- -
- 100%
- +
Глава
Глава первая. Дорога изгоев
Воздух густой и тяжёлый, пахнет влажной гнилью и металлом. Где-то сверху, за клочьями ядовитого тумана, тускло светят магические кристаллы, заменяющие луну в этой глубокой расщелине Подземного города. Под ногами хлюпает жидкая грязь, в которой угадываются осколки костей и ржавые обломки.
Рансар и Адьяра пробираются по узкой тропе, огибающей зловонное болотце. Путь преграждает огромная упавшая балка, поросшая слизью и биолюминесцентным мхом, а за ней – полуразрушенный мост через зияющую пропасть.
– Чёрт! – девушка спотыкается о скользкий камень, гневно хватается за стену расщелины. – Опять эта грязь! У меня в сапогах уже не ноги, а две ледяные сосульки! И это ты называешь путём к спасению?
Рансар останавливается, оглядывая преграду с видом знатока.
– А ты что хотела? Шёлковую дорожку, усыпанную лепестками? Позволь напомнить, мы не на королевском приёме. Мы в Канализационных артериях, милая. Здесь аплодисменты заменяет хор жаб-мутантов.
– Ты мог выбрать маршрут попроходимее! – девушка яростно стряхивает слизь с плаща. – Или в такой образованной голове не нашлось карты с отметкой «для хрупких девиц, не привыкших месить дерьмо ногами»?
Маг подходит к балке, проводит рукой по склизкой поверхности.
– Карта как раз и указывала сюда. Потому что все остальные пути сейчас патрулируют весьма недружелюбные ребята с факелами и ошейниками для беглых магов. А этот…, – он с силой толкает балку, но та не поддаётся. – …обладает шармом забвения.
– Забвение?! Я тебя сейчас отправлю в забвение! – её голос дрожит от ярости. – Мы ползём здесь уже который час, я вся промокла, замёрзла, и сейчас мы упёрлись в эту… эту гнилушку! Твой гениальный план провалился, Тарк!
Парень резко оборачивается к ней, в глазах вспыхивает холодный огонь.
– Мой «гениальный план», как ты изволишь выражаться, пока что удерживает нас обоих от знакомства с пыточными инструментами моего милого дядюшки! И если ты думаешь, что я здесь ради собственного удовольствия, то ты глубоко ошибаешься!
– А я разве просила меня спасать?! Я прекрасно жила в «Ежевике»! У меня была работа, подруги, крыша над головой! А теперь я должна брести по колено в… в этом! С принцем-изгоем, у которого мания величия!
Внезапно балка с громким скрежетом проседает, и с неё на Адьяру срывается комок светящегося мха, падая ей прямо на капюшон. Она с визгом отскакивает, безуспешно пытаясь стряхнуть его, почти рыдая от отвращения и злости.
– Сними это! Немедленно!
Парень вздыхает, подходит и быстрым движением сбрасывает мох в болото. Говорит уже без сарказма, устало:
– Успокойся. Это всего лишь люминесцентный грибок. Не ядовит. Хотя, учитывая твой нрав, он, наверное, уже заразился, почернел и умер.
Он снова поворачивается к балке, и его взгляд замечает то, чего они раньше не видели – под слоем мха и ржавчины тянется старая, но всё ещё целая цепь.
– А вот и интересно…
– Что «интересно»? Ещё один способ испортить мне причёску?
– Нет, Вишенка, – ухмыляется он, и в его улыбке снова появляется привычный ехидный огонёк. – Способ доказать, что мой «провальный» план ещё не исчерпал себя. Дай-ка сюда свой пояс.
Девушка замирает, смотря на него с подозрением.
– Мой… что? Ты совсем спятил?
– Либо пояс, либо мы остаёмся здесь, и ты сможешь лично рассказать следующему патрулю, как «прекрасно» ты жила в «Ежевике». Выбор за тобой, – протягивает руку, не отводя взгляда от цепи.
Адьяра закусывает губу, её глаза мечут молнии. Но через секунду она с силой сдёргивает с талии кожаный пояс и швыряет его в Рансара.
Пояс Адьяры, прочный и гибкий, оказался идеальным инструментом. Рансар, бормоча под нос заклинание стабилизации, ловко обвязал им старую цепь, свисавшую с балки. Магия заставила кожу светиться тусклым синим светом, превращая её в импровизированный рычаг.
– Ну, моя прелестная гроза в кустах, пришло время для скромного участия, – всё ещё ехидным, но уже деловым тоном. – Вместо того, чтобы сверкать глазами, лучше упереться в эту балку. По моей команде.
Девушка скрестила руки на груди.
– И что, я должна сказать «спасибо» за честь толкать гнилое бревно?
– Ты можешь сказать «спасибо», когда мы не провалимся в эту чёрную дыру, – он сам упирается плечом в балку. – Или просто толкай. Три… два…
Он не успел сказать «один». С громким скрежетом металл поддался, и балка, повинуясь усилиям и магии, сдвинулась с места, открыв узкий, но проходимый лаз к мосту.
Потеряв равновесие от неожиданности, девушка едва не падает, но цепляется за Рансара.
– А-а-а! Ты что, предупредить не мог?!
Удерживая её, Рансар усмехается чуть хрипло. Его голос на мгновение теряет всю язвительность, становясь просто уставшим.
– Предупреждал. «Три, два» – обычно это означает, что действие будет на «один». Базовая логика.
Он резко отпускает её, словно обжёгшись, и делает шаг к проходу.
В этот момент из тени под разрушенным пролётом моста выползает нечто. Длинное, бледное и многоногое, напоминающее гигантскую сороконожку, но с человеческим, почти молящим выражением на безглазой лицевой части. Оно шипит, обнажая ряды игловидных зубов, и преграждает им путь.
Девушка замирает, в ужасе глядя на тварь.
– И… это тоже было на твоей карте? Местная достопримечательность, приветлива и любит гостей?
Медленно отступая, маг тянется к эфесу меча.
– Знаешь, самое неприятное в этих тварях…
Сороконожка делает резкий выпад в его сторону, он отскакивает.
– …они абсолютно невосприимчивы к королевскому сарказму. Проверено.
Тварь издаёт пронзительный визг и бросается на Рансара. Он успевает выхватить клинок, но монстр слишком быстр и цепляется многоножками за его руку, пытаясь впиться зубами в горло.
– Рансар!
В её крике – не просто испуг, а настоящая паника.
И в этот момент с ней происходит что-то странное. Воздух вокруг неё звенит, как натянутая струна. Светящийся мох на стенах гаснет на секунду, а потом вспыхивает с удвоенной силой. Она не произносит заклинания. Она просто смотрит на тварь с такой концентрацией ненависти и страха, что та на мгновение замирает, её рот искажается беззвучным стоном.
Этой доли секунды хватает Рансару. Вспыхивает лезвие, и голова сороконожки с противным хрустом отлетает в темноту. Тело ещё несколько секунд бьётся в конвульсиях, а затем затихает.
Воцаряется тишина, нарушаемая только их тяжёлым дыханием.
Рансар, опуская меч, медленно поворачивается к Адьяре. Он смотрит на неё не с упрёком, а с холодным, аналитическим интересом.
– Так-так… Любопытно. Прекрасная жизнь в «Ежевике», говоришь? Видимо, там преподают и продвинутую ментальную магию. Или это твоё новшество, Вишенка?
Она дрожит, обнимая себя за плечи, и смотрит на свою руку, словно видит её впервые.
– Я… не знаю, что это было. Ты… с тобой всё в порядке?
Парень подходит ближе, пристально смотрит на неё.
– Царапина. Ничего, по сравнению с тем, что могло бы быть.
Он замолкает, изучая её бледное лицо.
– Ладно. Дискуссию о твоих скрытых талантах отложим. Нам нужно перебраться через этот мост, пока шум не привлёк кого-нибудь ещё более гостеприимного.
Он делает шаг к проходу, но на этот раз не уходит вперёд, а жестом предлагает ей идти рядом.
Это уже не сарказм и не приказ. Молчаливое признание.
Враги, преграды и ядовитый туман – это одно. Но загадочная сила его спутницы, проявившаяся в критический момент, – нечто новое. И, возможно, куда более опасное.
Их путешествие только началось, но правила игры уже изменились.
Глава вторая. Печать полуночи
Тот поединок превратился в точку невозврата. Адьяра потеряла свой дом, но обрела страшную правду о своей природе и миссию – не просто бегство, а борьба с системой, превращающей людей в оружие.
Ей пришлось согласиться на путешествие к Стене. И эта дорога, она знала наверняка, будет наполнена гораздо более мрачным и личным смыслом, чем кто-либо из посвящённых в эту историю мог себе представить.
«Пойдёшь со мной за Стену?».
Ха. Будто у неё был шанс отказаться. Куда ещё ей было идти, если её родные, безопасные трущобы, дно, где обитала самая тёмная тьма, стало для неё тесным?
Из-за него. Если бы он не появился в её жизни… Она нашла бы способ вляпаться в другую лошадиную лепёшку. Наставница говорила, что у неё талант в этом.
И теперь… оставалось только двигаться вперёд.
Воздух в подвале был густым и спёртым, пахло старой пылью, прокисшим вином и страхом. Единственным источником света служила тусклая магическая сфера в руке у Коллет, отбрасывающая прыгающие, нервные тени на бочки и закрома.
Лицо Дарсаны словно было высечено из гранита. Она с силой отодвинула тяжёлую полку с припасами, за которой зияла чёрная дыра в стене, обрамлённая крошащейся кладкой.
– Вот и ваш парадный вход, – её голос прозвучал резко, почти враждебно. Она бросила свёрток Рансару. – Еда. На два дня. Больше не потяну.
Адьяра, бледная, но с поджатыми губами, молча принимала от Коллет тёплый плащ и маленький, но острый кинжал.
– Ты умеешь с этим обращаться? – тихо спросила хозяйка «Ежевики», и в её голосе впервые зазвучала неуверенность.
– Научусь, – сквозь зубы выдавила Адьяра, засовывая клинок за пояс. – Или ткну им того, кто будет мешать. Пока не разберусь.
Рансар проигнорировал их разговор, оценивающе заглядывая в туннель.
– У меня есть карта, но… куда выводит ход?
– Куда нужно, – отрезала Дарсана. – В сточную галерею старого квартала. Оттуда – на «Рыбный рынок». Там спуск в Глубины. Дальше сами.
Коллет шагнула к Адьяре, положила руку ей на плечо.
– Держись за ним, девочка. Как бы тебе ни было страшно или противно. Его спесь переживёшь, а кинжал в спине – нет.
– Эй, я всё ещё здесь, – буркнул Рансар, проверяя крепление своего меча.
– К сожалению, – парировала Дарсана. – Если наткнётесь на патруль Жнецов, не геройствуй. Беги. Или, лучше, дай ей принимать решения. У неё инстинкт выживания развит лучше.
– Спасибо за лестную характеристику, – язвительно сказал Рансар. – А вы? У вас план на случай, если к вам нагрянут с вопросами?
Коллет обменялась с Дарсаной быстрым взглядом.
– У нас есть план. И он включает в себя громкие, искренние рыдания о том, как нас обманул и похитил нашу лучшую девочку ужасный беглый маг… Теперь иди. И не возвращайся, пока не станешь настоящим королём, а не просто мальчишкой с короной в мечтах.
Её слова повисли в воздухе, жёсткие и бескомпромиссные. Прощаться было больше не с чем.
Рансар кивнул, его лицо в тусклом свете стало внезапно чужим и отстранённым – лицом полководца, принимающего трудное решение.
Он шагнул в темноту первым.
Адьяра на мгновение задержалась, окинув взглядом знакомые очертания подвала, лицо Коллет, суровое лицо Дарсаны.
Последний островок её старой жизни.
Он тонул в тенях. Тьма за стеной оказалась не просто отсутствием света. Она была густой, живой и враждебной, и первый же её выдох пах влажной гнилью и металлом.
– Спасибо, – прошептала она так тихо, что слова едва долетели до них. И, не оглядываясь, скрылась в провале стены вслед за магом.
Дарсана с силой вдвинула полку на место, навсегда отрезав их от «Ежевики».
В подвале воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием двух женщин.
– Надеюсь, мы их не похоронили заживо, – глухо произнесла Дарсана.
Коллет потушила световую сферу, и их поглотила абсолютная тьма.
– Все мы в этом городе похоронены заживо, милая. Разница лишь в том, на каком уровне мы разлагаемся. А они… – она сделала паузу, – они теперь копают.
…
Туннель вывел их не в открытую галерею, а в узкую щель между двумя прогнившими стенами, заваленную обломками и костями неопознанных существ.
Воздух сменился. Запах сырой земли и ржавчины поменялся на густую, невыносимую вонь – смесь гниющей рыбы, химикатов и человеческих испражнений.
Они выбрались на «набережную» сточной галереи старого квартала. Над их головами уходили в туманную высь своды гигантской подземной полости.
От открывшегося зрелища у Адьяры свело желудок.
«Рыбный рынок». Но торговали тут не рыбой.
По колено в зловонной, медленно текущей воде стояли люди в промасленных плащах и с пустыми глазами. На скрипучих понтонах из обломков и ржавых листов, на «причалах», сложенных из трупов старых механизмов, шла бойкая торговля.
– Лучепёрок! Свежий лучепёрок! Кто для супчика, кто для жарки! – хрипло выкрикивал торговец, держа за хвост существо, покрытое не чешуёй, а бледной, пульсирующей слизью. У него был всего один огромный, стеклянный глаз.
– Устрицы из Фильтрационных полей! Раскрываю на месте, попадаются жемчужины! – орал другой, с силой вскрывая ножом раковину, из которой на руку ему выползало нечто, напоминающее скорпиона.
Повсюду висели клетки с бледными, слепыми тварями, пищавшими в темноте. Где-то жарили на углях куски мяса неизвестного происхождения, и этот жирный дым смешивался с общей вонью, создавая невыносимую атмосферу.
Адьяра прижала ладонь к носу, лицо исказилось от отвращения.
– Боги… Здесь… едят это?
Рансар стоял неподвижно, его взгляд скользил по толпе, выискивая не товары, а угрозы. Собран и невозмутим, что б его!
– Здесь едят то, что не умерло само и не убило их первым. Это уже считается удачей, – его голос был ровным и тихим, но в нём слышалось металлическое напряжение. – Не смотри им в глаза. Иди за мной.
И шагнул вперёд, толпа автоматически расступалась перед ним. Не из уважения – по запаху. От него всё ещё пахло дорогим мылом, магией и властью, что в этом месте было так же неестественно, как солнечный свет.
Адьяра, стараясь не дышать, шла за ним, чувствуя на себе десятки взглядов. Голодных, оценивающих, пустых.
– Эй, красавица! – сиплый голос раздался справа. Из тени высунулся тощий тип с лицом, покрытым язвами. – Плащ хороший… Меняешь? На парочку свежих слепунчиков? Очень питательные!
Потряс перед её лицом парой скользких, шевелящихся существ. Адьяра отшатнулась, сердце заколотилось где-то в горле.
Рансар остановился, не поворачивая головы.
– Иди. Сейчас.
Его спокойный тон подействовал сильнее крика. Язвенный тип фыркнул и растворился в толпе, но Адьяра знала – они не отстали. За ними наблюдали.
– Спуск в Глубины, – сказал Рансар, больше себе, чем ей. – Дарсана сказала, он здесь…
Его взгляд упал на массивную, покрытую ракушками и плесенью каменную арку в дальнем конце «рынка». За ней уходила вниз крутая, скользкая лестница, высеченная в скале.
У входа в арку, на бочке, сидел огромный горбун с лицом, наполовину скрытым противогазом с треснувшим стеклом. Рядом стояла табличка с кривой надписью: «Проход. Плата – по договору».
– Вот и наш билет, – мрачно прошептал Рансар. – Держись. И помни, что бы ни случилось, не показывай страх. Здесь его чуют лучше свежего мяса.
Маг выпрямил плечи, и в его осанке вновь появилась та самая, ненавистная Адьяре королевская выправка. Но сейчас она поняла – это не мания величия. А доспехи. И они подходили к этому месту куда лучше, чем её собственный, тщательно скрываемый ужас.
Парень шагнул к горбуну, и тень от арки поглотила его. Адьяра, сделав глоток зловонного воздуха, последовала за ним, понимая, что «Ежевика» и её «безопасное дно» остались где-то в невообразимо далёком, почти райском прошлом.
Горбун у арки даже не пошевелился, когда они подошли. Сквозь треснувшее стекло противогаза на них смотрел один мутный, неподвижный глаз.
– Проход, – коротко бросил Рансар, останавливаясь в двух шагах. Не просил – констатировал.
Из-под противогаза донёсся хриплый, булькающий звук. Горбун медленно поднял руку в перчатке с обрезанными пальцами и потёр большой палец об указательный.
Универсальный жест.
Плати.
Рансар без колебаний сунул руку в карман плаща и вытащил небольшую серебряную монету с профилем его деда – деньги, на которые внизу можно было бы жить месяц.
Горбун не взял. Покачал головой, его толстый заскорузлый палец медленно переместился с Рансара на Адьяру.
– Не тебе, – просипел он. – Ей. Её плата.
Адьяра почувствовала, как лёд проходит по жилам. Инстинктивно сделала шаг назад.
– Что он имеет в виду? – прошептала она.
Но Рансару объяснять было не нужно. Его лицо окаменело. Он всё понял с самого начала.
– Она ничем не платит, – голос стал тише, в нём зазвенела сталь. – Заплачу за двоих. Золотом.
– Её плата не золото, – горбун булькнул смешком. – Её плата – знак. Покажи мне руку, девочка. Левую.
Воздух сгустился.
Шум рынка отступил, превратившись в далёкий, невнятный гул. Адьяра, не понимая, посмотрела на свою руку, сжатую в кулак.
– Не делай этого, – резко сказал Рансар, но было уже поздно.
Горбун свистнул, коротко и пронзительно. Из тени за аркой вышли двое – не люди, нечто в робах, с лицами, скрытыми капюшонами. От них веяло могильным холодом и статикой магии подавления.
Жнецы.
Не та городская стража, что гонялась за ними наверху. Это была их элита. Охотники за магами.
– Мы искали тебя по всем уровням, девочка, – проскрипел горбун, и его голос вдруг потерял сиплость, став чистым и ледяным. – На тебе Печать Полуночи. Метка королевской крови, что светится для своих, как маяк в астрале. Мы почувствовали её, как только ты ступила на рынок.
Адьяра с ужасом смотрела на свою руку. Никакого знака она не видела.
– Это ловушка, – плоским тоном констатировал Рансар.
Его рука уже лежала на эфесе меча.
– Ловушка для мыши, что считает себя лисицей, – парировал горбун. – Думал, старые карты и потайные ходы спасут? Король Натан знает все ходы. Он ждал, когда ты приведёшь её к нам.
Взгляд Рансара метнулся к Адьяре. В его глазах бушевала буря – ярость, отчаяние и… странное облегчение.
Теперь он знал врага в лицо.
И знал, что его дядя играет в гораздо более страшную игру, чем он предполагал.
– Беги, – тихо сказал он ей. – Вниз по лестнице. Не оглядывайся.
– Но ты…
– Это приказ, Вишенка! – его голос прорвался, сорвавшись на крик. Впервые за всё время. – Твоя миссия важнее! Беги!
Рывком выхватил меч, и синий свет магического клинка озарил грязные стены, отразился в единственном глазу горбуна и в пустых глазницах капюшонов Жнецов.
Адьяра, парализованная ужасом, на секунду встретилась взглядом с Рансаром. Не просто приказ. Она прочла в его глазах просьбу.
Живи.
Развернулась и бросилась в чёрный провал лестницы – в Глубины.
Последнее, что она услышала, прежде чем тьма поглотила её, – яростный крик Рансара, слившийся с шипением магии и зловещим, победным смехом горбуна.
Печать Полуночи – не просто метка.
Она была приговором.
А их бегство только что превратилось из дороги к спасению, в отчаянную гонку по лабиринту, где любая дверь могла оказаться ловушкой, расставленной его дядей.
Глава третья. Голос в тишине
Тьма окутала её.
Не та знакомая, густая тьма подземелий, а нечто абсолютное, слепое, давящее. Адьяра летела вниз по скользким каменным ступеням, не видя ничего, не слыша ничего, кроме бешеного стука собственного сердца в ушах и отдалённых, приглушённых звуков боя сверху.
«Беги!» – его голос, сорванный, отчаянный, звенел в её памяти, заглушая всё.
Нога подвернулась на мокром камне, и она кубарем скатилась вниз, больно ударившись о землю.
Тихо.
Надо было тихо.
Она замерла, затаив дыхание, вжимаясь в холодный, покрытый слизью пол. Где-то вверху, в просвете арки, мелькали отсветы заклинаний – синие, как свет меча Рансара, и багровые, чужие. Потом один из багровых всполохов ударил особенно ярко, и синий – погас.
Сердце у Адьяры упало и разбилось где-то в пятках.
Нет.
Тишина. Тяжёлая, зловещая. Потом – невнятные голоса, скрип сапог по камню.
– Нашла её след? – донёсся сверху чей-то хриплый голос.
– Нет. Слишком темно. Но она никуда не денется. Печать светится. Спускаемся.
Шаги приблизились к началу лестницы.
У Адьяры перехватило дыхание.
Она отползла назад, нащупывая путь в абсолютной черноте. Спина упёрлась во что-то твёрдое и холодное – стену.
Тупик.
Паника, острая и тошная, подступила к горлу. Сейчас спустятся. Увидят её.
И всё… Всё кончится. Рансар… Он…
«Не показывай страх. Здесь он пахнет лучше свежего мяса».
Его слова, произнесённые всего несколько минут назад, пронеслись в сознании, и странным образом не испугали её, а заставили собраться. Девушка зажмурилась, вжавшись в стену, пытаясь стать частью камня, исчезнуть.
И тогда с ней снова стало происходить… это.
Не ярость, не осознанное желание, как тогда, с сороконожкой.
Теперь это была тихая, отчаянная мольба.
«Вы не видите меня. Не видите. Я – камень. Я – тень. Я – ничто».
Воздух вокруг неё снова задрожал, зазвенел, но на этот раз не громко, а едва слышно, словно расходящиеся круги по воде. Девушка чувствовала, как что-то растекается от неё, невидимая волна, сглаживающая острые углы её присутствия, поглощающая звук её дыхания, запах её страха.
Шаги на лестнице замерли.
– Странно… След будто оборвался, – произнёс тот же хриплый голос, но теперь в нём слышалась неуверенность. – Ничего не чувствую. Как будто её тут и не было.
– Печать не обманешь. Ищи!
– Я ищу! Здесь пусто. Только сырость и камень. Должно быть, она побежала по одному из боковых тоннелей. Вперёд!
Шаги, теперь торопливые и раздражённые, затихли в отдалении, растворившись в лабиринте Глубин.
Адьяра не двигалась ещё долго, может, минуту, может, десять.
Потом медленно выдохнула, и дрожь, которую она сдерживала, вырвалась наружу, затряслись руки, подкосились ноги. Сползла по стене на пол, обхватив колени.
Она была одна. В абсолютной тьме. Рансар был… Не позволила себе додумать эту мысль.
И тогда, в гнетущей тишине, откуда-то изнутри, прозвучал Голос.
Не её собственный.
Чужой.
Тихий, как шелест высохших листьев, и древний, как камни под ней.
«Наконец-то одна, – прошептал Голос. – Теперь мы можем поговорить, дитя моей крови. Носительница Печати. Ключ… и Замок».
Адьяра медленно подняла голову, вглядываясь в окружающую её беспросветную черноту.
Ей не было страшно. Было пусто. Было холодно.
Они думали, что загнали её в ловушку. Они не знали, что загнали её прямиком домой. К тому, что ждало в этой тьме всю жизнь.
Тишина после ухода погони была оглушительной.
Адьяра сидела на холодном камне, обхватив колени, и пыталась осмыслить два невероятных факта. Первый – она только что стала невидимой для магического преследования. Второй – в её голове звучал чужой голос.
«Кто ты?» – мысленно спросила она, не надеясь на ответ.
«Отголосок, – прошептал Голос. – Память, вплетённая в твою кровь. Я ждал, когда Печать пробудится, и ты останешься одна в истинной тьме. Только здесь мы можем говорить».
«Какая Печать? Что от меня хотят?» – в её внутреннем вопросе прозвучала отчаянная мольба.
«Печать Полуночи – это не клеймо, дитя. Это… договор. Договор, который твои предки заключили с самой Тьмой, чтобы удержать равновесие. Они сковали Свет, но и заплатили цену. Ты – последняя из нашей линии. Наследница не трона, а долга».
В голове у Адьяры пронеслись обрывки знаний, вложенных когда-то Коллет. Легенды о Бездне, пожирающей солнца. О Королях-Тенях, что возвели Стену не для удержания людей, а для сдерживания чего-то гораздо более страшного.
«Рансар… его семья…».
«Тарки – кузнецы оков, – в Голосе послышалось что-то вроде холодного презрения. – Их дар гасить свет был нужен, чтобы создать тюрьму. Но тюрьма требует надзирателя. Наша роль – следить, чтобы узы не порвались. Натан знает это. Он чувствует в тебе угрозу своему правлению, ибо тот, кто держит ключ от темницы, всегда опаснее того, кто её построил».
Внезапно Адьяра почувствовала слабый, едва уловимый толчок где-то в глубине сознания. Что-то тёплое и настойчивое, словно мотылёк, бьющийся о стекло. Это было чужеродно, не похоже на ледяную ясность Голоса. Это было… знакомо.
«Он жив, – прошелестел Голос, и в нём впервые прозвучало удивление. – Твой принц. Его сознание ищет тебя. Глупец. Он рискует привлечь сюда всё королевство. Жнецов».
На мгновение Адьяра забыла и о Голосе, и об ужасе. Сосредоточилась на том слабом импульсе, мысленно ухватившись за него, как утопающий за соломинку.
«Рансар?».
Мысль полетела в темноту, хрупкая и неуверенная.
Ответа не последовало, но толчок повторился, стал чуть сильнее.