- -
- 100%
- +
Приятели подошли к высокому кирпичному забору старой церкви. Ворота были широко открыты, и около входа толпились люди, и у каждого в руках была корзинка яблок.
– Яблочный Спас, – проговорил Сашка. – А помнишь, тогда тоже Спас был?
Вовка посмотрел на людей во дворе церкви и хмыкнул:
– А пойдём, посмотрим на дом бабы Кати? Стоит, небось, до сих пор? Вряд ли она жива до сих пор, как-никак, четверть века прошло. А она и тогда старая была – мама не горюй.
– Пошли, – согласился Сашка, и оба зашагали дальше по дороге.
Минут через пять они подошли к высокому деревянному забору. Сверху свисали ветки яблонь, но плодов, как ни странно, на них не было, хотя год был яблочным.
– Всё, как обычно, – заметил Сашка. – И раньше ни одного яблока наружу не падало, хоть ветки, вон, на метр поверх забора свисают. Сорт, что ли, какой-то особенный? Только у стволов яблоки даёт?
– Жадность – это бабы Кати, а не сорт, – проворчал Вовка. – Подрезала яблони так, чтобы ни одно яблоко забесплатно не упало.
Тут калитка в заборе отворилась, и на улицу вышла невысокая худая женщина. Она оглядела приятелей и улыбнулась:
– Вот уж не ожидала! Пришли, сорванцы, значит. Ну, захотите, коли так.
Старушка отошла в сторону и указала на калитку. Из неё выглянул большой серый пёс и глянул на хозяйку.
– Свои, Барбос, – сказала женщина, и собака моментально успокоилась и уселась рядом с калиткой.
– Барбос? – удивился Сашка и посмотрел на собаку. – Тот самый? Да не может быть, собаки столько не живут. Здоровый какой… В смысле – ни одной болезни у него, это я точно говорю. Сколько же ему лет?
– А я почём знаю, – засмеялась баба Катя. – Я у него спрашивала, а он не отвечает. Бессловесный он, не человек, собака. Да не стойте, проходите уже. У меня как раз чай особый поспел. Вам, с дороги-то, в самый раз будет.
Приятели вошли в калитку и оказались в большом дворе. К невысокому дому шла дорожка из вросших в землю плиток, у крыльца виднелся деревянный стол, вокруг него стояло несколько табуреток. Везде, куда только не взгляни, росли высоченные, метров по десять, яблони, с почти метрового диаметра стволами. Кое-где поросшие мхом, в некоторых местах потрескавшиеся от морозов – они всё ещё крепко вгрызались в землю толстыми узловатыми корнями. На ветках висели яблоки самых разнообразных цветов – красные, зелёные, жёлтые…
На столе стоял серебристый самовар, из его трубы вился сизый дымок. Рядом стояли три чашки и заварочный чайник. Женщина подвела приятелей к столу и указала на табуретки:
– Присаживайтесь, в ногах правды нет. Креслами не обзавелась, уж извините, придётся так посидеть.
Сашка с Вовкой сели на табуретки, хозяйка по очереди налила заварку в чашки и разбавила её кипятком из самовара. Потом взяла розетку с вареньем и подвинула её на середину стола. Серый пёс незаметно подошёл поближе, сел у женщины за спиной и внимательно уставился на гостей.
– Пейте чай, – заулыбалась баба Катя. – На цветах настоян, полезный. И варенье кушайте, яблочное. Вы же яблоки любите?
Женщина тихонько засмеялась. Приятели переглянулись, Вовка немного покраснел и отхлебнул чай из чашки. Сашка же пожал плечами, зачерпнул ложкой варенье и отправил его в рот.
– Вкусно, – сказал он. – Это из этих яблок? – указал он на ближайшую яблоню.
– Да из каких ещё, – всплеснула руками хозяйка. – Нешто я яблоки покупать буду, у самой девать некуда! Только из прошлогодних, из нынешних завтра варить начну. До Спаса же нельзя яблоки есть, и готовить из них ничего нельзя. Вот с сегодняшнего дня – можно.
Сашка опять пожал плечами и отпил чая из чашки. Баба Катя помолчала, потом задумчиво сказала:
– Вот не догадалась я, что вы в Яблочный Спас ко мне залезете. В любой другой день вас Барбос бы не пустил. Сами догадались, или надоумил кто?
– Да так получилось, – ответил Вовка и поставил чашку на стол. – Мы собаку неделю колбасой подкармливали. Как закончилась – так и решили залезть. Но мы всего-то по одному яблоку и взяли. Просто интересно было.
– Колбасой, – засмеялась женщина. – Только зря продукт извели. Этому проглоту что ни дай – всё съест. И притом никак с угощавшим не подружится. Говорю же – не подумала я, что в Спас он никому вреда причинить не сможет… Ладно, меры я приняла, дело давнее, чего вспоминать. Ты, я вижу, – посмотрела она на Вовку, – красное яблоко сожрал? И как, помогло оно тебе?
– Вполне, – осторожно ответил Вовка.
– Ну и хорошо, ну и хватит с тебя, – закивала хозяйка. – А ты, – это она Сашке, – белое съел? Хорошо, что не зелёное. Теперь, значит, людям помогаешь? Или нет, в себе таишь?
– Не таю, – твёрдо ответил Сашка. – Терапевт я, диагнозы ставлю, больных лечу. Хочешь – забирай мой дар, всё равно я на врача учился, уж как-нибудь и без тебя справлюсь.
– Какой гордый, – восхитилась баба Катя. – Глупый, конечно, но гордый. Ладно, твоё при тебе останется, так уж и быть. Через четверть века глянем, как оно выйдет. Может, и передумаю. Ну что, напились чаю? Давайте уже, топайте, дела у меня. Барбос, проводи.
Пёс встал, посмотрел на гостей, потом на калитку и глухо зарычал. Приятели вскочили и отправились к выходу. Барбос следовал за ними, тихонько ворча.
– Всё пропало, – сказал Вовка, прикрыв калитку. – Исчез мой дар, как не было. И что я теперь делать буду?
– Работать пойдёшь, – ответил Сашка. – В библиотеку. Ну, или по специальности. Ты хоть помнишь, на кого учился?
– Инженер-строитель, – обречённо сказал Вовка. – Да когда это было? Я уж и забыл всё.
– Тогда терпи. Сбережения-то есть? Вот на них и проживёшь. А через двадцать пять лет опять здесь встретимся. Вдруг баба Катя передумает?
Они подошли к остановке. Вовка указал в сторону, где на просёлке стояла белая «Волга»:
– Подвезти?
– Не надо, – Сашка посмотрел на расписание и сел на скамейку. – Нам не по пути.
Сергей Кулагин ФАНТАЗЁР, МАМА МЕНЯ НАЗЫВАЛА
Иллюстрация Сергея Кулагина
Я не строил модель пространства и времени, чтобы проложил путь к пониманию того, как загораются и светят звёзды. Я просто иногда смотрел на них без какого-либо глубинного смысла, потому что – красиво.
Пространство как понятие интересовало меня лишь в рамках определённой туристической поездки, туда, где солнышко, песок и тепло. Чтение сборников фантастики в немалой степени послужило причиной беспокойных снов. Проваливаясь в темноту, я пилотировал космические корабли, покорял галактики, но проснувшись, всегда оставался самим собой. Сновидения обеспечивали отдых организму – главное. Случались периоды многосерийных снов, может, поэтому я никогда не ходил в кино и редко смотрел телевизор, хватало собственных развлекательных историй. В детстве я робко пересказывал их маме. Она смеялась и называла меня фантазёром. С возрастом я стал неплохим рассказчиком, душой любой компании. Мне всего-то нужно пару часиков вздремнуть и «родить» новую байку.
Время незаметно приближало к полтиннику, но оно интересовало меня ещё меньше. Все годы жизни его не хватает, но это – если за ним следить. Хочешь жить долго – живи по своим законам. И я жил, не особо забивая голову о том, что творится вокруг. Парадокс заключается в том, что думать о прошлом или будущем, не хватало времени, жизнь неслась галопом. Я находился в придуманном физиками пространстве на поверхности голубой планеты, время вело свой отсчёт, и вдруг умер.
Чтобы разобраться в сути этого скорбного события, нет необходимости знать теорию относительности Эйнштейна. Меня просто не стало, так бывает – судьба.
Не хочется о печальном, но как бы сказал мой друг – автослесарь Дмитрий Зайцев: «Клапана прогорели, тормоза в хлам». Лежу на ручнике, как старое корыто АвтоВАЗа и вроде запчасти есть, а толку нет, в общем, поздняк метаться. «Если бы это была лошадь, то я бы её пристрелил», заканчивая осмотр «убитых» авто, резюмировал Димка, – мы вместе смеялись, но почему-то в этот раз мне было не смешно.
«Не паникуй!» – мысленно успокаивал я сам себя. Против судьбины не попрёшь, но обидно, уж очень мало пожил. Сижу, смотрю на себя со стороны и не могу вспомнить последний сон. Главное страха нет, а есть лёгкая растерянность. Ада – это не географическое понятие, а психологическое. Рая тоже не существует – его придумали, чтобы успокоить человеческие души. Иными словами, с точки зрения атеиста – всё кранты, я труп. Сейчас начну остывать, чуть позже покроюсь пятнами, потом: окоченение, высыхание и разложение… фу, мерзко. Стало так противно, что я уснул…
Вы не поверите! Стою у окна, смотрю на себя (на мёртвого и спящего) со стороны и тихо схожу с ума. Поверьте, «есть отчего в отчаянье прийти», как говорил Чацкий.
Первыми в квартиру проникают санитары и миловидная дама в белом халате. Ей около сорока-сорока пяти. Выглядит элегантно и стильно. Кольцо на левой руке. В общем, мой вариант. Чёрт! Как же некстати я умер. Санитары – молодые люди, скорее похожие на электриков, чем на медработников, неторопливо подошли к моей кровати.
– Нинель, ему уже не помочь – отошёл, – сказал один из них, тот, что выше и попрыщавее. – Оформляй кончину, и валим дальше, сегодня ещё девять вызовов.
– Правильно! Дедок идиотом оказался. Какого фига он медицинский браслет отключил? Инфа только утром на сервер упала, – фыркнул второй, низенький и пухлый. – Таймер настроен на включение по будильнику. Одним словом – суицид.
– Ах ты, сопля зелёная! Какой же я тебе дед? – подчёркнуто громко возмутился я, но на меня никто из присутствующих не обратил никакого внимания.
Нинель сняла халат, бросила его на стул, а сама очень изящно села на стол, закинула ногу за ногу, незаметно приподняла подол платья и уткнулась в планшет. Бесспорно, ноги хороши, особенно вон та родинка выше колена… Намного выше колена, если точнее. Я покраснел, насколько возможно призраку, молодняк потупил взор.
– Мама о нём часто рассказывала, – оторвав взор от экрана гаджета, бархатным голосом произнесла Нинель и тут же пояснила: – Наши родители дружили.
– Тогда за дело! – скидывая рюкзак, сказал высокий санитар.
– Вытащим, не сомневайся, – добавил толстый санитар и многозначительно добавил. – Но, за тобой должок!
– Сочтёмся, парни, – весело ответила Нинель и приподняла подол ещё выше.
Прыщавый снова покраснел, толстяк застыл, облизывая вмиг высохшие губы. Я тоже остолбенел, боясь неосторожным движением спугнуть удачу – у меня появилась надежда воскреснуть. Забившись в угол, я принялся молиться всем богам, которых только мог вспомнить, мысленно даже перекрестился, и тут в комнату зашли ещё двое.
– Он мой, – спокойно заявила демонесса, то расправляя, то складывая чёрные как смоль крылья.
– Если санитары не разбудят, – глухо ответил её спутник, невысокий мужчина с абсолютно неприметной внешностью школьного учителя.
– Пусть только попробуют! – не сдержавшись, гневно воскликнула девушка-демон. – Сожгу!
– Жанна, успокойся. Мы обещали не вмешиваться.
Если убрать крылья; небольшие рожки, копыта и хвост, то Жанна спокойно могла выиграть любой конкурс красоты. У её спутника тоже были крылья, но белого цвета, как у ангела.
Неплохой сюжет для очередного рассказа нарисовался, но не для моего умершего мозга, который всё происходящее воспринял как мистический бред. Может, Эйнштейн прав, и Вселенная устроена совсем не так, как мы думаем.
Относительно пространства и времени я умер – факт, чтобы не говорили Нинель и санитары. Надо отдать им должное, они старались. Ассортимент трубок, подведённых к моему телу, был поистине грандиозен. Все они сводились к моему аквариуму, в котором что-то бурлило и судя по тому, как медики, морщась, затыкали носы, жутко воняло. Рыбок жалко, но себя жальче, воскресну куплю новых. Судя по появлению девушки-демона и ангела скорость моего вознесения на небеса или падения в тартар соизмерима со скоростью света в вакууме, составляющая сколько-то там миллионов метров в секунду. Проще говоря, через восемь минут моя душа пролетит мимо Солнца, а значит «Прощай, родной Млечный Путь» и «Здравствуй, Туманность Андромеды» Я понял, что обречён, и в первый раз после смерти потерял сознание…
– Постойте, если он сможет довести скорость разложения своего тела до скорости света, то где-то в другом мире появится возможность построить машину времени, способную перенести его тело в любую точку истории.
Это первое, что я услышал, очнувшись. Говорила Нинель не со мной. Плакала. Поди пойми, о чём именно женщина рассуждала, но в её голосе чувствовалась какая-то обречённость, от которой мне стало совсем не по себе.
Трубки с тела исчезли. Понятно, взывала к разуму санитаров, которые тоже пропали, видимо, ушли, не поверив в возможность моего возвращения с того света. Второй я всё ещё спал, сладко похрапывая. «Счастливчик тот, кто не видит снов» подумал я и посмотрел на себя другого, третьего по счёту. Он лежал на полу в отключке. Определённо после смерти начинают происходить странные вещи, – решил я.
– Он сможет отправиться в период до своего рождения и случайно или преднамеренно помешать себе умереть? – спросила у ангела Жанна.
– Это неплохой сюжет для фантастической литературы, но не для воскрешения из мёртвых, – печально ответил ангел и тихо добавил: – Теперь он твой.
– Эй, вы чего творите! Не бросайте меня! Не отдавайте демону! – яростно завопил я.
Я кричал, метался, молил о пощаде, но всё без толку. Сверхъестественные существа и доктор меня не слышали. Друг друга они тоже никак не воспринимали. Всех видел и слышал только я. Разбираться в том, кто я теперь или что не оставалось времени, заканчивалась пятая минута. Встал извечный вопрос: «Что делать?» Все мы знаем о нём ещё со школьной скамьи, но, к сожалению, ответа ни у кого до сих пор нет. Всё, что у меня имелось – бред двух симпатичных особ. Из их слов я понял, что моё спасение зависит от скорости света и массы моего мёртвого тела. Как это связано с машиной времени, которая должна отправить меня во времена, где я ещё не существовал, непонятно. Ещё есть относительность, но никто из меня четверых не Эйнштейн. Тщательное обдумывание полученной информации завело мой разум в тупик.
«Пространство и время настолько тонко переплетены, что подобные парадоксы недопустимы», – рассуждал я к концу третьей минуты. Однако всё, что происходит, имеет свою значимость, и в этом случае главное – это я.
Чтобы не случилось, я всегда становлюсь в конец цепочки. Моё первое «я» умерло. Но есть ещё я – второй, который спит. Я никогда не жаловался на сердце, но, допустим, моё второе я, проснувшись, увидит своё мёртвое тело и тоже скопытится от инсульта – цепная реакция смертей в пространстве. Плевать! Есть ещё я – третий. Даже если он, придя в сознание, увидит, что второго забирает Жанна и его постигнет та же участь, есть я – четвёртый. И тут детали головоломки сложились. Всё возможно изменить при перемещении из одного я в другое. Оставалось меньше минуты, но не зря же меня при жизни называли и дразнили фантазёром…
Место, куда я попал – мистический мир моих же фантазий. Во-первых, из мужчины пятидесяти лет, я превратился в восьмилетнего мальчишку. Во-вторых, идёт урок. В-третьих, физику преподаёт Айвенго. Я не помню его лица, поэтому забрало шлема закрыто. На доске знаменитая формула E = mc2. Из неё следует, что любой перенос энергии связан с переносом массы. Я давно её знаю, поэтому мне неинтересно, но сижу и слушаю, сам придумал. Ещё я знаю, что за окном бороздят небо космолёты, а слева от доски мой рисунок, прости Эйнштейн, я тебя люблю, но физика не учит рисовать. Если в этом мире я вечером лягу спать и просплю восемь часов, то к моменту пробуждения перемещусь более чем на 800 тысяч километров. А если со мной что-то случиться, перемещусь в любое фантастическое место, теперь у меня их наготове сразу несколько.
Безусловно, я вернулся в свой первый мир и позволил нам с Нинель любить друг друга. От Жанны я тоже не смог отказаться. Второй я до сих пор спит у её ног, в одном из фантастических миров. Третьего забрал ангел. Пятый только учится жить. Я – четвёртый. Я живу в каждом из них, и моя жизнь растянулась почти до бесконечности.
Инна Воронова ВКУС КОЛБАСЫ ИЛИ КАК ТАМ В «СОЮЗЕ»
Иллюстрация Инны Вороновой
Северное лето не особо балующее своих жителей июльским зноем, всё же разогрело к вечеру старенькую полуразвалившуюся лавочку у не менее старого пятиэтажного дома «хрущёвской» постройки, на которой уютно расположились, наслаждаясь долгожданным теплом, такие же «полуразвалившиеся» древние старушки.
Окна дома в этот июльский день, преимущественно были нараспашку, наполняя замёрзшие, после отключения отопления, квартиры, запоздавшим в этом году теплом.
Пушистый белый Кот на подоконнике первого этажа скучал, развалившись на забытом хозяйкой махровом полотенце. Понаблюдав некоторое время за голубями и не найдя сегодня в них ничего для себя интересного, он лениво перевёл взгляд на старушек.
– Представляете, Вера Пална, хлеб опять подорожал! А колбаса…
– Ой, и не говорите Варвара Семёновна, а вот раньше-то, при Союзе, как жили…
Кот уже не в первый раз слышал это странное слово «Союз», которое вспоминали с придыханием, или ругали беспросветно…
«Эх, как бы так посмотреть, что же это за «Союз» то такой, – думал Кот, кстати большой любитель колбасы. Он смачно потянулся, ещё раз взглянул на ворчливо причитающих бабушек и окончательно решил действовать.
«Надо сходить в Потустороннее, там кто-нибудь да подскажет», – принял решение Кот и растворился в пространстве.
Очутившись по ту сторону реальности, он призадумался, на предмет того, у кого же можно получить те самые нужные сведения, так волновавшие его, Кота, о том самом загадочном «Союзе», с какой-то особенной колбасой.
Что-то зашуршало сверху, и на ветку отцветающей рябины опустилась большая серая Ворона с потрёпанным хвостом.
– О, привет, пушистик, давно не захаживал! Как там у вас на Севере, Полярное Сияние светит?
– Здорово, старая, Сияние у нас зимой, а сейчас, этот… Полярный День. Это когда солнце круглые сутки по небу шастает, правда не греет ни черта… А вот скажи-ка мне лучше, друг Ворона, не слыхала ли ты, случайно, про какой-то там «Союз», который был раньше? Там, говорят, хлеб был дешёвый и особенно вкусная колбаса?
– Ха, вспомнил! Я-то слыхала, а вот тебе молокососу, откуда об этом известно? Эх, тогда молодая я была, краса-а-а-вица! Видел бы ты, какие Вороны меня обихаживали! Какие подарки приносили… – мечтательно закатила глаза Ворона.
– Да ты мне это… про колбасу лучше расскажи!
– А чего про неё рассказывать, есть тут одно местечко. Мы, Вороны про него давно знаем, но это большая тайна и ещё секрет! Туда старые Коты иногда тоже заглядывают, ну, ты знаешь, которые уже по шесть-семь жизней прожили, у вас-то их девять вроде… потому что опасное это место, всякое может случиться, – сделала «страшное лицо» Ворона. – Ну как, всё ещё хочешь за колбасой?
– Ладно тебе пугать, пошли уже, показывай дорогу!
– Ну, смотри, я предупредила. Давай-ка, забирайся ко мне сюда.
Кот нехотя полез на дерево за Вороной. Тонкие ветки рябины колыхались, и путешественник чуть было не свалился пару раз на землю. Наконец, он добрался до птицы и обнаружил, что она сидит рядом с небольшим дуплом, скрытым ветками и по этой причине совершенно незаметному снизу.
– Ну пошли, – протискиваясь в дупло, каркнула серая.
– Ты в своём уме, подруга, я же туда не пролезу!
– Ну, как знаешь, – гулко раздалось откуда-то из недр дерева, и Ворона скрылась из виду.
Кот вздохнул, посидел ещё несколько минут на ветке и нехотя заглянул в дупло. Пахнуло сыростью, деревом, и ещё чем-то таким, чего Кот определить сразу не смог. Ворча и поминая Ворону недобрым словом, он стал пробираться вовнутрь. Протиснув своё холенное пушистое тело через узкий проход дупла, он обнаружил, что пространство внутри довольно просторно, и это его слегка озадачило. Впереди виднелся тёмный коридор без обозначений и других понятных признаков. В надежде всё же догнать Ворону он побежал по тёмному коридору. Впрочем, темнота Кота немало не смущала, подумаешь, темнота! Печалило его лишь то, что смотреть вокруг было совершенно не на что.
Так преодолев некоторое расстояние, Кот обнаружил, что оказался на развилке. Здесь тоннель внезапно расходился на три разные стороны…
«Вот незадача», – подумал путешественник и вспомнил, что так и не догнал Ворону, которая вообще уже куда-то подевалась.
– Эй, серая! Куда дальше-то двигаться?! – закричал он, но ответа не последовало.
«Ладно, тогда я направо», – выбрав направление движения, Кот уверенно свернул в выбранный тоннель. Почему именно нужно идти направо он не знал, но само слово «право» почему-то нравилось Коту и внушало доверие.
Пробежав ещё немного, он обратил внимание на лёгкий просвет впереди, а вскоре уже показался и сам выход. Протиснувшись сквозь него Коту сначала показалось, что он никуда и не уходил – потому как он по-прежнему находился у дупла, на ветке рябины… только всё-таки что-то было здесь не так!
«Надо разобраться», – подумал мохнатый, перелез на более удобную ветку и стал наблюдать.
«Два кусочека колбаски, у тебя лежали на столе…Ты рассказывал мне сказки, только я не верила тебе…»Зазвучала откуда-то задорная мелодия. А прямо под рябиной стоял небольшой павильон. Впрочем, павильонов было довольно много, они тянулись вдоль улицы, а вокруг сновал многочисленный народ.
«И откуда они здесь все взялись, да ещё в таком количестве» – удивился мохнатый.
Кот потихоньку перелез с неудобной ветки на крышу павильона. Воздух наполняли аппетитные запахи, среди которых он с тоской узнал такой любимый запах колбасы… и совсем некстати вспомнил, что сегодня ещё ничего не ел. Запах парализовал волю и манил, притягивал и просто требовал немедленно спуститься с крыши и выпросить себе кусочек лакомства…
«А что, котов все любят, а я вон какой красавчик, пойду спущусь, пусть покормят меня голодного», – решил Кот и стал спускаться с крыши павильона.
Он осторожно спрыгнул прямо на небольшую деревянную площадку под окном ларька и заглянул внутрь.
А там, на деревянных горках прилавка был разложен товар. Какие-то разноцветные банки, бутылки, пакетики с конфетами, пачки сигарет и ещё всякая непонятная дребедень. А чуть пониже лежала разная колбаса! Уже слегка заветренная, она всё ещё издавала манящий Кота аромат.
За прилавком стояла девушка, в голубом с оборками фартуке, и Коту показалось, что они давно знакомы, хотя на самом деле он никогда её раньше не видел. Да и где бы ему её видеть, он, Кот, здесь вообще первый раз… и всё-таки странное чувство, что они встречались раньше, не покидало и беспокоило Кота. Решив непременно разобраться в ситуации, он просунул мохнатую морду в окошко ларька, чтобы познакомиться поближе. Но в этот самый неподходящий момент с обратной стороны загрохотала дверь, и грубый мужской голос потребовал немедленно открыть. По лицу продавщицы пробежала тень тревоги, но дверь она всё-таки отворила.
На пороге, покачиваясь, возникли двое лысых персонажей в чёрных кожаных «косухах», синих спортивных штанах с тремя белыми полосками по бокам и золотыми цепями на накаченных шеях. Причём цепи были такой же толщины, как поводок соседского Бультерьера, на котором его регулярно выгуливала соседка Женщины, что несколько озадачило Кота. На каждой цепи висел большой золотой крест.
«Может, это служители Божьи, – в сомнении подумал Кот. – Только странные они какие-то, наверно сектанты»…
– Эй, Коза, деньги отдавать когда собираешься?! – грубо изрёк один из пришельцев.
– Ребята, я только открылась, сейчас наторгую и заплачу, – испуганно отозвалась Девушка.
– Ты че-то, видимо, не поняла, я посмотрю, – сказал второй пришелец, вваливаясь в тесный павильон.
Он подошёл к прилавку, схватив колбасное колечко и откусывая на ходу большой кусок, замахнулся на Девушку.
Внутри Кота что-то непостижимо для него самого перевернулось, и сам не понимая почему, он бросился от окна ларька на голову пришельца с криком «Наших бьют!», выпустив острые коготки из мохнатых лап. «Приземлившись» на лысую голову нежданного гостя, он впился в неё так, что капли крови брызнули на прилавок.
– А-а-а-а-а-а-а! Убери эту тварь, убью-ю-ю, падла! – орал пришелец.
А девушка, обомлевшая от поступка внезапного «спасителя», пыталась снять Кота с головы «гостя».
В это время на окошко опустилась непонятно откуда появившаяся Ворона.
– Мохнатый, вот ты где, а я тебя обыскалась по всему проходу! – закаркала она, – Бежим скорее, пока цел!