Игра в убийство. На каждом шагу констебли

Глава I

Сбор гостей

Франток, Франток, – стучали колеса. – Фран-ток, Фра-нток…

Откинувшись на мягкую кожаную спинку кресла салона первого класса, Найджел Батгейт созерцал своего кузена, сидевшего напротив, и думал о предстоящем уик-энде во Франтоке. В свои двадцать пять с небольшим он уже избавился – так, по крайней мере, он считал сам – от юношеской восторженности, но сейчас непонятно почему волновался. Да нет, не волновался, просто был «в определенной степени заинтригован» – так, наверное, написал бы он в своей колонке светской хроники.

Найджел посмотрел в окно. Да… эти уик-энды во Франтоке… Говорят, это что-то совершенно особенное. Он снова бросил взгляд на кузена. Старина Чарльз… крепкий орешек. Никому не дано знать, что там у него под этой маской. А так внешне все замечательно. Красавец, любимец женщин, преуспевающий во всем, в чем только можно преуспеть… И годы его не берут. Кстати, сколько ему сейчас? Кажется, сорок шесть… или сорок семь.

Будто бы прочитав эти мысли, Чарльз Ренкин поднял задумчивый взор на молодого кузена и улыбнулся своей знаменитой улыбкой, делающей его похожим на фавна.

– Сейчас уже скоро, – произнес он. – Следующая остановка наша. Посмотри, вон там налево – это уже Франток.

Найджел скосил глаза в указанном направлении. Холмистая равнина – лоскутное одеяло, калейдоскоп маленьких и малюсеньких полей, а дальше – готовящийся к зимнему одинокому сну голый лес, за которым виднелись (скорее угадывались) кирпичные стены старинного особняка.

– Да-да, это он и есть, тот самый дом, – сказал Чарльз.

– А кто там будет? – спросил Найджел уже не в первый раз.

Об уникальных и загадочных вечерах в доме сэра Хюберта Хендсли Найджел был наслышан от приятеля – журналиста. Тот, побывав на одном из них, был просто в телячьем восторге. Сам Чарльз Ренкин, – а уж он-то был знаток и ценитель подобного рода мероприятий, каких мало, – так и тот в пользу этих уик-эндов отказывался от самых заманчивых приглашений. И вот наконец свершилось: обедая на днях у Чарльза, Найджел тоже удостоился приглашения.

– Так кто же там все-таки будет? – повторил вопрос Найджел.

– Обычная публика, полагаю, – ответил Ренкин, – плюс еще доктор Фома Токарев, который знаком с сэром Хендсли еще с тех пор, как тот был консулом в Петрограде. Ну, еще, конечно, Уайлды, они, скорее всего, едут в этом же поезде. Артур Уайлд, знаменитый археолог, и Марджори Уайлд… гм, она, полагаю, просто симпатичная женщина. Весьма. Будет там, я думаю, также и Анджела Норт. Ты знаком с ней?

– Это племянница сэра Хендсли? Конечно, ведь она тогда была с ним у тебя на званом ужине.

– Ах да, разумеется. И если мне не изменяет память, вы с ней довольно мило беседовали.

– А мисс Грант приедет?

Чарльз Ренкин встал и принялся надевать пальто, путаясь в рукавах.

– Ты имеешь в виду Розамунду? Да, приедет.

«Удивительный все-таки голос у старины Чарльза», – только и успел подумать Найджел, как лязг тормозов возвестил о прибытии на станцию. Паровоз шумно и протяжно выдохнул.

Воздух снаружи был совсем не то что в Лондоне – куда как свежее и промозглее, особенно после духоты вагона. Ренкин двинулся по узкой дорожке, которая привела их к группе, состоящей из трех закутанных фигур. Они что-то громко обсуждали, пока шофер грузил вещи в шестиместный «бентли».

– Привет, Ренкин, – произнес худой мужчина в очках. – Я так и думал, что ты должен быть где-то здесь, в этом поезде.

– А я, Артур, высматривал тебя еще на Паддингтоне [1], – ответил Ренкин. – Познакомьтесь с моим кузеном. Это Найджел Батгейт… миссис Уайлд… мистер Уайлд. А ты, Розамунда, кажется, знакома с ним, не так ли?

Найджел поклонился Розамунде Грант, красивой темноволосой высокой женщине. Странная у нее была красота, необычная, запоминающаяся надолго. А вот от всей миссис Уайлд виделись только пара больших голубых глаз и кончик крохотного вздернутого носика. Эти глаза оценивающе поглядели на Найджела, а довольно пронзительный манерный голосок, исходящий из невероятно высокого мехового воротника, произнес:

– Рада познакомиться. Значит, вы родственник Чарльза? Сочувствую. Ну что ж, Чарльз, тебе придется идти пешком. Вместе нам в эту колымагу не поместиться.

– Ничего, ты сядешь мне на колени, – весело бросил Ренкин.

Найджел метнул на него взгляд, а тот, в свою очередь, посмотрел на Розамунду Грант. И глаза его как будто говорили: «Я просто шучу, можешь не возмущаться».

Она впервые заговорила низким глубоким голосом, который резко контрастировал с писклявостью миссис Уайлд.

– Вон едет Анджела, так что места хватит всем.

– Какое разочарование! – воскликнул Ренкин. – Марджори, у нас с тобой все сорвалось.

– Что касается меня, – заявил Артур Уайлд с твердой решимостью в голосе, – то ни за что на свете я к ней не сяду в эту адскую машину.

– Тем более я, – добавил Ренкин. – Великий археолог и не менее выдающийся писатель, да разве мы имеем право флиртовать со смертью. Нет, мы остаемся здесь.

– А нельзя ли мне подождать мисс Норт? – осведомился Найджел.

– Если бы вы могли, – с надеждой произнес шофер.

– Марджи, дорогая, да садись же ты наконец, – проворчал Артур Уайлд. Он уже взгромоздился на переднее сиденье. – Я ужасно стосковался по чашечке чаю с мягкой булочкой.

Его супруга и Розамунда Грант забрались на заднее сиденье. Ренкин сел между ними. Двухместный спортивный автомобиль с шумом остановился в двух миллиметрах от «бентли».

– Извините за опоздание! – выкрикнула Анджела Норт. – Кто желает прокатиться с ветерком, подышать свежим воздухом, напоенным вереском? Бездна удовольствия.

– Перестань нас пугать, – пискнула миссис Уайлд из «бентли». – Мы оставляем тебе кузена Чарльза. – Она многозначительно показала глазами на Найджела. – Посмотри, какой красивый молодой человек. Истинный британец, как раз, Анджела, в твоем стиле.

«Бентли» тронулся и исчез за поворотом.

Найджел засуетился в мыслях. Ничего сколько-нибудь оригинального наскрести ему не удалось, и он лишь тупо пробормотал, что они уже встречались однажды.

– Конечно, встречались, – заметила она. – И вы мне тогда очень понравились. А теперь понеслись, надо их нагнать.

Он прыгнул на сиденье рядом с ней, и тут же у него перехватило дух. Анджела взяла с места в карьер.

– Ведь вы впервые во Франтоке? – спокойно проговорила она, не снимая ноги с акселератора. – Уверена, вам здесь понравится. Эти вечера у дяди Хюберта, мы их все очень любим… и даже не знаю почему. В общем-то ничего особенного на них не происходит. Просто каждый на какое-то время становится ребенком, вспоминает детство. Каждый раз дядя придумывает все новые и новые игры. Очень смешно, весело. А в этот раз мы будем играть в убийство. А вот и они!

Она ударила по клаксону, и «бентли» промелькнул мимо, как будто стоял на месте.

– Вам прежде не приходилось играть в убийство? – спросила Анджела.

– Нет, но с вашей помощью в ближайшие минуты надеюсь освоить хотя бы самоубийство, – вежливо ответил он.

Она громко, заразительно засмеялась. «Как она трогательно смеется, – подумал Найджел, – как ребенок».

– Что, страшновато? – крикнула она. – Чепуха! Я вообще вожу очень осторожно. Мы ведь ползем как черепаха.

Она посмотрела назад – виден ли еще «бентли», – повернувшись почти на сто восемьдесят градусов.

– Скоро приползем, – пообещала она.

– Хотелось бы надеяться, – выдохнул он.

Мелькнули кованые ворота бокового входа. Мелькнули и остались позади. А машина влетела в серый полумрак парка.

– Летом здесь довольно приятно, – заметила мисс Норт.

– Здесь и сейчас неплохо, – пробормотал Найджел, с замиранием сердца глядя на приближающийся узкий мостик через ручей.

Еще несколько мгновений, и под колесами зашуршал гравий. Автомобиль, победно заржав, лихо затормозил у входа в старинный кирпичный особняк.

Найджел с облегчением выбрался наружу и последовал за хозяйкой.

Холл оказался хорош, по-настоящему хорош. Стены, обшитые дубовыми панелями, тонули в полумраке. В большом камине весело плясал огонь. С потолка свисала люстра огромных размеров. Ее подвески ловили огоньки из камина и перебрасывали их друг к другу, образуя некое таинственное сияние. Впереди, в дальнем конце холла, угадывалась широкая лестница. Найджел заметил, что стены, как им и положено, увешаны охотничьими трофеями и оружием, этими символами каждого добропорядочного английского особняка. Он вспомнил, как Чарльз говорил ему, что у сэра Хюберта одна из лучших в Англии коллекций старинного оружия.

– Если вы не возражаете, я поднимусь к дяде Хюберту, – сказала Анджела. – А вы можете пока погреться у камина и что-нибудь выпить. Ваш багаж, конечно, в другой машине. Она будет здесь с минуты на минуту.

Найджел недоверчиво изогнул бровь. Анджела пристально посмотрела на него и улыбнулась:

– Надеюсь, я вас не слишком шокировала своей манерой водить машину?

– На меня, конечно, произвело впечатление, но не только ваше вождение, – удивленно услышал Найджел свой голос, отвечающий ей.

– Вот это галантность. Вы говорите совсем как Чарльз.

Он собрался было ей что-то возразить, но она бросила:

– Отдыхайте. Я мигом. Вот здесь напитки.

Она махнула рукой в направлении батареи бутылок разного калибра и исчезла.

Найджел налил себе немного виски с содой и подошел к лестнице. Его внимание привлекла длинная полоса кожи с прорезями. А в этих прорезях виднелись страшные на вид причудливые лезвия кинжалов и сабель с искусно выделанными изогнутыми рукоятками. Он протянул руку к кривому малайскому кинжалу, но тут по стальному лезвию резко ударил сноп света. Найджел быстро оглянулся. Дверь справа была отворена, и в ее проеме вырисовывался неподвижный силуэт.

– Прошу прощения, – произнес очень низкий голос, – но, вероятно, мы прежде не встречались. Позвольте представиться. Доктор Фома Токарев. Интересуетесь восточным оружием?

Не совсем еще оправившись от удивления, Найджел шагнул вперед, навстречу улыбающемуся русскому, который стоял с уже протянутой рукой. Молодой журналист охватил ладонью тонкие пальцы, которые казались вялыми и безжизненными. Но внезапно они ожили, и он ощутил неожиданно сильное пожатие, еще более сильное, потому что неожиданное. Как будто кисть руки вдруг плотно обмотали тонкой проволокой. Почему-то ему стало немного не по себе.

– Прошу извинить меня… здравствуйте. Нет… то есть да, интересуюсь. Но почти ничего об этом не знаю, – сбивчиво проговорил Найджел.

– А! – с чувством воскликнул доктор Токарев. – Если вы пробудете здесь хоть немного, то будете вынуждены кое-что познать из области восточного оружия. – Он говорил с сильным русским акцентом. – Сэр Хюберт большой энтузиаст этого дела.

Он произносил слова, как будто читал лекцию, чеканя фразу за фразой. Найджел пытался ему что-то отвечать насчет того, что он полный профан, и тут, к большому его облегчению, послышался звук мотора «бентли».

Из тени возникла Анджела, одновременно появился и лакей в ливрее, а еще через мгновение холл наполнился шумом голосов гостей. С самого верха лестницы послышался мягкий голос, и сэр Хюберт Хендсли поспешил навстречу гостям.

Наверное, весь секрет успеха вечеров во Франтоке заключался в очаровании хозяина. Хендсли был необыкновенно привлекательной личностью. Причем во всех отношениях. Розамунда Грант однажды сказала, что это несправедливо, когда природа награждает одного человека столь многими достоинствами. Он был высок ростом и, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет, сохранял атлетическую фигуру. Волосы, почти совсем седые, однако густые и пышные, украшали его прекрасной формы голову. Здесь следует еще упомянуть глаза, необычно голубые, глубоко посаженные под кустистыми великолепными бровями, и губы, красиво очерченные и плотно сжатые по углам. Да что там говорить – мужчина был красивый и видный, даже слишком. Мозги у него тоже работали неплохо, под стать внешности. Накануне Первой мировой войны он сделал блестящую дипломатическую карьеру, а после нее входил в состав кабинета министров, и тоже весьма успешно. И при этом находил время для написания обширных монографий, посвященных предмету его главной страсти – оружию древних цивилизаций. В последние несколько лет, помимо всего прочего, одним из его любимейших хобби (он превратил его почти в науку) стали домашние развлекательные вечера.

После общего приветствия он (и это было для него характерно) сосредоточил внимание на своем новом госте, Найджеле.

– Я очень рад, мистер Батгейт, что вы изыскали возможность приехать сюда, – произнес он. – Если я правильно понял, то со станции вас доставила на своем автомобиле Анджела. С непривычки, наверное, вам пришлось туго. Или как? Чарльзу следовало бы вас предупредить.

– Дорогой мой, – воскликнула миссис Уайлд, – что вы говорите! Да это же бесстрашный молодой человек. Анджела засунула его в свою убогую маленькую тарахтелку, не знаю, как ей это удалось – видимо, она сложила его пополам. А когда они проносились мимо нас как метеор, я заметила на его лице вот такую улыбку. – Она широко расставила руки. – Нет, ему никакая смерть не страшна. Чарльз, ты можешь гордиться таким родственником.

– Да-да, он отчаянный малый. Настоящий сорвиголова, – с серьезным видом согласился Чарльз.

– Если мы сегодня действительно будем играть в убийство, – заметила Розамунда Грант, – то победитель уже есть. Это Анджела.

– Дядя Хюберт, эта игра в убийство – твое последнее изобретение?

– Я посвящу вас в мои планы только после коктейля, – сказал Хендсли. – Давно известно, что воображение у человека начинает работать значительно лучше, если пропустить стаканчик-другой. Анджела, прошу тебя, позвони Василию.

– Игра в убийство, хм… – произнес доктор Токарев, разглядывая один из ножей, висящих на стене. В больших стеклах его очков отражалось пламя камина.

Миссис Уайлд, наклонившись к Ренкину, пробормотала:

– Ну сущий опереточный злодей…

Токарев скосил на нее глаз и глубокомысленно продолжил:

– Игра в убийство… наверное, очень весело – играть в убийство. Но я никогда не слышал о такой игре.

– Ну, в самой грубой форме, – заметил Уайлд, – эта игра весьма популярна в нашем мире. Особенно в последнее время. Но я полагаю, Хендсли изобрел что-то особенное, что полностью преобразует ее смысл.

Дверь слева от лестницы отворилась, и на пороге возник старый дворецкий с сосудом для смешивания коктейлей в руке. Присутствующие при виде его разразились радостными возгласами.

– Василий Васильевич, – начала миссис Уайлд, определенно выпендриваясь, – папаша, наградите недостойную рабу Божию толикой вашего целебного варева!

Добродушно улыбаясь, Василий закивал головой и с большой торжественностью, как бы священнодействуя, открыл миксер и начал разливать прозрачную желтоватую жидкость.

– Ну как, Найджел, нравится? – спросил Ренкин. – Это его фирменный рецепт. Марджори называет этот коктейль «Приветом от Сталина».

– Побольше бы он присылал таких приветов, – пробормотал Артур Уайлд.

Найджел сделал осторожный глоток и вскоре вынужден был согласиться.

Он поискал глазами старика русского. Анджела рассказала, что Василий служил у ее дяди еще в Петербурге, когда тот только начинал свою карьеру консула.

Найджел посмотрел на своего кузена Чарльза Ренкина. «Ну что я о нем знаю, – думал он, – ровным счетом ничего». Между Розамундой Грант и Чарльзом, несомненно, существует какая-то эмоциональная связь. Достаточно было видеть, как она смотрит сейчас на него, когда он наклонился к Марджори Уайлд в классической позе флирта.

Найджел взглянул на Артура Уайлда, который с серьезным лицом о чем-то беседовал с хозяином. Уайлд ну абсолютно ничем не напоминал Хендсли, но все же что-то в его лице казалось Найджелу интересным, привлекательным. Что-то особенное заключалось в форме его черепа и нижней челюсти. В рисунке его губ угадывалась какая-то неуловимая чувственность.

«Удивительно, – подумал Найджел, – как это сошлись два столь непохожих человека – этот среднего возраста студент (он и в старости останется похожим на студента) и его шикарная жена. Что такого они нашли друг в друге?»

Позади них, наполовину скрытый в тени, стоял русский доктор. Голова наклонена немного вперед, однако тело прямое и неподвижное.

«Ну а этот? – продолжал удивляться про себя Найджел. – Что он думает сейчас обо всех нас?»

– Что это вы загрустили? – послышался рядом голос Анджелы. – Обдумываете начало статьи для своей газеты? Или размышляете над стратегией игры в убийство?

Прежде чем он собрался с ответом, заговорил сэр Хюберт, обращаясь ко всем:

– Леди и джентльмены, если у вас сохранились еще силы выслушать меня, я готов разъяснить основные принципы моей версии «игры в убийство». Затем вы сможете разойтись по своим комнатам и переодеться к ужину. Прошу внимания!

Глава II

Кинжал

– В общем-то, – начал сэр Хюберт, пока Василий бесшумно обходил гостей и подливал им коктейль, – я рассчитываю, что все вы знакомы с обычной версией «игры в убийство». Один из играющих назначается «убийцей», однако кто именно, остальным не известно. Все расходятся по своим делам, а он, улучив момент, звонит в колокольчик или ударяет в гонг. Это символизирует факт «убийства». После этого все собираются и начинают расследование. Кто-то из играющих назначается прокурором. Задавая вопросы каждому из присутствующих и сопоставляя ответы, он пытается «вычислить» убийцу.

– Одну минуточку, – воскликнул доктор Токарев, – тысяча извинений. До меня, как бы это сказать, не все дошло. Я не имел прежде счастья предаваться такому интеллигентному виду развлечений, поэтому, прошу вас, расскажите поподробнее.

– Ну разве он не душка? – произнесла миссис Уайлд почти что вслух.

– Я расскажу о моей версии, – сказал сэр Хюберт, – и полагаю, это будет вполне доступно вашему пониманию, как, впрочем, и всех остальных. Сегодня за ужином одному из вас Василий вручит маленький алый жетон. Разумеется, тайком от всех. Я сам не знаю, кого он выберет на сей раз, но давайте для примера предположим, что роль «убийцы» он отвел мистеру Батгейту, который возьмет этот жетон и никому ничего не скажет. Для совершения «убийства» в его распоряжении будет время с пяти тридцати завтрашнего дня до одиннадцати вечера. Он должен попытаться застигнуть кого-нибудь из нас одного, обязательно одного и, хлопнув по плечу, сказать: «Вы убиты». Затем он выключает общий свет – выключатель вот здесь, на стене, рядом с лестницей. При этом свет погаснет во всем доме. «Жертва» должна немедленно прикинуться мертвой, а мистер Батгейт от души бьет вон в тот ассирийский гонг у столика с коктейлями и скрывается куда пожелает. Мы же, увидев, что погас свет, и услышав гонг, должны в течение двух минут оставаться на местах… можете определить это время по ударам своего пульса. По прошествии двух минут мы имеем право включить свет. Обнаружив «мертвое тело», мы начинаем расследование. Каждый из нас может задавать друг другу любые вопросы. Если мистер Батгейт окажется достаточно находчивым, возможно, ему удастся избежать разоблачения. Надеюсь, я изложил все достаточно ясно?

– Кристально ясно, – пробубнил доктор Токарев. – Невероятно любопытная забава.

– На самом деле он не такой уж напыщенный, – прошептала Анджела на ухо Найджелу, – но каждое утро после завтрака он вызубривает четыре страницы словаря Уэбстера. Вы думаете, на роль «убийцы» Василий выберет вас? – добавила она уже громко.

– Хотелось бы надеяться, что нет, – засмеялся Найджел. – Ведь я здесь абсолютно ничего не знаю. Может быть, вы покажете дом и все вокруг, на тот случай если мне придется скрываться?

– Покажу обязательно… завтра.

– Обещаете?

– Даю слово.

Розамунда Грант, прохаживаясь вдоль стен, вынула из кожаной ячейки длинный изогнутый кинжал и приложила лезвие к ладони.

– У этого «убийцы» для выполнения его черного дела здесь куча оружия, – улыбнулась она.

– Розамунда! – в ужасе взвизгнула Марджори Уайлд. – Убери сейчас же эту мерзкую вещь! Боже, от одного вида любого ножа я готова упасть в обморок. Сама не знаю почему. Я не могу даже видеть, как кто-то что-нибудь режет…

– Марджори, сейчас я тебя добью, – засмеялся Ренкин. – В кармане моего пальто лежит самый настоящий кинжал.

– Чарльз, у тебя в пальто? Зачем он тебе?

Впервые за этот вечер Найджел услышал, как Розамунда Грант обратилась к его кузену. Она стояла на нижней ступеньке, похожая на современную служительницу какого-то загадочного восточного культа.

– Его прислал мне вчера один человек, – сказал Ренкин. – Кстати, доктор Токарев, ваш соотечественник. Я встретился с ним в Швейцарии и оказал ему там своего рода услугу – вытащил из ледниковой расселины. Он просидел там довольно долго, так что отморозил два пальца, их пришлось потом удалить. Так вот, он прислал мне этот кинжал в знак благодарности. А я привез его сюда, чтобы показать вам, сэр Хюберт. Думаю, Артуру тоже захочется на него взглянуть. А как же, знаменитый археолог! Позвольте, я его принесу.

– Василий, принесите пальто мистера Ренкина, – сказал сэр Хюберт.

– Надеюсь, при экспертизе этой вещи мое присутствие не обязательно, – произнесла миссис Уайлд. – В таком случае я отправляюсь переодеваться.

Сказав это, она тем не менее с места не сдвинулась, только плотно взяла мужа под руку. Он посмотрел на нее с такой нежностью, что это даже тронуло Найджела.

– Нет, правда, Артур, – продолжила Марджори, – я даже не смогла прочесть ни одну из твоих книг. Там описаны такие ужасы, почти на каждой странице.

– Вы знаете, реакция Марджори на разного рода ножи и вообще колющие и режущие инструменты довольно необычна, – произнес Уайлд. – Даже заслуживает специального исследования.

– Вы, наверное, имеете в виду, что на самом деле она кровожадная? – под всеобщий смех спросила Анджела.

– Ну-ка, ну-ка, давайте посмотрим, – сказал Ренкин, принимая пальто от Василия. Из внутреннего кармана он извлек длинные резные серебряные ножны.

Найджел, стоявший рядом с кузеном, услышал за спиной напряженное сопение. Старый слуга стоял как вкопанный, не сводя глаз с ножен в руках Ренкина. Найджел инстинктивно посмотрел на доктора Токарева. Тот наблюдал за происходящим, стоя у столика с коктейлями. Его лицо было почти безразличным.

– Любопытно, любопытно, – пробормотал сэр Хюберт.

Ренкин осторожно вынул из серебряных ножен обоюдоострое лезвие и поднял его над головой. Оно вспыхнуло голубизной, отразив каминный огонь.

– Острее, по-моему, не бывает, – сказал Ренкин.

– Артур… – вскрикнула Марджори Уайлд, – не прикасайся к нему!

Но Артур Уайлд уже взял кинжал и направился к стенному светильнику, чтобы получше его разглядеть.

– Очень интересно! – воскликнул он. – Хендсли, подите сюда и посмотрите.

Сэр Хюберт присоединился к нему, и они вместе принялись изучать сокровище Ренкина.

– Ну как? – беззаботно поинтересовался Ренкин.

– Как? – повторил его вопрос Уайлд. – А так, что кинжал этот уникален. Может украсить коллекцию любого музея. Видимо, дружище Чарльз, серьезную услугу ты оказал этому человеку, если он отблагодарил тебя подобным образом. Короче говоря, это очень старинный и ценный экспонат. Хендсли и доктор Токарев меня поправят, если я ошибаюсь.

Сэр Хюберт смотрел на кинжал, слегка прищурившись. Этот особый взгляд знатока проникал в глубь веков. Его глазам представился искусный мастер, создавший это чудо.

– Вы правы, Уайлд, совершенно правы. Это очень старая вещь. Родина – скорее всего Монголия. А красота-то какая! – прошептал он и выпрямился.