Хранители Севера

Глава 18

Девушка провела весь день, словно тень, бесшумно скользя по самым глухим уголкам дворцовых коридоров и залов. Каждый случайный шорох, каждый отдалённый скрип половицы заставлял её сердце замирать, а затем приниматься бешено колотиться, словно пытаясь вырваться из груди.

«А вдруг это Брайан?»

Его шаги, тяжёлые, твёрдые и безошибочно узнаваемые, доносились то из восточного крыла, то со стороны конюшен, то из сада. Она улавливала обрывки его голоса, напряжённого, почти отчаянного, когда он расспрашивал стражу, и этот звук резал её по живому. Он искал её, настойчиво и неотступно, но она не могла встретиться с ним сейчас – не после того взгляда, что он бросил на неё в подземельях.

Перед её внутренним взором снова и снова всплывало его лицо, искажённое неподдельным ужасом и отторжением. Он смотрел на неё тогда будто впервые, будто перед ним стояло нечто абсолютно чуждое, непонятное и оттого пугающе опасное. Этот взгляд прожигал её насквозь, оставляя на душе незаживающие, сочащиеся болью раны. Она знала – не вынесет этого снова. Не сможет выдержать, как тёплая, живая любовь в его глазах будет гаснуть, уступая место холодному страху и недоверию. Как его сердце будет отдаляться, а её собственное – разрываться на тысячи безмолвных, окровавленных осколков.

«Ещё нет. Я не готова. Просто ещё не готова.»

Осторожно, почти не дыша, она выглянула из-за массивной мраморной колонны, тщательно осматривая длинный, залитый вечерним солнцем коридор, ведущий к её покоям. Просторная галерея была пустынна, и даже привычный, успокаивающий шелест листвы за высокими арочными окнами сегодня затих, будто затаив дыхание вместе с ней.

«Никого. Сейчас… Хорошо.»

Прижавшись спиной к шершавому, прохладному камню стен, она скользила бесшумной тенью, замирая у каждого поворота и прислушиваясь к настороженной тишине. Хотя разум твердил, что прямой опасности нет, в груди клокотала и бушевала слепая, иррациональная тревога. Что-то в воздухе было не так, он словно сгущался, предвещая неизбежную бурю. Когда её пальцы наконец коснулись знакомой резной дверной ручки, внутри всё мгновенно сжалось в один сплошной, ледяной ком. И в тот же миг – высокая мужская фигура бесшумно выросла прямо за её спиной, накрыв её собой, как внезапно набежавшая грозовая туча. Сильные, твёрдые руки обхватили её талию, прижимая спиной к твёрдой деревянной поверхности двери.

– Попалась, – его горячий, низкий шёпот обжёг ухо, заставив всё её тело содрогнуться от неожиданности и вспыхнувшего гнева.

Талли резко обернулась в его объятиях, но Брайан не ослабил хватку. Его руки сомкнулись на её талии ещё крепче, не оставляя ни сантиметра для отступления, ни капли воздуха между ними. Она вскинула голову и замерла, встретившись с его взглядом. В его глазах не было и тени того ужаса, что преследовал её со вчерашнего дня, только знакомое упрямство и твёрдая, непоколебимая решимость.

– Что ты вообще делаешь?! – выкрикнула она, и её голос прозвучал резко и испуганно даже для неё самой.

Её ладони инстинктивно упёрлись в его грудь, в твёрдую, обжигающую теплом поверхность под тонкой хлопковой рубашкой. Материя была настолько мягкой и податливой, что её пальцы невольно впились в неё, пытаясь найти хоть какую-то опору в этом внезапном хаосе. Она толкнула изо всех сил, напрягая плечи, спину, даже пальцы ног, но Брайан не сдвинулся с места ни на миллиметр. Он лишь усмехнулся, и эта его медленная, самоуверенная улыбка заставила её сердце бешено и беспорядочно дёрнуться где-то глубоко в груди.

«Чёрт возьми! Этот наглец!»

Девушка застыла, не в силах оторвать взгляд от его губ. Эта проклятая улыбка, та самая, с вызывающими ямочками в уголках. Мужчина не отпускал. Его руки сомкнулись на её талии так плотно, что её рёбрам стало больно, и дышать стало трудно. Между ними не осталось ни капли воздуха, только его всепоглощающий жар, его густой, терпкий запах кожи и дорогого мыла. Он дышал ровно и спокойно, будто не замечая её отчаянной борьбы, а её собственное дыхание сбилось, превратившись в короткие, прерывистые и совсем неглубокие рывки. Внутри у неё всё закипело и взорвалось. Гнев вспыхнул ярче и стремительнее, чем стыд, – яростный, обжигающий, направленный и на него, и на саму себя за эту дурацкую, непрошеную слабость. Стиснув зубы так, что аж заныли скулы, она резко вскинула голову, намеренно резко и агрессивно – пусть лучше подумает, что она хочет ударить его лбом в подбородок, чем когда-либо догадается, как на самом деле предательски дрожат её колени и пальцы.

– Почему ты избегаешь меня? – Его пальцы впились в её талию сквозь тонкую ткань, и он ощутил под своими ладонями холод её кожи.

– Это тебя абсолютно не касается! Отпусти меня сейчас же! Что ты вообще себе позволяешь?! – её голос звенел от напряжения и злости.

Она дёрнулась всем телом, пытаясь вырваться, но он только сильнее прижал её к себе, и его широкая ладонь скользнула по её спине, чувствуя под пальцами каждый позвонок, каждую напряжённую мышцу.

– Пожалуйста… Талли, давай просто поговорим, как раньше, – его голос внезапно изменился, и из него исчезла вся привычная насмешливость, осталась одна лишь усталая серьёзность.

Она не ответила. Не потому, что не хотела, а потому что просто не могла вымолвить ни слова. Они стояли так близко, что её висок почти касался его щеки, ощущая исходящее от него тепло. Её губы оказались в сантиметре от его шеи, и стоило ей лишь чуть-чуть наклониться вперёд…

«Нет. Ни за что.»

Девушка резко, с шумом вдохнула, пытаясь наполнить огнём лёгкие воздухом, но вместо этого в нос ей ударил его запах – тёплый, с нотками цитруса и чего-то неуловимого, чисто его. Нос невольно сморщился, будто от неприятного аромата, хотя на самом деле это было далеко не так, и это бесило её ещё сильнее.

Брайан, заметив это, едва сдержал новую улыбку, но на этот раз она была мягче.

– Хорошо, – наконец выдохнула она, чувствуя, как последние силы покидают её. – Я согласна поговорить, только отпусти.

Но он не спешил разжимать пальцы. Медленно, слишком медленно, словно проверяя её терпение на прочность, он убрал руки, но перед этим его большие пальцы скользнули по её животу, задержавшись на мгновение дольше, чем было необходимо. Она почувствовала, как её кожа буквально вспыхивает под этим мимолётным прикосновением, как по спине бегут предательские мурашки, а сердце продолжает бешено колотиться, пытаясь вырваться из грудной клетки.

«Глупое, слабое, предательское тело.»

Брайан отступил на шаг, засунул руки в карманы своих штанов, будто не знал, куда их деть без дела. Он просто стоял и смотрел на неё. Пристально, без привычной ухмылки, без намёка на былую дерзость.

А она…

А она не могла собрать разбегающиеся мысли в кучу. В голове – сплошная каша из страха, гнева и чего-то тёплого, что она отчаянно пыталась задавить. В груди – пылающий костёр, в кончиках пальцев – мелкая, неконтролируемая дрожь. Руки сами так и тянулись к нему, но она с силой сжала их в кулаки, вонзив короткие ногти в собственные ладони до боли.

«Не сейчас. Никогда.»

Талли медленно, почти незаметно, завела руку за спину. Пальцы нащупали холодную, знакомую металлическую ручку. Один резкий шаг в сторону – и она дёрнула её вниз изо всех сил. Дверь с глухим стуком захлопнулась прямо перед его лицом, едва не задев его нос.

Щёлк.

Замок защёлкнулся с тихим, но таким окончательным звуком.

– Талли! – его голос прозвучал за деревянной преградой, раздражённый, но с какой-то странной, неизменной весёлостью, будто он только и ждал этого.

Он ударил открытой ладонью по массивной дубовой панели, и дверь слегка вздрогнула.

– Вот значит, как, – услышала она его негромкое бормотание, а затем – удаляющиеся шаги. Он уходил. Казалось бы, это была её победа.

Прижавшись спиной к прохладной поверхности двери, девушка наконец выдохнула, но облегчения не наступило. Дыхание сбилось, грудь вздымалась так сильно и часто, будто она только что пробежала не километр, а целую марафонскую дистанцию. Сердце колотилось где-то в самом горле, отдаваясь гулом в висках и дрожью в кончиках пальцев – громко, настойчиво, абсолютно бессмысленно в этой внезапно наступившей тишине. Она зажмурилась, сжав виски ладонями, пытаясь выдавить из головы его образ.

«Прекрати, успокойся. Всё под контролем. Ты добилась своего.»

Но не было никакого контроля. Каждая клетка её тела помнила жар его прикосновений, силу его рук. Каждый нерв дрожал и требовал продолжения, умолял вернуть его. Талли бессильно прильнула ухом к гладкому дереву, слушая…

Абсолютную, оглушительную тишину с той стороны.

– Так будет лучше… для нас обоих… – прошептала она, отступая от двери, но эти слова прозвучали настолько фальшиво и неубедительно, что ей самой стало противно.

Почему же тогда внутри было так пусто и холодно? Почему эта тишина давила на уши тяжелее, чем всё его настойчивое присутствие? Она сама хотела, чтобы он ушёл. Но её сердце – предательское, глупое сердце – упрямо замирало и ждало. Ждало, что он не сдастся так просто, что дверь снова распахнётся, и он скажет те самые, нужные слова, которые снимут всю эту боль. Однако за дверью была лишь пустота.

– Боже, во что же я превращаюсь… что я творю…

Её пальцы впились в прядь собственных волос, а зубы сжали нижнюю губу до тех пор, пока она не почувствовала солёный привкус крови.

– Я тоже до сих пор не понимаю, почему ты так отчаянно избегаешь меня, – неожиданно, прямо позади, раздался его низкий голос.

Талли резко обернулась, и её сердце провалилось куда-то в пятки. Он стоял на балконе её комнаты, прислонившись к косяку. Ветер трепал его тёмные, непослушные волосы, а лёгкие занавески колыхались вокруг, словно призраки. Его зелёные, как листва, глаза не отрывались от неё, поймав в ловушку её взгляд.

– Хорошо, что этот балкон оказался открыт, – прохрипел он, переводя дыхание. Его рубашка слегка помялась, а на лбу блестели мелкие капельки пота – похоже, он и правда рискнул перелезть с соседского балкона. Потом выражение его лица изменилось, стало серьёзным и сосредоточенным. —Талли, хватит. Объясни мне, что, чёрт возьми, происходит?

Девушка почувствовала, как по её щекам растекается предательский, горячий румянец, как дрожат спрятанные за спиной пальцы, выдав её волнение.

– Ничего, – выпалила она слишком быстро и резко, и сразу же скривилась – её голос прозвучал тонко, по-детски жалко и неубедительно.

Брайан медленно, не спеша, скрестил руки на широкой груди. Его зелёные глаза, обычно такие насмешливые и полные озорного огня, теперь потемнели, стали глубокими и невероятно серьёзными. Он видел всё – как дрожат её длинные ресницы, как губы слегка подрагивают, пытаясь сдержать непослушную улыбку или слёзы.

«Идиотка, – мысленно, со всей силы, пнула себя она. – Сама сбежала, сама спряталась, а теперь до глупости радуешься, что он тебя нашёл, что он не ушёл?»

Её пальцы сами собой потянулись к пылающей щеке – так хотелось дать себе пощечину, чтобы прогнать эту дурацкую, предательскую улыбку, которая так и норовит вылезти наружу против её воли.

– Талли! – его голос внезапно перешёл в низкое, предупреждающее рычание, в котором слышалась уже не шутка, а нарастающее нетерпение.

Он сделал первый шаг вперёд, затем ещё один. Каждый его шаг заставлял её сердце колотиться, как сумасшедшее, выскакивая из груди. Она инстинктивно отступала, пока спиной не уперлась в холодную, узорчатую стену, от которой не было спасения.

– Я… не могу… – прошептала она, но эти тихие слова потерялись в напряжённом пространстве между ними, не долетев до его ушей.

Воздух в комнате вдруг стал густым, тяжёлым, им было трудно дышать. Она чувствовала, как пульсирует кровь в висках, как ладони становятся влажными, как предательски дрожат и подкашиваются колени. Сердце стучало так громко и отчаянно, что, казалось, его должно быть слышно даже на улице, через закрытую дверь. Брайан продолжал своё медленное, неотвратимое приближение. Его чёрные, начищенные до блеска ботинки звонко и чётко стучали по гладкому мраморному полу. Девушка вжалась в стену сильнее – её тело дрожало мелкой дрожью, но не только от страха или злости. В груди клубилось и пылало что-то горячее, колючее и сладкое одновременно, что окончательно путало все её мысли и доводы. Он вдруг остановился в паре шагов, заметив эту внутреннюю борьбу, отразившуюся на её лице.

– Талли, – его голос внезапно стал мягким, почти шёпотом, обволакивающим и тёплым. – Ты можешь сказать мне что случилось? Я слушаю.

Она сглотнула огромный, колючий ком, вставший в горле. Внутри будто разливался ледяной, безжизненный океан, медленно добираясь до самого сердца и замораживая его. Девушка инстинктивно обхватила себя за плечи – это была жалкая, детская попытка защититься от правды, от его проницательного взгляда, от самой себя.

– Я видела твой взгляд, – прошептала она, наконец подняв на него глаза. Её голос дрожал, но в нём уже не было прежней неуверенности, только накопившаяся за этот день боль, которая вот-вот должна была вырваться наружу.

Брайан нахмурился, его густые брови сдвинулись, образуя резкую, озабоченную складку между ними.

– Какой взгляд? О чём ты?

Она почувствовала, как в груди что-то сжимается в тугой, болезненный узел, когда увидела его искренне растерянный взгляд. Как будто кто-то поднёс спичку к сухой, пропитанной смолой траве, и вся её обида, весь страх вспыхнули разом, ослепляя её. В памяти всплыли отрывки воспоминаний – его расширенные от ужаса зрачки, тот резкий, почти инстинктивный шаг назад, тот самый роковой момент в сыром туннеле, когда всё между ними перевернулось. А теперь он стоит здесь, смотрит на неё этими широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами, и в его взгляде – лишь чистое, неподдельное непонимание.

– Я про твой страх, Брайан! – выкрикнула она, внезапно сама сделав шаг вперед, будто атакуя. Голос её сорвался, став громче и резче, чем она планировала. – Когда ты увидел меня там, внизу, в темноте! Ты испугался. Меня! Не притворяйся, что не понимаешь! Я видела, как ты на меня смотрел. Как будто я…

Она замолчала на секунду, её губы дрогнули, и она с силой сжала их, чтобы остановить дрожь.

– Как будто я не человек… а что-то чужое, страшное…

– Талли, это не так… Ты всё неправильно поняла, я… – он попытался перебить её, протягивая руку.

– Ложь! – перебила она его, резко встряхнув головой, и её волосы рассыпались по плечам. – Не смей говорить, что я ошибаюсь. Ты испугался меня!

Его скулы резко обозначились под натянутой кожей, челюсти сжались до хруста, и в его глазах, наконец, мелькнуло осознание – он понял, о каком именно моменте она говорит.

– Талли… просто выслушай меня, – голос Брайана прозвучал приглушённо, словно сквозь стиснутые зубы.

– Выслушать?! – она фыркнула, и её голубые глаза, обычно такие ясные, вспыхнули ледяным, ослепительным огнём. – После того, как ты смотрел на меня, как на чудовище из детских страшилок?

Она сделала резкий шаг вперёд. Теперь между ними не было даже намёка на воздух, её прерывистое дыхание обжигало его губы. Брайан попытался вставить слово:

– Я не…

– Не перебивай меня! – она впилась в него взглядом, не оставляя ни малейшего шанса на оправдание. – Ты испугался тогда, до самого своего нутра. Я видела каждый твой испуганный взгляд, каждый мускул на твоём лице, дрогнувший при моём приближении…

Он снова попытался что-то сказать, снова открыл рот, но девушка была неумолима и стремительна. Каждое его начатое слово она перебивала новым, отточенным обвинением, каждую робкую попытку объясниться встречала яростным, эмоциональным выпадом. И с каждым её произнесённым словом, с каждой обидной фразой, Брайан чувствовал, как глубоко внутри него закипает что-то тёмное, горячее и неконтролируемое. Она метала в него свои обвинения, словно раскалённые докрасна камни, и каждый такой камень оставлял на его душе болезненный, дымящийся ожог. И тогда в нём что-то окончательно сломалось, переступив через все мыслимые границы. Одним резким, почти грубым движением он притянул её к себе, своей железной, не оставляющей выбора хваткой снова обхватив её талию. Прежде чем девушка успела понять, что происходит, и хоть как-то среагировать, его губы грубо и властно прижались к её. Это не был нежный, вопрошающий поцелуй – это была прямая, безоговорочная атака. Он целовал её так, будто отчаянно пытался выжечь этой внезапной страстью всю её накопленную ярость, всю непрожитую боль, всё это чудовищное непонимание, вставшее между ними.

Талли окаменела на мгновение, полностью парализованная шоком. Её руки беспомощно повисли в воздухе, а пальцы судорожно сжались в кулаки. Но затем, вопреки всем её мыслям и доводам, её собственное тело начало медленно отвечать ему – сначала нерешительно, робко, а потом всё смелее и отчаяннее. Гнев, что кипел в ней ещё секунду назад, начал таять, как лёд под солнцем, уступая место чему-то гораздо более тёплому, густому и оттого бесконечно опасному. Её пальцы сами собой впились в мышечные плечи мужчины, и она сама не могла понять, то ли чтобы оттолкнуть его, то ли чтобы притянуть ещё ближе, окончательно стирая и без того несуществующую дистанцию. Она яростно ненавидела себя в этот миг. Ненавидела и его, и его власть над ней. Но когда его сильная, тёплая рука скользнула под тонкую ткань её рубахи, коснувшись обнажённой, холодной кожи спины – всё внутри неё сжалось в один тугой, болезненный и сладкий узел чистого, ничем не разбавленного желания.

Брайан резко, почти с усилием оторвался, сделав короткий шаг назад. Его грудь тяжело и прерывисто вздымалась, а в глазах теперь бушевала самая настоящая, необузданная буря. Зрачки расширились так сильно и быстро, что от зелёной, яркой радужки почти ничего не осталось.

– Ты успокоилась? – его голос прозвучал хрипло, пробиваясь сквозь туман, застилавший её сознание.

В её ушах всё ещё стоял оглушительный звон, дыхание никак не могло выровняться, а губы пылали и хранили жаркий, почти болезненный отпечаток его поцелуя. Единственное, о чём она могла связно думать в этот миг – это как бы снова, любой ценой, прикоснуться к нему, почувствовать этот невыносимо сладкий, пьянящий жар, исходящий от его кожи. Она лишь беззвучно кивнула, не в силах выдавить из себя ни единого слова.

Мужчина коротко усмехнулся, но в его тёмном, пристальном взгляде не было и тени привычной насмешки, только тёмное, первобытное, животное желание, которое он с огромным трудом сдерживал.

– Хорошо. Теперь слушай, и запоминай раз и навсегда, – он говорил прерывисто, хватая ртом воздух, и каждое слово давалось ему с видимым усилием. – Забудь всю ту чушь, что ты себе там навоображала и накрутила.

Она чуть заметно подала корпусом вперёд, уже открывая рот, чтобы резко возразить, но он встретил её взгляд своим горящим, полным решимости взором, и она застыла на месте, словно околдованная. Его тёплая, широкая, чуть шершавая от оружия ладонь легла на её запястье, обхватывая его. Прикосновение было твёрдым, почти властным, не допускающим возражений. Он отчётливо чувствовал, как бешено бьётся под тонкой кожей её пульс – тот самый сумасшедший ритм, что гремел сейчас в ней самой с головы до пят.

– Ты обещала слушать, Талли, – его голос опустился почти до шёпота.

И она, чёрт побери, слушала. Хотя всё её тело, каждая его клетка, кричали и умоляли, чтобы он просто замолчал и снова поцеловал её, покончив с этой невыносимой пыткой неопределённости.

– С самого первого момента… там, у ледяной стены, помнишь? Ты тогда сразу, с первой же секунды… привлекла моё внимание.

Он замолчал на мгновение, и она отчётливо видела, как внутри него борются разные чувства, сменяя друг друга. Его глаза беспокойно бегали по её лицу.

– Да, возможно, сначала ты меня… напугала. Но не потому, что я боялся тебя, как чего-то враждебного. Я просто… не знал, что со всем этим делать, как принять. Никогда в жизни не встречал никого даже отдалённо похожего на тебя.

Её дыхание стало тихим, почти неслышным. Она не моргала, боясь пропустить хоть миг. Не могла оторваться. Впилась в него своим взглядом, пытаясь найти в его глазах ложь и не находя её.

– Ты храбрая до самого безумия. Говоришь всегда прямо, что думаешь, даже если твои слова могут больно ранить. Ты не прячешься за масками, не притворяешься кем-то другим. В тебе столько дикой, настоящей силы, что её порой почти невыносимо держать рядом, – он чуть усмехнулся, но глаза его оставались серьёзными и тёмными. – И, возможно, именно это меня к тебе и тянет, как магнитом. С самого начала.

Сердце Талли бешено колотилось, и её удары отдавались гулким эхом в висках. Всё, чего она хотела сейчас, – это чтобы он снова прикоснулся к ней, чтобы этот странный, болезненный и прекрасный миг не заканчивался никогда.

– Я очень долго пытался это отрицать, – его голос стал тише, интимнее, он наклонился чуть ближе, и теперь она чувствовала, как его тёплое дыхание касается её кожи, пробегая мурашками. – Был абсолютно уверен, что, между нами, ничего не может быть. Не должно быть. А потом… я увидел твою истинную силу…

Он снова замолчал, стиснув челюсть, и его пальцы чуть крепче, почти ревниво, сжали её запястье.

– Да, я испугался в ту самую первую секунду в подземелье, – его дыхание стало обжигающе горячим на её коже, – но не тебя. Мне просто потребовалось время, чтобы понять, что именно меня так потрясло и выбило из колеи.

Она неотрывно смотрела ему в глаза, чувствуя, как незримое, густое напряжение между ними растёт с каждым произнесённым словом, с каждым прерывистым вздохом.

– И теперь я знаю, – прошептал он уже совсем близко, и его пальцы медленно, нежно коснулись её щеки. Большой палец осторожно провёл по нежной коже чуть ниже глаза, стирая невольную, предательскую слезу, которую она сама даже не заметила. Его прикосновение было на удивление нежным, и оно заставило её сердце сжаться от переполнявшей её боли и нежности.

– Я понимаю, какой большой секрет вы храните все эти годы, – его голос стал ещё ниже, мягче, бархатным, и его пальцы медленно переплелись с её, сжимая их. – И знаешь что? Я бесконечно рад, что ты позволила мне стать его частью.

Талли почувствовала, как по её спине сами собой пробежали знакомые, сладкие мурашки, а где-то глубоко в груди, наконец, воцарился долгожданный, хрупкий покой.

– Потому что теперь ты не сможешь от меня сбежать, – он усмехнулся, и в его зелёных глазах вспыхнули золотистые искры.

Она почувствовала, как сердце бешено заколотилось в груди – сначала сжалось в маленький, испуганный комок, а потом распахнулось так широко и безрассудно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу и останется зажатым в его ладони.

– Ты мне нравишься, Талли. Очень, – его голос звучал тихо, почти интимно, но каждое слово отдавалось в ней горячим, сладким эхом, проникая в самую душу.