Хранители Севера

– Здесь что-то не так… – пробормотал он себе под нос, нахмурив брови.

Но прежде, чем тревожная мысль успела сложиться во что-то конкретное, её грубо перебил уверенный голос принца:

– Все готовы?

Юноша вздрогнул и быстро кивнул. Остальные сделали то же самое. Лошади позади них тревожно храпели, выбрасывая в морозный воздух короткие, горячие облака пара.

– Пойдёмте, – Адриан махнул рукой, решительно поворачиваясь к массивной двери постоялого двора. – Отдохнём, я проведу вас в ваши комнаты.

Он потянул на себя железную скобу, и тяжёлая дубовая дверь отворилась с протяжным, чуть ворчливым скрипом, словно возмущённая вторжением ледяного воздуха. Изнутри на них сразу же дохнуло волной жара, громким гомоном десятков голосов и насыщенным, аппетитным запахом еды. Полы таверны тут же заскрипели под их сапогами, будто приветствуя давно ожидаемых гостей. Доски под ногами были местами потёрты до серого, матового блеска бесчисленными шагами. В воздухе висела плотная, почти осязаемая смесь запахов: душистый свежеиспечённый хлеб с золотистой хрустящей коркой, тушёное с кореньями мясо в глиняных горшках, и терпкий, густой аромат пряного эля, от которого у всех моментально приятно сжалось под ложечкой. Зал был почти полон. Люди тесными группами сидели за длинными столами, кто-то жадно ел, кто-то не спеша пил, кто-то оживлённо разговаривал, пока дверь не захлопнулась за спинами вошедших с оглушительным стуком. В тот же миг в таверне всё стихло. Разговоры оборвались на полуслове, тяжёлые кружки замерли на полпути к губам. Десятки любопытных, настороженных и открыто враждебных глаз уставились на порог, и задержались на асурах. Видеть их живьём, без прикрас и легенд, доводилось не многим, особенно так близко. Даже здесь, на самом краю королевства, где все границы стирались, как следы на снегу после метели, асуры оставались ходячей загадкой, порождением чужих земель.

– Как здесь вкусно пахнет! – воскликнула Талли. Её звонкий, лёгкий голосок прозвучал неестественно громко и ярко на фоне внезапно повисшей тишины.

Несколько местных жителей напряжённо переглянулись. Один из них, рыжебородый парень у самой стены, смущённо отвёл взгляд и уставился в свою почти пустую кружку, будто надеялся в ней утонуть и избежать внимания.

– Нам на второй этаж, – коротко, без лишних эмоций бросил Адриан.

Девушка устало вздохнула. Она чуть прихрамывала, и каждый шаг отзывался ноющей болью и гулом усталости во всех мышцах.

– Надеюсь, нас хотя бы накормят, – пробормотала она себе под нос, но достаточно громко, чтобы это услышали стоящие рядом.

Адриан ничего не сказал в ответ, только уголки его губ дрогнули в лёгкой, почти невидимой усмешке. Он развернулся и уверенно направился к узкой, неприметной лестнице в самом дальнем углу зала. Деревянные ступени под его сапогами жалобно, предательски скрипели.

Коридор наверху оказался узким и тесным, с низким, чуть покосившимся потолком, давившим на голову. Стены, сложенные из толстых бревен, источали густой запах старой древесины, смолы и въевшегося за века кедрового дыма. Настенные масляные лампы горели тускло и неровно, их пламя дрожало и отбрасывало на стены прыгающие, беспокойные тени. На некоторых дверях висели самодельные таблички с кривыми, местами выгоревшими или стёршимися номерами. Он остановился у одной из дверей, на которой угадывалась потемневшая от времени цифра 13. Достал из-за пояса длинный, простой ключ, вставил его в массивную скважину, провернул дважды – старый замок скрипнул, щёлкнул с усилием, и дверь нехотя распахнулась внутрь, открывая темноту комнаты.

– Ваша комната, принцесса, – произнёс он, отступая в сторону, чтобы пропустить её. Сделал лёгкий, почти что вежливый наклон головы.

– Соседняя комната приготовлена для ваших спутников, – продолжил, слегка смутившись. – Мы, правда, не ожидали, что в делегации будет девушка… поэтому юноша, с вашего позволения, переночует вместе с моими людьми в общем помещении.

– Благодарю за заботу, но в этом нет необходимости.

Её слова, казалось, поставили его в лёгкое замешательство. Он замер на несколько мгновений, словно его застали врасплох таким простым, но уверенным отказом. Затем рассеянно кивнул, быстро возвращая себе прежнюю холодную невозмутимость.

– Мы… можем поесть внизу? – поинтересовалась она, вспомнив о своей голодной подруге. Впрочем, и сама она уже давно ощущала, как настойчиво сосёт под ложечкой.

– Конечно. Всё будет готово к вашему приходу, располагайтесь.

Адриан коротко поклонился и, развернувшись, зашагал вниз по скрипучей лестнице.

Мелисса проводила его взглядом. Когда его шаги окончательно стихли за поворотом, она выпрямила плечи и обернулась к остальным.

– Всё слышали? Через пять минут встречаемся внизу, – бросила она через плечо, не дожидаясь отклика, и вошла в свою комнату под радостный, почти детский визг Талли.

Комната оказалась простой, но на удивление опрятной. В центре стояла крепкая деревянная кровать с толстым матрасом, застеленная аккуратно подоткнутым серым шерстяным одеялом. У изножья стоял невысокий комод из тёмного дерева. Единственное окно, затянутое инеем по краям, выходило на заснеженную улицу, где уличные лампы отбрасывали тусклые золотые пятна на искрящийся, хрустящий снег.

– Не густо, – пробормотала она, бегло осматривая скромное помещение. – Но хотя бы ванная есть.

В углу, под старинным кованым краном стояла тяжёлая медная ванна с высокими бортами. Из неё поднимался лёгкий, соблазнительный пар, окутывая угол комнаты уютным ароматом нагретого дерева, горячего металла и чуть слышного, горьковатого запаха сухих трав – кто-то, видно, бросил в воду пучок иссушенного шалфея, чтобы отогнать усталость. Вид горячей воды после долгого и морозного пути показался настоящим чудом, редкой, почти сказочной роскошью.

Мелисса не стала сразу раздеваться. Бросив потрёпанную дорожную сумку на край кровати, она с глухим стоном облегчения рухнула рядом. Матрас под ней жалобно заскрипел и пружинисто прогнулся. После целого дня, проведенного в седле, и это казалось верхом блаженства. Она раскинула руки в стороны, глядя в потрескавшиеся балки деревянного потолка, позволяя усталому телу наконец-то расслабиться. Но длился этот миг безмятежности недолго.

Дверь в её комнату распахнулась так резко, что ударилась о стену с оглушительным, возмущённым стуком. И тут же, не дожидаясь приглашения, раздался громкий, возмущённый, звенящий на весь второй этаж голос подруги.

– Нет, ты только представь! У нас в номере нет ванной! Вообще! Никакой!

Мелисса даже не открыла глаз, только чуть шевельнула бровью, сохраняя невозмутимость.

– Как нам, по-твоему, прикажут мыться?! – продолжала греметь она, не унимаясь, широким, негодующим шагом входя в комнату и с размаху задевая плечом косяк двери. – Я что, должна въехать в столицу, пропахнувшая лошадиным потом и пылью дорог?! Прямо как боевая кобыла! – она театрально заламывала руки, и было ясно, что ответа она не ждет, ей нужно было излить душу.

– Талли… Успокойся. У меня есть ванна.

– Что?! – возмущенный монолог оборвался на полуслове.

– Вон там. Пар ещё не совсем рассеялся, – Мелисса лениво кивнула подбородком в сторону угла, даже не поднимая головы.

Повисла красноречивая пауза. Талли застыла на месте, уставившись на медную ванну с таким видом, будто та прямо на её глазах превратилась в сундук с сияющими драгоценностями.

– Я тебя люблю, – с внезапной, почти благоговейной искренностью выдохнула она и в следующее мгновение уже мчалась к заветному углу. Сапоги полетели в один угол, куртка – в другой.

– Пять минут на сборы, помнишь? – лениво напомнила Мелисса, поворачиваясь на бок и с наслаждением протягивая затекшие мышцы.

– Пф, ты же принцесса – тебя и подождут, – отмахнулась подруга, уже засучивая рукава и с наслаждением проверяя рукой температуру воды. – А я заслужила эту горячую ванну, как никто другой! Я, между прочим, сегодня три раза чуть не слетела с седла!

Девушка снова прикрыла глаза, давая себе ещё пару украденных мгновений покоя. Сквозняк, пробивавшийся из щелей в раме, шевелил занавески у окна, а воздух в комнате постепенно наполнялся аппетитным ароматом жареного мяса, доносящимся снизу, смешанным с душистым запахом трав из ванны и влажного пара. Было уютно, почти безопасно. Почти, и этого пока было достаточно, чтобы её сознание начало медленно и неотвратимо проваливаться в пучину сна.

– Я быстро, – раздался уже приглушенный голос подруги.

– Хорошо, – пробормотала она, не открывая глаз. Она и не думала спорить. Каждая мышца ныла и гудела, тело налилось свинцовой тяжестью. Всё, чего она хотела сейчас – это тишины, покоя и хотя бы одного нормального, непрерывного сна. Без навязчивых голосов, без тревожных шёпотов, без того чужого, холодного присутствия, что иногда дышало в самой глубине её сознания. Но, как это часто бывало, её скромным мечтам не суждено было сбыться.

– А я и не планировал мыться, – раздался знакомый, беззаботный голос, и в комнату, словно ни в чём не бывало, ввалился Бернар, лениво облокотившись на дверной.

Он выглядел совершенно невозмутимо, с привычным лукавым блеском в голубых глазах. На нём была свободная светлая льняная рубаха с расстегнутым воротом, едва заправленная в пояс ремня. Мягкая ткань обтягивала широкие плечи, на закатанных до локтей рукавах проступали жилы. На его губах играла хитрая, совершенно неуместная для этого уставшего вечера улыбка.

– Фу! – Талли скривилась, обернувшись на звук его голоса, – тогда ты однозначно спишь на полу!

Она схватила первое, что попалось под руку – сложенное полотенце с комода – и швырнула в него без особой точности. Но Бернар поймал его с ленивой, отработанной ловкостью, даже не моргнув, и с той же глупой усмешкой метнул обратно, целясь ей прямо в голову.

– Что-то я не припоминаю, чтобы ты так возмущалась во время наших тренировочных походов, когда мы неделю спали в сырых пещерах под горным ветром, – заметил он с поддельной невинностью в голосе, делая пару шагов внутрь комнаты. – А там, между прочим, мы не только не мылись, но и ели с одной тарелки.

– О, я прекрасно помню этот «романтический» опыт, – отозвалась она, скептически приподняв бровь и показывая ему язык. – Именно тогда я и приняла твердое решение, что ты впредь будешь спать строго отдельно, желательно в соседнем ущелье.

Бернар лишь хмыкнул в ответ, его улыбка стала ещё шире.

– Всё, хватит, – устало выдохнула Мелисса, с неохотой поднимаясь с кровати. Порой ей искренне хотелось влепить им обоим – не сильно, но так, чтобы запомнили надолго. – Ведёте себя как малые дети, честное слово…

Она потянулась, поправила помятую дорожную рубашку, заправила выбившийся из-за пояса кожаный ремешок и решительно направилась к двери.

– Давайте спускаться, нас уже наверняка заждались. Пахнет так, что у меня живот сводит от голода.

Бернар с Талли всё ещё перешептывались позади, обмениваясь колкостями и будто нарочно затягивая эту словесную дуэль до самого выхода. Она обернулась на полпути к лестнице, смерила их обоих одним строгим, испепеляющим взглядом, который заставил их мгновенно замолкнуть. Они лишь виновато кивнули и двинулись следом, наконец притихнув. Тёплый, неровный свет масляных ламп колыхался на стенах, отбрасывая мягкие, золотистые тени, которые плясали в такт их шагам. Каждый их шаг отдавался по старому деревянному полу таверны тихим, но отчетливым скрипом. Мелисса спускалась первой, осторожно придерживаясь за резные, местами стертые перила. На самом повороте, где лестница уходила вниз, она вдруг чуть не врезалась в высокую фигуру, поднимающуюся им навстречу. Плащ на нём был уже расстёгнут, тёмные волосы слегка влажные у висков – он явно успел умыться и привести себя в порядок. В этом мягком, приглушённом свете его обычно суровое лицо казалось спокойнее, почти тёплым, но в глубине глаз всё так же стояла та самая непроглядная глубина, за которой невозможно было угадать, о чем он думает и что чувствует на самом деле.

– А вы не будете ужинать? – спросила Мелисса, стараясь, чтобы голос звучал ровно, почти отстранённо, хотя глубоко в душе ей отчаянно хотелось, чтобы он составил им компанию.

– Я присоединюсь позже, принцесса, – ответил он с неизменной учтивостью. – Ваш стол уже накрыт. Третий по левой стороне, у дальней стены.

Опять этот ровный, спокойный, ничего не выражающий тон. И всё же что-то в этом мужчине цепляло её, заставляло внутренне сжиматься. Она лишь молча кивнула, их взгляды на миг пересеклись – не дольше секунды, но этого оказалось достаточно. Где-то глубоко в животе будто сжалось тонкой, напряжённой нитью, заставив дыхание замереть.

«Что это? Что со мной? Почему я так реагирую на него?»

Резко отвернувшись, она оборвала этот мимолетный контакт. Сделала шаг в сторону, уступая ему дорогу на узкой лестнице, и сразу ощутила, как сердце застучало чаще и громче. Он прошёл мимо, и их плечи чуть-чуть, едва ощутимо соприкоснулись. Касание было мимолетным, почти случайным, но внутри у неё всё затихло и замерло. На мгновение она оказалась слишком близко – почувствовала исходящее от него тепло, уловила его запах: пряный, тёплый, с оттенком мускуса, древесной горечи и чего-то ещё, неуловимого. Совершенно неожиданный и, что уж там, абсолютно приятный. Она даже не заметила, как замедлила шаг, увлекшись этим ощущением. Краем глаза поймала, как у него дёрнулся кадык, будто он тоже что-то почувствовал в этот миг.

– Кхм, – раздалось сзади, с плохо скрытым ехидством. Это была Талли.

Мелисса вздрогнула, резко мотнула головой, отгоняя наваждение, и поспешила вниз, не глядя ни на кого. Подруга, конечно, всё поняла с полусмысла, но, к счастью, на этот раз великодушно промолчала.

Зал встречал их привычным уютным гомоном: переплетающиеся голоса, смех, звон кружек, скрип половиц под ногами. Но в голове у девушки всё ещё гудело от того короткого момента, от одного мимолетного дыхания рядом. Найти их стол оказалось легко – он был единственным свободным во всём зале. Уютно устроившийся у дальней стены, в мягкой полутени, он словно ждал именно их. Чуть в стороне от основной суеты, с хорошим обзором на вход и весь зал – место было выбрано на удивление предусмотрительно.

– Удобно, и… продуманно, – с лёгким облегчением подумала она, отмечая про себя, как тонко всё было организовано.

На столе уже стояли массивные глиняные миски. В них дымилась простая, но невероятно аппетитная еда: густое мясное рагу с подрумяненными луковицами и морковью, крупная картошка в мундире, щедро политая ароматным соусом, от которого пахло перцем, чесноком и лавровым листом. Сбоку лежал душистый хлеб, толстые ломти, ещё тёплые, словно их только что вынули из печи. Аромат был настолько насыщенным и соблазнительным, что от него перехватило дыхание, и желудок тут же ответил громким, предательским урчанием. Рядом стояли кружки из темного дерева, наполненные густым, почти чёрным напитком. Живот Талли отозвался ответным радостным бурчанием.

– Это что ещё за зелье? – Бернар склонился над кружкой, принюхался и скептически скривился. – Пахнет, как… сладкая вода из лужи. Или, Талли, помнишь, тот твой «компот» из похода на пятом году обучения? Где плавала какая-то ветка и пара дохлых насекомых в придачу?

– Ешь, а не ной, как старая бабка у колодца, – буркнула она, не отрываясь от изучения миски. Она провела рукой над едой, и на её пальце вспыхнул холодным белым светом камень массивного серебряного кольца. Мгновение – и вспышка погасла, не оставив и следа.

– Всё чисто, – выдохнула она с явным облегчением. – Слава всем богам, никто не пытался нас отравить… пока что.

Не дожидаясь остальных, она схватила ложку и с жадностью начала есть. От миски поднимался густой пар, и он мгновенно коснулся её щёк, окрашивая их в розовый цвет. Она шумно втянула носом пряный, мясной аромат, и с почти блаженным видом отправила первый огромный кусок в рот. Бернар между тем всё ещё с подозрением вертел свою кружку в руках, надеясь найти на дне какое-то разумное объяснение, что это вообще такое. Его брови сходились всё ближе к переносице.

– Ну нет, – наконец выдал он, решительно вставая. – Так дело не пойдёт. Я не могу это пить.

Он поднял руку, чтобы привлечь внимание. Мимо в этот момент проходила полноватая, с тёмными растрёпанными волосами, собранными в спешке в небрежный пучок, официантка. Передник сбился набок, а на рукаве её простой холщовой рубахи было большое пятно от соуса.

– Девушка! Нам три эля, самых крепких, что есть!

Она вздрогнула, как будто его громкий голос выдернул её из собственных невесёлых мыслей, и резко обернулась. Несколько мгновений смотрела прямо на него широко раскрытыми глазами, словно не понимая, что от неё хотят.

– Кон-н-ечно, – девушка запнулась, и на её щеках выступил румянец.

Её взгляд на мгновение задержался на лице юноши, и Мелисса уловила, как в глазах официантки застыла сложная смесь из смущения, робкого восхищения и, возможно, лёгкой тревоги. Да, с такими широкими плечами, уверенной посадкой головы и голосом, который легко заглушал гомон половины зала, он явно не был заурядным гостем.

– Се-сей-час всё принесу, – пробормотала она, вся покраснев, и поспешила к стойке, неуклюже придерживая подол передника.

Бернар самодовольно хмыкнул и снова уселся на свое место. Взял ложку, сделал вид, что внимательно изучает кусок мяса, но девушка прекрасно знала – сейчас он думает вовсе не о еде.

– Даже здесь, на краю света, умудряется находить поклонниц, – тихо, с легкой иронией заметила она, отламывая кусок хлеба.

– Я просто хочу пить что-то нормальное, а это… – он с отвращением указал ложкой на свою кружку, – это для девчонок.

Талли фыркнула, не отрываясь от своей миски.

– Девчонки хотя бы не жалуются каждую минуту на напитки.

– Я не жалуюсь. Я выражаю обоснованное мнение, – парировал Бернар и, наконец, сдался, принявшись за еду. Словно вкус мяса его всё-таки устроил, он одобрительно кивнул. – Ну… ладно, готовить они тут хотя бы умеют. Это похвально, но без доброго эля вечер не считается вечером.

– Ты совершенно неисправим, – покачала головой Мелисса, но краешек её губ дрогнул в легкой улыбке. Впервые за весь этот долгий и трудный день внутри у неё стало хоть немного тепло и спокойно.

Прошло всего пара минут, прежде чем на их стол с мягким, влажным стуком опустились три огромные кружки, наполненные тёмным, почти чёрным элем, из-под густой белоснежной пены которого медленно ползли пузырьки. Пена капала через края, оставляя на столешнице жирные, мокрые следы. От напитка тянуло густым ароматом мёда, хмеля и чего-то ещё, тёплого и пряного. Глаза Бернара вмиг загорелись азартным огоньком.

– Ну что, поднимем за нас? За то, что добрались! – Он с размаху поднял свою кружку повыше, так что пена чуть не плеснула через край. – До дна!

– До дна! – дружно, с широкими ухмылками подхватили девушки, поднимая свои тяжёлые кружки.

Три кружки гулко стукнулись друг о друга, пена брызнула на пальцы и на стол, но никто не обратил на это внимания. Пили залпом – с размаху, как и положено после долгого и утомительного пути. Глоток был насыщенным, плотным, обволакивающим. Легкая горечь пронеслась по горлу, оставив на языке приятную медовую сладость и тёплый жар, который почти мгновенно разлился по груди, наполнил руки приятной тяжестью и прогнал остатки холода.

– А это даже неплохо, – выдохнула Талли, смачно облизав губы и вытирая их тыльной стороной ладони. Глаза у неё весело блестели, отражая пламя свечей. – Почти как на той ярмарке помнишь, Бернар? Где ты потом в конюшне уснул, обняв ведро с яблоками.

– Я не спал, я медитировал, – хмыкнул он, картинно закатывая глаза к потолку. – На душистой соломе, в позе… в общем, неважно в какой. Это была глубокая внутренняя работа над духом.

Подруга прыснула со смеху, чуть не поперхнувшись элем, а она просто наблюдала за ними, позволив улыбке тронуть свои губы. Это простое, мирное мгновение казалось почти нереальным после всех тревог и тягот пути. Тепло от эля приятно растекалось по телу, усталые мышцы начинали наконец отпускать своё напряжение, оно таяло в мягком гуле голосов, смехе и насыщенных запахах еды. Но вдруг Талли замерла, её лицо на секунду стало серьёзным, почти настороженным, взгляд прищурился, будто она что-то уловила краем сознания – какой-то далёкий звук, чужое внимание.

– Не думал, что вы пьёте, – раздался за спиной у Мелиссы спокойный, низкий, с лёгкой хрипотцой голос.

Она обернулась и встретилась взглядом с Адрианом. Его карие, внимательные, с лёгким прищуром глаза смотрели на них с тем самым выражением, которое она уже начала узнавать: там читалась легкая насмешка, тень удивления и… что-то ещё. Что-то, что она почувствовала в груди, как будто кто-то легко коснулся струны, которую она сама давно перестала слышать. Свет от настенной лампы скользил по его плечам, подчеркивал высоко застёгнутый ворот рубахи и строгую, уверенную линию подбородка.

– Не ожидал, что принцессе придётся по вкусу наш местный, довольно грубый напиток, – добавил он и, не дожидаясь приглашения, опустился на свободное место на скамье прямо напротив неё, подзывая официантку почти незаметным движением руки.

Мелисса чуть наклонилась вперёд, отставляя пустую кружку, и усмехнулась, чувствуя, как легкое головокружение от эля смешивается с новым, острым ощущением его присутствия.

– Местный напиток был в самом верху моего списка желаний на это путешествие, – спокойно парировала она, забирая новую, только что принесенную кружку и поднося её к губам. – Говорят, чтобы понять людей, нужно попробовать их хлеб… и их эль. А ваш эль, должен признать, обладает характером.

– Хочу напомнить, вы здесь не для отдыха, – бросил он жёстче, чем следовало.

Девушка встретилась с ним взглядом, не моргнув. Сделала демонстративно медленный, почти чувственный глоток, всё ещё смотря прямо на него через край кружки. Её губы касались влажного ободка, а взгляд, казалось, насмешливо спрашивал: ну и что ты сделаешь?

– Одно другому не мешает, – произнесла она после небольшой, выдержанной паузы, поставив кружку на стол с негромким, но чётким стуком.

Адриан прищурился. На его лице не дрогнул ни один мускул, маска полного контроля оставалась непроницаемой, но она уловила – он напрягся. Это был не открытый гнев, что-то другое. Интерес? Раздражение? Или та самая сдержанная, острая злость, что возникает, когда тебе бросают вызов, а ты не можешь позволить себе ответить прямо. Она знала, что делает. Каждое слово, каждый взгляд, каждый жест были частью тонкой, опасной игры. Внутренней дуэли, где каждый шаг был на грани дозволенного. Ей отчаянно хотелось понять, где пролегает его предел. Увидеть, хоть раз, как треснет эта безупречная маска хладнокровия, которую он носил, как вторую кожу.

– Точно Язва, – пробормотал он себе под нос, и уголки его губ едва заметно дрогнули, будто против его воли. Его взгляд скользнул по её лицу, задержался на влажных от эля губах, и затянувшаяся пауза стала ощутимой.

Она сделала ещё один глоток, нарочито неспешный. С уголка её губ медленно, почти лениво скатилась тёмная, липкая капля. Мелисса машинально провела подушечкой пальца по коже, стирая её, но она видела, что он это заметил. Видела, как его зрачки чуть расширились, а взгляд на мгновение потерял фокус. И почувствовала, как по её щекам разливается горячий, предательский румянец.

Адриан резко, почти порывисто отвёл взгляд, будто обжёгшись. Его пальцы сжались в тугой кулак на столе, костяшки побелели, а глаза потемнели, стали глубже и суровее, как небо перед внезапной бурей.

«Играю с огнём…» – промелькнуло у неё в голове, и внизу живота отозвался тёплый, тонкий, пугающе приятный трепет. Она вдруг осознала, как бешено и громко бьётся её собственное сердце. Стук. Стук. Стук. Оно отдавалось в висках. И именно в этот момент под столом что-то резко и ощутимо ударило её по ноге.

– Ай! – дёрнулась она и нахмурилась, больно потирая ушибленное место.

Талли, сидевшая рядом, невозмутимо допивала из своей кружки, уставившись в её дно. Она и бровью не повела, лишь бросила на неё красноречивый, испепеляющий боковой взгляд, а уголок её губ дёргался в сдержанном, нервном ритме. Она всё видела, всё заметила. И этот пинок был предельно ясным посланием: «Хватит флиртовать с потенциальным врагом».

Мелисса закусила губу, стараясь скрыть непослушную усмешку. Сделала вид, что ничего не произошло, и снова взяла свою кружку, но теперь пальцы её чуть заметно дрожали.

– А ваш капитан не присоединится к нам? – невзначай, слишком невинно поинтересовалась Талли, лениво отпивая свой эль. – Было бы веселее.

– Нет, – коротко, почти отрубил Адриан, не глядя на неё. – Он сейчас с моими людьми обходит периметр, чтобы убедиться, что ночь пройдёт спокойно.

– Понятно… – протянула она, и в её глазах на мгновение мелькнула задумчивость, которая тут же уступила место чему-то шаловливому и расчётливому. Уголки её губ предательски приподнялись. – А знаете, здесь как-то внезапно стало душно, – она театрально взмахнула рукой перед лицом, будто отгоняя невидимый жар. – Пойду подышу свежим воздухом. Мне необходимо проветрить голову.