Лера и Межмировая Канцелярия

Глава первая, о пользе вежливости

Начать эту историю стоит с того, что смеркалось и было промозгло. Но, согласитесь, это банальнейшее из начал. Вот только что поделать, если всё самое интересное происходит именно в стылых сумерках, когда с неба сыплется то ли очень мокрый снег, то ли не очень мокрый дождь, а прохожие спешат по домам, вжав головы в плечи и перепрыгивая лужи?

Кто будет гулять в такой вечер? Либо абсолютно счастливый человек, которому нет дела до мерзейшей погоды, либо клинический идиот… Либо тот, у кого дома засел отчим Игорь Николаевич, и находиться на пробирающем до костей ветру куда уютнее, чем в одном с ним помещении.

Проблема с Игорем Николаевичем была в том, что он имел различные мнения. Я, конечно, имела их в ответ, но мама категорически запрещала говорить об этом вслух. Вот и получалось, что за ужином приходилось выслушивать невыносимо скучные нравоучения самого разного характера. А я, вот честно, не настолько голодала, чтобы ради еды по полчаса служить объектом поучений на тему «надо мыть лицо, чтобы не было прыщей». Казалось бы, как можно растянуть одно предложение на полчаса? Но Игоря Николаевича нудноречием щедро одарила природа, поэтому он с подобной задачей справлялся легко.

Возможно, отчим обладал каким-то невероятными постельными талантами, иначе как объяснить мамино помешательство, наш с ней стремительный переезд в Москву и скоропостижную свадьбу, которая и привела к необходимости выслушивать жутко ценные (нет!) сентенции Игоря Николаевича по вечерам?

К счастью, примерно к восьми вечера источник бытовой мудрости обычно отчаливал из кухни и пристыковывался к компьютеру, где переключался на воспитание каких-то невезучих геймеров в интернете, коим не посчастливилось оказаться в одной с ним команде. Надо ли говорить, что Игоря Николаевича постоянно выкидывали из самых разных рейдов, а он искренне недоумевал, почему его ценнейшее руководство не вызывает восторга у агрессивных подростков. Будучи представителем когорты этих самых агрессивных подростков, я могла бы популярно объяснить почему, но, как я уже упоминала, мама это запрещала.

Так вот, в тот знаменательный день я гуляла, и гулять мне предстояло ещё около двух часов. В кафе не зашла, потому что денег не хватило бы даже на чашку пустого чая. И дело вовсе не в бедности. За неделю до событий того памятного вечера на возглавляемом Игорем Николаевичем семейном совете путём голосования два против одного (вернее, одной) было принято решение не давать мне карманных денег, дабы таким бесчеловечным образом мотивировать меня на поиск подработки. Никогда ещё демократия не била так больно. Но пришлось смириться. С подработкой сложиться не успело, поэтому я поглубже натянула капюшон любимого пуховика и спрятала руки в карманы. Прямо по курсу ждала бесплатная фотовыставка, так что я планировала приобщаться к искусству, благо выставки обычно проходят в сухих отапливаемых помещениях, чтобы ничто земное не отвлекало созерцателей от мыслей о высоком.

Когда из переулка прямо передо мной вырулила девушка с фосфоресцирующе-розовым чемоданом, я притормозила, чтобы случайно на неё не налететь. Вызывающе ярко одетая во все оттенки фуксии, она стремительно цокала по мокрому асфальту высоченными шпильками. В кармане малиновой курточки заиграла мелодия, и девушка резким жестом выудила смартфон, уронив на мокрый тротуар какую-то штуку. Та жалобно дзынькнула, но её занятая разговором хозяйка этого не услышала. Я сначала подумала, что это банковская карточка, но когда подняла, с удивлением обнаружила необычную металлическую пластинку с выгравированным на ней сложным переливающимся узором.

Да-да, некоторые уже, наверное, догадались, о чём идёт речь, но в тот момент я понятия не имела, что именно держала в руках. Завороженная радужно-ртутными переливами, я едва не упустила из виду розовый чемодан, поэтому бросилась следом.

– Девушка! Девушка! Вы уронили…

Однако незнакомка была настолько поглощена разговором, что ничего не услышала.

– Я уже двадцать лет Анжелика! – ядовито возмущалась она в трубку. – Это не мои проблемы! Ты меня обещал отвезти, а вместо этого я иду пешком! Я уже вся промокла! Шлакомозглый дерьмозвон, вот ты кто!

Стремительно пополняя словарный запас на случай кухонного столкновения с Игорем Николаевичем в битве при холодильнике, я всё также шла за девушкой, но уже с интересом ожидая каждой следующей реплики. Широкий мокрый тротуар был вымазан влажным светом вывесок, фонарей и автомобильных фар. Тот растекался по чёрному асфальту и пачкал его яркими цветами, Анжелика бодро семенила вперёд, а чемодан преданно скользил следом, отчаянно вращая маленькими колёсиками.

– Знаешь, где я вертела все твои оправдания?

Шура – подруга из прошлой жизни – в таких ситуациях говорила: на бую! Улыбнувшись воспоминаниям, я прибавила шагу, чтобы не отстать. До сих пор интересно: как Анжелика умудрялась так быстро чесать на высоченных шпильках? Почему её не заметил тренер олимпийской сборной? Её достаточно разуть и выпустить на беговую дорожку – все золотые медали будут нам обеспечены.

– Я не камыш, чтобы оно меня колыхало! – шипела в трубку разъярённая розовочемодановая девица.

От души сочувствуя Анжеликиному собеседнику, я ускорилась ещё немного. Пластинка выглядела как нечто если не ценное, то как минимум памятное, поэтому вещицу стоило вернуть. Да и заняться было всё равно нечем, так почему бы и не причинить добро незнакомке?

– Ты что, не знаешь, кто мой отец? – взвизгнула вдруг Анжелика.

Я, конечно, не знала, могла лишь предположить, что это был очень занятой человек с минимумом свободного времени, которое предпочитал не тратить на воспитание дочери. Но это так, поверхностное предположение. В конце концов, что мне известно об этой девице? Ничего! Возможно, она по субботам убирала мусор в лесу, а по воскресеньям безостановочно переводила старушек через дорогу.

Нельзя судить человека по одной лишь внешности, даже если он – блондинка и одет исключительно в розовое.

– Знаешь что? Я вернусь примерно через месяц, вот тогда мы и поговорим. По-другому!

В последние слова девица плеснула столько яда, что я даже огляделась – не выстроились ли фармакологические компании в очередь за таким щедрым источником бесценной субстанции. Они, бедолаги, цедят яд у змей, а можно всего лишь отловить эту Анжелику и не подвезти её в дождь, тогда она лично закрыла бы потребности небольшого, но гордого заводика.

– Да пошёл ты! – яростно закончила розовочемодановая, сбросила вызов и с силой запихнула телефон в карман, припустив ещё быстрее.

Пришлось практически бежать за ней, чтобы не отстать.

– Девушка, извините! – повторно позвала я. – Вы…

– Милостыню не подаю! – рявкнула она в ответ, зыркнув на меня через плечо.

Накатила обида. Нет, понятно, что мой пуховик не был новым ещё три года назад, когда я получила его в подарок от Шуры. Подруга так вымахала за лето, что он стал короток ей в рукавах и перестал застёгиваться на груди. Пусть старый, но этот неказистый пуховик – одна из немногих вещей, что напоминает мне об исчезнувшей Шуре, так что я буду его носить, пока он не расползётся на плесень и липовый мёд. И плевать, что об этом думают разные фуксии. Я вот никогда бы не надела такую куртку, как у неё – ненавижу розовый! Но разве я говорю об этом вслух?

И вообще – зачем грубить? Мало ли какой человек может гулять по промозглой осенней погоде и подбирать металлические пластинки за хамоватыми растеряшами?

– Вы уро…

– Отсовокупись! – зашипела Анжелика, отвернулась и ринулась дальше, возмущённо цокая каблуками.

Ни струя себе фонтан!

Не зря говорят: делая добро, не забывай уворачиваться от пинка благодарности. Я обиженно замерла на тротуаре, борясь с желанием запустить необычную пластинку в голову потерявшей её хамке, но потом решила, что опускаться до такого уровня не стоит. А обложить незнакомку буями я тоже могла, чай, не в теплице росла и умею за себя постоять. Пылая праведным гневом и желанием хорошенько эту змеищу отчитать (о, дурное влияние Игоря Николаевича!), я припустила за ней следом, тщательно подбирая слова гневной тирады, которой так и не суждено было прозвучать.

Анжелика тем временем бодро нырнула за угол и исчезла из вида, растворившись в пространстве меж двух украшенных лепниной домов. Завернув следом, я оказалась в небольшом тёмном тупичке, который отгораживали от улицы высокие кусты, отчаянно прячущие бесстыдно голые ветви за пожухлыми жёлтыми листьями. Наличие стены прямо по курсу розовочемодановую девицу почему-то не остановило, и она, не сбавляя скорости, припустила к ней и двум белым статуям, что её подпирали. Стоило уже тогда начать подозревать неладное, но вместо этого я недоумённо застыла перед кустами.

Подумала: если эта хамка не планирует роскомнадзорнуться о кирпичную стену, то куда она несётся с такой прытью? Ни дверей, ни окон, ни даже какого-нибудь объявления на стенах не было. Абсолютно пустой, тёмный, мокрый тупик, только две скульптуры воинов с львиными головами неподвижно уставились в пустоту бельмами каменных глаз. До столкновения лба и кирпичной кладки не дошло. Розовочемодановая девица резко затормозила и капризным голосом потребовала:

– Запрос на вход в Межмировую Канцелярию от Анжелики Бердниковой. Седьмое посещение.

Меня накрыло дикое желание расхохотаться. Рассудите сами: я приняла её за городскую сумасшедшую. Но разве можно было подумать иначе?

Решив, что невменяемая хамка как-нибудь обойдётся без своей пластинки, я начала поворачиваться в сторону улицы, чтобы уйти, но тут статуи внезапно ожили и синхронно повернули головы к девице. Вид их при этом не изменился – львиные морды, волнистые гривы, пугающие алебастровые глаза без зрачков и радужек, подобие доспехов и совершенно нереальные, пустые голоса.

– Пропуск! – потребовали статуи.

Альпучий случай! Как же я удивилась! Шокированно застыла на месте, радуясь, что кусты закрывают обзор со стороны проулка и непонятные стражи кирпичной стены меня заметить не могут. Интуиция сиреной выла: беги! Но, сами понимаете, я её не послушала, иначе эта история никогда бы не появилась на свет. А раз вы её читаете, то можете быть уверены: никуда я не сбежала. Приросла к месту, словно толстые подошвы ботинок увязли в битуме, и наблюдала за статуями.

– Сейчас! – фыркнула Анжелика и принялась шарить по карманам.

Напряжённую тишину вспорола бойкая музычка – телефон снова зазвонил, что окончательно вывело девицу из себя.

– Отлезь! – зашипела она, сбрасывая вызов, и продолжила шарить руками по карманам.

– Пропуск! – механическим голосом потребовали стражи.

– Сейчас! Я ищу!

Госпожа Бердникова окончательно рассердилась и ногой отшвырнула чемодан прочь. Чтобы избежать ещё одного пинка, тот на всякий случай откатился на метр в сторону и обиженно замер у ног правой статуи. Лихорадочный поиск по карманам ничего не дал, и девица начала яростно рыться в сумке.

Стало ясно, что она искала пластинку, которую я так неудачно умудрилась подобрать. Чужие неприятности мне не требовались, своих хватало с лихвой. Но идти и возвращать потерю было страшно, подумалось: а вдруг шевелящиеся статуи сочтут меня лишним свидетелем и доложат, куда не следует? По всему выходило, что лучше кинуть пластинку через кусты и таинственно раствориться в вечернем сумраке, оставшись неузнанной, а следовательно, живой и невредимой. Пока я прикидывала траекторию броска, телефон у девицы зазвонил снова.

Анжелика шипяще зарычала, как дикая пойманная за хвост кошка, и несколько раз яростно ткнула пальцем в экран. Изящные черты исказило бешенство. Симпатичная девушка, подкачали только подкачанные губы.

– Пропуск! – в третий раз потребовали статуи, и Анжелика распрямилась, воинственно выпятив грудь.

Повернулась ко мне задом, а к кирпичной стене передом и зло процедила:

– Я что, глухая, по-вашему? Я ищу! Ищу, понятно?! Хватит дёргать меня!

– Пропуск! – механически ответили человекольвы в гипсовых доспехах.

– Завали своё едало големное! – взвизгнула она и принялась искать пропуск заново.

Наверное, я не очень хороший человек, и вы меня за это осудите, но я наблюдала за её метаниями с чувством мариансковпадинного удовлетворения. Первый страх уже прошёл, и проснулось жгучее, нелогичное любопытство. Оторваться от не вписывающейся в привычный мир картины было решительно невозможно. Почти сроднившись с кустами и благодаря Шуру за невнятно-коричневый цвет пуховика, я ждала, что случится дальше.

И снова телефонная трель взорвалась в тишине. Анжелика аж подпрыгнула на месте и злобно прорычала в пустоту:

– Убью!

– Угроза! – мгновенно отреагировали статуи.

– Я не вам, – взвизгнула Анжелика, но к ней уже метнулись белые гипсовые хвосты и двумя змеями оплели её тело. – А ну, пустите! Пустите, я сказала! Твари!

– Сопротивление! – синхронно выдали человекольвы и вдруг оскалились.

Белые пасти раскрылись и показали идеально острые клыки. Я приросла к асфальту ещё плотнее – на этот раз от ужаса. Из комической ситуация стремительно превращалась в кошмарную. Анжелика забилась в хватке оживших статуй, а я лишь широко распахнула рот, ошеломлённо глядя на то, чего никак не могло происходить.

– А ну, пустите меня, твари! Иначе развоплощу вас к големной матери! – брыкалась Анжелика.

– Угроза развоплощением! Уровень опасности – третий! Аннигиляция!

Девушка тоненько взвизгнула, переулок озарила яркая серая вспышка, и на мокрый асфальт упала розовая сумка. Складками собрались на пустых сапожках розовые джинсы с блёстками, сверху плавно осела куртка. Я в шоке вытаращила глаза на место, откуда испарилась девушка. Просто исчезла. Аннигилировалась…

Алебастровые глаза стражей вдруг синхронно сошлись на моём лице, и только теперь я поняла, что кусты совершенно меня не скрывали. Просто раньше на меня никто не смотрел.

– Пропуск! – потребовали статуи и угрожающе двинулись ко мне.

Я метнулась прочь, но длинный жёсткий хвост вдруг обхватил меня за талию и потащил к себе. Споткнувшись, чуть не пропахала носом тротуар, но хвост держал крепко – не дал ни упасть, ни сбежать.

– Сейчас, сейчас… Только, пожалуйста, не надо сердиться. Я вам просто отдам пропуск и уйду. Анжелика выронила по дороге. Только мне никуда не надо, ладно? У меня и так всё хорошо. Мы с мамой в театр на следующей неделе собрались, не могу же я её подвести? В общем, возьмите ваш пропуск, пожалуйста, – дрожащей рукой я протянула пластинку стражнику. – Только отпустите меня. Я же не сопротивляюсь. Обещаю, что никому ничего не расскажу!

Хвост алебастровой змеёй скользнул прочь. Голем забрал пропуск и впечатал его себе в грудь. Кирпичная стена подёрнулась такой же ртутно-радужной дымкой, как и металлическая пластинка. Внезапно кладка проступила так явно, будто сумасшедший художник раскрасил её серебристыми красками, а затем обвёл чёрными и белыми маркерами.

– Ну… я пойду…

Я осторожно попыталась отступить подальше от разбросанных на мокром асфальте вещей Анжелики.

– Проход открыт, – одновременно проговорили стражники, и два хвоста вдруг скользнули мне за спину и швырнули в мерцающую стену.

От ужаса я отчаянно завизжала, но поздно: моё тело впечаталось в ртутную дымку…

Разумеется, вы уже знаете, куда привёл портал. Но в тот промозглый ноябрьский вечер я понятия не имела, что ждёт меня впереди. Даже сейчас от воспоминаний на глаза наворачиваются слёзы, некоторые моменты до сих пор отдаются в груди глухой досадой и болью.

Должна предупредить: если вы ожидаете увидеть роман о том, как я спасла далёкий мир или стала женой дракона-императора, то вынуждена вас разочаровать. Книга не об этом. Если вы думаете, что она написана ради развлечения или денег, то снова ошибаетесь.

Я пишу эту книгу, потому что иного выбора нет, а на кону – моя жизнь.

Глава вторая, о памяти предков

Знаете, что я испытала, провалившись в портал? Неверие, страх, а затем – дикую надежду и бешеное желание выжить. Сложно описать словами. Словно умираешь, но где-то далеко, по ту сторону небытия, есть шанс на воскрешение. И ты стремишься к этому шансу, рвёшься к нему изо всех сил, а потом выныриваешь из смерти, но уже в иной реальности, в новом месте и времени.

Я выпала на устланный серым ковровым покрытием пол и проехалась по нему руками. Ладони мгновенно начало саднить, а сзади прилетело нечто жёсткое. Обернувшись, увидела Анжеликин чемодан, который бодро вкатился в портал (а это однозначно был он!) сразу за мной. Следом влетел ворох вещей – вокруг розовыми цветками бугенвиллии осыпалась чужая одежда. Последним упал на пол сапожок, и стало вдруг очень тихо. Вскочив на ноги, я кинулась к стене, через которую попала внутрь, но она была совершенно обыкновенной – оштукатуренной и окрашенной в серый, без единого признака мерцания.

И никаких статуй-стражей по соседству.

Тепло, сухо, пусто, чисто, страшно.

На сером ковролине цветастыми пятнами валялись чужие шмотки, настолько неуместные в этой стерильно-невыразительной обстановке, что руки сами потянулись собрать их в кучу.

Я ошеломлённо оглядела небольшой прямоугольный закуток, в котором оказалась. По правую руку – ряд из трёх серых металлических кресел с мягкими сиденьями, как в аэропорту. По левую – длинный и довольно узкий стол без стульев. За спиной – пустая стена. Впереди – несколько таких же закутков, только пустующих. Я обернулась и ещё раз ощупала стену, а затем выглянула в общее пространство.

Просторный коридор заканчивался очередью в дальнем от меня конце. От вида этой очереди помутилось в глазах. Во-первых, стоявшие в ней «люди» были странными – кто с мечом, кто с посохом, кто в гермошлеме, кто с двумя парами рук, а кто волосат до такой степени, что свитер зимой может не носить. Во-вторых, толпа ожидающих огромной многоножкой змеилась на сотни метров вперёд. В-третьих, щипать себя бесполезно: саднящие ладони не очень тонко намекали, что никто не спит и никому не кажется.

Вам сложно представить всю глубину потрясения, которое я испытала в тот момент. Понятно стало только одно: Анжелика точно не сошла с ума, а я вместо неё оказалась в Межмировой Канцелярии. Вернувшись в свой закуток, сложила чужие вещи, не придумав, что делать с ними дальше. Если Анжелика жива, то сберегу их для неё. Если мертва… то вещи ей уже точно без надобности, а мне раскидываться ими неправильно, мало ли что ждёт впереди. Почувствовав себя мародёркой, я задвинула эмоции подальше и сосредоточилась на том, чтобы осознать ситуацию и составить хоть какое-то подобие плана. Стянула с себя пуховик и села на пол, обхватив колени руками.

Анжелику стало безумно жалко. Но ещё жальче – себя.

Понимаете, у меня была вполне счастливая и интересная жизнь. В столице – столько новых развлечений и знакомств. Будучи провинциалкой, я не сразу влилась в студенческий коллектив, однако жаловаться не приходилось: относились ко мне хорошо; учёба давалась, конечно, со скрипом, но не хуже, чем остальным. С мамой у нас сложились прекрасные отношения, и я искренне радовалась её браку, потому что впервые за долгие годы она не ходила, а летала, одаряя улыбками всех, кто не успевал увернуться. Именно поэтому я мужественно терпела все занудства Игоря Николаевича. Раз мама счастлива – пусть он гундосит своими истинами на здоровье.

В мыслях творился такой сумбур, что хоть вой. Как я умудрилась влипнуть в такие неприятности? Почему не швырнула той злополучной пластинкой в скандальную Анжелику и не сбежала? Хотя кто знает, дали бы стражи сбежать или нет. В любом случае положение было хуже некуда, но сидением на полу и даже рыданиями его не исправить. Требовалась информация. Раз в Межмировую Канцелярию можно попасть из Москвы, значит, и в Москву можно попасть из Межмировой Канцелярии. Приняв это за аксиому, решила исходить из неё, пока жизнь не докажет обратное.

Переплела намокшую от дождя длинную косу, отряхнула пуховик, проверила свой рюкзак с тетрадями (нет, портал не сожрал лекции по социологии) и решила сложить вещи аннигилированной Анжелики в её чемодан. Чемодан, естественно, был закрыт на кодовый замочек. Вот и первая сложность. Попробовала все девять комбинаций из одинаковых цифр, но не преуспела. Тем временем в соседние закутки прибывали крайне разнообразно одетые люди, и все они двигались в сторону очереди. Может, и мне туда нужно? Подбирать коды можно и в ней…

Память предков пальцем не задавишь. Как любой порядочный русский человек, я увидела очередь и поспешила в неё встать на всякий случай. В конце концов, где, как не в ней, можно завести новые знакомства, разжиться сплетнями и самыми актуальными сведениями?

Выйдя из своего закутка, я чуть не столкнулась с парой молодых вооружённых мечами мужчин. Рослые, плечистые, внешне они были неуловимо похожи, но при этом держались совершенно по-разному.

Сейчас, столько времени и событий спустя, забавно знать, что именно так я встретила будущего мужа и любовь всей своей жизни. Но тогда я, разумеется, ни о чём не догадывалась, просто отвела глаза и пропустила их вперёд. Мужчины уверенно зашагали по длинному широкому серому коридору к хвосту очереди, и я заняла в ней место сразу позади них.

Очередь почти не двигалась.

Подбор кода начала с единички и дальше пошла по нарастающей. Наконец на числе 774 ящик Пандоры изволил открыться. Только откинув крышку чужого чемодана, я осознала, что в нём могли быть оружие, наркотики или нечто другое, категорически запрещённое в других мирах. Молочко одуванчиков, крысиные сопли или чайный гриб. Последнее – вообще страшное биологическое оружие. Заставляет пить свою слизь, порабощает своих владельцев и принуждает их участвовать в своём размножении путём передачи частей гриба всем знакомым. А кто сказал, что зомби-апокалипсис не может быть тихим?

Ладно, вернёмся к насущным проблемам. Кто знает, какие в Межмировой Канцелярии правила? Что можно, а что нельзя? А ведь рассчитывать на разумность Анжелики не приходилось. Со стражами госпожа Бердникова продемонстрировала чудеса антидипломатии и полное отсутствие как критического мышления, так и элементарного чувства самосохранения. Вот кто утверждал, что чувство самосохранения нельзя подавить воспитанием? Ошибались. В семье Бердниковых с этой педагогической задачей справились на отлично.

Заглянув в чемодан, я принялась осторожно изучать его содержимое. Внутри оказались картонная папка с кучей разных документов и справок на имя Анжелики Бердниковой, ласты, маска, гидрокостюм, летняя одежда, шлёпки, шнурок с нанизанными на него странными металлическими квадратиками и косметичка с большой бутылкой солнцезащитного крема. От сердца отлегло. Почему-то подумалось, что ласты – если их кому-нибудь не склеивать – вовсе не опасны. Практически всё содержимое чемодана было розовым и выглядело крайне неуместно в Межмировой Канцелярии. Ну зачем тут ласты? Или это такая униформа для получения справок?

Проинспектировав косметичку и не найдя в ней ничего криминального, я обнаружила одноразовый гигиенический набор, два крошечных брусочка мыла в обёртке и ещё некоторые дорожные мелочи. Ни таблеток, ни пластыря, ни ведра успокоительного, которое мне бы так пригодилось. Разумеется, Анжелика не обрадуется тому, что я роюсь в её вещах и при необходимости использую их, но положение у меня не шибко авантажное, так что выбора не оставалось.

Очередь двигалась настолько медленно, что я успела перебрать ещё и чужую сумку, но в ней ни гранат, ни детской порнографии, ни наркотиков не нашлось, так что я вздохнула спокойно и наконец подняла глаза, чтобы хорошенько осмотреться.

А посмотреть, поверьте, было на что.

Если отбросить распотрошённый розовый чемодан и созданную им композицию «табор уходит в отпуск», всё выглядело очень прилично и безобидно. Сотни гуманоидов – в основном либо людей, либо существ на них крайне похожих – терпеливо ожидали своей очереди.

Куда? Зачем? Почему? Ответов на эти вопросы у меня тогда не было, поэтому правильнее рассказывать по порядку, да и легче вспомнить все детали, целиком погружаясь в прошлое.

Пока я ошарашенно разглядывала ближайших соседей, к очереди подошёл прямоходящий пернатый с небольшим попугаичьим клювом и глазами навыкате. Он (или она) встал, широко расставив лапы с крючковатыми пальцами и острыми когтями. Удивительно, но при всей необычности, птах выглядел вполне… человекоподобным. Худощавое тело было одето в блестящий костюмчик, расцветка которого повторяла узор перьев. Длинные могучие крылья сгибались пополам в локте и венчались тонкими когтистыми ладошками. Комплекцией существо скорее напоминало подростка, но при этом усталость от жизни на птичьем лице читалась вполне зрелая. Так выглядит тот, кто уже взял ипотеку и больше не ездит на ночные вечеринки.