- -
- 100%
- +
Это была вторая, «черная» бухгалтерская книга. Там, в деталях, со всеми приходами и расходами, была расписана вся их схема. Реальные суммы, уплаченные монастырем за лекарства, стояли рядом с заниженными цифрами из официальной книги. Разница была аккуратно выведена в отдельную колонку с пометками, часть которых уходила аптекарю Губерману, часть – самому эконому, а еще одна, немалая часть, отходила некому «В.С.» – видимо, тому самому чиновнику.
Я лихорадочно пыталась сообразить, как вынести эту книгу или хотя бы вырвать несколько страниц. Это был дымящийся пистолет. Неопровержимое доказательство.
И в этот самый момент, когда я держала в руках разгадку всей истории, снаружи, прямо у двери, раздались четкие, тяжелые шаги. И звяканье ключей. Кто-то шел прямо к канцелярии. И он был уже здесь.
У меня не было ни секунды на раздумья. Луч света от моей лампы погас, погрузив комнату в кромешную тьму. Я засунула «черную» книгу обратно в ящик, едва успела его задвинуть, и, не думая, метнулась к глубокому, темному чулану для хранения старых бумаг и свитков, который заметила у дальней стены. Я втиснулась в узкое пространство между папками, прижалась к холодной стене и задержала дыхание. Пахло пылью, старым пергаментом и страхом. Мой собственный.
Дверь в канцелярию с скрипом отворилась. Послышались шаги. Не один набор, а два. И голоса. Голос брата Анастасия был высоким, пронзительным от нервозности.
– Я тебе говорю, она что-то ищет! – почти визжал он. – Она везде сует свой нос! И в аптеке твоей была, и здесь крутится!
Второй голос был гуще, спокойнее, но в нем слышалась стальная напряженность. Я узнала его – аптекарь Губерман.
– Глупости, Анастасий, успокойся, – шипел он. – Она всего лишь портниха. Что она может? Пошить платье? Найти выгодную складку? Ты себя нервируешь попусту.
– Пустые слова! – парировал эконом, и я услышала, как он заходил по комнате. – Она не просто портниха! Она вдова того следователя! И она умная, я тебе говорю! Слишком умная для своей же пользы!
Я прижалась лбом к прохладным папкам, стараясь дышать как можно тише. Каждый вздох казался мне оглушительным раскатом грома. Они стояли в нескольких шагах от моего укрытия.
– И что? – Губерман, кажется, сел в кресло, послышался скрип дерева. – Ее блокнот у нас. Все ее записи. Что она может без них?
– А глаза? – воскликнул эконом. – А память? Ты думаешь, она все забыла? Она как червь, вьется вокруг, и я чувствую, что она все ближе!
Наступила короткая пауза. Я слышала, как Губерман тяжело вздыхает. Его голос прозвучал тише, но каждое слово врезалось в меня, как нож.
– Знаешь, Анастасий, в чем наша ошибка? – сказал он почти задумчиво. – Надо было не красть ее блокнот, а прикончить ее. Как ту любопытную сестрицу. Чисто. Быстро. И никаких проблем.
Вот оно. Прямо здесь, в темноте этого чулана, я услышала свое собственное смертный приговор. И прямое, без всяких прикрас, признание в убийстве Агнии. Слова повисли в воздухе, густые и ядовитые. Они не сомневались в своей безнаказанности. Они спокойно обсуждали мое устранение, как обсуждали бы поставку новой партии товара.
Глава 6
Сидеть в темноте и слушать, как двое мужчин спокойно обсуждают твое убийство – это было за гранью любого ужаса, который я могла представить. Но именно в этот момент парализующий страх начал отступать, уступая место ледяной, собранной ярости. Они уже убили одну женщину. Они готовы убить и меня. И пока они стояли в нескольких шагах, я не могла просто так сидеть и ждать.
Мои пальцы, все еще дрожа, нащупали «черную» книгу, которую я едва успела сунуть обратно в ящик. Я аккуратно вытащила ее. В темноте я не могла прочитать цифры, но я могла ее изучать. Я провела ладонью по переплету, по страницам. И мои пальцы наткнулись на неровность – маленький, плоский конверт, аккуратно вклеенный в толщу корешка.
Я осторожно отлепила его. Он был не запечатан. На ощупь внутри лежало что-то сухое, ломкое, несколько листочков или корешков. Я приоткрыла край конверта и поднесла к носу, стараясь дышать как можно тише.
Запах был слабым, но узнаваемым – горьковатый, пыльный, с едва уловимым оттенком чего-то металлического. Я аккуратно высыпала немного содержимого на ладонь. Пальцы скользнули по мелким, жестким семенам и обломкам темно-зеленых, почти черных листьев. Форма листьев, их текстура… и этот запах. Я вспомнила долгие зимние вечера, когда муж, бывало, рассказывал мне о своих делах, о ядах, которые маскировались под болезни. Он как-то раз подробно описывал аконит, борец. Его симптомы – слабость, головокружение, тошнота, боли в животе, нарушение сердцебиения – все то, что я придумала для своей мифической тетушки, опрашивая знахарку. Все то, что, как я подозревала, испытывали пациенты монастырской больницы.
И тут все кусочки пазла встали на свои места с оглушительной ясностью. Они не просто разбавляли лекарства. Они систематически травили больных! Подмешивали малые, не смертельные дозы аконита, чтобы вызвать симптомы, которые оправдывали бы неэффективность украденных дорогих лекарств и необходимость продолжать «лечение». Они не просто воровали. Они экспериментировали на живых людях, обрекая их на медленное, мучительное угасание, чтобы прикрыть свою грязную аферу. Агния, должно быть, обнаружила и это. Не только недостачу, но и яд.
В этот момент спор мужчин за дверью чулана достиг пика. Они кричали друг на друга, обвиняя один другого в паникерстве и глупости. Пользуясь шумом, я быстрым движением ссыпала образцы яда обратно в конверт и сунула его в самый глубокий карман своего платья. Книгу я так же бесшумно вернула в ящик и задвинула его.
Через мгновение они, кажется, пришли к какому-то решению. Их голоса понизились, шаги зазвучали по направлению к двери.
– Ладно, ладно, – раздался усталый голос Губермана. – Я разберусь с этой портнихой. Ты же займись своими книгами. Чтобы все было чисто.
Дверь захлопнулась. Ключ дважды повернулся в замке. Я осталась одна в полной, давящей темноте. Но теперь я была не просто напуганной женщиной в ловушке. У меня в кармане лежало вещественное доказательство их чудовищного преступления. Образец яда, который они использовали. Теперь у меня был не просто мотив. У меня было орудие их злодеяния.
Выбравшись из монастыря под утро, когда первые лучи солнца только начинали золотить купола, я чувствовала себя совершенно разбитой. Но в голове у меня все горело. Я шла по пустынным улицам и мысленно возвращалась к тому разговору, который подслушала. К каждому слову, к каждой интонации.
И картина вырисовывалась окончательная и ужасающая. Помощник аптекаря, этот бледный, трясущийся юнец, был не просто случайным свидетелем или мелким соучастником. Он был тем самым исполнителем. Тот, чьи руки непосредственно творили все это зло.
Это он, под руководством Губермана, скорее всего, подмешивал яд в лекарства. Он знал свойства аконита, знал дозировки. Он же, как доверенное лицо, занимался подделкой записей в аптечных журналах, сводя баланс так, чтобы недостача была не заметна. И именно он, с его грубой серой тканью, зацепившейся на лестнице, был тем, кто столкнул бедную Агнию. Он был орудием. Руками Губермана и, возможно, эконома.
Он не был злым гением. Он был трусом. Запуганным мальчишкой, который оказался втянут в преступление и теперь боялся за свою шкуру. И это делало его еще более опасным. Загнанный в угол трус способен на что угодно.
Добравшись до дома, я рухнула на кровать, но сон не шел. Перед глазами стояло его испуганное лицо. Я почти что чувствовала запах страха, исходящий от него. И понимала, что он – самое слабое звено. Тот, кто может сломаться и все рассказать.
Утром, измученная и не спавшая, я выглянула в окно, чтобы проверить, не следит ли все еще за мной тот темный силуэт. Напротив было пусто. Но мое внимание привлекло движение у аптеки Губермана. Дверь приоткрылась, и из нее высунулся тот самый помощник. Он был до смерти бледен, глаза выпучены от ужаса. Он озирался по сторонам, словно за ним гнались.
Потом он заметил уличного мальчишку-газетчика, того самого, что обычно кричал на углу о свежих новостях. Помощник жестом подозвал его к себе, сунул ему в руку смятый клочок бумаги и что-то быстро прошептал. Мальчик кивнул и побежал.
Что-то внутри меня сжалось. Это было не похоже на обычное поручение. Слишком много страха, слишком много поспешности. Я, не раздумывая, выскочила из дома и быстрым шагом пошла за мальчишкой. Он направлялся в сторону рынка.
– Эй, мальчик! – окликнула я его, когда он свернул в переулок.
Он обернулся, удивленно посмотрел на меня.
– Дай-ка я посмотрю, что тебе передали, – сказала я, стараясь говорить твердо, хотя сама дрожала.
– А вам зачем? – насупился он.
Я достала из кармана монету – побольше, чем он обычно зарабатывал за день, и сунула ему в руку.
– Это за труды. А записку – мне.
Мальчик на мгновение задумался, посмотрел на монету, потом на меня, пожал плечами и отдал смятый клочок бумаги. Потом развернулся и убежал.
Я развернула записку. Бумага была дешевой, почерк – неровным, торопливым. На ней было всего два слова, но они заставили мое сердце упасть куда-то в пятки.
«Спасайся. Все кончено.»
Это было послание от помощника. Кому? Наверное, своему сообщнику, эконому. Или, может быть, кому-то еще. Но суть была ясна. Он понимал, что игра проиграна. Он паниковал. И его паника была для меня одновременно и возможностью, и смертельной угрозой. Сломленный сообщник мог либо все рассказать, либо совершить что-то отчаянное. И теперь мне нужно было найти его, пока он не исчез или пока Губерман не заставил его замолчать навсегда.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.