Хранители Севера

– Совсем дети… – вырвалось у него. – Что, чёрт возьми, задумал король Андрэ? Он послал на встречу троих юнцов, – в его голосе плескалась не только злость, но и искреннее, оглушающее недоумение. Эта картина не укладывалась в логику. Она не походила на продуманный стратегический ход. Это было похоже на насмешку, или на отчаянную, безумную ставку, смысла которой он не мог понять.

“Либо в Атрее окончательно сошли с ума… либо всё гораздо глубже.”

– Что-то здесь не так, – раздался рядом низкий, настороженный голос.

Брайан шагнул ближе, его взгляд, острый и цепкий, не отрывался от троицы асуров. На его обветренном лице появился знакомый прищур, тот самый, что возникал, когда он чуял неладное, словно старый волк, улавливающий на ветру запах опасности.

– Почему их всего трое? – проговорил он медленно, растягивая слова. – Это разведка? Иллюзия? Ловушка? Или они всерьёз считают, что этот угрюмый коротышка справится с нами, если что?

Он кивнул в сторону Бернара, и на его губах заиграла кривая, скептическая усмешка.

– Если это и есть вся их охрана, то я не уверен, стоит ли нам вообще беспокоиться. Больше похоже на насмешку.

Адриан медленно, почти задумчиво покачал головой, не отводя взгляда от несостоявшихся переговорщиков.

– Я тоже об этом подумал, – произнёс он тихо. – Но не забывай, кто они. Асуры. А мы о них знаем… катастрофически мало. Если король Андрэ выбрал именно их – значит, за этим что-то стоит. Либо он окончательно безумен… либо мы сильно недооцениваем угрозу.

Брайан молча кивнул, сжав губы. Его изучающий взгляд всё ещё был прикован к троим фигурам.

– Они удивительно похожи.

– Будто близнецы, – согласился мужчина, и в его обычно твердом голосе впервые зазвучала легкая, сбивающая с толку растерянность.

Белоснежные волосы – светлые, как первый иней, без единой тёмной прядки. Голубые глаза, но не безмятежные небесные озера, а ледяные, пронзительные. Даже кожа казалась неестественно прозрачной, тонкой, почти фарфоровой, словно солнечный свет мог проходить сквозь неё, не задерживаясь. Но самым пугающим было не это. Они совершенно не чувствовали холода. Абсолютно. Ни малейшей дрожи, ни попыток укутаться в меха или хотя бы поднять воротник. Их лица оставались невозмутимо спокойными, движения – плавными и раскованными. Северный ветер, сбивающий с ног, яростно трепал края их одежды, вздымал пряди волос, но самих их будто не касался. Они не щурились от колющей метели, не прятали окоченевшие пальцы. Просто стояли – непринужденно, уверенно, будто выросли не просто на севере, а в самом его ледяном, безжалостном сердце.

– Это… ненормально, – хрипло, сдавленно выдохнул Брайан, и в его голосе впервые зазвучал не скепсис, а неподдельная тревога. – Как будто сам холод… обходит их стороной, боится их.

Их наряды лишь подчеркивали эту жутковатую чуждость. Белые, струящиеся туники с тончайшей серебряной вышивкой, напоминающей морозные узоры. Штаны и куртки из незнакомой ткани – гладкой, плотной, переливающейся на свету, не похожей ни на кожу, ни на шерсть, ни на лен. Ни следа привычных мехов, утепленных накидок или грубых шарфов. Только легкая, почти невесомая одежда, будто они собрались не в ледяную пустыню, а на летнюю прогулку.

Адриан продолжал молча наблюдать, чувствуя, как холодная, тяжёлая тревога медленно, но неумолимо поднимается из глубины сознания. Если они и вправду были посланниками Атреи, то, возможно, именно так выглядит настоящая угроза – упакованная в обманчиво хрупкую, улыбающуюся оболочку. И словно в подтверждение его мыслей, впереди вдруг раздался звонкий, насмешливый голос, легко перекрывающий вой ветра:

– Может, нам покрутиться на месте, чтобы вы смогли нас хорошенько рассмотреть со всех сторон? – с лукавой, вызывающей усмешкой произнесла одна из девушек. Её тонкие брови насмешливо взлетели вверх, а ледяные глаза весело сверкнули.

За её спиной девушка с короткими белоснежными волосами прыснула в ладонь, едва сдерживая взрыв смеха.

– Язва, – пронеслось в его голове с резкой, но почему-то лишённой настоящей злобы досадой. И к собственному удивлению, он ощутил лёгкий, непрошеный оттенок удовольствия. Впервые с начала этой странной встречи его губы коснулась почти незаметная усмешка.

Он сделал несколько уверенных шагов вперед, нарушая разделявшую дистанцию. Снег под его сапогами хрустнул глухо и предательски громко в наступившей тишине. Он остановился на идеально выверенном расстоянии – не слишком близко, чтобы не спровоцировать мгновенную реакцию, но и не так далеко. Асуры отреагировали мгновенно. Почти неуловимое движение плеч, едва заметное изменение стойки, пальцы, скользнувшие чуть ближе к скрытому оружию – для обычного взгляда это осталось бы незамеченным, но его навыки и чутье были отточены годами. И все же, он не почувствовал исходящей от них угрозы. Это была не готовая к бою ярость, а глубокая, въевшаяся в плоть настороженность. Если бы их целью было нападение, их бы здесь просто не было. Сам факт их явления был жестом, и этот жест говорил громче любых слов. Он слегка склонил голову в почтительном поклоне, собравшись с мыслями, и заговорил чётким, ясным голосом, который легко перерезал ледяной воздух:

– Уважаемые асуры, примите мою искреннюю благодарность за то, что приняли приглашение и почтили нас своим присутствием для обсуждения продления соглашения между нашими Королевствами. – Его слова висели в морозном воздухе, обрамлённые облачками пара. – Я искренне верю, что наше сотрудничество, основанное на взаимном уважении и доверии, принесёт благоприятные плоды для обоих наших народов.

Сделал едва уловимую паузу прежде чем добавить:

– Позвольте представиться. Адриан Д’Альбон, кронпринц Империи Бермон, наследник престола. – Он выпрямился, встречаясь с ними взглядом, в котором читалась не только формальная почтительность, но и любопытство. – Для меня большая честь приветствовать Вас от имени королевской семьи и сопроводить в столицу, где вам будет обеспечен самый радушный прием.

МЕЛИССА

Мелисса уловила это мгновение – едва заметное движение в уголках губ темноглазого мужчины. Внутри неё вспыхнуло острое, почти азартное любопытство. Она не ожидала увидеть даже намека на улыбку от наследника Бермона, и потому эта мимолетная тень реакции зацепила её сильнее, чем самый искусный придворный поклон. Когда он назвал свое имя, она не удивилась. Лишь мысленно кивнула, собирая пазл в единую картину.

– Не ожидала, что нас удостоит встречей сам наследник престола, – отозвалась она. Её голос звучал ровно, но в самый последний момент в интонацию вкрался лёгкий, почти неуловимый оттенок иронии, тонко намекающий: “Выделили нам слишком уж щедрое приветствие, не находите?”

Она сделала лёгкий, но исполненный достоинства шаг вперёд, её белые волосы колыхнулись на ледяном ветру.

– Мелисса Лиотти, принцесса Королевства Атрея, – представилась она, выдержав идеальную, краткую паузу. – Мои спутники: Талли и Бернар. – Её голова едва заметно качнулась в сторону друзей. – Нам поручено провести переговоры о возобновлении мирного договора. Мы надеемся на честный и открытый диалог. – Её взгляд твердо встретился со взглядом Адриана. – На сотрудничество, которое принесет стабильность и процветание обеим сторонам.

Сделав ещё несколько плавных, почти бесшумных шагов по хрустящему снегу, девушка остановилась перед мужчиной и протянула руку в классическом жесте приветствия. Уголки её глаз слегка прищурились от лёгкой, едва уловимой улыбки, играющей на губах. Выражение её лица было мастерски двусмысленным – оно могло сойти как за вежливую учтивость, так и за замаскированную насмешку. Казалось, она наблюдала за ним с пронзительной внимательностью, оценивая каждую мельчайшую реакцию на её вызывающе прямой жест.

На краткий миг Адриан замешкался – почти неуловимое колебание, заметное лишь тому, кто умел читать язык телодвижений. Но почти мгновенно тут же восстановил контроль, и его черты вновь застыли в привычной маске холодной невозмутимости. Он твёрдо и уверенно ответил на рукопожатие. И все же что-то в этом прикосновении было иным. Её пальцы были не просто холодными от морозного воздуха, они были ледяными. Он на миг задержал взгляд на их соединенных руках, но тут же отмел сомнения.

“Разумеется, им холодно. Мы в самой глубине ледяной пустыни.”

– Принцесса Мелисса, – произнес он, наконец слегка склоняя голову в почтительном поклоне. Его голос звучал ровно и учтиво, без единой ноты неподобающего любопытства. – Ваше присутствие здесь – явный знак того, что оба наших королевства по-прежнему верят в возможность диалога. Я уверен, что мы сумеем найти общий язык и достичь взаимовыгодного соглашения.

Мелисса застыла. В его прикосновении было то, чего она не чувствовала, казалось, целую вечность – живое, человеческое тепло. Неожиданное, обжигающе настоящее. Оно кольнуло её изнутри, заставив сжать его руку чуть крепче, почти инстинктивно, будто она пыталась удержать это ощущение хоть на мгновение дольше. Их взгляды встретились. В эти доли секунды, растянувшиеся в вечность, между ними пробежала хрупкая, почти неосязаемая, искра. Девушка с внезапной ясностью осознала, что игра, в которую она, казалось, уверенно вела с самого начала, вдруг обернулась чем-то гораздо более сложным и непредсказуемым. Она вглядывалась в его глаза, пытаясь прочитать: почувствовал ли он то же самое? Но мужчина не дрогнул, лишь позволил себе лёгкую, едва уловимую улыбку и почти невесомое движение – его большой палец скользнул по её запястью. Невинно, случайно, но она ощутила это с обжигающей остротой. Она резко отдёрнула руку и спрятала её за спину, а вместе с ней – уязвимость, которая на мгновение мелькнула в её обычно непроницаемом взгляде.

– Надеюсь, ваше королевство ценит время так же, как и мы, – произнесла она, и её голос вновь обрёл привычную строгость, лишь одна бровь слегка приподнялась, выдавая лёгкое напряжение. – Предлагаю не тратить его на излишние формальности.

Адриан едва уловимо улыбнулся, заметив её порывистое движение. Он не стал комментировать её внезапную сдержанность, лишь позволил лёгкой тени интереса мелькнуть в глубине взгляда. Прикосновение всё ещё отзывалось в его ладони – странное, ледяное, но почему-то тревожаще памятное. Он не мог точно понять, что именно почувствовал, но ощущение никак не желало уходить.

Внезапный порыв ветра взметнул с земли облако снежной пыли. Белая пелена закружилась между ними, окатив всех стоящих ледяным шквалом. Плащи бермонских рыцарей трепетали на ветру, шарфы прилипли к обветренным лицам, тяжёлые меха бессильно хлопали по броне. Некоторые из солдат едва заметно передёрнулись, кто-то машинально потер рукавицы, пытаясь вернуть ощущение в онемевшие пальцы. Но троица напротив стояла недвижимо, словно буря не имела к ним никакого отношения. Ни малейшей дрожи, ни единой попытки укрыться от пронизывающего холода. Они выглядели так, будто сам Север признал их своими кровными детьми и отказался причинять им вред.

Мужчина невольно нахмурился, его взгляд скользнул по их легким, почти летним одеждам, а затем вернулся к их невозмутимым лицам.

– Вам совсем не холодно? – спросил он, не в силах скрыть растущее недоумение. – Вы так… легко одеты для такой стужи.

– Наша магия позволяет нам не чувствовать холода, – дан был простой ответ.

Он кивнул, но не отвел взгляда. Теперь, стоя ближе, он мог разглядеть детали, ускользавшие раньше. Глаза. Сначала ему казалось, что у всех троих один и тот же ледяной, пронзительный голубой цвет. Но теперь он видел различия: у принцессы они были насыщенного, глубокого оттенка, словно в них застыла самая глубина древнего ледника. У её спутницы – светлее, почти прозрачные, с серебристыми искорками, вспыхивающими при каждом движении зрачка. У юноши – холодные, стальные, без единого проблеска.

"Почему голубой? Почему у всех? Что это за знак?" – вопросы крутились в его голове назойливым роем, не находя ответов.

– Мы так и будем стоять? – протянула Талли, внезапно нарушив тишину своим звонким, смеющимся голосом. – Здесь немного прохладно, а ваши рыцари, похоже, уже замерзают. Вон тот, – она с притворной заботой кивнула в сторону одного из них, который поспешно сунул посиневшие руки под мышки, – сейчас точно попрощается со своими пальцами.

Мелисса скосила глаза на подругу, едва заметно приподняв бровь в безмолвном предупреждении. Бернар просто закатил глаза к небу, его угрюмое выражение лица не изменилось ни на секунду.

Адриан медленно перевел на неё рассеянный взгляд, моргнув, будто выныривая из глубокой задумчивости. Он машинально потянул за узел своего шарфа у горла, внезапно почувствовав, как плотная ткань душит его.

– Есть… одна небольшая проблема, – его голос прозвучал глухо, с лёгкой, смущенной хрипотцой. Он чуть отвел взгляд, разглядывая узоры на снегу. – Мы… не ожидали, что прибудут именно девушки. Поэтому отдельная карета для вас не была подготовлена.

Девушки переглянулись. Наступила короткая, напряженная тишина, а затем её разорвал звонкий, абсолютно искренний смех Талли. Даже угрюмый Бернар сдержанно усмехнулся, коротко качнув головой. Он мгновенно представил себе эту абсурдную картину: они, запертые в неуклюжей королевской карете, беспомощно вязнут в глубоких сугробах, заваливаются набок на первом же склоне и подскакивают на каждой кочке, как марионетки. Этого было достаточно, чтобы сцена показалась ему до смешного нелепой.

Мелисса сделала глубокий вдох, прикрыла рот ладонью и, чуть откашлявшись, с трудом вернула лицу серьезное выражение. Но в ее глазах все еще плясали веселые искорки.

– Простите, – спокойно сказала она, и её голос дрогнул от сдерживаемого смеха. – Просто… представьте себе это. Карета. Здесь? Мы бы застряли в первом же сугробе минут через тридцать. К тому же, – её тон стал чуть более деловым, – оставаться в открытой пустыне слишком долго опасно. Буря может налететь внезапно.

Она чуть склонила голову набок, и в её голосе зазвучала мягкая, но непоколебимая уверенность:

– Я уверяю вас, кронпринц, в седле мы держимся ничуть не хуже ваших самых опытных рыцарей.

Адриан на секунду задержал на ней взгляд. Его бровь едва заметно поползла вверх, а в уголках губ мелькнула лёгкая, заинтересованная усмешка.

– Прошу прощения, если мои слова прозвучали неуважительно, – вежливо произнес он, слегка склонив голову. – Просто… в столице не каждая знатная юная леди с такой готовностью и уверенностью говорит о верховой езде. Для наших придворных дам это скорее исключение, чем правило. Ваша… прямота приятно удивляет.

Он повернулся к ближайшему рыцарю, коротко кивнул, и вскоре к группе подвели троих жеребцов. Это были не парадные кони для прогулок, а настоящие боевые животные – рослые, с рельефной мускулатурой, под гладкой блестящей шерстью играла стальная сила. Их тёмные шкуры, сильные ноги и живые, энергичные движения выдавали суровую выучку. Один из них, вороной жеребец, особенно выделялся. Его чёрная грива струилась по мощной шее, ноздри широко раздувались, выпуская густые клубы пара в морозный воздух. Он нетерпеливо бил острым копытом по снегу, взметая вверх облако ледяной пыли, и вскидывал голову с гордым, почти вызывающим видом.

Бернар молча взял поводья своего гнедого коня. Он не проронил ни слова, но Адриан уловил его пристальный, оценивающий взгляд, скользящий между Мелиссой и им самим. И это молчаливое наблюдение ему даже понравилось. Осторожность – качество, без которого в их мире давно бы уже не осталось в живых.

Кронпринц сам взял поводья вороного и, уверенным движением успокоив его короткое сопротивление, подвёл могучего жеребца к принцессе.

– Северный вороной, – пояснил он, протягивая ей поводья. – Вынослив, умён и чертовски упрям, но безошибочно чувствует настоящую силу в седоке. Думаю, вы найдете общий язык, принцесса.

Она бросила на него короткий, пронзительный взгляд, но вслух ничего не сказала. Вместо этого она уверенно положила ладонь на мощную шею жеребца. И произошло неожиданное – конь сразу же притих, его нервное напряжение ушло.

– Красавец, – тихо, почти ласково прошептала она, и её рука уже скользнула в глубину дорожной сумки, чтобы извлечь оттуда сочное красное яблоко.

Несколько плавных шагов, и она уже стояла перед могучим жеребцом, протянув раскрытую ладонь с угощением. Тёплое, влажное дыхание коня коснулось её пальцев, окутав кожу мягким облачком пара. Вороной фыркнул, втянул воздух, оценивая предложение, и затем с удивительной аккуратностью взял яблоко своими бархатными, чувствительными губами. Один громкий, сочный хруст, и от плода не осталось и следа. Он громко чавкнул, довольно мотнув головой, и его тёмные, умные глаза блеснули удовлетворением.

– А вы, я вижу, умеете завоёвывать сердца, – с легкой усмешкой заметил мужчина.

Мелисса ответила короткой, почти застенчивой улыбкой. Затем, не отводя взгляда от вороного, она провела ладонью по его горячему, мускулистому боку, чувствуя под рукой живую силу.

– Как его зовут?

– Ветерок.

Она резко вскинула бровь, а затем рассмеялась – звонко, искренне, с живой иронией в голосе. Смех сорвался легко, без всякой попытки его сдержать.

– Это придумал не я, – тут же поспешил пояснить он, тоже усмехнувшись и слегка качнув головой. – Имя выбрала моя младшая сестра, когда он был еще жеребенком. Это её любимый конь, хотя она и боится на нём ездить.

– Значит, он самый быстрый? – прищурилась, и её голос стал игриво-лукавым. – Мне нравится.

Она уверенно провела ладонью по его густой, струящейся гриве. Конь фыркнул, громко выдохнул, словно в знак признания, и вдруг нежно ткнулся мощным лбом в её плечо, требуя ласки. Она на мгновение замерла от неожиданности, а через секунду снова рассмеялась и ласково потрепала его по шее.

– Вы ему явно понравились, – с тенью неподдельного восхищения в голосе отметил Адриан, не сводя с неё пристального взгляда.

Тем временем чуть поодаль Брайан подводил к Талли её коня. Рыжий жеребец, словно пылающий факел в снежной пустыне, выделялся ярким пятном на фоне белоснежного безмолвия. Его шерсть искрилась под зимним солнцем, переливаясь оттенками меди и золота, а мощные мышцы играли под кожей при каждом движении, будто живые волны. Конь громко фыркнул и нетерпеливо топнул копытом, заставляя снег хрустеть, и мотнул густой гривой.

Девушка смерила его ленивым, оценивающим взглядом, взвешивая все достоинства и недостатки его характера, но не спешила брать поводья. Вместо этого она медленно повернулась к незнакомцу, и её губы изогнулись в игривой, чуть вызывающей улыбке.

– А вы не представитесь? – спросила она, и её голос прозвучал нарочито легко, мимоходом, но глаза – глаза внимательно, почти хищно следили за каждой его реакцией. – Я Талли.

Мужчина, казалось, на долю секунды замер. Лёгкое, почти невидимое напряжение скользнуло по его плечам, заставив спину выпрямиться чуть прямее. В её манере было слишком много непринуждённости, слишком откровенный, почти бесцеремонный интерес, и это заставляло его внутренне насторожиться. Тем не менее, он ответил вежливо, хотя и с заметной сдержанностью в голосе:

– Капитан рыцарского отряда, сэр Брайан.

Он протянул ей поводья, ожидая, что она тут же заберёт их и закончит этот странный диалог. Но девушка и не думала торопиться. Вместо этого она наклонила голову, будто снова рассматривая коня, и вдруг резко подняла на него лукавый, почти невинный, из-под длинных, темных ресниц, взгляд.

– Капитан, а вы не поможете мне сесть? – спросила она полушёпотом, будто доверяя ему какую-то сокровенную тайну. – Что-то стремя сегодня высоковато для меня.

Он замер, явно не ожидая такой просьбы. Его лицо оставалось каменной маской, но в глазах мелькнула тень растерянности. Брайан бросил короткий, почти умоляющий взгляд в сторону друга, надеясь на подсказку, но в ответ получил лишь насмешливый, откровенно веселый, полный немого издевательства, прищур.

Сбоку раздался короткий, сдержанный смешок. Мелисса не удержалась – легкий, живой смех вырвался у неё прежде, чем она успела прикрыть рот рукой, искусно превратив его в подчеркнуто вежливый кашель. Адриан, услышав это, скосил глаза на принцессу. Его взгляд поймал её смущение с полуслова. Казалось, он видел её насквозь. Девушка вдруг ощутила, как по щекам разливается предательский румянец. “Что за глупость?” – мысленно выругалась она, поспешно отводя взгляд. Но тот краткий миг, когда их взгляды встретились, словно растянулся в вечности. И все, что оставалось в памяти – это его карие глаза и тот легкий, дразнящий блеск в них.

Тем временем Брайан обреченно выдохнул, смирившись с неизбежным.

– Разумеется, – проговорил он сдержанно, но в его ровном голосе проскользнула едва уловимая нотка иронии. – Только не обвиняйте потом, что я проявил чрезмерное рвение.

Он шагнул ближе, остановился у неё за спиной, и его высокая фигура нависла над ней, отбрасывая длинную тень на искрящийся снег. Талли, несмотря на всю свою показную уверенность, вдруг почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Тёплое дыхание мужчины коснулось её шеи, а в воздухе повис легкий, свежий цитрусовый аромат.

Лимон.

Чистый, редкий запах, словно кусочек далекого лета, затерявшийся в этом ледяном аду. Она знала этот запах – лимоны на Севере были немыслимой роскошью, почти мифом, и каждый год она ждала торговых караванов, чтобы выторговать себе хотя бы пару драгоценных, солнечных плодов.

Сильные, уверенные руки обвили её талию, и прежде, чем она успела опомниться или что-то сказать, её ноги легко оторвались от земли. Легкий, точный рывок – и вот она уже в седле, чувствуя под собой упругое тепло лошадиного бока. Талли инстинктивно поймала равновесие и выпрямилась, стараясь не показать, как странно дрожат кончики её пальцев. Сердце отбивало быстрый, сбивчивый ритм, совершенно неуместный в данной ситуации. Она перевела взгляд вниз, на мужчину, который стоял, глядя на неё снизу вверх. Их глаза встретились всего на долю секунды, но в его взгляде не было ни усмешки, ни дразнящей иронии – только спокойное, внимательное молчание.

– Спасибо, капитан, – произнесла она едва слышно, но с такой ноткой в голосе, что это могло значить что угодно – от искренней благодарности до тонкой насмешки.

Он лишь коротко кивнул, и отступил на шаг, разворачиваясь к своему собственному жеребцу.

Мелисса, уже сидя в седле рядом с Адрианом, с трудом подавила новую улыбку, пряча её в складках своего высокого воротника. Тем временем Бернар одним ловким, отработанным движением вскочил в седло, с той молчаливой, выверенной грацией, что дается лишь сотнями часов, проведенных в пути. Его пальцы уверенно сжали поводья, и он направил лошадь к Талли. Его лицо было застывшей маской, но в напряженной челюсти ходили желваки.

– Что это было? – бросил он, поравнявшись с ней, не скрывая раздражения. Его голос был низким, сдержанным, но внутри явно бушевала буря. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять всё. Она флиртовала. Откровенно, глупо и опасно.

“Не дай бог, если эта дуреха влюбится на миссии… это обернётся катастрофой для всех нас.”

У них не могло быть будущего. Ни с кем из этого мира. И потом, когда всё неизбежно рухнет, когда её сердце окажется разбито в пыль, залечивать её раны снова придётся им с Мелиссой.

Талли раздражённо повела плечом и упрямо отвернулась, не удостоив его ответом. Ветер яростно развивал её светлые волосы, а она упрямо смотрела куда-то вдаль, на бескрайние снежные просторы, избегая его осуждающего взгляда.

Юноша фыркнул, сжав губы, но больше ничего не сказал. Слова были бесполезны.

– Выдвигаемся! – громко, властно скомандовал Адриан, его голос легко перекрыл завывание ветра. – Мы должны добраться до деревни до наступления темноты.

Он окинул взглядом отряд, коротко кивнул и легонько пришпорил жеребца. Тот, вскинув гордую голову, рванул вперёд, взметая облако снежной пыли. Остальные тронулись следом, и вскоре замерзшая равнина оглушительно загудела под мощным грохотом копыт. Снег вздымался под ногами могучих коней, превращаясь в плотную, утрамбованную дорожку. Они мчались быстро, слаженно, не сбавляя темпа. Ветер безжалостно бил им в лица, впивался в кожу ледяными иглами, вытягивая дыхание в тяжёлые, обжигающие клубы пара. Алые плащи рыцарей трепетали на ветру позади них, как окровавленные боевые знамёна. Но только трое в этом отряде не дрожали, не съёживались, не втягивали головы в плечи от холода. И ветер, казалось, знал их. Он не бил, а ласково трепал их белоснежные волосы, мягко касался кожи, неся в себе то ли прощание, то ли тихое приветствие родной стихии.

Мелисса приподнялась в стременах и, забыв обо всем, раскинула руки в стороны, ловя потоки воздуха. Лошадь неслась под ней – горячая, живая, словно продолжение её собственного существа. Ветер хлестал по лицу, спутывал пряди волос, срывал с губ счастливый, беззаботный смех. На её лице расцвела широкая, по-настоящему искренняя улыбка, какой не было давно. В это мгновение она чувствовала себя по-настоящему живой. С каждым километром, отдалявшим её от каменных стен, с плеч спадал невидимый груз, копившийся годами. Здесь, в этой бескрайней заснеженной пустыне, она могла наконец быть просто собой. Без изнурительных тренировок, без давящей тяжести титула, без необходимости постоянно соответствовать чьим-то ожиданиям. Только бешеный ритм сердца, острый, как клинок, воздух в лёгких и головокружительный полёт по бескрайней белой равнине, где не было никого, кроме неё и вольного ветра. Она крепче сжала поводья и, смеясь, летела вперёд. Это была свобода. Да, краткая, как один глубокий вдох, но абсолютно настоящая.