. Я знал, где найти воду, но у меня не было ничего, в чем бы я мог ее хранить. В моем распоряжении было множество деревьев с фруктами, но я не смогу выжить, питаясь только ими. Мне было необходимо мясо, но есть его сырым не было никакого желания, я легко мог отравиться, а значит, для его приготовления нужен огонь. Огонь также помог бы мне согреться в холодное время и отогнать от себя обитателей острова. Я знал несколько способов, как его добыть, но, прежде чем заняться этим, необходимо было добыть мясо и хворост. Я решил начать с добычи мяса и отправился охотиться на обезьян. Пройдя не больше ста метров, я заметил нескольких подходящих особей, это были шимпанзе. Они перемещались между деревьями, хватаясь за ветки и лианы, а при моем приближении замерли и наблюдали с опасением. Я проверил свое копье, надежно ли закреплен нож на его конце, подбросил несколько раз в руке, чтобы привыкнуть к его весу, и резким взмахом метнул его в свою цель. Копье, рассекая воздух, устремилось вперед и пронзило грудь примата, он рухнул на землю, не подавая признаков жизни. Остальные обезьяны, увидев произошедшее, рассердились, начали громко кричать, и некоторые из них бросали в меня бананы и сухие ветки. Я попытался криком отпугнуть их, но эффекта это не произвело, они будто не слышали и продолжали метать в меня свои снаряды. Я подбежал к своей добыче, вынул копье, взвалил тело себе на плечо и со всех ног побежал к своему укрытию. Несколько десятков метров разъярённые обезьяны преследовали меня, но в итоге оставили в покое. Добыча была моей.