Невинность. Наизнанку

На это Берн лишь взялся за её поднос и пододвинул его к ней ближе. Он задержал на ней многозначительный взгляд и продолжил завтракать.

Лея попробовала съесть ложку горячей каши, но та была на вкус как суп из слизняков. Да и по консистенции напоминала суп из слизняков. Девушка отложила пластиковую ложку обратно.

Вокруг все с аппетитом кушали. Кому-то уже удалось вычистить тарелки, и они сидели, ожидая остальных. Берн вновь пихнул Лею под локоть, чтобы она хотя бы попыталась что-то съесть. Может, это совершенно абсурдная и нелепая проверка чего-то? Что если ей, правда, необходимо поесть, чтобы пройти дальше? Она не могла знать ответа наверняка, но решила попробовать.

Через пару минут весь стол ждал только её. Медсёстры перестали кружить вокруг и назидательно стояли перед её столом. За их спинами непрерывно крутились две девочки-подружки. С большой долей вероятности, это были девочки. Хотя волос на них не было. Лица обеих стягивались тонкой, не подходящей лицам, кожей. Вероятно, какой-то генетический дефект. Они вполне могли быть сёстрами, и, если судить по возрасту, даже близняшками. В районе семи лет. Одна из них от скуки стала стучать ложкой по пластиковой тарелке. Её сестра (или подружка) тут же подхватила затею. Тук-тук, тук-тук – настукивали они, – тук-тук, тук-тук.

Лея кое-как осилила половину каши, а остальное размазала по тарелке. Но выглядело достаточно убедительно. Тогда пленникам разрешили встать, и все снова построились в очередь, чтобы сдать подносы и принять лекарства в присутствии медсестры. За пару человек перед собой Лея обернулась к Берну.

– Если я не хочу это пить? – прошептала она как можно тише.

– Даже не думай. Это плохая, очень плохая идея.

Она хотела возразить, но надо было шагать вперёд. Из-за спины она услышала его низкий бас:

– У тебя же зелёные. Это, считай, пустышка. Две маленькие – глюкоза. Просто сахар, не бойся.

Настала её очередь. Она передала сестре поднос и взялась за бумажный стаканчик. Сестра механически отстучала пальцем по всем столовым приборам на подносе: одна ложка, одна вилка, пластиковая кружка, тарелка. Её взгляд вернулся к лицу девушки – пришло время принимать таблетки.

Глубоко и недовольно вздохнув, Лея закинула содержимое себе в рот. Кажется, две маленькие и правда были прессованным сахаром. У зелёной же был просто отвратительный вкус. Как будто кто-то перемолол траву, разогревающую мазь и приправы для плова, чтобы создать эту чудо-таблетку. Лея собралась уходить, как вдруг впервые услышала голос сестры:

– Рот показывай. – Он оказался на удивление высоким для такой строгой на лицо женщины.

Девушка решила не испытывать судьбу и проглотила таблетки за секунду до того, как открыть перед надзирательницей рот. Та удовлетворилась увиденным и, наконец, отпустила её.

Не успела Лея вернуться в так называемый зал активностей, как прямо над ней снова прогудел сигнал. В этот раз он извещал об открытии двери. Незнакомая Лее сотрудница передала что-то сестре Эйле. Та сразу же метнула взгляд на девушку.

– К тебе посетитель. Идём со мной.

Через секунду они шли по длинному светлому коридору, откуда выходило с десяток окон. Но всё они были зарешечены.

Лея решила искать подсказки в сестре. Её рука всё время раскачивала ключ-карту на длинном ремешке, что глубоко уходил в карман её униформы, отчего та даже оттягивалась немного вверх.

Эйла приложила ключ карту, и перед ними открылся куда более тёмный коридор. За поворотом находилось небольшое помещение для охраны, где играло радио, привычное Лее. Ту же станцию с музыкой и анекдотами любил слушать её отец. Известная частота Меервера.

Здесь сестра передала девушку санитару. Уже он доставил Лею в комнату посещений. В самой комнате она увидела своих родителей.

Она замерла. Её отец выглядел совсем как в реальной жизни, мама была заметно расстроенной, но в остальном оставалась совершенно такой же, какой Лея видела её всего несколько часов назад. На ней сидел бледный свитер цвета слоновой кости, а к нему женщина подобрала украшения в виде полыни. Лея впервые видела их на матери.

Отец поднялся на ноги первым.

– Ты узнаёшь нас, дочка?

Мужчина старался быть постепенным. Он присматривался к пациентке в больничной пижаме как к дикому раненому зверьку.

– Откуда… что… что вы здесь делаете?

– У тебя правда был вчера новый срыв? – заговорила с ней мама. – Звёздочка, ты ведь знаешь, как важно делать всё, что говорят тебе врачи? Чтобы тебя поскорее выписали, ты должна слушаться рекомендаций этих людей.

– Новый? – Лея шагнула назад. – Нет…. Нет, нет, это невозможно. Как вы двое попали в Изнанку? Откуда вы знали?

Присев обратно на скамейку, отец взял маму за руку. У той не было сил смотреть на дочь, и она всё время отворачивалась. За окном сгущался подвижный туман, и женщина изучала его.

– Вот то, что ты просила. – Отец достал из портфеля свёрток оранжевой ткани. – Эти казенные вещи ужасно не гигиеничны, ты права.

На свёртке Лея уже могла разглядеть кружевной воротничок и яркие пуговицы. Погружённая в вихрь собственных мыслей, она провела по ткани – шершавая.

Уличный туман едва заметно просачивался сквозь щели в окнах. Он отвлекал её. Торопил с решением, которого не было. Её родители? Нет, это уже слишком. Такого не должно быть. Никто не говорил, что ей придётся иметь дело с существами, выдающими себя за её родных. Это неправильно!

Туман тем временем наползал на подоконники и плавными хлопьями слетал на пол. Будто воспоминание о снегах, зачем-то выплывшее из памяти. Инстинктивно Лея обернулась на движение. Тут же туман исчез.

– Папа? – неуверенно позвала она человека, выдававшего себя за её отца. – Ты помнишь, что подарил мне на шестнадцатилетние?

– Почему ты…

– Отвечай мне! Если ты мой отец, ты точно знаешь, что подарил мне, когда мне исполнилось шестнадцать! Но ты не можешь сказать, я права?

– Я подарил тебе напольный глобус, звёздочка, – ответил мужчина со всем самообладанием, что у него было. – Я купил к нему кнопки с флажками. Я отметил каждый город, в котором ты была. Я оставил тебе ещё тысячу бантиков. Чтобы ты облетела весь свет. Как мы и хотели,… помнишь?

Девушка не могла ответить. В её горле застыл вдох. Ни в ту, ни в другую сторону ему было не продвинуться. Лея боялась пошевелиться, как будто её неподвижность остановит само время. Обратит его вспять. Заставит этот момент исчезнуть.

– Откуда ты это знаешь? Откуда ты… ты…

– Милый, это не имеет смысла. Ты не видишь? Она больна. – Мама Леи говорила только со своим мужем и уже не обращалась к дочери.

Даже не смотрела в ту сторону, где девушка в растерянности перебирала пальцами рыжую пижаму и незаметно сама для себя отступала всё дальше от посетителей. Шаг за шагом.

– Изнанка играет со мной, просто играет… – бормотала она себе под нос, не замечая, как сжимает ткань. – Нет, я не дам вам залезть мне в голову. Это личное! Это мой мир! Я не разрешала вам влезать в мою голову!

– Нет, я не хочу её такой видеть. – Женщина с бледными украшениями полыни всерьёз поднялась, собираясь уйти.

– А какой ты меня хочешь видеть, мама!? – вскрикнула Лея, сжав пижаму изо всех сил.

Пока отец находил слова, чтобы удержать жену ещё ненадолго в комнате, Лея рассуждала себе под нос:

– Наедине с моим страхом, так? Вот, что ты делаешь. За желание надо платить. Думаешь, я так легко сломаюсь? Я сказала тебе – я Лея, и я пришла за своим желанием! – Вдруг она вновь обернулась к матери: – Мама, у тебя есть листочек? Я хочу кое-что тебе показать.

Женщина на секунду замешкалась. Однако мужчина быстро нашёлся в ситуации, и протянул дочери деньги. Её мама передала ручку.

– Отлично! – Лея схватила это и принялась рисовать иероглифы по памяти, а затем развернула купюру перед родителями, как выставляют крест перед вампирами в кино. – Родители, значит? Я разгадала! Полубоги – это родители.

Из-за двери послышался шлепок, будто сырое тесто выпало из рук пекаря. Вдруг Лея поняла, что дверь из комнаты посещений открыта, и никого, кроме неё, здесь уже нет. Следующим она услышала кроткий всхлип. Он напоминал смешок. Не сказать сразу, чем он на деле являлся.

Осторожно Лея подошла к двери, но выглянуть побоялась. За стеной она слышала дыхание. Но приглушённое, будто кто-то намеренно старался его скрыть. Когда она уже почти заглянула за стену, оттуда вновь прозвучал смешок. Это был предвкушающий звук, без сомнения. В ту же секунду звучным шлепком что-то упало на пол прямо перед дверным проёмом. Оно было похоже на залежавшийся фарш, принявший уже одну слизистую консистенцию. Лея отступила на шаг и увидела высокую тень входящего.

Она бросилась наутёк. Больничные двери стояли нараспашку, словно бы час назад всех эвакуировали. Но это было не единственным, что изменило больницу. На стенах не было окон. Вместо них висели портреты Баха, Шостаковича, Баренбойма. Некоторые при этом были перевёрнуты. Через весь коридор тянулись толстые нити.

Несясь со всех ног, Лея вдруг поймала мысль, не видит ли она безумный сон, и в этот момент влетела со всего маху в препятствие.

– Лея? – еле выстояв, протянул Берн.

– Ты! – вскинулась на него девушка. Она отринула его руку и поднялась сама на ноги, а затем толкнула его для верности ещё раз. – Ты говорил, что не знаешь, что тут происходит! Что же тогда ты тут делаешь?

– Нет, Лея. Что ты тут делаешь?

– В каком ещё смысле? Я заплатила за вход – я провела ритуал!

В конце коридора прозвучал глухой удар. Из единственной двери выпало нечто бесформенное, напоминающее водоросль, только очень большую. Она сразу втянулась обратно в проём, но вскоре выглянула снова, будто рукой зацепившись за стену.

– Надо идти! – скомандовал Берн и устремился дальше по коридору.

Лея двинулась следом. Альтернатив у неё было не много – либо бежать в единственном направлении, либо познакомиться с подвижным растением.

– Что оно такое? – крикнула она парню, поравнявшись с ним на бегу.

Больничные коридоры тянулись вереницей портретов и знакомых Лее витрин с ученическими наградами, но не имели ни одной двери или хотя бы окна. Ветхие верёвки протягивались в разных направлениях и спутывались между собой, неизвестно кем и для чего здесь оставленные. Наконец-то, впереди замаячил люк в полу, но он был закрыт.

– Они – те, кому не надо платить за вход. Хозяева, – ответил парень, схватившись за ручку, но та не поддавалась.

Лея решила помочь, и тогда рычаг сдвинулся. Из-за угла коридора отчётливо слышалось семенящее движение, будто несколько младенцев играли наперегонки. Люк открылся, и Лея прыгнула внутрь. Она поспешила сдвинуться с места падения, и вслед за ней рухнул Берн. Под потолком зияла открытая дверь.

– Сколько здесь ещё уровней? Когда я получу желание? – давила на парня Лея.

В помещении отыграли несколько нот из темноты, и затем всё затихло.

– Ты что правда думаешь, что это так работает? – Парень весело усмехнулся и принялся осматривать комнату, поднимаясь на ноги.

Они оказались в плохо освещённом подвале, куда сгрузили много старых вещей и откуда вёл один выход – запертая на пароль дверь. Вновь прозвучал отрывок какой-то мелодии. Лея узнала её.

Она поднялась на ноги и обнаружила себя на сгружённых в кучу старых тетрадях.

– Это же моя песня! Сейчас Изнанка точно играет со мной! Я написала её давно в детстве.

– Тебя пугает твоя детская песня? – удивился парень, и в углу комнаты раздался шлепок.

Оба тут же переглянулись, глаза их вмиг округлились. С того же угла прозвучал сдавленный смешок, и парень бросился к двери.

– Берн, что это такое? – перешла Лея на шёпот, поспевая за ним.

Вновь отзвучали ноты мелодии. Из темноты показалось движение.

– Это тухлячник, – откликнулся Берн.

Он пытался найти у двери ручку, цифры для ввода пароля, что-нибудь, что используют, чтобы открыть. Но дверь имела только задвижку на массивных болтах и три красные лампочки.

– Почему тухлячник? – спросила Лея, но нечто с сопящим дыханием выползло на свет, и она увидела ответ в нём.

Существо являло собой огромную гору ползающих личинок и отваливающихся шмотков мяса. У него не было ног или других приспособлений, поэтому оно плавно перетекало, изрыгая куски гнилой плоти из свешенного почти до пола рта.

Лея прижала ладони к губам, чтобы не вскрикнуть. Ей показалось, она увидела стекающие глаза. В тот же момент существо всхлипнуло. Но рот его улыбался.

– Как так? – Парень не отвлекался от двери. – Никогда не видел на них пароли.

– А давно ты уже здесь?

– Три года.

Одна из лампочек загорелась зелёным, но тут же погасла. Лея проследила в направлении звучащей мелодии, та раздавалась из темноты. Казалось, за досками, сваленными друг на друга, стояло пианино или какой-то проигрыватель.

Существо вновь шлёпнуло куском своей плоти на тетради. Оно уверенно надвигалось на чужаков, и Лее даже померещилось, будто оно пытается вытянуть подобие конечностей, отчего его плоть разваливается только быстрее, ускоряя движение существа.

Парень всё чаще оборачивался за спину, он явно паниковал. Из темноты вновь прозвучали ноты, и снова лампочка отреагировала на этот звук.

– Я сейчас! – сообразив, бросила девушка, и скрылась во мрак.

Её спутнику оставалось лишь прижаться спиной к двери и следить, чтобы груда мяса вдруг не ускорилась.

Как и ожидала, за сваленными досками Лея наткнулась на пианино. Оно было расстроено, но в несколько ударов по клавишам, девушка нашла нужный звук.

– Не торопись, мы тут пока выпьем чай с тухлячником!

– Я же стараюсь! – огрызнулась Лея на неуместную шутку.

С первого раза пальцы ошиблись в выборе клавиши на расстроенном инструменте, но на второй попытке Лея извлекла нечто похожее на мелодию, которую даже можно напеть. Все три лампочки загорелись зелёным. Как только дверь щёлкнула, парень тут же толкнул её со всех сил и закричал спутнице бежать.

Они ворвались в просторный холл, на стене которого висел пожарный гидрант, современные фотографии обычных мужчин и женщин в строгих костюмах, возле стен протягивались откидные скамейки. Некоторые сплошь были обтянуты белыми нитями, за которыми и саму скамью с трудом удавалось разглядеть.

– Что за безумные загадки? Зачем это всё им нужно? – вспылила во всё горло Лея, как только они оказались в безопасности.

Парень осматривался по сторонам. Не похоже, чтобы он знал это место. В два шага Лея прижала его к стене и потребовала ответов. Но тот лишь глупо посмеивался.

– Я такой же заложник, как и ты. Но я рад, что больше не один здесь. Может, оно и правда исполняет желания?

– Тогда я тебя придушу!

Из холла вело три выхода помимо двери, которую они закрыли за собой. Аккуратно Лея попробовала выглянуть в коридоры. В первом она увидела несколько брошенных больничных каталок.

– «Как пройти в актовый зал», – прочитал парень с карты пожарного выхода.

Лея вернулась к стенду, что висел возле карты. К нему приклеили её фото с родителями и профессором Цнежолом со дня вручения свидетельства об окончании музыкальной школы.

– Актовый зал? – переспросила она вдруг запоздало. – Разве там не должен быть указан выход?

В тот же момент в коридоре что-то упало. Эхо подхватило шум. Наспех парень сверился с картой и поспешил в центральный ход. Отвечал он, когда они уже двигались в темноте между больничными койками:

– В этом месте немного другая логика. Не советую пытаться её понять, так и свихнуться можно. Лучше просто принимать всё как должное.

Лея обернулась на семенящие шаги и увидела, как на них надвигалось нечто подобное живому перекати-полю. Из него, однако, торчали человеческие конечности.

Дыхание перехватило. От страха Лея забилась под каталку и подобрала под себя ноги. Спутник последовал за ней. Оттуда они могли видеть только, как возле каталки ступает отрубленная нога. Она была обвита скользкой водорослью. Зелёные выросты туго обвили конечность, и теперь могли передвигаться на ней.

Вскоре перед каталкой ступила рука. Позади неё капало, отдавая речным запахом. Изо всех сил Лея прижимала ладони к лицу, чтобы не издать звука, пока смотрела, как существо отдаляется по коридору. К своему ужасу, когда оно отошло на пару метров, Лея увидела в спутанном водорослевом комке голову, и эта голова смотрела.

Едва не потеряв сознание от страха, Лея заставила себя отвернуться. Берн улыбнулся ей и прижал палец к губам, будто они просто играли в игру.

Со стороны холла кто-то толкнул одну из колясок. От этого коридор наполнился шумом. На звук водоросль тут же бросилась семенить ладонями и стопами неизвестных людей.

В открытый проход ринулся Берн, но Лея не решалась двинуться с места. Не говоря ни слова, тот махнул ей рукой. Она же только обернулась в просвет туннеля – там уже две гигантские водоросли изучали друг друга человеческими руками. Дух уходил в пятки от этого зрелища.

Стараясь не задеть каталку и не потерять сознание, Лея вылезла на полусогнутых и пробежала до Берна. Тот показал палец вверх. Вместе они заспешили к выходу, вернее, к актовому залу, пока за их спинами суетились мокрые удары шагов.

Стремглав двое вбежали в распахнутые двери и, не сговариваясь, захлопнули их за собой. Берн быстро раздобыл старую палку, чтобы подпереть их изнутри.

– Что здесь вообще происходит? – Лея окончательно вышла из себя. – Я должна была встретиться с полубогами, заявить о желании и вернуться домой! Какого чёрта тут творится? Какие ещё три года, какая больница? Кто эти водоросли-убийцы?

– Я их называю ломщики, – буднично ответил парень лишь на последний вопрос, а затем стал оглядывать зал, в котором они оказались.

– Я не хочу знать, почему «ломщики».

Зал этот Лея уже видела. Вернее, похожий на него. Он почти полностью повторял помпезность и роскошь главной сцены большого римского театра. Отличался он лишь тем, что на месте кресел стояли пыльные диваны, те же, что Лея видела в зале активностей в клинике. Их будто размножило на тысячи мест. Но прогуливаться между креслами времени не было – в дверь уже толкались ломщики, а может, не только они.

– Всё лучше, чем называть их полубогами, – закончил мысль Берн, приглядываясь в щель между дверями. – Полубогов здесь нет. Только монстры.

Далеко впереди за сценой, на которой стоял рояль, Лея увидела ещё одну дверь. Если за ней не было выхода, то его не было вовсе.

Она поспешила туда. Пробегая рядом с роялем, сверкающим своей белизной, она даже его не коснулась, но с оглушительным звуком крышка хлопнула, из-за чего Лея едва не подпрыгнула на месте. По сторонам разлетелись нотные листы.

Берн прибежал на звук.

Снова дверь оказалась заблокирована. «Назовите пароль» – требовало рельефное изображение листика полыни возле неё.

– Назвать? – задумался вслух Берн.

– Неверно! – Первая из трёх лампочек сверху погасла.

Лея толкнула Берна в плечо, отчего он только развёл руками. Со входа тем временем активно ломились внутрь.

– Так ладно, давай рассказывай, что у тебя за безумная теория с твоими желаниями! Это должно дать нам какой-то пароль. – Весь внимание Берн развернулся корпусом к Лее.

Не то сконфуженно, не то слегка обижено Лея потупила взгляд.

– После выхода альбома «Изнанка» у Перевозчика, все заговорили, что эта легенда уже давно существует, и он не придумал ничего нового. Хотя он и не говорил, что придумал.

– При чём здесь ты? – поторапливал парень.

– Я умею только играть. – В главные двери снова ударили, но сейчас Лея будто и перестала бояться чего-то другого. – Я всю жизнь занимаюсь фортепиано. Кое-что произошло на гала-концерте, никто не хочет теперь меня знать. Ни прежние друзья, ни академии. Родители не признаются, но я вижу – они стыдятся меня. Моя жизнь разрушена. Перевозчик прошёл в Изнанку и смог стать всемирно известным. Я – хочу только вернуть своё имя.

– Имя, твоё имя! – вскричал Берн и вновь погрузил листик полыни в стену, на требование пароля он закричал: – Лея!

– Неверно! – вновь отозвалась лампочка и погасла.

У них оставалась последняя. В дверь вдруг перестали ломиться, но ни Лею, ни Берна это не успокаивало. Скорее наоборот.

Беспомощно девушка стала бить в дверь кулаками, пока её спутник крутился по сторонам. Он называл вслух всё, что видит, очевидно, пытаясь запустить в голове рождение гениальных идей, но выходило откровенно плохо. В какой-то момент его взгляд остановился на лежащей перед роялем пачке листов. Он подобрал её, и несколько выпали из основной стопки. Один такой лист, разлинованный под нотные станы, прилетел Лее под ноги. Она хотела вернуть его Берну, но увидела надпись «Не хочешь спросить, когда он в последний раз видел фиолетовое лицо?»

Метнув беглый взгляд, она убедилась, что до листка тому нет никакого дела, и спрятала его в штанах.

– Может это что-то известное, сможешь узнать? – Берн сам передал ей нотный лист.

У того не было названия. Обыватель даже бы не сказал, какая это часть произведения, но Лее не потребовалось даже брать листок в руки. Она выдохнула, будто преступник на допросе, увидевший видеозапись своего преступления, которому в один момент всё стало ясно.

Она обернулась к изображению полыни, вдавила его и назвала пароль:

– Невинность.

За пластиковым окном шумели пациенты, Лея видела их через прозрачную дверь, но не могла выйти из сестринской. Потому что та была заперта с ней и Берном внутри. Они обменялись встревоженными взглядами и принялись искать ключ среди бумаг и канцелярии. Лея обнаружила график отделения: 6:15 – подъём, свободное время, завтрак. Все пункты написаны красным. Только «творческая терапия – ср» – чёрным, как и «посещения» перед обедом. В скобках фигурировал «просмотр кино» перед отбоем.

– Почему мы опять на прежнем уровне? – рассуждала Лея скорее себе под нос, чем ждала ответа от Берна, ковыряющегося в столе.

Но он всё равно коротко отозвался:

– В прошлый раз было так же.

Отсюда она видела, как санитар с татуировкой в виде сплошных чёрных колец вокруг бицепса нахально преграждал путь сестре Эйле, но она явно на него не сердилась. Они стояли возле двери, запертой на магнитный замок, совсем недалеко от коридора к палатам. Сестринская же располагалась точно напротив, возле неё была вторая запертая дверь, чьё открытие неизменно сопровождал гудок.

– Вы ещё что там делаете!? – завизжала вдруг молодая сестра возле кофе-машины на мини-кухне.

Она немедленно устремилась к сестринской, и через секунду уже распахнула дверь перед двумя нарушителями.

– Простите, – оправдывался Берн, выйдя вперёд, – это я подговорил Лею доказать, что она одна из избранных. Я должен знать, с кем общаюсь.

– Убирайтесь отсюда сейчас же! – взвизгнула девушка с куцым хвостом, на бейдже которой значилось «Сестра Нирии, общее отделение».

Лея тут же выскочила за дверь. Позади неё тощая девушка продолжила возмущаться сама с собой необычайно высоким голосом. Тем временем Берн подал сигнал, приглашая затеряться среди играющих пациентов, чтобы переждать ураган в безопасности.

На столе лежали доски для нардов, на которых играли в карты из набора монополии, были классические карты, которыми перекидывались как мячиком в горячей картошке, были и шашки, но играли в них по неизвестным правилам. Каждый делал с предметами, что хотел, и это не имело совершенно никакой связи с тем, что делали остальные. При этом увлечённые игроки то и дело восклицали победные кличи, а их противники в этот момент становились раздосадованными. Всего на секунду, правда. Вероятно, потому что ни победы, ни поражения не определялись никакими правилами. Во всяком случае, Лея никакой связи не видела. Насколько она могла догадаться, игроки просто ходили как угодно и чем угодно, и чем меньше логики было в их действиях, тем больше фишек они могли забрать себе. Те же, кто не играл, оставались всё равно за столом. Таким, например, был весьма габаритный парень с одуванчиком светлых кудрей. Он смотрел поверх стола и даже будто бы сквозь играющих, но показывал улыбку каждый раз, когда кто-то выигрывал.

Рядом с ним сидела пожилая женщина, возле которой крутились близняшки с уродливыми лицами. Они заплетали ей косички. Ужасно, конечно, но они старались. Вскоре одна из девочек засмотрелась на Лею и толкнула вторую, чтобы сообщить о своей новой жертве. Лея спешно собрала волосы, но девочки только ещё сильнее заинтересовались незнакомыми рыжими локонами. Усмирить их активность не представлялось возможным. Лея спрятала волосы под пижаму, но девочки всё равно лезли к ним.

– Лея! – раздался за её спиной визгливый голос, – Ты уже выбрала терапию на завтра?

В том, чтобы укрыться от близняшек в разговоре с сестрой Нирии, девушка нашла настоящее спасение, и выскочила из-за шашечного стола.

– У нас есть лепка, пианино и папье-маше. Что ты будешь посещать?