Глобализация бедности

Глобальная адаптация

Что происходит, когда макроэкономические реформы применяются одновременно в большом количестве стран? В взаимосвязанной мировой экономике «сумма» национальных программ структурной адаптации (SAP) способствует «глобальной адаптации» в структуре мировой торговли и экономического роста.

Воздействие «глобальной адаптации» на условия торговли достаточно хорошо понято: одновременное применение политики продвижения экспорта в отдельных странах третьего мира способствует возникновению избыточного предложения – особенно на товарных рынках, сопровождающегося дальнейшим снижением мировых цен на сырьевые товары. Во многих странах, подвергшихся структурной перестройке, объем экспорта значительно увеличился, однако стоимость экспортных поступлений ухудшилась. Другими словами, так называемая «глобальная структурная адаптация» (основанная на интернационализации макроэкономической политики) еще больше понижает цены на сырьевые товары и способствует отрицательному трансферу экономических ресурсов между странами-должниками и кредиторами.

Разложение национальных экономик

Программы структурной адаптации (SAP) играют ключевую роль в разложении национальной экономики задолжавшей страны и в «переосмыслении» ее «новых отношений» с глобальной экономикой. Другими словами, экономические реформы подразумевают «разложение/переосмысление» структуры национального производства и потребления.

Снижение реальных доходов способствует снижению затрат на рабочую силу и снижению уровня необходимого массового потребления (базовых человеческих потребностей) большинством населения. С другой стороны, «переосмысление» потребления характеризуется увеличением «высокого уровня потребления» посредством либерализации торговли и динамического притока импортируемых потребительских товаров длительного пользования и предметов роскоши для небольшой части общества. Это «разложение/переосмысление» национальной экономики и ее включение в глобальную экономику дешевого труда основаны на сжатии внутреннего спроса (и уровня социального обеспечения): бедность, низкая заработная плата и наличие дешевой рабочей силы являются «входящими факторами» на стороне предложения. Бедность и снижение производственных затрат составляют инструментальную основу (на стороне предложения) для восстановления производства, ориентированного на внешний рынок.

Одновременное применение программ структурной адаптации в странах-должниках ускоряет перемещение производственной индустрии из существующих производственных площадок в развитых странах в регионы с дешевым трудом в странах третьего мира и Восточной Европы. Однако новая производственная мощность (ориентированная на экспорт), которая получается в результате, формируется на общем фоне замедленного и/или подавленного роста мирового спроса. Таким образом позитивная «вовлеченность» в создание новых производственных мощностей (для экспорта) в одной или нескольких отдельных странах третьего мира сопровождается процессом «разъединения производственных ресурсов» и упадка в других частях мировой экономической системы.

«Разложение» не гарантирует успешного «переосмысления». Другими словами, вывод из строя внутренней промышленности не обеспечивает для внутреннего рынка развитие новых «жизнеспособных» и стабильных отношений с мировым рынком – иными словами, сжатие затрат на рабочую силу (в поддержку предложения) само по себе не гарантирует рост экспортного сектора и интеграцию национальной экономики стран третьего мира в международный рынок (и не гарантирует, кстати, развитие промышленного экспорта).

Географическое расположение новых полюсов производства дешевой рабочей силы, ориентированных на мировой рынок, определяют комплексные экономические, геополитические и исторические факторы. «Разложение»/«переосмысление» имеет тенденцию происходить в специфических функциональных регионах глобальной экономики. Формирование новых динамичных полюсов экономики дешевой рабочей силы в Мексике, Восточной Европе и Юго-восточной Азии резко контрастирует с ситуацией, преобладающей в большинстве регионов Африки к югу от Сахары, частей Латинской Америки и Ближнего Востока.

Мировая безработица

Многие регионы мира, хотя и не включенные в глобальную экономику дешевой рабочей силы активно, тем не менее обладают важными «резервами дешевой рабочей силы», играющими значительную роль в регулировании стоимости рабочей силы на международном уровне. Если возникают волнения среди рабочих, включая социальное давление на заработную плату, в какой-либо стране третьего мира, транснациональный капитал может перенести свое производство или передать его на аутсорсинг в альтернативные места с дешевой рабочей силой. Проще говоря, наличие «резервных стран» с большим количеством дешевой рабочей силы склонно ослаблять динамику заработной платы и стоимости рабочей силы, характерную для более активных экспортных экономик с дешевой рабочей силой (таких как Юго-восточная Азия, Мексика, Китай и Восточная Европа).

Иначе говоря, установление национального уровня заработной платы в отдельных развивающихся странах определяется не только структурой национального рынка труда, но и уровнем заработной платы, существующей в конкурирующих регионах с дешевой рабочей силой.

Таким образом, уровень затрат на рабочую силу обусловлен наличием «глобального резерва дешевой рабочей силы», состоящего из «резервных армий» рабочей силы в разных странах. Это «мировое перенаселение» определяет международную миграцию производственного капитала одной и той же отрасли промышленности из одной страны в другую: международный капитал (прямой или косвенный покупатель рабочей силы) перемещается с одного национального рынка труда на другой. С точки зрения капитала «национальные резервы рабочей силы» интегрированы в общий международный резервный пул, где работники из разных стран вовлечены в открытую конкуренцию друг с другом. Мировая безработица становится «рычагом» глобального накопления капитала, который «регулирует» стоимость рабочей силы в каждой из национальных экономик. Массовая бедность регулирует международную стоимость рабочей силы. Заработная плата также определяется на уровне каждой национальной экономики отношениями между городом и деревней. То есть, сельская бедность и наличие большого числа безработных и безземельных сельскохозяйственных рабочих, как правило, способствуют низким заработкам в городской производственной экономике.

Снижение заработной платы

Во многих странах-экспортерах дешевой рабочей силы доля заработной платы в ВВП резко снизилась. В Латинской Америке, например, программы корректировки способствовали заметному сокращению заработной платы как в процентах от ВВП, так и в процентах от добавленной стоимости в обрабатывающей промышленности. В то время как доходы работников в развитых странах составляют примерно 40 % добавленной стоимости в обрабатывающей промышленности, соответствующий процент в Латинской Америке и Юго-восточной Азии составляет порядка 15 %.

Закрытие заводов и перемещение промышленных предприятий

Развитие экспортных фабрик с дешевой рабочей силой в странах третьего мира сопровождается закрытием заводов в промышленных городах развитых стран. Предыдущая волна закрытия заводов в основном затронула трудоемкие отрасли легкой промышленности. Однако с 1980-х годов были затронуты все сектора западной экономики (и все категории рабочей силы): корпоративная реструктуризация аэрокосмической и машиностроительной промышленности, перенос автомобильного производства в Восточную Европу и страны третьего мира, закрытие сталелитейных заводов. промышленность и т. д.

Развитие производства в maqulas (сборочных предприятиях) и зонах экспортной переработки, расположенных к югу от Рио-Гранде на границе США и Мексики, на протяжении 1980-х годов сопровождалось массовыми увольнениями и безработицей в промышленных центрах США и Канады. В соответствии с Североамериканским соглашением о свободной торговле (НАФТА) этот процесс перемещения был распространен на всю мексиканскую экономику. Аналогичным образом японские транснациональные корпорации переносят значительную часть своего производственного потенциала на производственные площадки в Таиланде или на Филиппинах, где промышленным рабочим платят всего 3–4 доллара в день56. Немецкий капитализм после распада Советского Союза значительно расширил зону своего влияния, вернувшись к территориям бывшего «жизненного пространства», которое Германия пыталась установить накануне Второй мировой войны. Новая волна расширения выразилась в переносе производств в восточноевропейские страны, такие как Польша, Венгрия, Чехия и Словакия, где уровень оплаты труда составлял всего около 120 долларов в месяц, что гораздо ниже средних показателей Европейского союза. Для сравнения, сотрудники аналогичных заводов в Германии получали заработную плату порядка 28 долларов в час, демонстрируя огромный разрыв в уровне доходов и условиях труда. Это позволило немецким компаниям существенно снизить производственные издержки, перенеся трудоемкие процессы в регионы с низкой оплатой труда, сохранив при этом высокую прибыльность бизнеса в самой Германии.

В этом контексте бывшие социалистические страны интегрировались в глобальную экономику дешевой рабочей силы. Несмотря на простаивающие заводы и высокий уровень безработицы в бывшей Германской Демократической Республике, немецкому капитализму было выгоднее расширить свою производственную базу в Восточной Европе.

На каждое потерянное рабочее место в развитых странах, которое переводят в страны третьего мира, приходится соответствующий спад потребления в развитых странах. Хотя закрытия заводов и массовые увольнения обычно преподносятся в прессе как изолированные и несвязанные случаи корпоративной реструктуризации, их совокупное воздействие на реальные доходы и занятость разрушительно. Потребительские рынки рушатся, потому что большое число предприятий в нескольких странах одновременно сокращают численность своих сотрудников. В свою очередь, падение продаж оказывает обратное воздействие на производство, способствуя дальнейшей волне закрытий заводов, банкротств и так далее.

Мировое сжатие потребительских расходов

На Севере сокращение уровня расходов еще больше усугубляется дерегулированием рынка труда: деиндексацией заработков, неполной занятостью, досрочным выходом на пенсию и введением так называемых «добровольных» сокращений заработной платы. В свою очередь, практика истощения кадров (которая перекладывает социальное бремя безработицы на более молодые возрастные группы) лишает целое поколение доступа на рынок труда. Другими словами, процесс свертывания промышленности в развитых странах способствует сокращению рыночного спроса, что, в свою очередь, подрывает усилия развивающихся стран по продаже промышленных товаров на (сокращающийся) западный рынок. Это порочный круг: перемещение промышленности на Юг и Восток приводит к экономическому беспорядку и безработице в развитых странах, что, в свою очередь, имеет тенденцию к тому, чтобы подталкивать мировую экономику к глобальной рецессии. Эта система характеризуется неограниченными производственными возможностями из-за ресурсов дешевой рабочей силы в разных уголках мира, возможности автоматизации процессов производства и открытия новых рынков сбыта в развивающихся странах. Однако, сам акт расширения производства – путем перемещения материального производства из «стран с высокой заработной платой» в «страны с низкой заработной платой» способствует сокращению расходов, например, тех, кто был уволен, что в конечном счете ведет мировую экономику по пути глобальной стагнации. А без достаточного спроса на произведенную продукцию экономика сталкивается с проблемами перепроизводства и падения цен, что приводит к глобальной стагнации.

Перемещение внутри торговых блоков

Перемещение экономической деятельности чаще всего происходит в пределах континентального шельфа каждого торгового блока. Западная Европа и Северная Америка одновременно и пропорционально развивают «регионы дешевой рабочей силы» на своих непосредственных географических границах. В европейском контексте линия Одер-Нейсе для Польши является тем же, что является Рио-Гранде для Мексики, т. е. бывший «железный занавес» выполняет ту же роль, что и Рио-Гранде. Он отделяет экономики с высокой заработной платой Западной Европы от экономики стран с низкой заработной платой бывшего советского блока.

Однако НАФТА – Североамериканское соглашение о свободной торговле, заключенное в январе 1994 года США, Канадой и Мексикой, отличается от Маастрихтского договора, который допускает «свободное перемещение» рабочей силы внутри стран Европейского Союза. В рамках НАФТА, Рио-Гранде разделяет два отдельных рынка труда: производственные предприятия закрываются в США и Канаде и переносятся в Мексику, где заработная плата как минимум в десять раз ниже. «Неподвижность рабочей силы» и снятие тарифных барьеров, а не «свободная торговля» являются главной особенностью НАФТА.

В соответствии с НАФТА, американские корпорации могут сократить заработные затраты более чем на 80 %, переехав в Мексику или заключив там субподрядные работы. Этот механизм не ограничивается производством или деятельностью с использованием неквалифицированной рабочей силы: ничто не препятствует перемещению высокотехнологичных отраслей Америки в Мексику, где инженеров и ученых можно нанять за несколько сотен долларов в месяц. Такое перемещение потенциально затрагивает значительную часть экономики США и Канады, включая сектор услуг.

С самого начала НАФТА было основано на сокращении занятости и реальной заработной платы. Перенос промышленности в Мексику уничтожает рабочие места и снижает реальные доходы в США и Канаде. НАФТА усугубляет этот экономический спад: рабочие, уволенные в США и Канаде, не перераспределяются в другие сферы экономики, и в результате такого перемещения промышленности не создаются новые возможности экономического роста. Сокращение потребительских расходов в результате увольнений и закрытия предприятий приводит к общему сокращению продаж и занятости, а также к дальнейшим увольнениям в промышленности.

Более того, хотя НАФТА и позволяет американским и канадским корпорациям проникать на мексиканский рынок, этот процесс осуществляется в основном за счет вытеснения существующих мексиканских предприятий. Тенденция направлена на усиление промышленной концентрации, ликвидацию малых и средних предприятий, а также захват части сферы услуг Мексики посредством корпоративного франчайзинга.

США «экспортируют свою рецессию» в Мексику. За исключением небольшого рынка привилегированного потребления, бедность и низкие зарплаты в Мексике не способствуют расширению потребительского спроса. В Канаде соглашение о свободной торговле, подписанное с США в 1989 году, привело к постепенному отказу от отраслевой экономики. Канадские дочерние компании закрываются и заменяются региональными офисами продаж.

Образование НАФТА способствовало обострению экономического спада, тенденции к снижению заработной платы и занятости во всех трех странах. Потенциал производства увеличивается, однако сам факт расширения производства путем перемещения производства из США и Канады в Мексику способствует уменьшению расходования средств на их потребление.

Потребление предметов роскоши

Повышенная концентрация дохода и богатства в руках социальной элиты (как в развитых странах, так и в небольших анклавах процветания в странах третьего мира и Восточной Европы) привела к динамичному росту экономики товаров класса люкс: путешествия и отдых, автомобилестроение, революция в электронике и телекоммуникациях и т. д. Культура «в пути» и «беспошлинная торговля», построенная вокруг автомобилей и воздушного транспорта, стали центрами современной экономики «высокодоходного» потребления и досуга, куда направляются огромные финансовые ресурсы. В то время как ассортимент потребительских товаров, поддерживающих образ жизни высшего класса, расширился почти безгранично, с начала долгового кризиса начала 1980-х годов произошло соответствующее сокращение уровня потребления большей части населения мира. В отличие от большого разнообразия товаров, доступных социальному меньшинству, базовое потребление (около 85 % населения мира) ограничивается небольшим количеством основных продуктов питания и товаров первой необходимости.

Динамичный рост потребления предметов роскоши обеспечивает временную «передышку» мировой экономике, охваченной рецессией57. Однако стремительный рост потребления товаров роскоши все больше различается со стагнацией секторов, производящих необходимые товары и услуги. В странах третьего мира и Восточной Европы стагнация производства продуктов питания, жилья и основных социальных услуг диссонирует с развитием небольших очагов социальных привилегий и потребления предметов роскоши. Элиты бедных стран, бывшие чиновники, новые бизнес-магнаты Восточной Европы и бывшего Советского Союза являются одновременно и сторонниками, и бенефициарами этого процесса. Социальное неравенство и неравенство в доходах в Венгрии и Польше сейчас сопоставимо с дисбалансом, преобладающим в Латинской Америке. (Например, Порш Каррера можно купить в представительстве Порш Хенгария в центре Будапешта за «скромную» сумму в 9 миллионов 720 тысяч форинтов, больше, чем средний венгерский рабочий зарабатывает за всю жизнь, то есть заработок за 70 лет при средней (годовой) промышленной заработной плате)58.

Низкая структура заработной платы в странах третьего мира, наряду с последствиями экономической реструктуризации и рецессии в развитых странах, не способствует развитию массового потребления и общему повышению покупательной способности. Таким образом, глобальная производственная система все больше ориентирована на обслуживание ограниченных рынков – то есть рынков высокодоходных потребителей на Западе плюс небольшие анклавы потребления товаров класса люкс на Юге и Востоке. В данном контексте низкая заработная плата и низкие затраты на производство способствуют низкому уровню покупательной способности и недостаточному спросу. Это противоречивое соотношение является важной характеристикой глобальной экономики дешевого труда: те, кто производит, не являются теми, кто потребляет.

Рентная экономика

С прекращением производства в богатых странах складывается «рентная экономика», которая практически ничего не производит. Эта многоуровневая экономика, сосредоточенная в секторе услуг, выкачивает прибыли из обрабатывающей промышленности третьего мира. Высокотехнологичная экономика, основанная на владении промышленными навыками, разработках продукции, исследованиях и разработках и т. д., подчиняет себе отрасли «материального производства». «Нематериальное производство» подчиняет себе «материальное производство»; сектор услуг присваивает добавленную стоимость производства. Более того, помимо выплат роялти и лицензионных сборов за использование западных и японских технологий, доходы производителей третьего мира неизменно присваиваются дистрибьюторами, оптовиками и розничными торговцами в развитых странах. Промышленное производство остается в подчинении корпоративного монопольного капитала.

Так называемое «развитие промышленности» в странах третьего мира является следствием процесса глобальной перестройки производства и процесс «деиндустриализации» в индустриальных странах следует понимать правильно: значение термина «промышленность» кардинально изменилось. Центры роста высоких технологий стремительно развиваются за счет старых традиционных отраслей, исторически сложившихся в развитых странах с начала промышленной революции. Центрами роста в развитых странах становятся «нематериальные секторы» (высокие технологии, включая проектирование продукции и инновации, экономика услуг, коммерческая и финансовая инфраструктура, связь и транспорт), а не материальное производство как таковое.

Глобализация производственной сферы

Мы имеем дело с мировой экономикой, в которой большое количество национальных экономик производят промышленные товары для экспорта на рынок стран ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития). Однако, за некоторыми важными исключениями, например, Корея, Бразилия, Мексика, эти страны нельзя считать «новыми индустриальными государствами»: процесс «индустриализации» в значительной степени является следствием перемещения производства в районы с дешевой рабочей силой в странах третьего мира. Он обусловлен изменением структуры мировой экономики. Децентрализация и перемещение материального производства в страны третьего мира были мотивированы, в первую очередь, значимыми различиями в заработной плате между богатыми и бедными странами. Последние стали производителями «промышленных товаров первой необходимости». В этом контексте на мировом уровне происходит перепроизводство промышленных товаров, что приводит к снижению цен на изготовленные изделия, подобно процессу избыточного предложения, характерного для рынков сырьевых товаров. Вхождение Китая в международное разделение труда в конце 1970-х годов еще больше усилило структуры перепроизводства.

Рост в богатых странах, основанный на импорте

Рентная экономика присваивает доходы прямых производителей. Материальное производство осуществляется в странах третьего мира с дешевой рабочей силой, однако самый значительный рост ВВП отмечается в странах-импортерах. Рост ВВП в богатых странах в этом случае носит «импортозависимый» характер: дешевые импортные товары (сырье и готовые изделия) создают соответствующее увеличение доходов в сервисной экономике богатых стран.

Применение программ структурной перестройки, спонсируемых Международным валютным фондом, в большом количестве отдельных стран также способствует укреплению этой рентной экономики: каждая страна обязана производить (конкурируя с другими развивающимися странами) аналогичный набор базовых сырьевых и промышленных товаров для мирового рынка. Хотя в сфере производства материальных товаров в развивающихся странах существует конкуренция, каналы международной торговли, а также оптовый и розничный рынок в развитых странах контролируются корпоративными монополиями. Двойственность между конкуренцией и монополией является фундаментальной чертой системы глобального обмена. Жесткая конкуренция между «непосредственными производителями», находящимися в разных странах в условиях избыточной глобальной поставки, противопоставлена ситуации контроля над международной торговлей, патентами на промышленные товары, оптовой и розничной торговлей со стороны небольшого количества глобальных корпораций.

Присвоение прибавочной стоимости непрямыми участниками

Поскольку продукция, производимая в развивающихся государствах, ввозится в развитые страны по крайне низким международным ценам (FOB), её оценочная стоимость на этапе официального учёта импорта остаётся сравнительно низкой. Тем не менее, после прохождения цепочки посредников и розничной реализации в экономически благополучных регионах конечная цена продукта возрастает многократно. К примеру, средняя розничная цена изделий, изготовленных в беднейших странах, часто превышает первоначальную закупочную стоимость в десять и более раз. Данная значительная разница формируется преимущественно в результате маркетинговых усилий и услуг, оказываемых торговыми сетями и дистрибьюторскими компаниями богатых государств, практически не затрагивающих материальное производство. Эта виртуальная прибавка стоимости автоматически учитывается в ВВП благополучных стран, хотя реально произведённые ценности принадлежат странам-производителям сырья и готовых товаров. Так, итоговая розничная цена кофе вырастает в семь-десять раз по сравнению с первоначальной международной стоимостью (FOB) и достигает примерно двадцатикратного уровня суммы, выплаченной изначально фермерам третьих стран (таблица 5.1).