Отмеченная. Проклятие крови

Глава 13

Я хотела закричать.

Вместо этого из легких вырвался сдавленный звук, больше похожий на влажный хрип. Я попыталась вдохнуть, но живот пронзила такая острая боль, что дыхание снова сбилось, грудь словно сжали в тиски.

Было темно.

Почти не различая ничего вокруг себя, я зажмурилась и распахнула глаза вновь. Но всё застилала мутная дымка, сквозь которую метались алые всполохи, вспышки огня. На их фоне надо мной возвышалась темная фигура, чьё присутствие ощущалось тяжестью. Я хватала ртом воздух, но с каждым вдохом мучительная пульсирующая боль пронзала тело.

В ушах звенело.

Я ощутила, как тонкая струйка крови стекает из уголка рта, и с ужасом опустила взгляд.

Руки были в крови. В горячей и густой.

В моей крови…

Живот рассекал глубокий порез, багровая влага сочилась сквозь пальцы и пропитывала платье, белая ткань липла к коже, тяжелея. Я надавила на нее руками, пытаясь остановить кровотечение. Перед глазами всё плыло. Слёзы жгли глаза, смешиваясь с вкусом металла во рту. Тело била дрожь, колени подкашивались, и я чувствовала, как босые ступни тонут в багряной луже.

Внезапно всё вокруг вспыхнуло с новой силой: тьма ожила, когда фигура зашевелилась. Она воздела руки, и воздух наполнился запахом гари и жженой плоти. Пространство задрожало, сделалось вязким, оно само сопротивлялось движениям и глушило звуки, оставляя меня в плену боли.

Что-то горело.

Кто-то горел.

Я умираю…

Не в силах больше держаться, я рухнула на колени. Из груди вырвался надрывный, срывающийся всхлип, а новая волна мучительной боли пронзила всё тело. Казалось, по венам вместо крови текло раскалённое железо, а рёбра вот-вот треснут под этим жаром.

Перед глазами густо темнело, и я проваливалась в забвение.

Но прежде чем тьма окончательно накрыла меня, в груди вспыхнуло ещё одно чувство. Первобытный, всепоглощающий страх. Страх перед этой тенью, перед огнём, перед самой смертью. Он холодным ножом прошёлся по позвоночнику, вонзился в сердце и остался там. Даже уходя в темноту, я знала: он последует за мной, проникнет в сны и больше не отпустит.

Резко распахнув глаза, я села в кровати.

Беззвучный крик застрял у меня в горле, которое саднило от жажды. Сердце лихорадочно стучало в ушах, тело покрылось испариной от чего ночная сорочка неприятно прилипла к коже, а волосы облепили лоб и затылок. Часто дыша, я скинула одеяло и принялась судорожно ощупывать себя в поисках ран, но ничего не было. Я была цела и невредима, очнувшаяся в кровати своих покоев. Прижав руки к груди, я пыталась унять неистово колотящееся сердце, чувствуя его стук о ребра.

Мне приснился кошмар…

Это сон.

Лишь сон.

Я слезла с кровати и, подойдя к приоткрытому окну, глубоко вдохнула прохладный ночной воздух.

Ничего не было.

Не было боли, крови и этого тошнотворного запаха горелой плоти. Пахло влажностью и сырой землей. В тишине доносился стрекот сверчков и крики зарянки, хотя рассвет, казалось, еще не скоро. Только тело била легкая дрожь, а во рту все еще ощущался сильный металлический вкус, сердце так и стучало, отдавая болью в затылке и висках. Взяв со столика рядом кувшин с водой, я сделала несколько больших глотков прямо из горлышка. Вода потекла по подбородку и попала на сорочку, я небрежно утерла лицо рукавом, отставив кувшин.

– Это только сон… только сон…– шептала я в тишине самой себе. Слова звучали глухо, словно принадлежали не мне. И утешения в них не было. Страх сковал грудь. Даже понимая, что это был лишь кошмар, я никак не могла избавиться от ощущения, будто тень из сна просочилась в реальность и стоит где-то за моей спиной.

Я несколько раз глубоко вдохнула.

Хотя эфемерные боль и страх всё ещё отчетливо отзывались в сознании, я уже могла различить, где реальность, а где всего лишь сон. И всё же сердце никак не хотело верить разуму. Должно быть, после всех этих разговоров с Олеанной и дурных новостей, что продолжали приходить из разных уголков княжества, моё воображение решило сыграть со мной злую шутку. И тревога, поселившаяся внутри, не спешила исчезать.

Сон оставил после себя тень, готовую вернуться вновь.

Я вернулась в постель и долго лежала на спине, глядя в потолок. Стоило мне прикрыть веки, как перед глазами снова вставала картина окровавленных рук и жгучая боль в животе. Сон больше не приходил.

Я потянулась к прикроватной тумбе в поисках книги, которую начала несколько дней назад, но, пошарив в темноте рукой, обнаружила лишь пустоту и в следующую секунду с размаху ударилась мизинцем о медную масляную лампу.

– Проклятье! – тихо выругалась я, снова сев в кровати и щёлкнув маленький рычаг. Вспыхнула искра, и лампа тут же озарила пространство мягким, тёплым оранжевым светом.

Я осмотрелась внимательнее и поняла, что тумба действительно была пуста. Ещё вчера на ней громоздились несколько стопок книг: те, что я уже дочитала, и те, что собиралась дочитать. Должно быть, новая служанка решила прибрать всё без лишних вопросов.

Я нахмурилась. Эти книги были моим спасением, единственным убежищем, куда я могла уходить от тревог, но теперь даже они оказались недосягаемы.

Я опустила ноги с кровати и нащупала мягкие тапочки. Сон окончательно отступил. Стоило закрыть глаза и перед ними вновь вставали образы кошмара, слишком живые иреальные. Оставаться в постели было мучительно, поэтому я решила пойти в библиотеку: там, среди книг, можно будет отвлечься и, может быть, вернуть себе покой.

Я накинула лёгкий халат и взяла в руки лампу. Огонёк за стеклом задрожал от моего неловкого движения и снова выпрямился. Разумеется, не стоило разгуливать в таком виде за пределами покоев, особенно сейчас, когда в замке Иннг гостили посторонние. Но царит глубокая ночь, и вероятность встретить кого-то, кроме дежуривших гвардейцев, казалась ничтожно маленькой.

Тем более, я вовсе не собиралась идти в Главную библиотеку, ту, что находилась в центральной части замка, рядом с Большим залом. Сейчас мне вполне хватит маленькой библиотеки Эйнара, расположенной в южном крыле, всего за парой поворотов от моих покоев, в его кабинете. Думаю, брат простит мне это крошечное ночное вторжение. Но, скорее всего, он даже никогда о нём не узнает, если только какой-нибудь бдительный гвардеец не сочтёт нужным доложить ему о моём визите если заметит меня.

Я тихо выскользнула через приоткрытую дверь в тёмный коридор. Воздух здесь был прохладнее, и я невольно поёжилась. Шаги отдавались в тишине слишком громко, и потому я старалась ступать мягко, но быстро, чтобы скорее добраться до библиотеки. Мысли о книгах немного отвлекали: в небольшой библиотеке Эйнара вряд ли найдётся что-то, кроме сборников по истории Материка или описаний Великих битв, но это даже лучше.

Почти сразу, у первого поворота, я наткнулась на дежурного гвардейца. К счастью, он мирно дремал, привалившись к колонне, а его ровное посапывание заполняло тишину. Сердце екнуло, но я быстро подхватила рукой подол ночной рубашки, чтобы ткань не зашуршала, и, ступая почти на цыпочках, проскользнула мимо, стараясь даже не дышать.

Уже через несколько мгновений я оказалась в кабинете брата, у двери, ведущей в библиотеку. Свободной рукой толкнула её, та протяжно скрипнула, и я шагнула внутрь. Меня тут же окутали ароматы старого дерева, мяты и едва уловимый запах пыли.

Вдоль стен от пола до сводчатого потолка громоздились дубовые стеллажи, уставленные книгами. Несколько таких же, но меньше, стояли и посреди комнаты, образуя коридоры из переплётов и старых пергаментов. Стрельчатые окна на противоположной стороне впускали мягкий лунный свет, который отражался от отполированного мраморного пола, превращая его в тихое озеро. В глубине стоял массивный стол из того же тёмного дерева, что и стеллажи, окружённый резными креслами, обитыми синим бархатом.

В юности Эйнар проводил здесь часы, зачитываясь фолиантами по истории Материка. Здесь же проходили его уроки до того, как он уехал в Академию Княжеского Содружества. Я сама бывала здесь нечасто, уважая потребность брата в личном пространстве, и потому каждый визит ощущался как вторжение в его маленькое святилище.

Проследовав вдоль центрального стеллажа, я начала высматривать что-то подходящее для ночного чтения. Вскоре мой взгляд зацепился за тонкий коричневый корешок с надписью «Мифы Материка», выведенной на старинном, почти забытом наречии.

Этого я не видела прежде…

С затаённым любопытством я вытянула книгу с полки и, прижав к груди, направилась к столу, чтобы поставить лампу и пролистать её страницы.

Я вынырнула из-за стеллажа и направилась к ближайшему креслу, но вдруг, заметив нечто боковым зрением, замерла.

Большая тень расположилась на кушетке перед окном. От внезапно охватившего меня страха сердце болезненно дернулось, из горла вырвался сдавленный писк, а книга выскользнула из рук и с глухим стуком упала к ногам. Я вздрогнула так резко, что лампа в моей руке дрогнула, и слабое пламя, вспыхнув, тут же погасло. Комнату окутал полумрак и холодный лунный свет, выхватывая из темноты очертания мебели и ту самую неподвижную фигуру.

Тень зашевелилась.

Я часто заморгала, привыкая к полумраку, страх понемногу начал отступать, открывая истину. На маленькой кушетке, которая казалась ещё меньше из-за его внушительной фигуры, едва помещался Скандар. Он лежал с закрытыми глазами, чуть откинув голову на спинку, сложив руки на груди и скрестив ноги в лодыжках. С подлокотника свисала кожаная портупея, а в ножнах поблёскивала в лунном свете серебряная рукоять, перетянутая чёрной кожей. Полураспахнутая рубашка едва прикрывала широкую грудь, а закатанные до локтей свободные рукава открывали мускулистые предплечья. На коленях у него лежала раскрытая книга, название которой я не смогла разглядеть.

– Наблюдать за спящими… занятие не слишком пристойное, – я вздрогнула от неожиданности, услышав его голос, в котором сквозила усмешка.

Выйдя из оцепенения, я торопливо подняла книгу и снова прижала её к груди. В следующее же мгновение перед глазами замелькали воспоминания той ночи, когда я, будучи не в себе от вина, позволила себе лишнее рядом с ним. С тех пор прошло всего несколько дней, и всё это время я видела его лишь мельком и все потому, что сама намеренно старалсь его избегать. Но будто сами Боги снова и снова сталкивают нас. Всё это начинает казаться слишком странным, чтобы списывать на случайность.

Глупости…

Я гнала из головы любые мысли о Скандаре, старалась занять себя прогулками с сестрой, подругой или беседами с Иттаном, за которого вскоре должна выйти замуж.

И всё же именно к нему всегда возвращались мои мысли.

И я сама…

– Я… я не ожидала, что здесь кто-то будет…

Скандар лишь хмыкнул, привстал, принимая более сидячее положение, раскинул руки и лениво потянулся, затем устало потер ладонями лицо. Это выглядело так просто и естественно. Не знаю, почему меня это удивило. Может быть потому, что я никогда прежде не видела его таким расслабленным? Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, и прижимала к груди маленький томик, бесцеремонно разглядывая мужчину. Лунный свет подсвечивал его профиль, почти скрывая черты в тени, и лишь спустя несколько мгновений я заметила, что Скандар разглядывает меня в ответ.

К щекам подступил жар.

– Мне не спится, – пробормотала я снова, оправдываясь.

Он чуть прищурился, на мгновение задержав взгляд, словно подмечая что-то в моём лице или голосе.

– После кошмаров такое бывает, – сказал он сдержанно, и это прозвучало как утверждение.

Я растерялась.

– Что? Как ты?.. – моргнула я, не совсем понимая причин его проницательности.

– Мне тоже снятся, – в его голосе послышалось неожиданное сочувствие. Скандар отложил книгу в сторону и слегка подвинулся, хотя всё ещё занимал большую часть маленькой кушетки.

– Тебе? – в моём голосе прозвучало, пожалуй, слишком явное удивление. Он на миг замер, глянул на меня исподлобья, а потом издал тихий и глубокий бархатный смешок, от которого моё сердце тут же сделало кувырок.

– Всем снятся, – отозвался он, и в его тоне мелькнула улыбка. Пусть в полумраке я почти не видела его лица, в этот момент он показался мне другим: простым, мягким, без лукавых усмешек и намёков.

Я немного растерялась.

– Мне никогда не снились, – на секунду задумавшись, тихо произнесла я.

И это была правда. Почти. До недавнего времени сон всегда был для меня тихой гаванью, местом покоя, а не ловушкой страха.

– Присядешь?

– Хочешь, чтобы я осталась? – ляпнула я и тут же прикусила щеку. Именно этот вопрос он задал мне тогда, перед тем как я… Лицо моментально вспыхнуло, а на его лице, мне показалось, промелькнула едва заметная улыбка.

– Тебя ведь что-то сюда привело.

Самым разумным решением сейчас было бы закончить этот короткий разговор, пожелать спокойной ночи и уйти. Но я не хотела уходить. В глубине души зрело другое желание остаться, а может быть даже найти в себе смелость извиниться перед ним. И сегодня я не искала разумных решений. Страх, что еще тлел во мне после кошмара, сжимал грудь, и мысль о том, чтобы остаться одной, казалась невыносимой.

Я могла бы выбрать кресло у стола, сохранив положенное расстояние. Но вместо этого, поставив на стол ненужную уже лампу, шагнула к Скандару и присела рядом. Его взгляд был внимательным, почти изучающим, и от этого у меня перехватило дыхание. Внезапно я остро ощутила, насколько неприлично выгляжу: лёгкий халат, распахнувшийся на груди, тонкая ткань ночной сорочки. Смутившись, я торопливо подобрала края, прикрываясь. Но, признаться, именно сейчас это волновало меня меньше всего. Может быть, ночь и создана для того, чтобы позволять себе ошибки, а потом жалеть о них.

Опустив глаза вниз, я разглядывала свои ладони.

– Раньше мне не снились кошмары, – повторила я, – первый приснился после нападения на рынке, – я помолчала, удивляясь собственной откровенности, – второй после пожара, который мы видели…

– И третий сегодня? – уточнил он.

Я кивнула и повернула голову к Скандару, встретив его пристальный взгляд. В его глазах мелькнуло что-то, лёгкое беспокойство или, может быть, тень подозрения.

– Ты была напугана, – тихо произнёс он.

– Но сегодня… – я осеклась, снова ощутив во рту привкус крови и жар огня на коже. По спине пробежала дрожь. Прикрыв глаза всего на миг, я попыталась отогнать видение.

– Сегодня… что? – его голос прозвучал ровно, но я уловила в нём настороженность.

– Ничего. Просто кошмар, – выдохнула я и натянуто улыбнулась. – А почему ты здесь?

Некоторое время он молчал, всё ещё всматриваясь в моё лицо, будто пытался прочитать то, что я скрывала. Лишь затем ответил:

– Кое-что искал. Но не нашёл.

Скандар взял в руки книгу, разглядывая её так, словно видел впервые.

– Я могу помочь? – тихо спросила я.

– Не думаю, – его брови сдвинулись к переносице, голос прозвучал непривычно сухо.

– Я хорошо знаю эту библиотеку… или можно поискать в Главной, там куда больше книг. Только скажи, что нужно, и…

– Нет, – резко отрезал он. Я замолчала, смущённо уставившись на него. Почти сразу Скандар тяжело выдохнул, и тон его смягчился:

– Боюсь, здесь нет того, что мне нужно.

– Здесь…?

– В Кирине, – пояснил он. – Возможно, удастся найти это в летописях Твердыни.

– Что же это за книга, что её можно найти лишь там? – я слабо улыбнулась, не надеясь на ответ.

– По истории, – коротко сказал он.

– По истории?

– Столько вопросов, – на его губах мелькнула усталая улыбка. Он потер переносицу и откинулся на спинку кушетки, устремив взгляд в потолок.

– Прости, – я поджала губы и отвернулась, чтобы не поддаться искушению снова начать его разглядывать.

– Эта книга про особенный период истории, – наконец произнёс Скандар.

Я нахмурилась, не понимая, что именно он имел в виду.

– Я снова услышу усталый вздох, если задам новый вопрос? – уточнила я.

В ответ прозвучал тихий, знакомый бархатный смешок. Моё сердце мгновенно сбилось с ритма.

– Может быть и нет, – он повернул ко мне голову, и в полумраке его губы тронула едва заметная полуулыбка.

Я прикусила щёку изнутри, пытаясь отогнать нелепые мысли о том, какие у него чувственные губы. Но, поймав мой взгляд, Скандар улыбнулся шире, словно знал, о чём я думаю. Меня это смутило ещё сильнее.

– О чем книга, которую ты ищешь?

Сбросив мягкие тапочки, я с ногами забралась на кушетку, прижав колени к груди и улыбнулась. Возможно, еще одна ошибка… но рядом с ним тревога понемногу отпускала. Сначала осторожно, проверяя, можно ли довериться этой тишине. А потом, почти незаметно, я ощутила, как страх отступает, оставляя после себя странное, зыбкое облегчение.

Воспоминания о жутком сне таяли, растворяясь в шорохе штор, нашем дыхании и дуновениях теплого ночного ветра сквозь распахнутое окно. В груди становилось легче, словно воздух наконец возвращал мне свободу.

– О магии, – на мгновение мне показалось, что даже воздух вздрогнул от упоминания об этой давно забытой и утерянной силе.

Мои знания в этой области были крайне скудны. До нашего времени почти не сохранилось книг, которые открывали бы тайну чародеев и магии; лишь изредка встречались краткие упоминания об этом искусстве и о тех, кто им владел. Даже сказки, которые старики рассказывали детям, звучали редко и обрывочно. По слухам, в летописях Твердыни всё ещё хранится истина, но доступ к ним имеют лишь избранные. Поэтому никто достоверно не знает, как и почему перестали рождаться чародеи, и отчего их знания оказались утеряны.

В легком смятении я всматривалась в лицо Скандара, пытаясь понять, действительно ли он интересуется этим или просто хотел отмахнуться от моих вопросов. Но он не отводил взгляда, будто ждал от меня какой-то особой реакции.

– Ты же это не серьёзно?.. – нерешительно спросила я, и тишина повисла между нами, нарушаемая лишь шорохом штор на лёгком сквозняке. Скандар запустил руки в волосы, зачесал их назад и снова уставился в потолок. Поняв, что ответа не последует, я поёрзала, устроившись удобнее, обняла колени и устремила взгляд в окно, наблюдая как по небу цвета кобальта медленно ползут пепельные облака.

Мысли унеслись далеко. Я ведь никогда не задумывалась, почему столь загадочная часть истории нашего мира остаётся без внимания. Все, и я в том числе, привыкли принимать это как данность, будто с этим ничего нельзя сделать. Но что стало причиной падения чар? Почему не осталось следов их существования? И почему люди так быстро забыли о магии? Теперь мне даже трудно представить, каким был бы Мир, если бы чародеи до сих пор занимали места при княжеских советах и если бы магия была столь же обыденна для ныне живущих.

– Это так странно, – сама не сознавая прошептала я, забывшись на мгновение.

Еще на некоторое время повисла тишина, а я продолжала смотреть в окно.

– В Ансграде есть легенда, – прервав мои размышления, начал Скандар. – В ней говорится, что в горах Бэлор до сих пор живёт Орден, который хранит и по сей день владеет знаниями о чародействе.

– А я читала, что в горах Бэлор выжить невозможно, – недоверчиво пробормотала я, всё ещё разглядывая небо за окном. Но в груди зашевелилось любопытство.

– Это только легенда, – Скандар снисходительно улыбнулся. Я сразу почувствовала его взгляд на себе.

– Никогда о ней не слышала.

– Ты ведь не бывала на Севере, верно? – он чуть склонил голову набок и одарил меня мягкой улыбкой. Я отрицательно покачала головой.

Княжества юга и севера имели во многом одинаковый устрой, но различий тоже хватало, от легенд до законов и обычаев. Но даже здесь, в Кирине, я знала, что горы Бэлор, служившие стеной Ансграду на севере, считались самым таинственным местом на всём Материке. Говорили, они круглый год окутаны мглой, и даже сильные ветра не могут её развеять. А с детства я слышала истории о людях, решавшихся узнать, что скрывается за пеленой вечного тумана, и не возвращались. Однако тем, кому удавалось выжить, лишались памяти о том, что там видели и слышали. Лекари объясняли это особенностями высоты: в горах иной воздух, от которого кружится голова и мутнеет разум. Длительное пребывание там приводит к провалам памяти и даже безумию. Говорили, что именно из-за этого путники, вернувшиеся оттуда, не могли вспомнить ничего кроме холодного тумана и бесконечной тьмы.

– Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе эту легенду целиком, – сказал Скандар. Вдоль моего позвоночника пробежали мурашки, и странное, почти сладкое чувство надежды и предвкушения охватило меня.

Но уже через мгновение оно разбилось, словно стеклянный шар об острый камень реальности. Никакого «когда-нибудь»быть не может. Я выхожу замуж и покину Кирин навсегда.

– Когда-нибудь… – тихо повторила я, бессознательно прикусив губу. Мысли снова унеслись куда-то далеко, туда, где мои мечты никогда не встретятся с тем, что ждёт меня в действительности.

Библиотека снова погрузилась в безмятежную тишину. Я продолжала смотреть в окно, где сквозь проплывающие облака изредка выглядывал лунный диск, окрашивая небо в серебристо-серый. Скандар тем временем вернулся к книге, которая всё это время лежала на подлокотнике. Он раскрыл её почти на середине и, забыв обо мне, принялся читать.

Я недоумевала: что он мог различить в этом полумраке, где единственным источником света служила лишь луна? Я пыталась не смотреть на него, но снова и снова ловила мой взгляд возвещался к его точёным чертам. Спокойный, сосредоточенный профиль в свете ночи казался почти отрешённым, и я гадала, о чём он думает.

Почему ему вдруг понадобились книги об истории магии, которых на всём Альрикейне можно пересчитать по пальцам? Что он ищет? Впрочем, возможно, им движет простое любопытство, такое же, какое когда-то овладевало мной самой. Но спросить его об этом я не решилась.

Так мы просидели какое-то время. Удивительно, что молчание, воцарившееся между нами, не тяготило ни его, ни меня. Наоборот, мне было спокойно и уютно рядом с ним, настолько, что воспоминания о сне медленно стирались из памяти. Я подумала, что, вероятно, это мой единственный шанс извиниться перед ним без лишних ушей. Повернувшись к мужчине, я уже было открыла рот, чтобы начать разговор, но Скандар, закрыв книгу, поднялся с места и расправил плечи.

– Доброй ночи, княжна, – он взглянул на меня в полоборота, одарив мягкой, почти чарующей улыбкой. Хотелось верить, что так он не улыбался никому в этом замке, включая фрейлину Йоанну.

– Ты мог бы остаться… хотя бы ненадолго? – мне плохо удалось скрыть надежду в голове, но переживать об этом я буду позже. Скандар, помедлив, всё же снова опустился на кушетку рядом.

– Всё ещё думаешь о своём кошмаре?

– Да, – я запнулась. – То есть… нет. То есть думаю, но сейчас… не об этом, – я подняла взгляд от вышивки на рукавах халата. Он изогнул бровь в немом вопросе.

– Прости меня, – я почувствовала как к щекам подступает жар, – за тот вечер…

На его лице отразилось лекое замешательство и тут же исчезло, сменившись пониманием.

На его лице мелькнуло лёгкое замешательство, тут же сменившееся пониманием.

– Тебе не за что просить прощения, – удивительно мягко произнёс он, улыбнувшись. Но уже через миг поджал, едва сдерживая ухмылку. Хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не гореть от стыда.

Я шумно выдохнула, с усилием выдерживая его взгляд.

– Нет, есть… и пожалуйста, не спорь.

– Умоляешь? – он хохотнул.

– О, Боги… перестань насмехаться! – я вымученно скривилась. – Мне действительно хочется извиниться, забыть об этом и жить дальше.

Скандар уже не сдерживался: выражение его лица стало воплощением лукавства.

– Что ж, боюсь, твой взгляд будет трудно забыть.

– Что? Какой ещё взгляд?

– Такой. Полный желания, – его губы растянулись в наглой усмешке. Он снова дразнил меня, и, похоже, ему это нравилось. Новая волна жара накрыла меня с головой: пылало лицо, уши, даже шея. Не в силах справиться с этим чувством, я обессиленно простонала и спрятала лицо в ладонях.

– Боги! Какой позор…

– Мия, – тихо и очень добродушно рассмеялся Скандар. От этого звука в груди у меня разлилось тепло и вновь что-то дрогнуло. Кушетка рядом просела, он придвинулся ближе, так близко, что я ощутила исходящий от него запах свежей хвои. – Тебе не за что извиняться.