Фотографов с рук не кормить

Пролог

Автомобиль мчался по трассе. Его черный, отполированный и покрытый воском бок блестел в лучах заходящего солнца. За ветровым стеклом, меж осенних рябин и кленов, мелькала свинцовая водная гладь реки.

– Арчи, пойми, нельзя пускать этот вариант разработки в производство. – Говоривший сглотнул. Не отрывая взгляда от дороги, он несся на своей машине. Уставший после напряженного рабочего дня, закончившегося напряженным разговором с коллегами.

– Ник, это ты пойми, сроки поджимают. Версия – вполне рабочая. Ее недочеты не критичны, – перебил его из динамика собеседник. – Ты просто перфекционист долбаный, не успокоишься, пока не будет все идеально … Просто отдохни и еще раз подумай над моими словами… Давай, завтра увидимся.

Из гарнитуры послышались гудки.

– Может, Арчи и прав… – задумчиво, разговаривая вслух сам с собой, произнес водитель. – Мне стоит отдохнуть. Хотя…

Хотя по ощущениям Нику хотелось сдохнуть, настолько его все достало. Нога вдавила педаль газа, словно это могло помочь умчаться от проблем.

Телефон вновь напомнил о себе мелодичной трелью. Доля секунды, на которую он отвлекся, стала роковой. Дорога резко вильнула, и новенький дорогой автомобиль, на скорости пробив ограждение, влетел прямо в реку.

Водитель лишь успел упереть руки в руль, как ремень безопасности полоснул его по груди.

Река была не большой, и даже не бурной, но начиналась резко с глубины. Холодная осенняя вода стала стремительно заполнять салон.

– Да чтоб тебя! – выругался Ник. Вопреки недавним мыслям, умирать решительно не хотелось.

Ключ зажигания он повернул рефлекторно, успев перед этим все же включить стеклоподъемник. Тот тихо зажужжал, опускаясь, и вода через открытое боковое окно хлынула в салон. У Ника была всего пара секунд, чтобы не только определиться, какой свет ему все же ближе: тот или этот, – но и спасти себе жизнь.

Водитель отщелкнул ремень, и сильное поджарое мужское тело через боковое окно выскользнуло в мутную речную воду. Пустой автомобиль, недовольно булькая, начал опускаться на дно.

Глава 1

Аня

Если хочешь устроить своему парню сюрприз, будь готова к тому, что он может преподнести тебе еще больший. Именно так случилось и у меня. Фотосессию, которую я должна была снимать сегодня после обеда, отменили. С учетом того, что впереди маячила куча обработки, а на завтра была назначена свадьба, где я с раннего утра буду с камерой в зубах виться вокруг жениха с невестой, этот самый отказ я восприняла как праздник. Нет, не так. Как презент судьбы. А подарками, правильно, надо делиться. Ну я и решила, что романтический вечер с любимым – это прекрасно, трогательно и вообще лучший отдых.

Стас должен был вернуться с работы в нашу маленькую съемную квартирку-студию в пять. Ровно к этому времени я приготовила пасту болоньезе.

Хорошо, это были лично мной отваренные спагетти под покупным соусом. Но что мешает красиво, на буржуинский манер, обозвать простое блюдо? Зато у ставропольских макарошек сразу появился итальянский шарм. Если бы я их еще не передержала, то и вкус бы не подкачал. Но… я умела красиво фотографировать, в том числе и еду, но, увы, не готовить. Впрочем, еще ни одна дева со времен Евы не была абсолютно и беспросветно идеальной. И вообще, мужчины любят нас, женщин, не за достоинства, а за недостатки. Так зачем мне пытаться сломать эту тысячелетиями отлаженную систему выбора спутницы жизни?

В общем, я ждала. С ужином, облачившись в весьма смелый пеньюарчик… Сюрпризилась, так сказать. Часа два ждала, если не больше. За это время успела придумать больше двадцати эффектных поз для встречи Стаса и под сотню – для невесты на завтрашней свадебной съемке. За это время болоньезе уже превратился в прочный клейстер, зацементировав в себе вилку.

И я таки дождалась! Дверь распахнулась, и жарко целующаяся парочка, не обращая ни на что внимания, вот-вот готова была прямо с порога окунуться во все прелести беременности. Точнее, к первой ее части – зачатию.

М-да… Как я много могла пропустить, если бы вечерняя фотосессия все же состоялась.

– К-хе, – кашлянула в кулак, привлекая к себе внимание. С первого раза не удостоилась не только ноля этого самого внимания, но даже фунта презрения не досталось! Пришлось изображать приступ чахотки, и, когда меня все же заметили, задала риторический вопрос: – Ребят, я вам не мешаю?!

– Аня?.. – Стас поправил упавшую на лицо прядь темных волос и оторопело произнес: – Ты же должна работать?!

– Должна… И даже работаю, как видишь. Почетным оленем. – Я выразительно почесала макушку, намекая на то место, откуда обычно растут рога.

Но Стас, ушлый гад, не проникся, наоборот, уже придя в себя от удивления, просиял улыбкой и заявил:

– Ань, как хорошо, что ты все узнала. – С этими словами он подошел к дивану, на котором я сидела.

Крашенная в блонд девица весьма разбитного вида, в косухе и сверхмини-шортах, надетых поверх чулок в сетку, с интересом оглядывала студию, словно прицениваясь к квартирке и предвкушая сцену скандала.

– И что в этом хорошего? – уточнила я.

– Хотя бы то, что теперь я открыто могу предложить тебе то, что так давно хотел: секс втроем. Ты, я и Ленка…

Челюсти отпали синхронно: и у меня, и у девицы. Так выкрутиться из ситуации мог даже не каждый выпускник МГИМО… А они, между прочим, конченые дипломаты международного уровня!

В общем, пришлая, в отличие от меня, ответить решила не матом, а увесистым аргументом. Таким, на котором был штамп завода «Гусь-Хрустальный». Ну и ладно, эта тяжеленная ваза – к слову, подарок, как я уже поняла, несостоявшейся экс-свекрови, мамочки Стасика, – мне никогда не нравилась.

Я увернулась от летящей «эпиграммы», а вот мой благоневерный – нет. Она врезалась ему в плечо, отчего Стас упал на пол.

– Ленка, ты чего? – опешил мой уже бывший.

– Я – все. И тебе тоже все: крышка, – многообещающе ответила девица, и что-то мне подсказывало, что эта самая крышка будет не от капота.

Мне же больше всего хотелось сейчас уйти. Что я и сделала: подорвалась с дивана и направилась прямиком к двери. И лишь на выходе из подъезда поняла, что забыла свой чемодан с зонтиками для съемки, камеру, объективы, вспышку, аккумуляторы… и лишь потом – в каком виде нахожусь.

Выругалась сквозь зубы. Потопала босыми пятками по ступенькам. Поднялась на второй этаж и аккуратно открыла незахлопнувшуюся дверь.

Скандал все же был. С нанесением легких… нет, судя по утюгу в руке «Леночки», уже средних, а местами и тяжелых повреждений главным образом мужской психики. Стас, гад, виртуозно уклонялся! Так что до телесных дело дошло, но лишь отчасти. В общем, я тихонько, не мешая скандалу с рукоприкладством, взяла свои вещи и была такова.

А вот стоя во дворе, рядом со своей побитой жизнью и лично мной в паре мелких аварий семеркой, прикидывала: куда пойти, кому отдать… податься. Родители уехали на все выходные на дачу – значит, в квартире никого. Решено: переночую у них.

Только я подумала о том, что меня ждет родительский дом, как затрезвонил телефон. Мелодия, напоминавшая, что кое-кому надо заплатить чеканной монетой, прозрачно так намекала, что моя мама хочет меня услышать. Поднимать трубку не хотелось… Не хотелось, но пришлось. И спустя четверть часа я поняла: родственники существуют в этом мире для того, чтобы не дать тебе скучать. Конкретно в вечер пятницы моя родительница, узрев богатый урожай тыкв и яблок, решила, что его прям срочно, жизненно необходимо по-военному быстро перебросить в город. А то ведь пропадет! А жалко! Тащить же эти трофеи битвы за урожай на электричке, когда у дочери есть почти цельная «классика», было кощунством.

Я покосилась на капот своей «ласточки», которую правильнее (и честнее) было бы назвать ржавым ведром с гвоздями. От ведра с гвоздями классического, которое мчится по отечественным направления… пардон, дорогам, отделял лишь капремонт. В общем, это была машина смерти в миниатюре. Для бесстрашных духом и кошельком.

– Хорошо, ма, через пару часов приеду, – заверила я родительницу. А что? Часик – на пореветь, остальное – на дорогу. Благо дача за городом недалеко.

И вот спустя положенное время я в ночных сумерках мчалась по трассе, груженная кабачками, патиссонами, помидорами, яблоками и жутким желанием спихнуть все это в реку, не довозя до дома. А потом сказать, что урожай сам выпал. Через дыру в полу. Я ради этого даже ее проковыряю. Ведь чует мое сердце, перерабатывать все эти перцы-баклажаны в аджику позовут меня. И будет у Анечки очередное кухонное рабство…

Летела я на запредельной для старенькой классики скорости – аж пятьдесят километров в час. И не собиралась брать никаких попутчиков, которые нет-нет да и вылезали из леса. Кто с корзинами грибов, кто, судя по виду, собрав на свою пятую точку приключений. Один такой как раз нарисовался рядом с поворотом, подняв палец в жесте автостопера. Я уже хотела проехать мимо, как моя машина решила иначе. Чихнула, дернулась и заглохла. Я разгребла завалы яблок у лобового стекла и узрела во всей красе этого ловца попутки. Высокого и мокрого насквозь. С него текло в три ручья. Светлые волосы напоминали медузу, привольно устроившуюся на макушке этого горе-ныряльщика.

– Не подбросишь? – спросил этот шустрый малый, оббежав мою замершую на дороге машину и склонившись у приспущенного бокового стекла. По его виду было ясно: он изрядно продрог, пока стоял у обочины. Это и понятно: осень пусть и бархатная, но не меховая же! Греть-то греет только в полдень. А как небо вызвездит – и ледком лужи покрыть может.

– А ты в двигателях разбираешься? – вопросом на вопрос ответила я.

– Вот сейчас и узнаем. – Автостопер поскреб пятерней мокрую макушку и скомандовал: – Капот открой.

А я что? Я ничего… Открыла. И увидела принцип работы черной дыры в миниатюре. Ибо этот царевич-лягух, с которого ручьями текло, занырнул в недра машины по пояс. Не меньше. Мне даже на миг показалось, что еще немного – и я увижу, как ноги незнакомца оторвутся от земли и он исчезнет где-то в межмоторном пространстве.

Но нет, этого не произошло. Зато случилось мое обогащение. Правда, не материальное, а исключительно интеллектуальное. Я узнала, что такое бендикс и что у меня с ним, поэтому стартер срабатывает через раз, вот-вот порвется ремень ГРМ и… Вообще чудо, что я, ездя на этой машине, еще не улетела. В кювет или сразу на небеса – самопровозглашенный механик не уточнил. И на том спасибо.

Орудовал он в моторных недрах позаимствованным у меня гаечным ключом, к слову, недолго. А захлопнув капот, подвел итог:

– В общем, если бы эта машина была лошадью, я бы посоветовал вам ее застрелить.

– Она и так дохлая. – Я кивнула на замершую у обочины классику. – Так что мне нужна не пуля, а заклинание воскрешения. И если вы не владеете навыками некромантии, то, боюсь, до города мы будем идти пешком.

– Не придется, – огорошил меня автостопер. – Я хоть и не маг, но тоже кое-что могу. И даже без гугла. Так что пару десятков километров протянем. А там… сдайте ее.

– В автосервис? – с надеждой спросила я.

– Если денег не жалко, можно и в автосервис… Но разумнее – на металлолом.

– Как на лом? – растерялась я. – Мы же с ней столько пережили. Поездок на дачу, фотосессий, даже аварию, когда я въехала в столб.

– Простите, а в тот столб вы сколько раз врезались? – педантично уточнил автостопер таким тоном, который вызывает у собеседника зуд в пальцах и легкое желание убивать.

– Уж всяко меньше раз, чем вы купались. – Я выразительно взглянула на его мокрую одежду.

– Может, меня девушка сегодня бросила, – прищурился он в ответ.

– Что, прям в воду? – Я изогнула бровь.

Ну бывает, люди расстаются. Но зачем же топиться-то сразу? Мне вон тоже сегодня Стасика бросить пришлось. И, между прочим, он после этого абсолютно сухой. Может, правда, слегка покалеченный той блондинкой… чутка придушенный… с подбитым глазом или парой переломов… но сухой. Скорее всего.

– Не знаю, – удивил меня автостопер, и на его лице отразилась усиленная работа мысли. – Просто кажется, что бросила.

– Кажется? Это как? В смысле, не докинула? – Тема бывших была больной, а потому ехидство лезло из меня, как кипящая манная каша из-под крышки кастрюли: ничем не удержишь.

– Это так, что я не уверен, была ли у меня девушка… – И, глядя на мое вытянувшееся лицо, он сделал контрольный выстрел в голову: – Или парень.

– А в своем имени ты хотя бы уверен? – Возникло подозрение, что меня разыгрывают. Я даже оглянулась на ближайшие кусты. Вдруг там скрытая камера?

Ну не бывает такого. Просто не-бы-ва-ет. И тем не менее: автостопер стоял передо мной, чуть склонив свою голову и изучая меня. Я в ответ беззастенчиво начала заниматься тем же.

Правда, снизу вверх делать это было немного труднее. Все же странный тип был выше меня на голову. И крупнее. Одни широкие плечи чего стоили. Мокрая ткань рубашки не скрывала рельеф мышц поджарого тела, которое даже сейчас, в расслабленном состоянии, напоминало сжатую до предела пружину. Да не только тело, но и лицо выдавали, что автостопер жутко зол. Вот только знать бы еще на кого: меня, себя или ситуацию, в которой оказался?

Мой взгляд скользнул по волевому подбородку, сжатым губам и мужественным чертам породистого лица. И, как фотограф, я не могла не признать… Этого типа хотелось снять красиво.

Я даже на миг представила, как его фото смотрелись бы на стоках… Интересно, он бы согласился подписать стандартный договор модели? Помечтала ровно секунду и услышала угрюмое:

– Нет.

– Чего «нет»? – не поняла я, в первую секунду решив, что так глубоко ушла в размышления, что озвучила свои мысли.

– Не уверен. Я, кажется, ничего о себе не помню. Только то, как выбрался из реки и выбрел на трассу.

– А как ты мою машину чинил? – опешила я.

– Ну вот опытным путем выяснил, что плавать и чинить умею. А имя – не помню… – выдал этот тип, у которого, похоже, горизонт уехал, шурша объективом.

Псих, ну точно псих. И оказаться с ним в одной машине крайне бы не хотелось. Настолько, что, если он сядет, я предпочту пройтись до города пешком. Всего-то пара десятков километров… По ночной трассе… С мчащимися фурами… Мимо леса…

– Знаю, что выгляжу странно, а наш разговор и вовсе попахивает шизофренией, – будто прочтя мои мысли, начал этот тип, подняв руки открытыми ладонями вверх в жесте «сдаюсь». – Но, клянусь, у меня и в мыслях не было причинить вам вред.

Я еще раз с сомнением оглядела этого недобитого амнезийного водолаза, перехватила гаечный ключ на манер дубинки и все же приняла решение:

– Садись на переднее. – Указала подбородком на место рядом с водителем и грозно добавила: – Только смотри мне: тыкву береги.

Тут уже на лице автостопера появились сомнения: стоит ли лезть в машину? И только тут до меня дошло, как двояко прозвучала фраза. Я-то имела в виду здоровенную оранжевую тыкву, которую везла с дачи. Она весила изрядно, размеров оказалась и вовсе таких, что не помещалась на пол, и я была вынуждена положить ее на сиденье и пристегнуть ремнем.

Пришлось пояснять свою мысль. Но, судя по тому, с каким сомнением белобрысый открывал дверь, он не поверил моим словам, пока лично не убедился, что речь шла о главном продуктовом транспорте Золушки.

Тыква была выгружена, автостопер усажен на ее место и сверху придавлен рыжей же королевой урожая. Не знаю, как чувствовал себя при этом странный тип, держа на коленях почти двадцать кило бахчевого веса, но я – однозначно спокойнее. Во всяком случае, покушаться на меня этому недоныряльшику будет тяжелее. Это факт.

Спустя пять минут, семь поворотов ключа зажигания и одну молитву мы наконец-то поехали. Тихо, аккуратно и молча. Не больше сорока километров в час и столь аккуратно, ничего не нарушая, словно я забыла дома права. Я косила взгляд на подозрительного пассажира. Он – хмуро смотрел вперед с видом Перельмана, который вот-вот докажет теорему Ферма. В общем, был настолько серьезным, как терминатор на выгуле.

Безмолвие давило на мою нежную психику. Сильно давило. Совсем как те пьяные носильщики, которых я сдуру наняла, когда мы решили жить со Стасиком вместе. В тот злополучный вечер грузчики тоже давили на все педали подряд, пытаясь найти тормоз. Но поехавший с лестницы рояль было уже не остановить. А потом эти проспиртованные еще и давили мне на нервы, пытаясь разжалобить. Но на фоне останков разбитого инструмента это у них получилось плохо.

А вот сегодня вдребезги разбились и отношения с моим бывшим. А ведь еще тогда нужно было прислушаться к рояльному знаку судьбы… Черт! Только осознав, что мысли, совершив странный логический крюк, опять вернулись к этому изменщику, по которому хроматическая аберрация плачет, я разозлилась. На себя. И, чтобы как-то отвлечься, задала вопрос:

– Ты совсем не помнишь, как тебя зовут?

– Нет. – Ответ был сухим, как гербарий, и столь многословным, что намекал собеседнику: неплохо бы и ему тоже увянуть.

– Тогда как к тебе обращаться? – я, не отрывая взгляда от дороги, продолжила разговор, напрочь игнорируя намеки этого травника о засушке.

– Как тебе удобнее. Выбери любое имя.

– Ратибор? Мирослав? Ярополк? Ярослав? – Я была сама невинность.

– Я не понял: Русь в настолько большой опасности, что у тебя других имен не осталось? – сыронизировал этот… покоритель водных глубин.

– Значит, будешь водолазом, – резюмировала я, отсекая любые возражения.

– Ну раз со мной разобрались, то, может, теперь я узнаю, как тебя зовут, о бесстрашная укротительница памятников глубокой старины?

Однако! Так тонко мои жигули-семерку еще никто не оскорблял.

– Анна. Для тебя просто – Анна Андреевна Белова, – вернула я шпильку белобрысому.

Не знаю, до чего бы мы добеседовались, но в наш милый разговор решила вмешаться не иначе как добрая фея. Один взмах ее волшебной палочки – и нам пришлось остановиться. Правда, чародейка была в униформе, а ее рабочий инструмент – полосат, аки шмель, и столь же больно жалил. Причем сразу по самому дорогому месту – кошельку.

– Лейтенант Макаренко, – козырнул в приоткрытое окно постовой и, взяв документы на машину, задал гениальный вопрос: – И куда это мы крадемся?

Меня не первый раз останавливали гаишники. И каждый раз наши с ними диалоги напоминали кота Шредингера: бывали глупыми, а бывали и нет. В зависимости от наличия наблюдателя. Сейчас таковой имелся. Сидел рядом и обнимал тыкву так, словно она была колобком-рецидивистом, готовившим очередной побег.

– С дачи в город. – Я была капитаном Очевидность. Очень мило и старательно улыбающимся капитаном, подключившим к разговору не только все свое обаяние, но и позаимствовавшим оное у соседей.

Правда, хотела сначала сказать, что еду просто вперед, но подумала, что шутить с доблестными ребятами в форме себе дороже. У них чувство юмора в базовую комплектацию не входит.

– Откройте багажник, – напустил на себя суровость страж дорожного порядка.

– Простите, а объявлен план-перехват или другая операция по задержанию? – вмешался в нашу беседу водолаз. – На каком основании будет произведен досмотр?

Тут же пристальное внимание гаишника переключилось на пассажира. А я поняла: вот теперь точно выпишут штраф. Можно сворачивать милое выражение лица, оно уже бесполезно. Работника ГАИ, у которого горит план по сбору мзды, даже отсутствие нарушений ПДД водителем редко останавливало. Но все же был шанс. Пока не влез автостопер.

Я уже морально приготовилась, и… ничего не случилось. Ну как не случилось. Мне передали тыкву. Затем водолаз вылез из машины и, подойдя к патрульному, что-то тихо ему сказал. Парень в фуражке ему ответил… Их диалог длился не больше минуты, после чего мне вернули права, козырнули и пожелали удачного пути.

Когда автостопер уселся на свое место, то на мой молчаливый вопрос ответил:

– Я напомнил ему не только о его правах, но и границах полномочий.

– Ты же имя свое не помнишь…

– Имя – нет. И всего, что связано с личным, – тоже. Но вот такую ерунду…

Из этой проникновенной речи водолаза я вынесла лишь один вердикт: врет!

Впрочем, пытаться вывести этого горе-ныряльщика на чистую воду я не стала. Решила: пусть барахтается в своей мутной глубине, садится в лужу (а его ли она или чужая – не суть), залегает в тихом омуте, как профессиональный черт… в общем, участвует в прочих фразеологических извращениях – если ему так нравится. Сделала вид, что поверила. Промолчала, прикинув, что если не буду докапываться до правды, то сэкономлю время и нервы. Жаль, что бензин таким образом сберечь нельзя.

В итоге минут двадцать мы ехали по трассе в абсолютной тишине. Такой, которую, согласно поговорке, любит счастье. А еще – похмелье.

Мой пассажир буравил немигающим взглядом автостраду и становился все больше похожим на труп. В смысле – синел. Ибо в машине не сказать, чтобы было сильно тепло. Печку я не включала, руководствуясь опытом: либо моя классика ехала с прохладным салоном, либо врастала колесами в асфальт и… Опять же, не грела. Зато трубка с кипящим тосолом фонтанировала в районе ног пассажира.

Посему вариант включить печку закончился бы тем, что автостопер бы согрелся, и даже очень. Но не весь, а в районе лодыжек, зато сразу до сожженной кожи. И пришлось бы Анечке везти его в травму. А так – сразу в морг. Поскольку уж больно он синюшный.

Мой пассажир и вправду по цвету все больше напоминал почетного клиента трупницкой.

– Продрог? – поинтересовалась я, не отрываясь от дороги.

– Т-так вид-дно? – простучал зубами этот горе-морж.

– А теперь еще и слышно, – не смогла удержаться от ехидства.

Только потом сообразила, что все то время, пока я крутила баранку, мой сосед тратил титанические усилия, чтобы его зубы не отбивали чечетку. Видимо, пока он копошился в моторе, двигался и хоть как-то согревался. А может, его организм решил, что с него хватит. И если хозяин так сильно хочет, то пусть и дальше корчит из себя незамерзаемого, неубиваемого, непотопляемого и вообще героя еще с кучей эпитетов на «не», но один, без всех жизненно важных органов.

– Слушай, Ди Каприо с Титаника, там на заднем сиденье есть старая куртка. Накинь. А то синеешь ты, а страшно мне.

– Я ст-тановлюсь п-похожим на уп-пыря?

Вот как это у него получилось сыронизировать, даже стуча зубами?

– Угу. Настолько, что я уже хочу спросить: под какой процент ипотеку на гроб брал? Ну или, на худой конец, чего больше боишься: осинового кола или платных стоматологов? Тех, которые даже у вампира в клыках найдут кариес и предложат вставить имплантат по цене крыла боинга?

Ответом мне стал щелчок ремня безопасности. А потом я узрела на уровне плеч обтянутый мокрыми джинсами оттопыренный зад. К слову, крепкий такой, притягательный. Причем настолько, что я невольно косила одним глазом на эти дергающиеся ягодицы, а другим – на дорогу.

– Эт-то курт-тка? – придирчивым тоном осведомился автостопер, разглядывая одежду.

У-у-у, привереда. Зато она теплая!

Подумаешь, эта аляска старше меня. И что бомжи бы оскорбились до глубины души, предложи им на помойке эту «обновку» гардероба. Но, во-первых, моя мама не предлагала, а, во-вторых, рассада, которую от заморозков прикрывали, не возражала. Вот и сейчас куртка выполняла ответственную роль: ее использовали вместо крышки на внушительную корзину с яблоками – подоткнули по кругу, чтобы урожай не раскатился по салону.

– Ну не стринги же?! – справедливо возразила я, наблюдая, как хмурый пассажир натягивает на себя то, что сначала служило отцу верой и правдой зимой, потом согревало его в гараже, пока он перебирал мотор своей машины, потом – всей нашей семье на даче, и под конец – спасало жизни рассаде.

В итоге автостопер страшно синий превратился в автостопера просто страшного. Зато за всем этим «Модным приговором» мы добрались до города.

– И куда тебя подбросить? До метро? – уточнила я, когда мы застряли в небольшом заторе на въезде.

– Не знаю, – ошеломил меня этот недоутопленник.

– А я откуда должна знать? Может, тогда в полицию, раз ты память потерял? – я смутно представляла, что делать, если на тебя свалился такой вот найденыш.

– Давай в полицию, – на удивление покладисто согласился согревшийся автостопер. На миг он замолчал, словно на что-то решаясь, а потом произнес: – Единственное, перед тем как меня туда везти… У тебя сухой одежды не найдется?

Приплыли… В смысле, подобрала на свою голову. Везти его к родителям домой не хотелось категорически. В общую с бывшим съемную квартиру – тем более. Высадить у ближайшего перекрестка… В глубине души сидел червячок сомнения: а вдруг и вправду это какая-то редкая фрагментарная амнезия?