Сильнее обстоятельств

– Возможно, – лукаво протянула я, даже не пытаясь отпираться.

– Хорошо, потому что я арендовал это место для нас двоих.

7. Сила земли и травы, подвох и «больше»

Кайл

Черт.

Блять.

Держи себя в руках.

Это просто девушка. Красивая, уверенная в себе девушка. Далеко не первая в твоей жизни.

Но твою же мать…

Я наблюдал за Сиеной, пока она осматривалась на ферме. В ее глазах читалось искреннее удивление, и это было чертовски приятно видеть. Обычно девушки вроде нее привыкли к роскоши и гламуру, но здесь… Здесь было что-то другое. Настоящее. Я не мог перестать смотреть в ее глаза, блестевшие еще больше.

– Даже интересно, как ты отреагировал, оказавшись тут впервые, – произнесла она, склонив голову набок. Ее голос был мягким, но с легкой игривой ноткой, которая всегда заставляла меня улыбаться.

Я усмехнулся, вспоминая тот день. Первый раз, когда Фрэнк притащил меня сюда, я был зол. Зол на весь мир, зол на себя. А он просто сказал: «Закопайся в землю, если в голове такая помойка».

– Сначала я думал, что это полный бред, – начал я, глядя на нее. – Зачем мне, бойцу, возиться с какими-то растениями? Но потом… Потом я понял, что он был прав. Физическая работа, особенно такая простая и почти примитивная, помогла мне очистить мысли. Просто взять и сосредоточиться на чем-то одном – вот что мне тогда было нужно.

– Копаться в грядках? – переспросила она, чуть склонив голову и приподняв бровь. В ее голосе слышалась легкая насмешка, но я видел, что ей интересно. Видимо, она часто так делала: задавала вопросы, будто играла, но за каждой шуткой скрывался настоящий интерес. Это заводило.

– Ага, – кивнул я, снова поворачиваясь к ней. – Он сказал, что пока я копаюсь в земле, я либо разберусь со своей «помойкой», либо хотя бы получу что-то полезное для тела. И что-то посажу. Три в одном.

– Это какой-то намек в мою сторону? – спросила она, и в ее глазах мелькнул озорной блеск.

Я не смог сдержать ухмылку. Вот она снова переворачивала все с ног на голову, даже мои самые простые слова. Именно это в ней и цепляло. Ее острый ум, ее способность держать удар в словесных перепалках. Это заводило еще больше, чем ее внешность. Хотя ее внешность, конечно, тоже делала свое дело.

– Нет, – мирно подняв руки, ответил я.

– Мы тоже будем что-то сажать? – спросила она, сделав шаг вперед.

– Не думал, что ты согласишься на такое, – ответил я, подходя ближе.

Мы оказались почти вплотную. Я ощутил ее парфюм. Легкий, но соблазнительный.

– А ты хочешь, чтобы я согласилась? – переспросила она, и ее голос стал чуть тише, более игривым.

– Если хочешь, могу найти тебе лопату, – предложил я, стараясь сохранять невозмутимость.

Сиена рассмеялась, и этот звук эхом разнесся по крыше, смешиваясь с шумом города вдалеке. Она снова повернулась к грядкам, проводя пальцами по листьям мяты.

– Знаешь, это место… оно интересное, – произнесла она, и на мгновение ее голос стал мягче, будто она говорила сама с собой. – Здесь чувствуешь, как город дышит. Будто он живой.

Я кивнул. Мне нравилось, что она понимала это без лишних слов. Мы стояли рядом, и я чувствовал ее тепло, ее энергию. Между нами возникло что-то, чего я не мог объяснить. Что-то большее, чем просто флирт или первое свидание.

– Здесь спокойно, – добавил я. – Когда я прихожу сюда, все мысли уходят. Только ты и эта зелень. Иногда это именно то, что нужно.

Она посмотрела на меня, и в ее взгляде мелькнуло что-то новое. Что-то, чего я раньше не замечал. Понимание? Возможно. Но также и интерес. Она хотела знать больше. И я был готов показать ей.

– А ты часто сюда приходишь? – спросила она, склонив голову набок.

– Иногда, – ответил я. – Когда нужно подумать. Или просто отдохнуть от всего. Если честно, то я не любитель всей этой шумихи, без которой карьера сейчас невозможна.

Мы замолчали на мгновение, просто наслаждаясь моментом. Я знал, что этот вечер станет чем-то особенным. Дело было в ней.

– Понимаю, – ответила Селина, внимательно осматривая меня. – Но мне иногда нравится.

– Ты давно этим занимаешься? Моделингом.

– С пятнадцати лет. Получается… – она забавно нахмурилась, будто делала сложные математические вычисления. – Лет восемь.

– А как вообще все началось? – спросил я, стараясь говорить легко, будто это просто любопытство. Но на самом деле мне было чертовски интересно.

Сиена улыбнулась, задумчиво проведя пальцами по листьям базилика. Ее взгляд стал немного отстраненным, словно она вернулась в прошлое.

– Это было летом, – начала она, и ее голос стал мягче, теплее. – Мы всей семьей приехали в Нью-Йорк. Сама я из Нового Орлеана. Отец – системный инженер, ученый. Тогда его пригласили для какой-то работы, и он, зная, что мы с мамой мечтали увидеть Нью-Йорк, предложил поехать с ним. Для нас это было как маленькая приключенческая поездка. Мы обожали сериалы про этот город: «Друзья», «Сплетница», даже иногда вместе смотрели «Секс в большом городе». А еще «Проект Подиум». Я обожала его. Даже в школе пошла на уроки шитья. И пока папа работал, мы искали все эти места из сериалов. И однажды поехали посмотреть «Парсонс».

Она замолчала, усмехнувшись чему-то своему, и я не смог сдержать улыбку. Она выглядела так мило, когда вспоминала.

– И там, – загадочно продолжила она, снова поворачиваясь ко мне, – какой-то парень подошел к нам и сказал, что работает скаутом в модельном агентстве. Спросил, не хочу ли я попробовать.

Я поднял бровь.

– Ты серьезно? Просто так, на улице?

– Ну да, – рассмеялась она. – Конечно, мы сначала подумали, что это розыгрыш или что-то вроде того. Но мама расспросила его. Он дал визитку, все рассказал. Родители убедились, что это действительно одно из топовых агентств, а не какой-то развод.

Она замолчала, снова проводя рукой по грядке, и сорвала листик мяты. Поднесла его к губам, слегка прикусив, и я наблюдал за каждым ее движением. Черт… Эти губы.

– Звучит просто, правда? – произнесла она, глядя на меня. В ее голосе слышалась легкая задумчивость, словно она вспоминала что-то далекое, но важное. – Но на самом деле… ничего простого в этом нет.

Она замолчала на мгновение, проводя пальцами по листьям какой-то неизвестной мне травы.

– Мама работала переводчиком, почти всегда из дома, а отец… ну, он постоянно был в разъездах: то обучал, то учился сам. Мы понимали, что такой шанс выпадает нечасто. И решили рискнуть. Собрали вещи и переехали с мамой в Нью-Йорк. Я даже перешла на домашнее обучение.

Она улыбнулась, словно вспоминая тот день, когда все началось.

– Сначала были каталоги, маленькие подростковые показы… Ничего особенного. Но это был Нью-Йорк. Здесь даже такие мелочи казались чем-то невероятным. А потом случился кастинг для рекламы масс-маркета. Подростковая линия. Помню, как тряслась перед этим днем. Но, видимо, мне повезло. После этого все закрутилось быстрее. Карьера начала набирать обороты…

В ее голосе звучала уверенность, но я чувствовал: за каждым словом скрывается история с множеством трудностей. Наверняка тут, как в спорте. Высокая конкуренция, множество желающих на тот самый шанс чего-то добиться.

Я слушал ее рассказ, и меня поразило, насколько она была откровенной. И простой. Никакой показной драмы, никаких попыток выставить себя героиней. Только честность. Такая же, как в клетке, где нет места фальши – только ты, твои действия и их последствия.

– Значит, все началось с «Парсонс», – произнес я, стараясь осмыслить услышанное. – А теперь ты одна из самых востребованных моделей. Неплохой скачок для девочки из Нового Орлеана.

Сиена улыбнулась, чуть склонив голову набок. Ее глаза блеснули, и я снова увидел в них ту искру, которая привлекла меня с самого начала.

– В нужный час в нужном месте… – с улыбкой протянула она. – И родительские гены. Моя мама очень красивая.

– Не сомневаюсь, – ответил я, чувствуя, как уголки моих губ трогает улыбка. – Красота передается по наследству.

Мы снова двинулись вперед, медленно прогуливаясь между грядками. В воздухе витал аромат свежих трав, смешанный с вечерней прохладой Бруклина.

– В какой-то момент я почувствовала себя настоящей моделью, – продолжила она, ее голос стал чуть тише, более задумчивым. – Меня приглашали на вечеринки, какие-то мероприятия. Мама отпускала меня на официальные части, где можно было познакомиться с людьми, наладить связи, но не пускала на афтэпати. Мы так ругались. Мне было шестнадцать-семнадцать. В Новом Орлеане я ходила на вечеринки и всегда была благоразумна: не напивалась, не позволяла парням ничего лишнего. Заверяла, что и здесь будет так же, но она была непреклонна.

Я кивнул, понимая ее маму. Модельный бизнес – это не мой мир, но достаточно было слышать истории, чтобы понимать, насколько он может быть жестким. Черт, если бы хоть половина того, что я слышал об этой индустрии от соприкоснувшихся с ней, коснулась моей дочери… Я бы просто разорвал любого ублюдка, который посмел бы ее тронуть. Или даже подумать об этом.

– Полагаю, сейчас ты благодарна ей за это, – сказал я, уловив эту нотку в ее рассказе. – Я знал пару ринг-герл, которые хотели быть моделями. И дерьма у них было много.

Сиена замерла на мгновение, будто что-то вспомнила, а затем ее лицо осветилось мягкой улыбкой.

– О дааа… – протянула она, качая головой. – Одно дело быть ребенком на вечеринке с другими такими же детьми. И совсем другое – ребенком, который думает, что он взрослый, на вечеринке в мире настоящих взрослых.

Я кивнул, чувствуя, как ее слова отзываются во мне. Она была права. И то, что ее мама уберегла ее от этого, говорило о многом.

– Звучит, будто она знала, что делает, – произнес я, глядя на Сиену. В ее глазах читалась благодарность, но и понимание, которое приходит только с опытом.

Сиена снова улыбнулась, но теперь ее улыбка стала более мягкой, почти нежной.

– Ты со всей семьей близка?

– Да. Родители, правда, развелись, когда я окончила школу, но мы все в хороших отношениях. Папа все еще в науке, мама снова вышла замуж. С отчимом и сводной сестрой мы тоже ладим. А что у тебя? Как ты стал Цербером?

Я усмехнулся, услышав ее вопрос. «Цербер» – это прозвище прилипло ко мне еще на заре карьеры, и я до сих пор не мог понять, нравится оно мне или нет. Но от нее это звучало почти игриво, как будто она знала что-то такое, чего я сам не осознавал.

– Ну, – начал я, слегка пожимая плечами, – мои родители совсем не похожи на твоих. Папа работал на заводе, а мама была медсестрой. Живут все еще в Бруклине, в том же доме, где я вырос. Никакой роскоши, никаких гламурных вечеринок. Просто трудяги, которые хотели для своего сына лучшей жизни.

Мы медленно шли между грядками, продолжая разговор. Вскоре мы подошли к деревянному столу, накрытому белой скатертью. На нем уже был расставлен здоровый ужин – блюда из продуктов, выращенных прямо здесь, на ферме. Свежие овощи, зелень, хлеб с хрустящей корочкой и несколько аппетитных закусок, источающих тонкий аромат. Делая заказ, я даже не знал, чего ждать, но, к счастью, все выглядело неплохо.

И Сиена улыбалась. Я отодвинул ей стул и продолжил:

– В детстве я постоянно смотрел фильмы про боевые искусства, – признался я, чувствуя, как уголки губ невольно поднимаются в улыбке при воспоминании. – Ты знаешь, эти старые фильмы с Джеки Чаном и Брюсом Ли. Я был одержим ими. Даже пытался копировать приемы перед зеркалом, представляя себя героем. И родители отдавали меня на разные секции. Сначала это было карате, потом бокс, даже дзюдо пробовал.

Сиена рассмеялась, и ее смех был таким легким, будто она действительно видела маленького меня, пытающегося изобразить удары ногами и крики из фильмов.

– А потом один тренер по боксу увидел во мне потенциал, – продолжил я. – Он сказал моим родителям, что если они поддержат меня, то из меня может что-то получиться.

Я замолчал, вспоминая тот день, когда родители согласились оплатить мои первые серьезные тренировки. Это было не просто решением – это была их вера в меня.

– Они всегда поддерживали меня, даже когда становилось тяжело, – добавил я, чувствуя, как голос стал чуть тише. – Иногда денег едва хватало, но они находили способ отправить меня на соревнования, купить экипировку. Это многое для меня значило.

– Значит, ты стал Цербером благодаря им? – спросила она, придвигая салат.

– Да, можно сказать и так, – ответил я, присаживаясь напротив нее. Опять трава. Это здоровое питание сведет меня в могилу, но выбора нет. Я слишком много позволил себе во время реабилитации, пожирая всякую дрянь и пропуская тренировки. И вот пришла расплата. – Только прозвище это появилось позже, когда я начал драться профессионально в ММА. Один журналист написал, что я на ринге похож на стража ада: такой же беспощадный и быстрый. С тех пор оно приклеилось.

Сиена улыбнулась, беря в руки кусочек хлеба и откусывая его. Ее движения были такими же элегантными, как все, что она делала.

– Мне нравится, – произнесла она. – Цербер. Звучит мощно.

– Может быть, – усмехнулся я, чувствуя, как ее слова грели внутри. – Хотя иногда кажется, что это слишком… громко.

– Не думаю, – возразила она, встретившись со мной взглядом. – Ты именно такой. Мощный. И в то же время… настоящий.

Я приказал себе успокоиться, а не раздевать ее взглядом, чувствуя, как ее слова проникают глубже, чем следовало. Она умела находить такие слова, которые задевали струны души.

– Спасибо, – произнес я, стараясь сохранять невозмутимость.

Но это был нокаут.

Свидание шло отлично. Даже эта «трава», была сегодня чертовски вкусной. Мы говорили о детстве, о родителях, о Нью-Йорке – обо всем, что делало нас теми, кто мы есть сейчас.

Я замечал, как ее глаза загорались каждый раз, когда я начинал новый рассказ. Этот блеск… он был настоящим. И он заставлял меня говорить больше, делиться тем, о чем я обычно молчал. Сиена не просто слушала, а впитывала каждое слово, как будто ей было искренне интересно. Не для того, чтобы использовать это потом в каких-то своих целях или стратегиях. Нет, она хотела понять меня.

Я уважал Дженис. Черт, да я даже благодарен ей был за многое. Она тащила на себе всю эту работу по моему продвижению, и я сам платил ей за это. Но временами… временами появлялось это мерзкое чувство. Будто я несу какую-то чушь, которую она потом перекрутит под свои нужды. Подберет из моих слов то, что ей нужно, чтобы создать очередной образ для прессы или соцсетей. Это бесило.

С Сиеной такого не было. Ни единого намека на фальшь. Она просто смотрела на меня своими большими, чертовски красивыми глазами, и я знал: все, что я говорю, остается между нами. Без вторых планов. Без расчетов. Просто два человека, которые общаются. Черт, да я даже забыл, когда такое было в последний раз.

И именно это заставляло меня открываться еще больше.

Мы разговаривали о Нью-Йорке: о его сумасшедшей энергии, о людях, которые вечно куда-то спешат, о тех местах, где можно спрятаться от этой гонки. И когда она улыбалась, мне казалось, что весь мир замедляется. Только мы двое.

Все шло идеально, слишком идеально. В такие моменты я всегда ждал подвоха. Может быть, потому, что в клетке привык к тому, что, даже если тебе кажется, будто ты контролируешь ситуацию, удар может прилететь откуда угодно.

И вот он – момент, который нарушил эту безупречную гармонию.

Мы уже шли к выходу, когда Сиена взяла в руки буклет. И вот он – подвох.

– О, круто, – произнесла Сиена, поднимая глаза от буклета. Ее улыбка стала шире, а в глазах появился этот знакомый блеск. Тот самый, который говорил: сейчас что-то случится. – Здесь проводят занятия йогой. Даже парные занятия.

– Да? – спросил я, стараясь сохранять невозмутимость, хотя внутри уже начало закрадываться подозрение.

И тут администратор, словно черт из-за угла, возник рядом с нами. Его лицо светилось профессиональной улыбкой, будто он только и ждал, чтобы вломиться в наш вечер.

– Надеюсь, что вы хорошо провели время, – произнес он, чуть склонив голову. – Я заметил, что вы заинтересовались нашими занятиями йогой. У нас действительно есть возможность предложить индивидуальные парные сессии. Очень полезно для расслабления и связи… между партнерами.

Она серьезно хочет, чтобы на втором свидании мы углубляли связь через йогу? Черт, я бы предпочел еще один раунд в клетке, чем попытаться согнуть свое тело в какую-нибудь позу «собаки».

Цербер мордой вниз, блять.

– Звучит интересно, правда? – произнесла Сиена, повернувшись ко мне. Ее голос стал игривым, почти мурлыкающим. Она явно чувствовала, что я не могу ей отказать. Не сейчас, когда этот вечер был настолько… особенным. А я повелся на всю эту атмосферу.

– Нууу… – протянул я, пытаясь сформулировать мысль помягче. Йога? Серьезно? Она все-таки действительно предлагает мне сесть в позу лотоса?

– Кайл, – начала она, слегка наклонившись вперед, так, что ее взгляд стал еще более проникновенным. – Ты же помнишь, что должен мне желание?

Я замер. Черт. Вот оно. Она использовала это против меня.

– То есть ты хочешь использовать свое желание на йогу? – спросил я, надеясь, что мой голос звучит достаточно уверенно. Но внутри я уже смирился.

– Именно, – ответила она, ее улыбка стала победной. – Ты сам сказал: любое желание.

Черт. Она была права.

– Ладно, – выдохнул я. – Но если я свалюсь с этой вашей позы дерева, ты будешь виновата.

Сиена рассмеялась, и этот смех снова эхом разнесся вокруг, смешиваясь с мягким шумом города.

– Обещаю, я буду держать тебя, – произнесла она, и в ее голосе была такая уверенность, что я на мгновение забыл, о чем вообще идет речь. Йога? Серьезно? Но ее слова… они заставляли меня думать совсем о другом.

Администратор рядом что-то лепетал, заверяя, что все пройдет идеально, что нас никто не побеспокоит. Но я его уже не слушал. Все мое внимание было приковано к Сиене. Она светилась. Черт, да она всегда сияла, даже когда просто говорила или улыбалась. И эта ее радость… она оказалась заразной.

– Или ты не хочешь снова встретиться со мной? – спросила она внезапно, слишком серьезно для такой легкомысленной темы.

Черт. Как будто такое возможно после этого ужина.

Я готов пойти с тобой на чертову йогу, крошка. И смешно, и хочется врезать себе. Неужели эта девчонка сделала меня такой размазней за одно свидание?

– Хочу, – так же серьезно ответил я, глядя прямо в ее глаза. Это было правдой. Каждое слово.

Она улыбнулась шире, приподнялась и нежно поцеловала меня в щеку. Ее губы едва коснулись моей кожи: коротко, почти невесомо. Но этот мимолетный момент ударил сильнее, чем любой хук или апперкот, которые я когда-либо принимал в клетке. Черт, это было как попасть под удар тока, от которого внутри все переворачивается.

Я усмехнулся. В клетке все просто: ты либо бьешь, либо блокируешь, либо контратакуешь. Там правила понятнее. Там легче контролировать ситуацию. А здесь? Я хочу поцеловать ее. Готов поцеловать ее по-настоящему. Но, черт подери, кажется, еще рано.

И словно в подтверждение мысли, Сиена сделала шаг назад.

Но я так и хотел большего. Больше ее смеха, больше ее взгляда, больше ее… всей.

С ней я определенно попал.

Но, блять, хочу закопаться еще глубже.

Плохой знак, странные идеи и взрыв мозга

Кайл

Черт, как же круто я выспался сегодня. Впервые за последний месяц голова не гудит с самого утра, и настроение на высоте.

Даже завтрак сегодня получился съедобный. Сраная овсянка обычно получается через раз: то пригорит, то разварится в кашу-размазню. Но сегодня все вышло идеально – в меру густая, с хрустящими овсяными кусочками. Даже добавил немного меда, как люблю. Редко такое бывает, чтобы день начинался так гладко.

Я припарковал машину возле зала, но стоило зайти внутрь, как увидел, что Фрэнк и Дженис что-то оживленно обсуждали, стоя у клетки. Они жестикулировали так активно, будто готовились к публичной драке. А когда эти двое начинают вот так махать руками и наклоняться друг к другу, это всегда плохой знак. Очень плохой.

Заметив меня, оба замолчали на полуслове и повернулись ко мне. Дженис начала первая:

– О, Кайл, как раз ты! Мы тут…

– Просто скажи, что случилось, – перебил я. Терпеть не могу эту их манеру ходить вокруг да около. Особенно когда чувствую, что следующие слова мне точно не понравятся.

Фрэнк качнул головой, как будто уже заранее извинился, а Дженис поджала губы. Это ее фирменное выражение лица перед тем как она вывалит новость, которая заставит меня материться минут десять без остановки.

– Слушай, мы можем поговорить после тренировки, – осторожно предложила она.

– Нет уж, – отрезал я, бросая сумку на пол. – Говорите уже.

Если бы дело могло ждать, то ты бы приехала позже. Это я уже знал.

Фрэнк вздохнул и потер затылок. Когда он так делает, значит, новости действительно серьезные. А Дженис уже достала телефон и протянула его мне.

– Ладно, Кайл. Но ты должен сохранять спокойствие. Мы все знали, что это будет.

Я взял телефон и включил видео. Интервью Хардмана. Он стоял перед камерой, его лицо выглядело самоуверенно, как всегда, а голос звучал вызывающе. Я сразу понял, что этот ублюдок готовит новую атаку.

– … Вчера я почти сделал его, но цель вечера была не эта, а собрать деньги для детей. Да и вообще, когда вы в последний раз слышали о Цербере как о бойце? Кажется, он сейчас больше увлечен миром моды. – Ублюдок сделал паузу и гадко ухмыльнулся, словно проверяя, до всех ли дошел истинный смысл. – Не уверен, что такой реванш вообще кого-то заинтересует. Но если Организация хочет сделать это и позвать его на бой… Что ж, я не против. Пусть защитит титул, если сможет оторваться от подиумов. Не может же он вечно ссылаться на свою травму и ходить по светским вечеринкам…»

Мне захотелось раздавить телефон прямо в руках, но я просто нажал на паузу. Этот хмырь даже не пытался скрыть свою самодовольную ухмылку. Интервью явно снято вчера, и он специально подгадал момент, чтобы выпустить его как можно скорее. Пытается ударить туда, где больнее всего – в мою репутацию.

– Черт бы его побрал, – почти прорычал я, отдавая телефон обратно Дженис.

– Мы говорили с тобой об этом перед боем, Кайл, – спокойно заметил Фрэнк. – Шакалы почуяли запах наживы.

– Тебе надо ответить на это, – поддержала его Дженис. – Мы как раз обсуждали, готов ли ты к такому важному бою, чтобы у меня был ответ, когда UFC свяжется со мной.

Готов ли я?

Сам бы знал.

Кажется, я и тот бой выиграл случайно. Адреналин, удача, злость… Все смешалось, и в какой-то момент просто повезло. Я даже не уверен, что сделал все правильно.

Но Фрэнк заверил, что я красавчик и сработал как надо. Только вот его слова почему-то не прибавили уверенности.

– Как твое колено? – серьезно спросил Фрэнк.

– Нормально. Уже не ноет, – честно ответил я.

На самом деле, я старался не думать о колене. Оно действительно почти не беспокоило, но мысли о том, что может случиться, если его снова травмировать, преследовали меня.

Я вздохнул и потер лицо ладонями. Этот бой… Слишком многое поставлено на карту. Не только пояс, но и моя репутация, мой статус, мое будущее. Запасного плана нет. Только ММА. Наверное, стоило послушать родителей и получить какую-нибудь степень. Хотя бы попытаться, а не откладывать это на год каждый раз.

– Дженис, я правда не знаю, – признался я наконец. – Да, физически я готов. Но…

Фрэнк хмыкнул:

– Только не начинай опять эту херню с везением. Парень, ты забываешь, что в октагоне никто не выигрывает только из-за удачи. Ты был там, ты показал класс. Ты можешь повторить это снова. Вопрос в том, веришь ли ты в себя.

Я задумался. Может, и он прав. Может, дело не в удаче. После первого проигрыша Хардману в титульном бою я много тренировался. Дни, недели, месяцы – все ушло на то, чтобы стать лучше. Реванш дался нелегко, но я знал, что не могу позволить себе второй провал. Возможно, именно поэтому тот победный удар получился таким мощным: потому что я вложил в него всю свою ярость, всю боль от поражения, все свои надежды.

Но, наверное, титульный бой с действующим чемпионом и не должен быть легким. Это всегда война, где каждый шаг, каждая секунда решают исход. И моя защита титула в этот раз… сто процентов будет еще жестче.

– Ладно, – сказал я, наконец поднимая взгляд. – Если UFC позвонит, скажите им, что я готов. Пусть назначают бой.

Дженис улыбнулась, а Фрэнк одобрительно кивнул.

– Вот это уже похоже на моего бойца, – сказал он.

– И еще, Джен, – добавил я, беря сумку и направляясь к раздевалке. – Раз Хардман заговорил про подиумы… У меня с Сиеной второе свидание сегодня.

Я знал, что это будет использовано против меня. Фрэнк тут же вскинул бровь, а Дженис усмехнулась.