Горничная господина Демона

Пролог

– Запомни, Энджел – за порогом этой комнаты тебя ждет океан фальши, кишащий  злобными фуриями, чьим зубам позавидуют самые страшные чудовища глубин. Каждая улыбка – ложь, ласковый взгляд прячет злой интерес, жаждущий грязи, а под шелком и бархатом – острые когти, и если ты попадешься…

Холодок пробежался по обнаженным плечам и рухнул ледяным камешком на дно желудка. Энджел нервно сглотнула.

–…если попадешься, все эти милые леди и джентльмены разорвут тебя на части, а останки втопчут в грязь общественного порицания! О, и ради Создателя,  подбородок выше на дюйм.

Голова дернулась вверх.

Свет множества свечей резал глаза до слез, или это она устала смотреть в зеркало, пока служанка наряжала ее, как куклу?

Кукла и есть. Светлая, воздушная, нежная и… неживая. Слегка прикусив губу, Энджел тут же испуганно поправилась – нельзя так делать. Глупая привычка, от которой стоило бы давно избавиться – теперь ей не позволены даже маленькие слабости.

Молчаливая горничная поправила  шлейф цвета слоновой кости. За все время  пребывания в гостевых покоях девушка и слова не произнесла. Однажды Энджел слышала, что государь наказывает провинившихся амулетом безмолвия…

– Все готово. Будут ли указания, госпожа?

… но только не эту.

– Нет, – ответили за спиной. Энджел краем глаза увидела лёгкий взмах унизанной браслетами кисти. У нее тоже были похожие когда-то. Широкое серебряное кружево, искрящееся голубыми бриллиантами.  Он дарил…

– Энджел, не смей кусать губы! До крови! Ну что за девчонка?!

– Простите, – прошептала, стараясь незаметно слизнуть солоноватую капельку.

Нельзя думать. Воскрешать в воспоминаниях то, что, как дурная привычка, должно остаться в прошлом. Отплакала ведь свое. Сколько ночей кропила слезами белоснежные наволочки, поскуливая от раздиравшей на части боли. Затыкала уши, пытаясь избавиться от эха злых слов, изодравших  душу в кровавые лоскуты. «Нищенка… Годная только раздвигать ноги…»

От резкого поворота звякнули заколки.

– Я готова, миссис.

Женщина перед ней склонила точечную голову, осматривая с ног до головы. Цепкий взгляд пробежался по беззащитной шее, и умеренно открытому декольте. Кокетливая ложбинка была подчёркнута складками кремового шелка. Лёгкий корсет не стеснял талию, а второй подъюбник и вовсе отсутствовал: новая блажь столицы – безразмерно пышные юбки уступили место элегантной естественности. Раньше такое носили разве что простолюдинки, которым ворох материи – лишняя обуза, но мода – дама весьма непредсказуемая.

– Годится, – кивнула ее строгая наставница.

Ещё одна привычка – поправить нарочно небрежные локоны – зудела на кончиках пальцев, но Энджел заставила себя не двигаться, пока женщина осматривала и свой наряд.

Винный бархат прекрасно освежал и без того моложавое лицо, пряча десяток лет. Посторонний мог бы принять их за мать и дочь…

– Пора, Энджел.

Девушка подошла и встала ровно в пол локте от сопровождающей. Пальцы едва заметно стиснули ручку веера. Хорошо, что юбка надежно скрывает дрожащие колени.

Первый шаг в сторону выхода дался едва ли проще, чем шаг к плахе, но не идти нельзя.

– Один вечер, Энджел, – голос наставницы зазвучал мягче. – Подобными мероприятиями нельзя пренебрегать.

О да, королевское приглашение не бросишь в камин. Несколько завитушек на тонком листе бумаги, и вот подол платья скользит по  мраморным коридорам дворца.

Великолепная роскошь. Сводчатые потолки украшены хрустальными люстрами, где каждая свеча – сверкающий сосуд магического света, стены обиты гобеленами тончайшей вышивки – лучшие мастерицы королевства трудились над огромными полотнами, создавая прелестнейшие картины. Юных нимф, играющих среди цветов и деревьев, белоснежные паруса и брызги моря – тронь, и на пальцах останутся прозрачные капли… Красиво! Но ни одно полотно не привлекало взгляд.

Перед ними из бокового коридора вынырнула стайка дам. Четыре острых, как игла, взглядов – вот и все приветствие. Женщины поспешили вперёд, торопясь быть представленными королю первыми.

Пусть. Она бы и вовсе развернулась и скрылась в ажурных недрах дворца, но тогда бы ее отволокла обратно стража.

– … леди де Вилнод, и ее дочь леди Амелия де Вилнод!

Голос глашатая ударил по натянутым нервам тяжеловесной кувалдой. Не забыть про подбородок. Смотреть на государя не дольше трех ударов сердца, не говорить первой… О, Создатель, что ещё? И зачем она здесь? Ряженая в нежно-кремовый шелк, украшенная драгоценностями… Нищенка…

Блеск и шум бала обрушились на нее сверкающим водопадом.  Завертелся множеством искр, на мгновения дезориентируя, но  тут же исчез.

Все исчезло. И шумное море людей, и сидящий на троне государь, и… воздух.

Энджел хватанула ртом пустоту, чувствуя, как немеют ноги. О ребра бухнул раскалённый ком шипов, запуская по жилам волну испепеляющего жара. Создатель, нет! Только не это! Нет…

Что-то кричал глашатай. Сотня взглядов полетела в нее отравленными стрелами, а она словно зависла в воздухе, лишь по наитию переставляя ноги, потому что иначе рухнула без чувств.

Пронзительный взгляд черных глаз копьем ударил в грудь, вскрывая зализанные наспех раны. Было далеко, но Энджел увидела… почувствовала как напрягаются широкие плечи, а пальцы стискивают серебряный набалдашник трости.

Шаг, ещё шаг… Темная фигура становилась ближе. Безупречный, как всегда, камзол подчеркивал мощную стать, высокие сапоги натерты до блеска. Она тоже их чистила…

Удерживая подбородок в нужном положении, Энджел шла, теряя последние крохи надежды, что происходящее – мираж.

И что настоящий мужчина у себя в поместье, в королевской библиотеке или элитном борделе… Да со своей молодой женой в конце концов! Но не тут. Ведь расписание приемов строгое! Первый день – лишь незамужние леди и кавалеры…

Черный, как сама ночь взгляд крюком тянул к себе. Приказывал идти, и Энджел шла, потому что помнила, как это сладко – исполнять его желания. Любые, даже самые греховные, когда внутри все дрожит от стыда и томного предвкушения.

Мужчина ждал. Стоял  со скучающим видом, но она давно научилась различать малейшие оттенки эмоций на бесстрастной маске. Тонкие губы сжаты чуть плотнее, чем обычно, широкая челюсть напряжена… Щетина? Но он так тщательно брился… Лицо как будто осунулось, постарело, но  глаза – они пылали черными звездами.

Выжигали саму душу, клейменную и плененную без остатка однажды. Не позволяли отвести взгляд, безжалостно разрушая выстраданное ею спокойствие. Уши будто заложило ватой, и в огромном зале наступила гробовая тишина. Пальцы мелко дрожали, а корсет стал невыносимо тесен.

Новый вздох труднее предыдущего, новый удар сердца – больнее… И как только она замерла в трех шагах от трона, тонкие губы разомкнулись, одним словом швыряя ее в бездну ужаса.

– Ангел.

Ноги подкосились, и Энджел все-таки прикусила губу до режущей боли. Демон полыхал яростью.

Глава 1

(4 месяца назад)

Запнувшись о камень, Энджел рухнула в придорожную грязь. Коленки стукнулись о булыжники мостовой, и боль взорвалась перед глазами снопом разноцветных искр. Прикусив губы, чтоб не стонать, она вскочила и бросилась в первый же переулок.

– Э-э-э, красавица…

Взвизгнув, девушка увернулась от темного силуэта и шарахнулась в сторону. В груди горело. Сырой воздух превратился в огонь, а едкий смог жег легкие.

За спиной послышались крики. Хриплый голос брата толкнул под колени, и Энджел чуть не разбила нос.

В уцелевшем башмаке хлюпала вода, платок сбился, а волосы болтались сосульками и лезли в глаза.

Энджел петляла по кривым лонторским переулкам, чувствую, как с каждой минутой погоня становится все ближе. К крикам добавился свист полицейского.

– Мамочка, мама…. – шептала дрожащими губами, отчаянно колотясь в запертые двери. Везде закрыто! И днем в трущобах опасно, а ночью…

– Пожалуйста, откройте… – скулила, кусая дрожащие губы.

– Вот она, держи!

Кубарем скатившись с крыльца, Энджел нырнула  подворотню.

– Ой!

Плюхнулась в грязь, налетев на что-то твердое. Совсем близко слышалась ругань. Заполошно метавшийся взгляд наткнулся на носки идеально чистых сапог. Мужчина! Попытавшись вскочить, она запуталась в юбке и опять упала.

– Она там! – рявкнули совсем близко.

Сапоги двинулись в сторону. Уходит! Не соображая от страха, Энджел бросилась вперед, цепляясь грязными пальцами за голенище.

– Господин!

– Пошла вон.

Глубокий и холодный голос ударил наотмашь. Пальцы разжались сами, но она на коленях кинулась под ноги мужчине, не давая пройти.

– Господин, помогите! Молю вас! Меня хотят…

Темный переулок наполнился светом. Ее догнали.

Энджел взглянула вверх, и новый крик умер на губах, поглощенный бездной мужских глаз.

О… О, Создатель…

Голова пошла кругом, и смерть за спиной – всего лишь досадная помеха.

Энджел не видела все лицо – темный шелковый платок скрывал нижнюю часть. Но ей хватило оставшегося. Теперь она знала, как выглядят черные звезды. Дышать больно, до того прекрасны! Глубокий блеск под веером длинных ресниц манил сильнее, чем мотылька манит огонь. Заставлял вглядываться в мерцающую топь, теряя голову и себя…

И сердце бешено выстукивало уже не от быстрого бега. Пальцы немели, стискивая грязный подол, и неважно, что он мокрый насквозь. Все неважно, кроме мужчины перед ней. Такого высокого, странного… И в груди тоже странно. Дрожит тонкой стрункой, бросая то в жар, то в холод.

– Прощения просим, господин, – хриплый голос брата комком грязи разбил очарование.

Энджел нервно вздрогнула и попыталась незаметно подобраться к мужским ногам. – Сестренка потерялась. Заплутала, глупенькая…

Лжец! Отвратительный, грязный лжец, продавший ее, как скотину! Но перед этим возжелавший опробовать «товар». Тошнота зашевелилась в пустом желудке. Нет, она больше не выдержит ни гнилого дыхания, ни липких пальцев, червями ползающих по коже. Она просто умрет!

– Господин, спасите! – вновь посмотрела вверх, но мужчина разглядывал сборище за ее спиной. – Ради Создателя, господин…

Горло перехватило спазмом, и слезы потекли по щекам. Если он сейчас отступит… Если ударит ее тростью или отпихнет сапогом… Нет, лучше смерть!

– К-хм, благородный сэр… – незнакомый голос за спиной сочился до того липкой  подобострастностью, что Энджел передернуло. – Девушка – собственность… этого господина.

– Так и есть, – поддакнул мучитель. – Работает она на меня…

Одним словом с ног до головы выпачкал. Заклеймил продажной девкой. Энджел разрыдалась пуще прежнего.  Совершенно обезумев от страха, вцепилась в блестящие сапоги, прижимаясь всем телом.

– Спасите, спасите, – залепетала, утыкаясь лбом в  мужскую ногу.

– Она – моя.

С перепугу Энджел не поняла слов. Они прошли фоном, оставив после себя ледяную волну отчаянья, но недовольный гул за спиной все же заставил обернуться.

Грузная фигура Джейкоба занимала почти весь узкий проход. В окружение прокопченных стен и  таких же помощников, он на мгновение показался ей олицетворением трущоб. Грязный, подлый… пропитанный извращенной похотью.

– Но, сэр…

– Она. Моя.

В спокойном тоне зазвучала сталь. В лицо бросилась краска, и Энджел скорее опустила голову, плотнее прижимаясь к своему спасителю. Его голос был так же прекрасен, как и глаза! Твердый, будто черный гранит и глубже бездонного неба, а благородная хрипотца щекотала нервы, заставляя сердце то замирать, то пташкой колотится о ребра.

– К-хм, моя сестра уже взяла деньги…

Энджел подавилась воздухом – наглая ложь! Над головой послышался шорох, и  ее протест утонул в испуганных криках и топоте. Улица опустела. Да что такое?!

– Хватит пачкать мою обувь, нищенка.

Небрежным толчком мужчина отпихнул ее в сторону.

Вскочив на трясущиеся ноги, Энджел завертела  головой. В переулке опять было темно, ни одного из преследователей не осталось. А ее спаситель уходил прочь!

– Господин! – бросилась следом.

А в следующий миг давилась криком, прижимая испачканную ладонь ко рту. Мужчина обернулся, и в его глазах вспыхнуло неживое пламя. Постукивая тростью,  перед ней стоял некромант!

– Ты помешала мне пройти. Испачкала сапоги и одежду. Заняла мое время, а теперь смеешь требовать внимания?

Он не кричал на нее. Не произнес ни одного бранного слова, но Энджел перетрясло от ужаса. Меньше, чем грязь под ногами – вот кто она. Жалкая падаль, смевшая открыть рот и обратиться к самому Создателю. Но что герцог делает тут?! Среди пропитанных дымом и людскими пороками улиц…

– Гос… господин де Сармунд! Прошу, убейте меня!

Всем нутром Энджел ощутила мужское изумление. Не ждал, что она знает фамилию единственного некроманта Ангалии*? Или её просьбы? Неважно, Демон обратил на нее внимание. О да, она хорошо помнила это прозвище, что шептали на каждом углу. Бледное пламя потухло, и трость прекратила выстукивать похоронный марш.

– Вы спасли меня и моя жизнь в вашей власти, – торопливо забормотала Энджел, склоняясь перед мужчиной. – Но прошу, не отворачивайтесь от нее, как от безделицы. Меня все равно найдут, и тогда…

Голова опять закружилась, и если бы не стена рядом – валяться ей снова в грязи.  Энджел облизнула пересохшие губы, и на зубах захрустел песок.

– …тогда смерть будет дольше и мучительней. Мой господин, будьте милосердны… А если моя жизнь не стоит и капли Вашей силы, то, может, она сумеет послужить во благо? Я очень усердна и вынослива! Умею все по дому: убирать, стирать, готовить, шить… Я очень хорошо шью! Дайте мне самую черную работу, и, клянусь, она будет исполнена быстро и хорошо.

– Всего лишь хорошо? – насмешка в его голосе заставила лишь сильнее съёжиться.

– Я не вправе считать себя лучше ваших работников, – прошептала Энджел.

– Как интересно… Шлюхе знакомо понятие благородства.

Она не шлюха! Но Энджел благоразумно смолчала – оправдания могли разозлить герцога ещё больше.

Трость тихонько стукнула. Раз, другой, третий… Низко опустив голову, Энджел ждала своего приговора. Уж лучше смерть! Некромант сумеет сделать ее быстрой и безболезненной.

Послышался тихий шорох, и глаза сами зажурились. Вот и все! Через несколько ударов сердца она увидит матушку… если Создатель разрешит войти в Сады покоя и благодати.

– Раз знаешь мое имя, так и дом найдешь. Вот, – под ноги что-то шлёпнулось, – покажешь привратнику.

Энджел быстро подняла вещицу. Серебряная пуговица! Месяц сытой жизни в трущобах… или ниточка, что выведет из них.

– Спаси…бо, – прошептала в пустоту. Герцог ушел…

***

– Господин, к Вам… к-хм… девица.

Чашка звякнула о мраморную поверхность стола. Туда же полетела газета. Ещё одна жертва сегодня ночью. Проклятье!

– Какая, к черту, девица?! – рявкнул зло.  Вся ночь псу под хвост! Но Клаус даже не дернулся – давно привык. Ещё бы! Уже полвека при этом доме. Своего господина младенцем видел.

– Грязная, – растерянно сообщил дворецкий.

Грязная? Дэвид нахмурился. Желание разнести кабинет в хлам потеряло свою остроту.

– И при ней пуговица Ваша. Отдавать отказывается.

Добралась все же… А он и забыть успел о грязной нищенке, перепачкавшей его одежду. Поморщившись, Дэвид сдернул салфетку с шеи. Какого черта завернул в тот переулок? Вместо искомого убийцы наткнулся на обыкновенную шлюху, удиравшую от клиентов. Но, надо сказать, девка оказалась занятной. Какие чистые и невинные глаза! А как испуганно жалась к нему… Дрожала вшивым котёнком, умоляя о помощи. Цеплялась тонкими пальцами не подозревая, насколько близка к смерти.  А потом ещё и просила о ней..  Ха! Мимолётный  интерес вновь дал о себе знать.

– Впустить, отмыть и пусть осмотрит доктор. Если найдет хоть одну болезнь – вон. Мне не нужна зараза в доме. Окажется чистой – привести ко мне.

Молча поклонившись, дворецкий выскользнул за дверь, а Дэвид поднялся и подошёл к окну. Перед глазами настырно маячили два огромным небесных озера полных мольбы и страха.  Любопытно в них посмотреть при свете дня…

***

* – Действие происходит в вымышленной стране Ангалии (за основу бралась Англия, Викторианской эпохи, середина 19 века). НЕ исторический роман. Допускаются любые вольности.

Глава 2

– Глаза закрыть.

Поток  воды обрушился сверху. Энджел закашлялась, изо всех сил стискивая железный поручень.

– Дура, – припечатала служанка. Загремели склянки и плошки. В руку сунули кусок мыльной губки, – сама мойся. Не хватало мне тут пачкаться.

Проглотила молча. В ее ли положении спорить? Притащилась в Верхний город оборванная и грязная, как добралась – сама не помнила. По закоулкам, прячась в тени и вздрагивая от любого шороха. Часть дороги удалось проделать на запятках общественного кэба. Если бы возница человеком был – согнал прочь, но старому голему все равно. Намертво прилипнув к холодной задней стенке, Энджел ехала в сторону богатых особняков. О, эти маски великого Лонтора! Трущобы рядом с кварталами, блиставшим магическим светом и чистотой. Да, она знала, где жил герцог. А кто не знал? Это почти, как дворец короля! Мать обшивала и прислугу из знатных домов, и несколько раз Энджел посетила Верхний город.

Нет, они не подходили близко к огромному особняку де Сармундов, но маленькая девочка навсегда запомнила густой сад, острые  шпили и кусок-темно коричневый кладки, по которой змеился плющ.

Мыльные потёки грязи ползли по коже, а Энджел кусала губы, изо всех сил стараясь не упасть. Двое суток на ногах. Без пищи, в постоянном страхе… Едва только переступила порог – чуть не рухнула на хмурого дворецкого. Да если бы не пуговица…

Энджел покосилась на полочку, где рядом с флаконом шампуня блестел кружок серебра. Она никому его не отдала! Нет-нет, ни за что!

– Ну, скоро там?! – донеслось из-за ширмы.

– Почти все, госпожа, – прошептала заплетавшимся языком.

От теплой воды совсем разморило, а тонкий аромат чистоты кружил голову. Как же давно она не принимала ванну! Довольствовалась мокрой тряпкой и дешёвой мыльной бурдой для тела… Матушка бы  никогда не купила такого!

«Аккуратность прежде всего, моя радость. Пусть на плечах худое платье, но оно должно быть чистым, а от тела пахнуть хотя бы ничем, если уж нет душистой воды».

Энджел тихонько всхлипнула, торопливо жмуря глаза под новой теплой волной. Как не хватало мамы! На память только несколько безделушек осталось, да кольцо… Ойкнув, она поднесла руку к лицу. Не жмёт больше! Опять свободно крутится на пальце, как прежде. Только вот снять нельзя. Никак не получалось с той поры, как мама сама попросила его надеть. На безымянный палец левой руки. Сказала, что это их наследие – обыкновенный железный ободок ценою в медный грошик. Ну да зато не потеряется…

– Полотенце на скамье, – сварливо указала служанка. Смотрела на нее, уперев руки в крутые бока, и морщила нос. – Тощая какая! – обронила недовольно. – Платье болтаться будет…

Да пусть болтается, лишь бы чистое!

– А волосы у тебя богатые, – протянула задумчиво. – Только вшивые, наверняка.

Энджел вспыхнула, старательно промакивая локоны. Вшивые… Ещё чего!

– У меня щётка… густая… И настойка…

Женщина пренебрежительно фыркнула, но поджимать губы почему-то перестала.

– Щетка, как же! Идём,  доктор уже заждался.

– Кто? – прошептала едва слышно.

– Доктор! Смотреть тебя будут. Заразные шлюхи господину не нужны!

***

Едва сдерживая рыдания, Энджел сменила за шагавшей служанкой. Лучше бы ее убили в той подворотне!

Лежать перед мужчиной, ещё и с раздвинутыми ногами…Да пусть он хоть трижды лекарь и старик! Сначала было ещё ничего. Ей даже понравился  сухощавый строгий старец с аккуратной бородкой и блестящими очками. Такой вежливый. Не обозвал и даже не поморщился, хотя в чистом платье служанки и вымытая она выглядела куда лучше.

Началось все с безобидных вопросов. Сколько лет, как зовут…  Каплю крови Энджел тоже отдала легко. Амулет лекаря милостиво принял скромный дар и наградил ее разноцветным свечением. Ей не очень понравилось несколько серых всполохов, но доктор остался безмятежен. А потом вдруг приказал лечь на мягкую кушетку и снять панталоны!

Щеки обожгло пожаром. Опустив голову, Энджел кусала губы, стараясь просто забыть о нескольких деликатных прикосновениях.

– Довольно носом шмыгать, – вдруг неожиданно произнесла все та же служанка. – Каждая из нас первым делом к господину Смиту шла. И мужчины шли. Всех смотрел одинаково.

– Спасибо, госпожа – вздохнула Энджел. Правда, чего вдруг разнервничалась?  Но как же стыдно…

– Да какая я госпожа? – хохотнула служанка. – Вот пугливенькая, и откуда выбралась? Матильда я. Для тебя на будущее – мисс Пэри. Экономка при господине де Сармунде.

– Как скажете, мисс Пэри… А почему – на будущее? Может…

Тут Энджел осеклась. Даже думать страшно, что случится, если герцог вышвырнет ее отсюда. Но служанка опять фыркнула, осмотрела ее с ног до головы, и Энджел показалось, что в серых глазах мелькнуло лукавство.

– Пришли уже. Ну, давай, деточка…

Мисс Пери  нажала окованный латунью звоночек, и замок тихо щёлкнул. Толкнув тяжёлые двери, служанка быстро отступила в сторону.

– Девушка прибыла, господин.

Толчок, и Энджел чуть кубарем не полетела на блестящий паркет. За спиной хлопнул двери. Возмущенная, она обернулась, но подлой мисс Пэри и след простыл! И в комнате пусто… Беспокойство заверещало на все лады. Все недовольство мигом исчезло от понимания, что ее оставили одну!

Робко шагнув вперёд, Энджел остановилась. Взгляд  скользнул по дорогой мебели и предметам искусства. Красота и строгость кабинета привели бы в трепет, но ей отчаянно хотелось распахнуть высокие окна и сделать хоть глоток воздуха!

Голова опять закружилась. Присесть бы на оббитую вишневым бархатом софу или хотя бы резной стул, но двинуться с каждой секундой все труднее.

– Хм, неужели передо мной та самая нищенка?

Внутри стало пусто и гулко. Медленно-медленно Энджел  повернула голову. Заложив руки за спину, в дорогом черном костюм и без платка, скрывающего внешность, около одной из колонн стоял сам герцог.

Пол под ногами качнулся. Ещё и ещё. Черный туман заклубился под потолком и рухнул вниз, погребая под собой и роскошный кабинет, и высокого мужчину с темно-пепельными волосами и жёстким выражением лица.

***

– Проклятье!

Перехватив девчонку за талию, Дэвид оглянулся. Надо бы на полу и оставить, но, подумав, перенес на софу.

Не шевельнулась даже. Как лежала тряпичной куклой, так и лежит, и он застыл. Черт возьми, вот это сюрприз! Ещё в подворотне заметил, что девка не уродлива, но чтобы настолько…

Дэвид пригляделся внимательнее. Какая милашка!

Белокурые волосы слегка пушились, завиваясь в крупные локоны. Густую роскошь не прятал серенький чепец служанки. Высокий лоб и чуть широковатые скулы придавали худому личику беспомощное выражение. Бледно-розовые губы прекрасны. Не вульгарно пухлые, но и не капризно тонкие. И наверняка мягкие…

Дэвид нахмурился. Что за блажь! А взгляд уже ласкал тонкую шею, и выступающие дуги ключиц. Декольте сбилось, практически обнажая упругий холмик…

– Лекаря!

Хрипотца в собственном голосе разозлила. Оттолкнув девицу, поднялся на ноги. Но опять обернулся. Зацепился взглядом за хрупкую руку, свисавшую нежным изломом, и снова вернулся к лицу. Нупросто олицетворение невинности – художника звать надо, а не врача! Сколько мужиков успело отодрать это белокурой создание? Наверняка девка пользовалась огромной популярностью.

Магия заворочалась в груди, распуская жгучие щупальца гнева. Желание свернуть кому-нибудь шею обожгло яркой вспышкой, и линии татуировок заледенели, готовые принять всплеск силы. Чертова бессонная ночь! И такое же утро! Надо послать за Роззи.

– Господин? – в комнату просочился Смит.

– Я недостаточно ясно выразился? – оглядел прямого, как палка, врача. – Больной здесь не место!

Доктор невозмутимо поправил очки.

– Девушка здорова. Истощена, несомненно, страдает некоторыми характерными для ее окружения заболеваниями…

– О да, у трущобных шлюх богатый выбор на болезни!

Доктор поперхнулся. Посмотрел на него как на полоумного, и опять поправил очки.

– Ни одной срамной болезни, господин. Юная мисс девственна.

Дэвид резко обернулся, впиваясь взглядом в лежащую на софе девушку.

– Девственна? – переспросил, уже зная, что услышит в ответ.

– Да, мой господин. Чиста, как слеза святой Мэри.

Сердце тяжело стукнуло о ребра. И жажда, терзавшая с ранней юности, выпустила когти, вонзая их прямо в душу. Надо вызвать Роззи. Срочно.