Французский связной

Вернувшись в Париж из Монреаля, Жан Жеан не терял время даром и сразу связался с человеком, который за высокую плату выполнял для синдиката самую трудную и грязную работу. Франсуа Скалья, довольный, что его предусмотрительность будет вознаграждена так скоро, снисходительно выслушал Жеана, поставившего задачу – срочно доставить героин напрямую в Нью-Йорк, самый трудный для ввоза порт США.

Спрос на героин все рос, но полиция вела себя активно, при этом до Жеана доходили сообщения о жалобах некоторых крупнейших получателей в Америке на качество последнего груза, оказавшееся не столь высоким, как было обещано. Они хотели получить новую партию качественного товара, и как можно скорее. Жеан даже подумывал на этот раз для проверки качества направить в Нью-Йорк главного химика синдиката. Но первая и главная забота состояла в подготовке груза здесь. Есть ли у корсиканца идеи? В ответ Скалья посоветовал Гиганту успокоиться и как следует повеселиться на Рождество. Можно считать, что пятьдесят один килограмм героина уже доставлен в Нью-Йорк.

В четверг, 21 декабря, в телевизионной программе Жак Анжельвен объявил, что планы посещения США, где, по его словам, он собирается «узнать Америку и ее телевидение», окончательно сформировались. Он сообщил своей обширной и верной аудитории, что возьмет с собой в Америку роскошную новую машину, с помощью которой «увидит Америку как идеальный турист». Разумеется, он не упомянул о том, что его поездка в Америку перенесена на значительно более раннюю дату из-за настойчивых просьб Скальи. Расходы на перевозку автомобиля должны были составить 475 долларов, больше, чем его проезд в туристическом классе. Он знал, что, беря с собой новую машину, выполняет опасное «задание» Скальи, но за это в Нью-Йорке ему должны были выплатить десять тысяч долларов, сумму, превышавшую его годовой заработок.

Скалья сказал Анжельвену, что перед отъездом ему нужно всего лишь обеспечить доступ к «бьюику» на два дня. Он должен был оставить машину незапертой в указанном месте на Елисейских Полях и забрать ее оттуда же через сорок восемь часов. А оказавшись в Нью-Йорке, Анжельвен должен был поставить автомобиль в гараже отеля «Уолдорф-Астория» и не прикасаться к нему до разрешения. Так просто. По секрету Скалья сообщил, что он сам будет в Нью-Йорке примерно в то же время и обеспечит необходимое руководство и моральную поддержку. И за выполнение столь необременительной задачи 5 миллионов франков, или 10 тысяч американских долларов.

Согласно договоренности, 2 января 1962 года Анжельвен припарковал «бьюик» на Елисейских Полях и полетел на юг нанести нелегкий двухдневный визит семье. Вернувшись в Париж 4 января, он забрал машину, уложил вещи и направился на ней в сторону северного побережья, где в Гавре уже стоял океанский лайнер «Соединенные Штаты», отплывавший на следующий день. На ночь Анжельвен остановился в Руане, в «Почтовом отеле», где встретился со Скальей, и за обедом они снова рассмотрели «задание» Жака во всех деталях.

На следующий день наивному Анжельвену удалось напугать корсиканца. Заметив накануне вечером признаки неполадок в генераторе «бьюика», он встал пораньше и повел машину в гараж «Дженерал моторс» на другой край Руана, куда его направил швейцар из отеля. Когда Скалья проснулся и обнаружил отсутствие попутчика, он обратился к швейцару и, узнав, куда отправился Жак, как сумасшедший промчался две мили до гаража, спеша помешать механикам обнаружить в «бьюике» то, о чем им знать не полагалось.

Вечером в тот же день, 5 января, Жак Анжельвен отплыл из Гавра на борту парохода «Соединенные Штаты» с драгоценной «инвиктой» в грузовом трюме. Франсуа Скалья вернулся в Париж поездом.

Через тридцать шесть часов, 7 января, сам Скалья взошел на борт реактивного самолета «Эр-Франс» в Орли и полетел в Монреаль. Он остановился на ночь в отеле «Королева Елизавета», а позднее в частной квартире в районе Розмон встретился с Луи-Мартеном Морисом и Жаном Жеаном, прилетевшим раньше другим рейсом из Парижа. Следующим вечером Скалья поездом отправился в Нью-Йорк. Прибыв утром во вторник, 9 января, он зарегистрировался под именем Франсуа Барбье в отеле «Виктория», на углу Западной Пятьдесят первой улицы и Седьмой авеню.

Позднее в тот же день Жеан покинул Монреаль самолетом. В Нью-Йорке он остановился в отеле «Эдисон», на Западной Сорок шестой улице между Бродвеем и Восьмой авеню. Этот отель находился менее чем в шести кварталах от пирса номер 86 на Гудзоне, где следующим вечером должен был стать на якорь флагманский корабль пароходных линий США.

С самого начала путешествие на борту «Соединенных Штатов» показалось Жаку Анжельвену довольно неприятным. Отплытие парохода из Гавра задержалось на шесть часов, и пассажиры получили возможность поесть лишь далеко за полночь. Жак попал в одну каюту туристического класса вместе с еще двумя пассажирами, одним из них был немец, к которому он почти сразу испытал неприязнь. Среди 1500 пассажиров было очень немного французов, большинство оказалось американцами, и Жак ужаснулся от того, насколько они были безразличны к элегантности. Ничем не примечательна была еда, за исключением обильного англосакского завтрака, правда, поскольку мысли Жака все чаще обращались к его собственному здоровью, он решил, что американский обычай пить воду за едой может благотворно повлиять на печень.

В небольшой, тесной каюте Анжельвен в полной мере испытал клаустрофобию и спал беспокойно. Растущее раздражение усугублялось напыщенным соседом-прусаком, имевшим привычку каждое утро вставать в шесть часов утра и неизменно будившим Жака, как только его наконец охватывала дремота. После немца и ненавязчивого сервиса наиболее сильно его раздражала, как он сформулировал, чрезмерно еврейская атмосфера на пароходе. Казалось, что еврейские религиозные службы шли здесь непрерывно.

Анжельвен встретил юную француженку по имени Арлетт, которая хотя и не была особенно миловидной, но все же выглядела вполне прилично, чтобы привлечь его внимание. Но переполненный туристический класс делал непрактичным развитие их отношений дальше начальной стадии.

Таким образом, Анжельвен был вынужден ограничивать себя письменным столом в холле, где он набрасывал в дневнике заметки о разочарованиях этого путешествия и мысли по поводу его планов в Нью-Йорке. Он поклялся, что обратно поплывет первым классом. Тогда он сможет себе это позволить.

В Нью-Йорке в ту неделю информаторы начали передавать в полицию слух о не менее чем пятидесяти килограммах героина – «качественной наркоты», – которые могли попасть на улицы в течение нескольких дней. Приблизительно в то же время детективы, находившиеся вокруг – а часто и внутри – лавки Пэтси Фуки в Бруклине, начали отмечать повышение частоты визитов многих неприятных типов, известных своими интересами в сфере наркобизнеса. Некоторые из них, как было замечено, передавали Пэтси деньги. Судя по этой картине, готовилось довольно крупное дело.

Ближе к вечеру, 9 января, детектив Сонни Гроссо, одетый в белый халат, вошел в закусочную Пэтси. Иган находился по другую сторону от Бушвик-авеню, на обычном посту в больнице Святой Екатерины. Сонни остановился у стойки и сказал стоявшему рядом с кассой старику, тестю Пэтси:

– Кофе, жареный пирожок и пепси навынос.

Сам Пэтси сидел у стола в задней комнате, положив локти на стол, и хлебал суп. В ролях «врачей» Сонни и Эдди в последние три месяца бывали в магазине так часто, что даже стали обмениваться с Пэтси приветствиями. Вот и теперь, проходя к телефону в задней части магазина, Сонни помахал рукой, а Пэтси кивнул в ответ.

Именно в тот момент, когда Сонни протянул руку к одному из телефонных аппаратов, тот зазвонил. Автоматически он снял трубку с рычага:

– Алло?

– Bongiorno, Pasquale[12], – послышалась звучная итальянская речь.

– Кого нужно?

– Паск… Пэтси, пожалуйста. – По-английски человек говорил с сильным акцентом.

– А, да-да. Одну минуту. – Сонни заглянул за занавеску в каморку, где сидел Пэтси, поглощенный своим супом. – Вас к телефону.

Пэтси вышел и взял трубку, а Сонни отошел к полке с журналами. Разговор у Пэтси был недолгим, он больше слушал, отвечая мычанием. Затем Сонни услышал, как Пэтси сказал по-итальянски:

– Ладно, увидимся, – и положил трубку.

Когда Сонни вернулся к телефону, чтобы позвонить, Пэтси говорил тестю:

– Завтра обязательно будь здесь, папаша. У меня дела почти на весь день.

Примечания