Отмеченная. Проклятие крови

Глава 14

Звон капели разносился по сводчатому коридору, отражаясь от каменной кладки стен и смешиваясь с гулкими звуками шагов. Влажный воздух отдавал затхлостью с едва уловимыми, застарелыми запахами крови и пота. Это место глубоко под Сторожевыми башнями, сокрытое толщей земли и камня, без надобности пустовало долгие годы. Вдоль коридора с поперечных балок, что делили его на пролёты между камерами, свисали покорёженные цепи и сгнившие верёвки, кое-где поросшие мхом.

Темницы. Мрачные, сырые и душные.

С наступления мира в Альрикейне, они постепенно становились ненужными. С годами здесь всё реже появлялись арестанты. Лишь изредка оказывался какой-нибудь дебошир или пьяница, и те не задерживались надолго, не успевая познать весь страх и ужас, который хранили эти стены. Позже сюда совсем перестали спускаться, а нечастые мелкие преступники отсиживали своё в небольших камерах в стенах башен.

Но раньше, в годы войны, камеры почти всегда были заполнены до отказа. Пленные, пойманные наёмники и мародёры, что желали поживиться чужим добром в хаосе войны, были частыми гостями в этих казематах. А дальше, в глубине бездонного коридора, находились особые камеры. Для тех арестантов, кого не удержит простая металлическая решётка.

Мужчина остановился у литой железной двери. Двое гвардейцев, что стояли на страже, почтительно кивнули.

Лязгнул замок, и дверь открылась с протяжным скрипом.

В ту же секунду изнутри донёсся низкий, тягучий напев. Голос был хриплым, но в нём чувствовалась странная мелодичность. Он повторял слова на ином языке, искажённом и скрежещущем, как будто эти звуки были чужды человеческому горлу. Пение напоминало молитву, но не успокаивало, а пробирало страхом до самых костей.

Он был абсолютно спокоен, хотя знал, что в этой камере его не ждёт ничего хорошего. Предстоял непростой допрос, который мог зайти куда дальше игры в вопрос и ответ. Его ждали пытки.

Лишь однажды ему пришлось прибегнуть к этой гнусности, а после во снах долгое время его преследовали крики того заключённого. Тогда он был ещё молод, юный княжич, лишь недавно закончивший военную академию. Но это был приказ отца. От информации, которую необходимо было получить, зависело множество жизней, и только он мог добыть её для своего князя, имея в арсенале особыйдар убеждения. Отчего-то, несмотря на поддержку и признание отца, он с детства пытался доказать ему, что достоин называться его сыном, достоин занимать своё положение, потому не мог позволить себе отказаться и подвести его.

Теперь же он давно повзрослел, ко многому стал безразличен, в первую очередь из-за своей особенности. Слишком часто ему приходилось брать под контроль свои эмоции, чувства и все ощущения, лишь бы не сойти с ума от их избытка. Потому и сейчас, мимолётом ощутив присутствие холодного страха, сокрытого под угрюмыми лицами гвардейцев, он просто его проигнорировал и шагнул в открытую дверь.

В нос сразу ударил резкий запах гнили и едва уловимый медный, вязкий запах крови. По ощущениям, воздух здесь был гуще и тяжелее, словно он копился веками. В душной камере царил полумрак, крупицу света давал лишь тусклый факел слева от двери.

Хриплое пение всё ещё тянулось из глубины камеры, чужой язык ломался на устах пленника, превращаясь в шипящие и гортанные звуки. Они резали слух, но не проникали внутрь. Символы, выведенные на стенах, гасили эту песнь, оставляя её лишь тревожным эхом.

Мужчина скользнул взглядом по комнате. Помещение оказалось небольшим и довольно тесным. Даже потолок был таким низким, что возникало ощущение, будто он вот-вот обвалится. Стены от пола до потолка были исписаны рунами. Выведенные чёрным на сером камне, они петлями между собой образовывали новые символы и фигуры: одни шли по диагонали из одного угла в противоположный, другие образовывали круг, который не замыкался и петлял, спускаясь внизу. А на полу орнаменты сливались в узор.

И вот, окружённый мраком, по центру камеры на железном стуле сидел пленник, прикованный кандалами. Его длинные растрёпанные волосы были запачканы грязью и чем-то бурым, наверняка это была засохшая кровь. На виске багровел след от удара. Тонкая струйка свежей крови стекала по углу рта, но он, казалось, не замечал этого. Одежда была разорвана, а на правом боку виднелась повязка. Возможно, его гвардейцы перестарались при задержании. Но несмотря на физическое истощение, в глазах пленника горел огонь, насмешливый и злой. Он, как дикий зверь, чувствовал, что охотник уже в шаге от капкана.

– Имя? – ледяной голос мужчины прорезал тишину камеры.

Напев оборвался на полуслове.

Пленник лениво поднял голову, чтобы разглядеть вошедшего и хищно ухмыльнулся так, будто это не он был прикован кандалами к стулу, а совсем наоборот.

– Имя? Для чего? – он говорил размеренно и спокойно, – Чтобы добавить в список тех, кого ты не спасешь?

Оскалив зубы, пленник издевательски рассмеялся. Мужчина проигнорировал пустые насмешки и спокойно продолжил:

– Что вы ищете?

– О, уже слишком поздно задавать такие вопросы. – Пленник снова оскалился, – Вы уже проиграли. Он скоро восстанет…

– Он? Кто?

– Тот, кто коснулся силы богов… Вернется. Скоро это место станет руинами, а твой мир пеплом… Мы почти нашли то, что нам нужно… что Емунужно…

Мужчина прищурился, прислушиваясь к своим ощущениям. Он думал, что почувствует страх, но вместо этого ощутил тёмную ненависть, зависть и крошечную искру надежды.

Времени не было. Как и выбора.

Он поднял ладонь. Пальцы дрогнули, и воздух в камере стал гуще, как будто его заполнил дым. Жар магии прошёлся рябью по воздуху и замер под потолком. Заключённый резко дёрнулся, когда сила достигла его тела и пронзила насквозь. Он запрокинул голову, все мышцы напряглись, а вены под кожей вспыхнули, будто по ним тек сам огонь.

На миг в его памяти вспыхнуло воспоминание. Крики, от которых когда-то дрогнула его рука. Но не теперь…

– Кто за этим стоит? – голос мужчины стал жестче, он продолжал сжимать пальцы, раскаляя кровь в жилах пленника.

– Пытай… меня… сколько хочешь… – сквозь боль и стиснутые зубы прошипел тот, – уже поздно…

Мужчина усилил магическое воздействие, и заключённый вскрикнул. Его тело изогнулось в мучительной судороге, лязгнули кандалы. Но в следующий миг лицо пленника исказила гримаса безумия, и он утробно расхохотался.

– Уже поздно… поздно… – он твердил снова и снова, захлёбываясь жутким смехом сквозь боль.

Мужчина нахмурился и опустил ладонь, выпустив пленника из оков боли. Его тело обмякло, но злорадная усмешка не исчезла. Губы зашевелились, и в полумраке раздался сиплый шёпот, похожий на бред сумасшедшего:

– Кровь пролилась… Проклятье вступило в силу… Он восстанет… Материк накроет пепел… Безбрежье дрогнет…

***

Близился День Летнего солнцестояния – Фолки.

Это был самый главный праздник в южных княжествах и знаменовал начало нового цикла. С раннего утра до поздней ночи должны были продолжаться гуляния. Утром народ славил Светлых богов, чтобы получить благословение на грядущий год, а вечером чтил Тёмных, чтобы их задобрить. В этот день все: высокородные дворяне, обычные купцы, простой люд и даже князья были равны перед богами. А суеверные старики даже говорили, что именно в Фолки границы между мирами становятся тоньше, а Боги ближе. И даже в Безбрежье, там, где покоятся ушедшие, они услышат молитвы живых и откликнутся.

Дни тянулись невыносимо медленно, даже несмотря на то, что я всё время была в чьей-то компании. По наказу матушки, моей обязанностью было ежедневно проводить время с княжичем Фроуд и развлекать его прогулками или разговорами. Каждый день это ощущалось тягостной ношей, однако разговоры с Иттаном всё же оставляли после себя приятные впечатления. Он был хорошо воспитан и умен, но не вызывал во мне ничего, кроме дружеской симпатии. Флиртовать я даже не пыталась, как и он, чему была искренне рада.

Каждое наше времяпрепровождение украшала компания Олеанны и Лунны. Но всё чаще я замечала: сестра стала странно тихой и даже холодной после приезда гостей в лице Иттана и Старшего десницы его отца – Масгрима Кнода. И пусть она держалась безупречно вежливо, её взгляд всё чаще ускользал, а улыбки казались натянутыми. Несколько раз я пыталась вывести её на разговор, узнать, что её беспокоит, но она отмахивалась, ссылаясь то на головную боль, то на недосып.

Однако, то и дело, пока мы вели очередную беседу с Иттаном, я ловила её озабоченные взгляды, пропитанные тоской, которую она старательно прятала за напускным безразличием. Позже она и вовсе стала избегать разговоров с княжичем Ингмара, чаще слушая нас с Олеанной. Поскольку моя юная сестра всегда верила в любовь, не видеть её радостного предвкушения моей предстоящей свадьбы было непривычно странно. Со временем это начало меня тревожить, ведь я была уверена, что Лунна всеми силами станет поддерживать меня, чтобы этот договорной брак не обернулся пыткой. Но её равнодушие ставило меня в тупик. Я всё чаще ловила себя на мысли, что не узнаю её, словно рядом со мной была не сестра, а её тень. В какой-то момент даже подумалось, что она могла быть чем-то оскорблена или расстроена из-за того, что я так много времени провожу с Иттаном.

В один из дней мне подумалось, что лучшим способом расшевелить сестру станет совместная конная прогулка. Лунна слишком часто прятала свои мысли за молчанием, и я надеялась, что дорога и свежий воздух помогут ей немного раскрыться. Мне и самой уже наскучили однообразные пешие обходы сада или беседы за полуденным чаем. Пришло время хоть как-то разнообразить эти унылые будни. Но, разумеется, у княгини было одно крохотное условие: я непременно должна была пригласить Иттана.

Натянув утром тесные штаны и накинув поверх нижней сорочки удлинённую тунику, чтобы та прикрывала бёдра, я поспешила в конюшни. Корсет я нарочно выбрала самый мягкий, потому что хотелось чувствовать себя свободнее в седле.

Но только ступив за порог своей комнаты, я врезалась в брата. Ударившись в его грудь лбом, я отшатнулась. Чтобы удержать, он схватил меня за плечи.

– Боги, Эйнар! Я ведь могу так и сотрясение получить, – запричитала я, потирая ушибленный лоб. Кажется, на коже осталась вмятина от чешуек на его доспехах. Уже и не помню, когда последний раз видела на нем сюртук.

– Жить будешь, – он мельком осмотрел мой лоб и отпустил.

– Что-то хотел? – бросила я и, обойдя его, направилась вперёд по коридору. Он поспешил за мной.

– Я услышал от нашей матери, что вы с Лунной собрались в лес, – Эйнар поравнялся со мной. – Ты забыла, что я говорил об опасности?

– Не забыла.

Последний раз беспорядки случались почти две недели назад, когда ночную тишину разорвал звон тревожных колоколов. А днями позже я смогла услышать некоторые подробности того происшествия от служанок. Одни щебетали о том, что нападавших так и не удалось поймать, но перед побегом они успели устроить пожары в разных частях города. Другие же говорили, что кто-то всё же был пойман и упрятан в камеру под землёй.

Я вспомнила ту ночь и тревожный звон колоколов. Эйнар тогда вернулся под утро раздражённый и до ужаса изнеможенный, что я даже не решилась что-либо спрашивать у него. Это ясно говорило о том, что дело было куда серьёзнее, чем всем позволяли знать. Меня кольнула тревога.

– Эйнар… – я чуть сбавила шаг и всмотрелась в его лицо. – Твое беспокойство связано с теми беспорядками в столице, верно? Что тогда произошло на самом деле?

Он задержал на мне взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то тяжёлое, чего он не хотел показывать. Но в следующую секунду он отвернулся.

– Это не твоё бремя, Мия. Просто хочу, чтобы вы были осторожны.

Я прикусила губу. Он снова ушёл от ответа, оставив вопросы повиснуть в воздухе. От этого тревога только усилилась. Казалось, брат нарочно воздвигает между нами стену, за которой скрывает то, что не должен знать никто.

Эйнар вдруг улыбнулся и закинул руку мне на плечо.

– Считай меня курицей-наседкой, – он усмехнулся, пытаясь разрядить обстановку, – слишком переживаю за ваши пёрышки.

Я слабо улыбнулась, отгоняя беспокойство, что разрасталось в груди, как снежный ком.

– Почему бы вам не остаться в стенах замка и покататься на лошадях на конном ристалище? – добавил он уже серьёзнее.

– Мы ведь будем не одни, – начала я, – а в сопровождении Иттана..

Я резко замолчала, а Эйнар бросил на меня многозначительный взгляд, изогнув бровь.

– Уже называешь его по имени? Как фамильярно! – на его лице промелькнуло шутливое возмущение. – Не так страшно выходить замуж по отцовскому расчёту, когда будущий муж первый красавец большого княжества, а?

Я прекрасно понимала, что Эйнар просто шутит, но это не помешало мне локтем пихнуть его в бок и попытаться испепелить взглядом. Брата это только раззадорило.

– Он кажется хорошим человеком, но желания выйти замуж за него у меня не появилось, – холодным тоном отчеканила я.

– Может, мне стоит вызвать его на бой? Проверим, какой из него воин… – губы брата расплылись в заговорщицкой улыбке.

– Вам, мужчинам, лишь бы силой мериться, – я хмыкнула и закатила глаза, хотя признаться, мне самой стало жутко любопытно на это посмотреть. Боги, да я и сама соскучилась по боям на мечах, уже и не помню, когда в последний раз рука чувствовала вес стали.

Эйнар продолжал улыбаться.

– А я бы с удовольствием сейчас размял косточки, – он широко расправил плечи и потянулся.

– В другой раз, – я всё же не смогла сдержать улыбки, – и не забудь пригласить меня на это посмотреть.

Мы оба рассмеялись.

– Кто-то ещё будет с вами?

– Изначально этой поездкой я хотела лишь взбодрить Лунну, она какая-то тихая в последнее время. Но у нашей матушки, разумеется, возникло условие… В общем, нас четверо, вместе с Олеанной.

Глаза Эйнара расширились в изумлении.

– Олеанна? Разве она хоть раз сидела в седле?

– Нет, – я поджала губы, сдерживая улыбку, – но почему бы и не попробовать?

– Это я должен увидеть, – в его голосе скользнуло весёлое предвкушение.

– Эй, разве у тебя нет дел поважнее? Лишние глаза ей ни к чему.

– Совет лишь через час, до тех пор я вполне свободен.

Я досадливо покачала головой. Олеанне это точно не понравится.

Тем временем мы уже спускались по лестнице, ведущей в северный внутренний двор замка, откуда было быстрее всего дойти до конюшен. Мы вышли на залитую солнцем небольшую аллею кипарисов, что возвышались над головами, отбрасывая длинные тени на каменную дорожку. У их подножия кустились алые розы, и их пряный аромат наполнял воздух, щекоча нос и заставляя на миг забыть обо всём остальном.

По периметру двор был окружён колоннами, под навесами которых можно было укрыться, если вдруг пойдёт дождь. Несмотря на ранний час, он не был пуст. Справа уже прогуливалась группка фрейлин, изящно ступая по плитам песчаника и придерживая платья, а слева, спасаясь от жаркого солнца в тени пышного кипариса, сидели двое из числа младших советников отца.

По седовласой копне кудрявых волос я узнала Йора Гуди. Этот на вид добросердечный мужчина отвечал за порядок и соблюдение законов в провинциях Кирина. Но несмотря на его обаятельный вид, он бывал весьма суров и не терпел, когда кто-то должным образом не чтил законы. Рядом с ним, сгорбившись и опираясь на резную трость, сидел Ойвин Маттс. Старичок, которому, кажется, было уже около семидесяти лет, являлся хранителем истории и возглавлял духовенство.

Заметив Эйнара, мужчины привстали и поприветствовали наследника Кирина. Он в ответ слегка кивнул, и я поспешила последовать его примеру.

Аллея заканчивалась стрельчатой аркой, напоминавшей сплетение стволов каменных деревьев, с тяжёлыми дубовыми воротами под ней. Гвардейцы-дозорные, несшие у ворот службу, распахнули их перед нами.

На подходе к конюшне я заметила у входа знакомую фигуру. Олеанна стояла, переминаясь с ноги на ногу, явно ощущая себя неуютно в непривычном для неё месте, и оглядывалась по сторонам. Лишь завидев меня, она упёрла руки в бока и нахмурила аккуратные брови.

– И где тебя Илмар носит? – буркнула подруга и наконец обратила внимание на моего спутника. На её лице промелькнул испуг, сменившийся непониманием. – Ваша светлость… – Олеанна криво, с каплей смущения, улыбнулась.

Я не сдержала улыбки.

– И вам доброе утро, леди Олеанна, – будничным тоном ответил Эйнар, одарив её самой очаровательной улыбкой, на которую только был способен. И это был чистой воды спектакль. Несмотря на различие чинов, эти двое с раннего детства общались на «ты» и всё время подтрунивали друг над другом, ведь мы росли вместе. Мне всегда казалось, что Эйнар воспринимает её как еще одну сестру. Но сейчас я вдруг заметила, как его взгляд скользнул по фигуре Олеанны. Сегодня вместо платья на ней был наряд, более подходящий для конной прогулки. Не припомню, чтобы я хоть раз видела её в подобном. Кожаные штаны очень выигрышно подчеркнули её узкие бёдра, а туника, подпоясанная широким поясом, не смогла скрыть достоинств её декольте, пусть и закрытого на данный момент. Интересно, заметила ли она это сама.

Полагаю, брат уже обратил внимание на то, как она расцвела за годы, проведённые в Твердыне…

– Ты опоздала.

– Неужели? И тебе доброе утро. – Я заглянула в открытые ворота конюшни и не увидела ровным счётом ничего, кроме пустоты и голов двух лошадей, выглядывающих из-за стойла.

– Лунна скрылась внутри, не желая дожидаться всех здесь со мной, а княжича Фроуд я не видела. – Мы обе огляделись, ожидая, будто Иттан вот-вот появится.

– Кстати, чем обязаны вниманием? – подруга ехидно улыбнулась, адресовывая вопрос Эйнару.

– Появилась свободная минутка. Так давно не общался со своими сёстрами, знаешь ли, – он нацепил на лицо невинное выражение, скрывая истинные мотивы. Я постаралась сдержать улыбку.

Послышалось цоканье копыт по каменной кладке, и все обернулись к воротам конюшни. Лунна, прихватив за собой Тир, вела свою лошадь по имени Мовет, чья серебристая шерсть блеснула в лучах солнца. Я широко улыбнулась сестре и шагнула навстречу, перехватывая узду Тир.

– Доброе утро.

– Доброе, – сестра мило улыбнулась всем присутствующим. Она, как и я, предпочла штаны платью. На белую тунику накинула расшитый цветами жилет из парчи, а широкие рукава закрепила кожаными нарукавниками, чтобы они не мешались при езде. Волнистые волосы Лунна заплела в нетугую косу, а выбившиеся у лица пряди едва заметно колыхались от лёгкого бриза.

Следом из тени конюшни показался конюх, который вывел за собой ещё двоих лошадей. Одну из них, коричневую кобылу по имени Чара, я сразу узнала, та приветливо заржала, дернув мордой. Олеанна при этом заметно напряглась. Вторая же лошадь, шерсть которой была настолько белой, что казалась будто светится на солнце, была мне не знакома. Наверняка она принадлежала Иттану.

– Кажется, твой жених задерживается, – задумчиво проговорил Эйнар, сцепив руки за спиной. Я резко обернулась к брату и одарила его сердитым взглядом. Меня всё ещё передёргивало каждый раз, когда я слышала слова «твой жених».

Но стоило мне обернуться, как за его спиной я увидела Иттана, который торопливо шагал в нашу сторону.

– Прошу меня великодушно простить! – приблизившись, он широко улыбнулся и склонил голову в приветствии.

Олеанна и Лунна скромно ответили княжичу небольшим поклоном, как и я, а Эйнар лишь слегка кивнул. Полагаю, он всё ещё относился к княжичу Ингмара с настороженностью, возможно, даже строже, чем наш отец.

Иттан был весьма легко одет, и, кажется, я впервые видела его без официального сюртука. Придворный этикет обязывал его носить его в гостях постоянно. Но сегодня вместо него на нём была свободная удлинённая рубашка с широкими рукавами, закатанными до локтей, подпоясанная кожаным ремнём. На ремне висели ножны с парой небольших кинжалов. Его волосы, обычно уложенные безупречно, слегка растрепались, придавая внешности почти мальчишеский вид.

– Мы сами только подошли, – я потрепала гриву Тир. – Можем отправляться.

Иттан кивнул и проследовал к своей лошади. Когда он проходил мимо Лунны, она тут же отвела глаза и, словно прячась, занялась своей лошадью. В моих планах не было снова докучать ей распросами, но беспокойство не отпускало. Я подошла ближе.

– Ты в порядке? – спросила я тихо, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче.

Лунна на мгновение остановилась, будто колебалась с ответом, а затем отмахнулась:

– Конечно. Просто… не выспалась, – её голос прозвучал тихо, почти шёпотом, а взгляд снова упал на седло.

– Лунна, прости… Но ты словно отдалилась в последнее время. Это из-за меня? Или из-за Иттана? – я рискнула прямо задать вопрос.

Она подняла на меня взгляд, и в её глазах промелькнуло что-то, чего я не смогла уловить. Но вместо ответа Лунна лишь покачала головой и быстро отвернулась, притворившись занятой. Это стало знаком, что вытянуть из неё ответ сейчас бессмысленно.