- -
- 100%
- +
Он раскопал тело, которое уже посинело, было испачкано землей, а глаза Ядвиги страшно открыты.
Но она была прекрасна.
Даже мертвая…
Велес вытащил ее, схватил, прижав сильно к себе и взвыл:
– Ядвига… Ядвига, вернись! Вернись ко мне! – тормоша ее за лицо.
Ядвига лежала не шелохнувшись…
– Боги! Боги, где вы!? – прорычал Велес.
Через несколько мгновений, перед Велесом появились Макошь – приемная мать Ядвиги, Сварог, Перун.
– Мы здесь, побратим.
– Оживите мою жену! – требовал Велес.
Появился уже и Хорс с живой водой, и окропил Ядвигу.
Нет… Не очнулась.
Перун обратился к Велесу, который никого не слышал, а смотрел только на свою жену.
– Побратим! – гаркнул на него Перун, – Попробуй сам окропить ее живой водой.
Велес сделал, как велел старший, смочил губы жены водой и влил ей внутрь.
Но все было тщетно…
– Велес, – обратилась Макошь, – Зятек, дорогой… Видимо живой водой ей уже не поможешь… Потому что она уже была в Нави…
– И что же теперь делать!?
– Если только жизнь за жизнь.
Велес не сомневаясь, уверенно ответил:
– Я пойду заместо нее! Она так мало пожила, и совсем недолго пробыла счастливой рядом со мной.
– Что!? – вмешалась Амелфа, – С какой стати вы все здесь собрались?? И куда ты, сын мой, собрался!?
– А – ну, замолкни! – прервала ее резко Макошь, – За то, что ты мою дочь извела, ты будешь долгое время находиться в Нави и отрабатывать свои поступки, и будешь перерождаться такое количество раз, пока не осознаешь, какой великий грех ты совершила! Алтынка выйдет замуж счастливо, я уж позабочусь о ней, муж хороший да пригожий будет, и родит она прекрасных детей в этом союзе. Только ты этого уже не увидишь! – Макошь щелкнула пальцами, и Амелфу забрали злые духи на исправление в Навь.
Ядвига задышала.
Очнувшись, она увидела Велеса, и, гладя его по щеке, произнесла:
– Сокол мой ясный…
– Я люблю тебя, ладушка моя. Сколько бы мы не перерождались, я всегда буду находить тебя, и мы начнем жить сызнова, родим много детей и доживем с тобой до старости, и только потом обретем вместе покой в мире Прави, – После этих слов, он начал холодеть и испарился, как лесная капля росы.
– Нет! Велес… Нет!
– Он отдал свою жизнь заместо твоей, доченька, – ответила Макошь, – Отныне, он будет теперь там помогать. Вы встретитесь, пока ты не проживешь жизнь здесь.
– Свидишься, ты с ним, не переживай, – успокоил Ядвигу и Сварог, – Но только обличья у вас будут разные. Но вы всегда будете узнавать друг друга, жить долго и счастливо, пока срок тебе в Навь идти не наступит, а потом снова возрождаться в новых обличьях и опять любить друг друга.
Ядвига встала, вытерев слезы, и сказала:
– Я буду ждать. А пока, буду помогать людям.
Подглава 1.4
– Велес?
– Да, любимая.
– Велес! – Едвинда кинулась на шею Рюрику, а тот в ответ ее закружил.
– Боже… Как я скучал! – прошептал он и впился в алые губы девушки.
– Почему же я не узнала тебя?? – оторвавшись от поцелуя, спросила Едвинда.
– Как не узнала!? А сейчас??
– Я имела в виду… Сразу.
– Ну, это было бы слишком просто, свет очей моих. Сердце тебе все равно подсказывало, а я ждал этого момента, чтобы не спугнуть тебя…
Они посмеялись, долго говорили на берегу речки и расспрашивали друг друга, как они проводили время в разлуке.
Вскоре они поженились, устроив княжескую свадьбу. Через девять месяцев Едвинда родила сына Игоря. А Рюрик срубил, как и говорил, новый город, который прозвал Новгородом. Брата Трувора посадил княжить в городе Изборск, а Сивара на Белозеро. Этот поступок был очень характерным, так как этим жестом, он закрыл подступы к тогдашней русской земле.
Однако, еще было немало славянских племен, которых нужно было присоединить к себе, чтобы эти племена не растворились в завоевателе.
Но это произойдет чуть позже.
А пока…
Едвинда и Рюрик радовались сыну и были счастливы.
Все шло своим чередом.
На этот раз Едвинде – Ядвиге было действительно повезло со свекровью, которая души в ней не чаяла. Помогала, чем могла. А когда приезжали поочередно Сивар и Трувор со своими семьями, так Умила была счастливее всех на свете!
Бронислав и Гостомысл с женой Боженой тоже любили нянчиться с Игорем, а советы понапрасну молодым не навязывали. Если только сами не попросят.
Очень мудро.
Как – то раз, Едвинда решила испечь Умиле ее любимый пирог с земляникой. Да и, в принципе, она хотела всех позвать на чай с земляничным пирогом: и отца, и Гостомысла с Боженой.
Отправилась она в лес, а Игоря оставила дома с Рюриком.
И вот идет она, а вокруг птички поют!
Да звонко так.
В душе будто стали распускаться весенние цветы.
Несмотря на то, что Едвинда всегда в лесу осторожничала, здесь она дала слабину, витая в своих мыслях, и ушла подальше – в глушь…
Напевает народные песни, как вдруг:
– Оу! Какая такая краса попала к нам в сети!?
Едвинда замерла в страхе, и потом медленно повернулась лицом к незнакомцам.
– Ох, какая! Ты откуда такая??
Перед ней стояли разбойники: грязные, пошлые, с пугающий улыбкой на их жутких лицах…
– Вы не знаете кто я? – унимая страх, спросила громким голосом она.
– А по чем нам знать, а? Мы чай не в городе живем, а здесь, на просторе. Никому ничего не должны.
– Это вы так оправдываете свое невежество?? Нежели защищать свои земли?!
– Ты… Княжна чтоль? – спросил кто – то из разбойников.
– Княгиня, – решительно ответила Едвинда, с гордо поднятой головой.
– Аххаахха! – рассмеялись бандиты, – Золотая птичка к нам в руки попала! Давайте с нее выкуп у Рюрика просить!
– Отчего не воюете с нашими врагами!? – спросила Едвинда.
– А на кой черт воевать!? Нам проще воровать! – и накинулись все на нее разом, и стали стаскивать украшения и одежду.
– Ах вы, черти! – отбивалась от них княгиня, – Пустите вы, ну!
– Не дождешься!
Когда она осталась совсем нагой, один из разбойников предложил:
– А давайте ее попробуем? Украшения ее дорогие, всем хватит. Так что можно вместо выкупа ею насытиться!
Остальные черти заржали, как кони, и поддержали идею.
– Ну что, – приставил кинжал к горлу один из разбойников, – Сама отдашься или силой взять?!
– Добровольно… Я отдаюсь только мужу своему. А вашу беззаконную и грязную информацию внутри себя носить не желаю, – спокойно и уже без страха ответила Едвинда.
Один бандит сплюнул, заставив Едвинду поморщиться, и ответил:
– Выбирай же: жизнь или смерть.
– Смерть, чем унижение.
Начало уже темнеть, и тот разбойник уже занес кинжал на княгиню, как послышалось ржание коней и топот их копыт.
– Княязь! Это княяязь!! – в ужасе разбойники стали разбегаться кто куда, но Рюрик был не один, а с варягами из Руяна.
– Бей их ребята! Чертей!! – закричал кто – то из варягов.
Рюрик резко спустился с коня и бросился к Едвинде, которая лежала вся крови…
Тот разбойник успел задеть ей артерию…
– Едвинда! Едвинда? Смотри на меня! На меня!
– Ррююрик, – придерживая свою шею, еле слышно проблеяла княгиня.
– Едвинда! Черт возьми… Опять я тебя теряю!! – из глаз хлынули слезы у князя.
– Любимый мой, позаботься о нашем сыне. До следующей встречи…, – сказав это, она закатила глаза и «ушла».
– Нееет!!! Едвинда!!!
Рюрик рыдал над телом своей жены, прикрывая ее оголенное тело своей одеждой.
Вскоре вернулись варяги.
– Рюрик… Все разбойники убиты.
– Благодарю за службу, – с тяжелым сердцем ответил князь и с благодарностью к своей дружине.
– Нам очень жаль, князь…, – выразили соболезнования остальные, глядя на окровавленную жену Рюрика.
Едвинду похоронили со всеми почестями. Сначала было прощание, а потом тело сожгли. Игорь был на руках у бабушки Умилы, а Гостомысл и Бронислав стояли рядом, с поникшими головами.
Рюрик больше не улыбался.
Но вспоминая слова Едвинды: «До следующей встречи», ему становилось легче.
Он прекрасно управлял княжеством, держа связь со своими братьями. Только недолго…
Вскоре, он занемог сам. Предчувствуя скорую кончину, он передал сына Игоря родственнику Едвинды по отцу – Олегу, который был прекрасным военачальником и умелым стратегом.
– Олег, – тяжело дыша, обратился Рюрик, – Возьми нашего с Едвиндой сына, и береги, как зеницу ока! Пока он не вырастит, править будешь ты.
– Не беспокойся, Рюрик, – уверял Олег, – Я все сделаю как надо. Не изволь беспокоиться!
Со спокойной душой, Рюрик отошел к Едвинде в мир иной, ожидая следующего их воплощения на этой земле, чтобы прожить с любимой жизнь от начала до конца, как полагается, чтобы не осталось неоконченных дел.
Позже, люди узнают об Олеге, который прославится на всю округу тем, что соберет все славянские племена воедино, укротит хазар и возьмет курс на Царьград. И дадут ему прозвище – Вещий Олег.
Глава 2
Я очнулась в каких – то непонятных покоях…
Один глаз открыла, второй.
– Ничего не понимаю… Как я здесь о-оказалась..?? – посетили меня мысли в моей голове.
Чуть привстав с постели, я застонала и придерживала место стыка между шеей и затылком, которое ныло от боли.
Понятно. Меня ударили.
Причем, очень больно!
Кто посмел?
Я встала с роскошной кровати, осмотрела себя и свою одежду и была ужасе. На руках синяки, одежда: где – то разорвана, где – то подгорела… Что со мной произошло!? В недоумении, мягко выражаясь, я пошла посмотреть в окно.
Подхожу и вижу совсем незнакомую картину.
Часть красивого города, дорога которого была покрыта камнем. Люди ходили туда – сюда, солнце светит.
А откуда я?
Судя по тому, что я здесь заперта, явно по принуждению оказалась. Ладно, чувствую, что память скоро возвратится ко мне, и я начала искать глазами еду.
По – любому что – то да должно быть!
Окинула взглядом кровать и заглянула за ее край. Действительно, справа от изголовья стоял столик с виноградом, персиками, хлебом и кувшином.
– Эх, мяса бы, а не фрукты, – почесав затылок и взявшись снова за больное место, я сморщилась и присела поесть.
Уж такой дикий жор на меня напал, что мама не горюй!
После того, как я немного утолила голод, послышались шаги.
Я напряглась и вытянулась струной.
Заходит какой – то чудак – человек в шароварах и произносит:
– Султан Мехмед второй хан Хазретлери!
И входит этот Мехмед, очень представительный такой, с бородой, восточной внешностью, руками сложенными на пояснице.
Чудак – человек вышел вон, оставив нас одних.
Я инстинктивно предчувствовала, что восточный язык понять не смогу, но, к моему удивлению, этот Хазретлери знал мой!
– Приветствую тебя, девица.
– И вам не хворать, – отвечаю, пережевывая остатки еды.
– Как ты себя чувствуешь?
– А кем вы мне приходитесь, чтобы справляться о моем здоровье?
– Разве так разговаривают с падишахом!?
– Извините, но мне память немного отшибло, поэтому пользуюсь этим моментом, – язвительно ответила я, осознавая, что попала сюда по его указке.
– Что тебя беспокоит? – спрашивает опять.
– Шея… В нее сильно ударили…
– Могу посмотреть?
– Смотрите, – поворачиваюсь спиной к нему и поднимаю волосы.
– Да… Красное пятно от удара, – нежно погладив по больному месту, подтвердил падишах, – Я велю дать тебе мазь, чтобы боль быстро прошла.
– Спасибо, но отчего – то чувствую, что именно вы к этому причастны. Поэтому вы просто обязаны дать мне эту волшебную мазь.
– Ого! – выдохнул с усмешкой Мехмед, – Не думал, что ты такая смелая.
– Так, как я здесь оказалась?!
– Давай, девица, ты отдохнешь, а потом мы с тобой поговорим…
Я молча кивнула и султан вышел из моих покоев.
Понимая, что отсюда мне пока не выйти, я старалась что – нибудь вспомнить…
Для начала, чтобы время даром не терять.
Сев на подоконник окна, я обняла колени и рассматривала улицу города.
И начинаю потихоньку вспоминать…
Я француженка и жила в провинциальном городке. Осталась круглой сиротой с малолетства, но без крова я не была. Меня приютила одна женщина, которая занималась знахарством, и, честно говоря, мне это дело тоже пришлось очень даже по душе, поэтому я ей всегда помогала.
В округе Аими сторонились, и за спиной называли страшным словом «ведьма!». Еще говорили, что она и меня «испортит»…
На эти наговоры я не обращала никакого внимания, потому что Аими была очень доброй женщиной и совсем не такой, какой ее называли в городке.
Люди…
Днем они сторонятся Аими, а вечером, как ни в чем не бывало, приходили за помощью и приносили в знак благодарности хоть кроху хлеба, но чтобы «ведьма» им помогла.
А я смотрела на них… и поражалась… И думала, что хоть мне и нравиться заниматься знахарством, но с такими лицемерными людьми я связываться в корни не хотела.
Ну что ж…
Деваться было некуда, поэтому я все – таки связалась.
На свою голову.
Однажды днем, когда я подметала двор – увидела изможденного юношу верхом на коне, который лежал на широкой шее скакуна с закрытыми глазами, тяжело дыша. Бросив веник, я кинулась к коню, взяв его за поводья.
– Аими! Аими! – позвала я.
– Что, доченька? – всегда так называла меня она.
А когда увидела парня, то вскрикнула и помогла мне снять его с коня. Мы на вид хрупкие, но в безысходности приходится становиться богатыршами. Поэтому я взяла парня за руки, Аими за ноги и мы дружно перетащили его в наш дом, почему – то на мою постель.
– Анет, – говорит мне, – Пусть у тебя полежит, пока не оклемается… У меня кровать шире будет, поэтому мы с тобой вполне там поместимся.
– Хорошо, – улыбнулась я названой матери, и принялась скидывать сапоги юноше, – Как ты думаешь, что с ним?
– М-м…, – Аими начала осматривать парня, а потом, взявшись за свой подбородок, ответила, – С ним все в порядке. Ран нет, синяков тоже. Думаю накормить и напоить его надо.
– Хорошо. Тогда пойду и приготовлю что – нибудь.
– Нет, сиди, дочка. Я сама. Ты просто пригляди за ним, авось очнется и скажет, как его зовут и откуда он.
Я кивнула, разожгла огонь в камине, чтобы парень не замерз, и села рядом. Наши с Аими кровати были по обе стороны камина, чтобы ноги были всегда в тепле, потому что мы обе мерзлячки.
Вдруг парень начал просить пить.
Я принесла.
Осторожно приподняв его за голову, дала ему воды.
– Благодарю, – кивнул он и не спускал с меня глаз.
– Зачем так пристально смотришь? – спрашиваю.
– Красивая ты…
– Спасибо, конечно, но лучше убери глаза. А то я не знаю, куда себя деть.
Парень усмехнулся.
– Ты, наверное, есть хочешь? Сейчас моя мама приготовит и я принесу тебе еды.
– Спасибо вам, – с благодарностью ответил он.
– Откуда ты? И почему так измождено выглядишь? – стала интересоваться я.
– У нас в городе голод… Много людей страдает. А я поехал куда глаза глядят, в поисках пищи.
– Ну… Здесь в городке, тоже не очень с провиантом… Народ кормится со своего огородика. Я все задавалась вопросом, почему все так? Не уж – то дела никакого нет никому?
– Сейчас время такое…
Тут появилась Аими.
– О! Очнулся! Ну, здравствуй, – широко улыбаясь, поздоровалась она, – Я тут поесть приготовила, на -ка, поешь! Анет, ты будешь?
– Я не голодна, мам, благодарю, – я называла ее то Аими, то мамой.
И так, и так ей нравилось.
– Ладно, пойду. Дел много, – улыбнулась и ушла.
– Значит, ты Анет…
– Да.
– А я Жак.
– Будем знакомы, – улыбаюсь, – Тебе лучше?
– Намного. Вы с матушкой очень добры.
– Так, ты сам кем являешься?
– Я герцог из Орлеана.
– О – как! Сам герцог!
– Испугалась?
– Зачем? Нет. Просто я вижу, что тебя еще что – то тяготит.
– Ты права. Мой батюшка прочит мне в жены одну маркизу… Только она… С причудами… Всего боится, ничего делать не умеет, аллергия на всех и вся. А родителю моему приданное хорошее подавай, а мои чувства не интересны.
– Это обычный случай для богатых семей, Жак. Ну а аристократкам вообще не положено чем – либо заниматься. За них все служанки делают. Сдается мне, что ты просто – напросто сбежал.
– Видишь меня насквозь, – улыбается.
– Ну и что же ты намерен делать дальше?
– Не знаю… Если вы не против, я бы у вас задержался. Помогал бы по хозяйству, а там… Видно будет.
– Думаю, что Аими против не будет, так что оставайся.
Жак остался у нас и наши хозяйственные дела стали быстрее выполняться так, что оставалось достаточно свободного времени.
И на нуждающихся людей тоже…
Жак был под впечатлением от нашей с мамой помощи людям. У меня сложилось мнение, будто он никогда не видел добра…
Аж жаль его стало.
Как – то я пошла за водой на речку с ведрами, Жак пошел со мной. Мы мило беседовали, смеялись, шутили. В общем, нам было хорошо вместе. Я чувствовала, что это целиком и полностью мой человек…
Когда я стала набирать воду в ведро, то поскользнулась о грязь и упала в реку. Была весна, но речка была холодная. Жак вытащил меня из воды, накрыл своей одеждой и прижал к себе, чтобы я могла согреться.
– Может стоит отвести меня домой? – поднимаю свой взор на него, – Переоденусь, как раз…
– Сейчас согреешься и пойдем, – отвечает, – Да у тебя губы все синие! Ну – ка, прижмись ко мне еще ближе!
И прижал меня к себе сам.
– Ой… Что это? – растерянно спрашиваю его.
– М?
– Тут в низу…, – при этом все понимаю без слов.., но неловко.
– Думаю, ты сама уже догадалась, – наклоняется и целует меня.
От внезапности, я упираюсь руками ему в грудь, отстраняюсь.
– Не быстро ли ты?! – восклицаю.
– Напротив… Думаю, что в наше время, тянуть нельзя, – говорит он уверенно.
– Тянуть с чем? – не понимаю его мысли.
– С женитьбой.
– Да ты еще меня замуж не звал!
Жак опускается на одно колено и просит моей руки:
– Выйдешь за меня?
– Это потому что ты увидел меня в мокрой и, просвечивающей от мокроты, одежде!?
– Нет. Ты и без одежды давно зацепила меня.
– Что!?
– Я… Имею в виду, будь ты и в сухой одежде – намерений моих это не изменило бы, – снова уверенно произносит Жак.
Я стою с выпученными глазами, в растерянности.
– Ну так что? Согласна?
– С – согласна…, – робко отвечаю.
Жак встает с колена и прижимает меня вновь к себе.
– А что ж так нерешительно?
– Потому что мне кажется, что быстро…
– А сколько нужно прождать? Год? Два? Я считаю, что нужно жить здесь и сейчас. Время неспокойное.
– Хорошо… Но… Твой отец… Мы не получили от него благословения… Меня смущает еще и это.
– Потому что мой отец сложный человек. Я очень люблю его и благодарен ему за все. Но нельзя меня принуждать жениться, тем более, на не любимой девушке. Я уже взрослый, а не маленький мальчик, за которого нужно все решать. Пройдет время, он поймет меня. Ведь он сам, очень любит мою мать.
– А она где?
– В замке. Она на моей стороне…
– Ладно. Если мама твоя тебя поддерживает, уверенна, что и моя поддержит тоже, значит я точно согласна.
Жак взял меня на руки, укрыв собой и своей одеждой, и понес домой. Ведра я держала в руках.
Пришли домой.
Но без воды.
– Ой, ты, божечки! – взмолилась Аими, – Анет! Тебя как угораздило – то??
– Поскользнулась, – улыбаюсь ей.
– И чего ты, скажи пожалуйста, улыбаешься!? Я тут за сердце хватаюсь! Ладно… Пойду сама воды наберу. Жак, благодарю, что дотащил Анет. Надеюсь, она не тяжелая, – усмехнулась мама по – доброму.
– Пустяки, – отвечает он, – Вам помочь с ведрами?
– Сама справлюсь, сидите. Мне же спокойней, – ответила Аими и ушла.
Жак, по моей просьбе, отвернулся, и я переоделась в сухую одежду, легла в кровать. Жак разжег камин и лег со мной, чтобы я побыстрее согрелась.
– И что теперь будет? – спрашиваю его.
– Завтра пойдем в церковь и договоримся о венчании. Деньги у меня есть.
Пока мы беседовали, Жак гладил мои руки. От его прикосновений было щекотно и приятно. Потом мы крепко обнялись и… уснули.
Прошла ночь.
Просыпаюсь ранним утром от яркого луча солнышка, который очень любит светить прямо в глаза с утра пораньше.
Поворачиваюсь.
Рядом спит Жак. Я резко глянула на свою кровать – там спит Аими. Похоже она вернулась, когда мы крепко спали. Она не стала нас будить, а просто легла на мою кровать, на которой до этого спал Жак.
Не знаю… Могла ли она подумать, что у нас что – то было?
Ведь по сути, ничего же не было.
Жак еще спал, а вот я вышла на улицу насладиться прекрасным утренним воздухом. Я люблю утро. Люблю наблюдать, как просыпается природа вместе со мной.
Смотрю, из дома выходит Аими.
– Доброе утро, мама, – здороваюсь улыбчиво и благодарно.
– Угу, – насупилась, взгляд хмурый и совсем не смотрит в мою сторону.
– Аими? Ты чего?
– Чего?? Да ничего. Я, конечно, вас будить не стала… Но вот, что я подумала! Скажи мне честно, у вас что – то было?!
– Нет, – уверенно отвечаю матери, глядя в глаза.
– Хм… По глазам не врешь…
– Так и крови нет!
– Кровь не всегда может быть, – отвечает она мне сурово, – Смотри! Если ты чести своей лишилась…!
– Нет! Аими… Нет. Правда. Мы просто говорили и вместе уснули. А еще потому что мне было холодно…
– Ладно, – отойдя от гнева, Аими переменилась в лице, – Ты не заболела? Как себя чувствуешь?
– Я здорова, мам.
– Ладно. Пойдем позавтракаем. А то скоро твой проснется…
– А чего он сразу мой?
– Потому что я – ведунья, Анет, и все считываю!
– Ладно, мам, – улыбаюсь очередной маминой заботе и тревоге.
Это очень трогательно.
Пока мы накрывали на стол, проснулся уже и сам Жак.
– Доброе утро всем, – довольно здоровается, потягиваясь и зевая.
– Доброе – доброе, сына…, – отвечает Аими.
Жак протер глаза и удивленно посмотрел на меня вопросительно: « Ты уже рассказала?»
Я отрицательно помотала головой.
– Я сама все знаю, – ответила на его мысли мама, и начала его предупреждать, постукивая указательным пальцем по столу, – Смотри, Жак! Если ты хочешь поиграть – Анет не для этого, а значит не для тебя! Она у меня девочка ранимая, для серьезных отношений.
– Мама! – краснея возразила я, потому что мне стало очень стыдно.
На что Жак лишь тепло улыбнулся.
– Аими, не переживайте. Я – верный. И у меня в мыслях не было играть с вашей дочерью.
– Ох, – хватаясь за сердце, успокоившись, проговорила мама, – Хорошо. Так! Ну, будет нам болтать! Давайте – ка лучше завтракать!
Мы завтракали яйцами, хлебом и молоком. А после, отправились в церковь.
Венчание назначено на завтрашнее утро, разумеется, за оплату. Особенно из – за спешки. В городке стали теперь и про меня слухи распускать: «Во! Видали? Не успела познакомиться, а уже замуж выходит! Ну, точно ведьма! Приколдовала!»
Я смеялась, только и всего.
Какой смысл обращаться внимание, если это все неправда? А люди пусть горланят, себе на потеху. Им постоянно нужно что – то про кого – то говорить.
Мы обвенчались. Скромно и просто. Зато мы были очень счастливы!
Пусть все на свете будут счастливы, живы и здоровы!
После церкви, на радостях, мы отправились прогуляться верхом на коне Жака. Маму мы предупредили, чтобы рано не ждала нас, поэтому душа была спокойна за нее.
Мы поскакали в лес. Уже приближалось наступление лета. Теплело. Только не речка. Но нам было все равно, потому что уж сильно нам захотелось расслабиться, побыть чудаками и просто насладиться этим счастливым днем!
Теперь мы разделись до гола и пошли купаться. Это не то место около речки, что близ поселка. Подальше, в лесу. Поэтому мы смело обнажились и пошли купаться.
Хотя иногда оборачивались, может кто еще, помимо нас, задумал прогуляться по лесу?
Но вокруг никого. Мы выдохнули. Стали плескаться в речке, нырять, играть, словно дети.
Счастливые дети.
Когда Жак догонял меня в речке, ловил и заставлял нырять с собой. Я брыкалась сначала. Да так брыкалась, что задевала, случайно! его мужское место. От стеснения, я закрыла лицо руками, а Жак… Их разжимал, смотрел в глаза и… начал страстно целовать, сильно прижимая меня к себе.
– Жак! Пусти! Я уже замерзла!
– Тогда идем греться, – с довольной ухмылкой ответил он.
Выходим, а там нас ждало продолжение… Продолжение нашей начавшейся супружеской жизни, лежа на нашей одежде.
Жак был нежен и очень ласков. Поэтому когда все случилось – было терпимо. Но я сразу вспомнила Аими – ведь крови у меня не было… Но в моей неприкосновенности, Жак нисколько не сомневался, ведь невинность не только кровью признается, но и по другим показателям: в одежде (ведь, чем больше девушка одевается открыто, значит она уже во всю готова, и может не один раз. Даже если, в наше время носят закрытую одежду, но некоторые девушки все равно стараются выделить свою грудь, которая кричит о порочности), в поведении, в девственной складке и т. д.