Мое взрослое лето

Бедная моя Таня заколыхалась. Брюнеты – ее слабость.

– А ты угадай, – вовремя вставил реплику Гриша, беспардонно засовывая свою лапу в конфеты, – ты ж у нас угадчик-перехватчик.

– Какое-то необычное имя? – тут же среагировал парень. Глядел в глаза.

Красивый. Неужели тоже нахал и бабник? Не хотелось бы…

– Марсик! Ты перекрыл собой весь стол. Просто насыпь конфеты в тарелку, – сердито дала справа реплику хозяйка вечеринки.

– Ок, – отозвался Марсик. Вот это имечко! Как у кота.

– Погоди, – я успела закрыть глаза и всунула руку в жестянку.

– Что это ты делаешь? – изумился вездесущий Гришка.

– Тсс! – шикнула я. Выбрала на ощупь конфету и вытянула кулак наружу. Не разжимала. – это гадание такое. Сбудется-не-сбудется.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался брюнет. Обнялся с банкой и умудрился присесть на край моего стула, – расскажи подробнее.

Девочки за столом заинтересованно помалкивали. Хозяйка, она же именинница, поджала губы в досаде. Я заметно отодвинулась от парня и рассказала:

– Гадать могут те, кто любит конфеты, потому что после процесса их надо съесть.

– Это обязательно?

Марсик встал на ноги и пошел вдоль стола. Протягивал банку всем желающим.

– Допустим, есть желание сдать тест. Да или нет. Да – карамелька, нет – батончик. Берете конфетку, не глядя и не щупая. Вуаля! Ответ готов. У меня всегда сбывается, – я улыбнулась и разжала кулак.

Все, как приговоренные, поглядели мне в ладонь. Ярко-оранжевый кубик ириски. Гриня заржал первым. За ним подтянулась хозяйка, гости, красавчик Марсик. Хохотали громко и со слезой, словно не было на свете случая смешней. Я развернула фантик и виртуозно забросила ириску в рот. Что-что, а конфеты я есть умею.

– А у меня, между прочим, леденец, – высказалась именинница. Светлана, кажется. – можно считать его за карамель?

– Конечно. Любые правила, – я кивнула.

– Значит, сбудется! – она помахала кулачком над головой, – Марсель, ты ведешь меня в кино!

– Слушаюсь и повинуюсь, – махнул длинноволосой башкой Марсик, оказавшийся Марселем, – предлагаю коллективный поход в наш клуб на девять часов. “Маленькая Вера”.

– Фууууу! – зафукали девчонки со всех сторон, – гадость! Мы не пойдем…

– А ты смотрела? – обернулся ко мне парень.

Я кивнула.

– Не понравился?

– Нет.

– Почему?

– Такого вокруг по жизни полно, зачем еще в кино глядеть и деньги платить, – я повторила фразу нашей соседки слева. Фильма я не видела, но отзыв запомнила.

– А, – растерял аргументы собеседник, – тогда я не знаю. Светка! Какое кино смотреть будем?

Началось живое обсуждение мероприятия.

– Пойдем покурим, – вытолкал меня из-за стола Гришка.

Кто-то из девочек предложил перейти к танцам. Загремели, растаскивая стулья по углам и комнатам, никак не озвучившие себя пока молодые люди в очках. Совершенные филологи по виду. Кто-то из девчат со словами: “Твоя доля” всунул мне в пальцы стакан с вермутом. Я понимала, что если сделаю пару глотков, то усну неизбежно. Слишком длинный выдался день. Я осторожно попробовала. Кто-то догадался разбавить вино лимонадом. Вкусно.

Гришка что-то трындел про себя любимого. Хвастался спортивными достижениями. Глядя на его рыхлую фигуру, смеяться хотелось бесконтрольно-безудержно. Я глотала газировку, хихикала и тыкалась лбом в мягкое округлое плечо приятеля. Пришли другие курильщики разной степени умелости. Вся компания вывалила к распахнутому настежь окну.

– А это еще кто?

Я выглянула из-за Гришкиного плеча. По коридору шел Влад. Улыбался своей знаменитой улыбочкой для девушек. В руке нес корзинку, сплетеную не из лозы, а из шпона. Такие обычно плетут из бересты, да где тут бересту взять?

– Привет всем. Разведка донесла, что тут у вас вечеринка. И кто виновница?

Как он так делает? Я с великим интересом пыталась постичь. Улыбается ведь всем, а кажется, что только одной тебе. Не знала бы этого типа близко, втюрилась бы с первого взгляда.

Светлана, тем временем, призналась. Кирсанов непременно желал знать имя. Девушка, счастливо улыбаясь, призналась и в этом. Он завел глаза к потолку, сделал паузу и продекламировал:

– Лунные поляны, Ночь, как день, светла… Спи, моя Светлана, Спи, как я спала!

Тут Кирсанов заржал, понимая как бы нелепость своего выступления. Но Светка слушала, приоткрыв рот. Тогда он оглядел всех девчат и попросил жалобно:

– Девушки выручайте! Как дальше?

– В уголок подушки Носиком уткнись…, – вдруг поддержала моего нахалюгу-декламатора Иришка, самая маленькая и самая голосистая из всей компании.

Влад кивнул и закончил с ней хором:

– Звёзды, как веснушки, Мирно светят вниз.

Он сдернул белый бумажный колпак и вручил хозяйке бала корзинку. Клубника. Красные ягоды благоухали так, что перекрыли собой вонючий дым табака. Девочки захлопали в ладошки. И кто-то крикнул:

– А у нас танцы!

– Я готов, – просто ответил Кирсанов и щелкнул по-гусарски каблуками английских ботинок. Этот фокус в его исполнении я уже видала.

Счастливые зрительницы повели красавца в комнату.

– Кто этот клоун? – сердито спросил Григорий, совершенно не околдованный представлением.

– Клоун, – хмыкнул Марсель, туша окурок в пустой консервной банке, – учись, босота, как надо с девицами обращаться. Эдак он любую в горизонт уговорит.

Брюнет оглянулся на меня:

– Пардон, мадемуазель. К тебе не относится. Не любишь стихи?

Он обеими ладонями отправил волосы назад и ловко перетянул черной резинкой в хвост. У нас в станице мужчины не носят длинных волос. Но ему идет.

– Ты так и не сказала, как тебя зовут.

– Угадай. – попытался было снова влезть в разговор Гришка.

Мы поморщились в его сторону одновременно. И засмеялись.

– Меня зовут Влада. Этот клоун, – тут я невольно поглядела в сторону распахнутой двери, где Кирсанов танцевал с виновницей торжества, что-то нежное втирал ей на ушко, – этот клоун – мой брат. И я люблю стихи.

– Я знаю всего Онегина наизусть, – вставил фразу неугомонный толстяк.

– Зильбертрудт, отвали! Дай с девушкой поговорить спокойно, – Марсик нормально терял терпение. Покраснел и закусил губу изнутри.

– Не надо ссорится, – попросила я.

Я внезапно поняла, как сильно устала. Второе за день явление Кирсанова выбило меня из сил.