Сыграй мне свой реквием

© Nadi Mustafina, 2020

ISBN 978-5-0051-3137-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Редактор

ЛизаЗолотухина@lizaglum

Иллюстратор

ОксанаСизякова@sanasi_

Сонечка

Сонечка тряслась в старом грузовичке. Она переезжала к тётке Вале в тайгу. Девочка пальчиком водила по грязному стеклу, обводя струйки дождевой воды. Грустно ли ей было? Наверное, нет. Она уже стала привыкать к новым домам, новым семьям. Сейчас это была уже третья семья, которая взяла её.

Она вспоминала тётю Таню. Это была большая, грузная и очень добрая женщина. И жили бы они хорошо, тихо, спокойно. Но приёмная мать захворала, и Сонечке пришлось вернуться в детский дом. Девочка пробыла там немного. Вскоре нянечка позвала её в кабинет заведующей «с вещами». Это означало только одно – скоро сирота снова будет дома. Но вместо тёти Тани, которую Сонечка ожидала увидеть, за ней приехала семейная пара…

Грузовичок притормозил. Тётя Валя скомандовала:

– Хватай мешок с пожитками, приехали.

Дом у неё был свой, деревянный. Краска давно облупилась, но местами проглядывалось, что когда-то он был зелёного цвета. Ставни на окнах были резными и тоже когда-то красивыми. На крыше лёгкий ветер играл с фигуркой петуха.

Сонечка держала в руках небольшую связку, вещей-то у неё своих было совсем мало. Байковое платьице, косынка мамкина, две книжки с любимыми сказками, метрика, затёртое фото мамки с папкой. На снимке родители были счастливые. Они часто ездили в командировку в Москву. Из столицы однажды так и не вернулись. Сонечка уже не плакала, просто очень скучала по ним. Но слёз больше не было. Сама себе запретила плакать – в детдоме плакс не любили.

– Ты чего застыла? Проходи, – крикнула тётка Валя.

Сонечка зашла в дом. В сенях – сложенная стопка дров, лавка с ведрами, вязаные дорожки на полу. В комнате – печка, две кровати с белоснежными кружевными подушками, стол, шкаф и кошка. Рыжая, как Сонечка. Девочка улыбнулась и взяла животное на руки.

– Это кошка наша. Звать её никак, кошка и всё тут. Мышей ловит, на том и спасибо ей.

Сонечка поглаживала рыжую мурлыку. Она была тёплая, пушистая, молочком пахла. Кошка отвечала ей взаимностью.

– Мой руки, рукомойник в сенях. И давай за стол, там и пообщаемся, – проговорила хозяйка.

Тётка спрашивала, как девочка жила, что за характер у неё, чтобы знать. Про себя рассказывала, что любит трудолюбивых и честных, потому что сама из таких.

Сонечка прижилась у тётки Вали, помогала ей по хозяйству. Вечерами та девочке сказки рассказывала. Неплохо жили.

Однажды рано утром тётка разбудила её и сказала, что в лес пойдёт за грибами, к обеду воротится. Девочка сонно кивнула и легла досыпать. Разбудил Сонечку стук в дверь. То был почтальон. Он сказал, что тётке звонок заказан на почту из Москвы, важный. Так что, мол, пусть она срочно бежит за Валентиной. Девочка схватила со стола пирожок с брусникой, на ходу натянула сапожки прямо на босу ногу, схватила фуфайку, накинула платок и побежала в лес.

Ходила Сонечка вокруг окраины леса, кликала тётку. Так, шаг за шагом в густой чаще и оказалась. Обернулась, оглянулась – края леса-то и не видать. Девочка то и дело звала тётку, а после стала просто звать на помощь. По дороге она набирала ягоды, да такие, какие раньше не видела. Но они были вкусные, чуть кисловатые, конечно, но есть хотелось сильнее.

В лесу стало заметно темнеть и холодать, пальцы на ногах девочки уже онемели. Сонечка забралась на пень, поджав колени, облокотилась на дерево и с надеждой, но уже слабым, дрожащим голосом продолжила звать на помощь. Вот только кроме своего голоса, разносящегося эхом по лесу, она никого и ничего не слышала.

Сонечка вспомнила вторую семью. У женщины, которая забрала её из детского дома, были всегда холодные руки и очень грустные глаза. Она чаще была молчалива, всё время о чём-то то ли думала, то ли мечтала. Любила расчесывать Сонины волосы и заплетать в косы.

Мужчина, муж её, почти не бывал дома: утром уходил рано, а приходил за полночь. За всё время он к Сонечке подошёл всего-то два раза. Первый – ещё в детском доме, когда приехали девочку забирать, второй – когда к ним однажды приходили гости.

Вскоре они развелись. Мужчина ушёл с чемоданом из дома, а женщина всё время плакала или спала. А вскоре Сонечка опять вернулась в детский дом. Что было дальше с той женщиной, она не знала, но девочке было её очень жаль.

С этими мыслями Сонечка задремала, но, потеряв опору, рухнула с пня. Вокруг была густая чернота. Девочка подождала, когда глаза привыкнут к темноте, чтобы хоть как-то сориентироваться. Потом встала, решив, что попробует пойти обратно, откуда пришла, но не смогла сделать ни шагу. За ногу что-то держало. Она стала дёргать конечностью. Безуспешно. Тогда девочка схватилась руками за ствол дерева и дёрнула ногу со всей силы, та вылетела из сапога.

Прыгая на одной ноге, Сонечка наклонилась за обувкой. Каково же было её удивление, когда она увидела, что сапог просто стоял на земле. Девочка с лёгкостью подняла его. Натянув обувь обратно и закутавшись покрепче в фуфайку, Сонечка попыталась вспомнить, с какой стороны пришла. И в этот самый момент мимо неё с необычайной скоростью, оставляя за собой шлейф ветра, что-то пронеслось. Или кто-то?

Сонечка застыла в оцепенении, стала ещё пристальней всматриваться в темноту и прислушиваться к дыханию леса. Ничего. Абсолютно. «Наверное, птица ночная», – подумала она. И тут стало совсем не по себе – девочка вспомнила про диких животных. Внутри всё похолодело, а сердечко застучало так сильно и быстро, что вот-вот готово было выпрыгнуть из груди.

И вот снова нечто пронеслось возле неё. Сонечка зажмурила глаза. В этот момент девочка сильней всего хотела открыть их и оказаться дома в кровати, проснуться от стука почтальона, чтобы всё это оказалось сном. Но нет, открыв глаза, она всё так же стояла в тёмном сыром лесу, всё так же было холодно. А ещё – страшно, дико страшно от неизвестности.

– В волшебном лесу, где дорожки из роз, живёт волшебный единорог. Он деткам читает стихи. И любит конфеты и мармелад, он кушает часто шоколад, он деткам поёт о любви… – Сонечка стала напевать песенку, которую в детстве для неё сочинила мама. Та пела её всегда, когда дочке становилось страшно.

Тут она почувствовала тёплое дыхание в затылок. Повернувшись, Сонечка увидела перед собой… настоящего единорога, белоснежного от гривы до хвоста. И он жевал шоколад! От изумления девочка открыла рот. Она не понимала, как это и что вообще делать. В этот самый момент единорог растворился белёсым дымом в воздухе, оставив после себя лишь небольшое свечение.

Сонечка так и продолжала стоять на месте, будто вкопанная. Вдруг на неё сверху стали сыпаться шишки. Причём не просто так падали – кто-то словно сверху обстреливал ими девочку. Она чуть присела и, закрывая лицо руками, побежала. Бежала, не оглядываясь, так быстро, как только могла. И тут на пути оказался фонарь. Это было ещё куда страннее – увидеть посередине леса одинокий фонарь. Любопытство, конечно, взяло вверх. Сонечка подошла к фонарю, внимательно рассмотрела его сверху вниз и снизу вверх, потрогала. Возможно, девочка ещё плохо разбиралась в этом вопросе в силу возраста (а было ей девять), но была уверена: чтобы горел свет, нужно электричество. Уж его-то в такой глуши точно не было!

Повернув голову вправо, Сонечка увидела второй фонарь, потом третий. А вскоре они и вовсе стали зажигаться один за другим, создавая красивую аллею, которая так и манила Сонечку пройтись по ней. Всего лишь на секунду девочка замешкалась, обернувшись назад, а потом шагнула вперёд, где-то внутри понимая, что может больше не вернуться.

Сонечка двигалась по освещённой аллее и больше не оглядывалась. Но боковым зрением видела, что очередные фонари сразу же тухли, как только она проходила мимо них. А вот и последние источники света. Куда же они её привели и зачем, если вокруг был всё тот же лес?

Девочка стояла в нерешительности, боясь, что стоит только сделать еще шаг, и эти фонари тоже погаснут. А оставаться в полной темноте не хотелось совсем.

Тут Сонечку кто-то толкнул в спину. Да с такой силой, что она даже упала вперед. Конечно же, фонари погасли, как девочка и опасалась. Она так и продолжала лежать, не шевелясь, в ожидании, что будет происходить дальше. Как ни странно, но уже было больше любопытно, чем страшно. И вот снова этот некто пронёсся мимо, оставляя шлейф ветра.

– Кто ты? – тихо спросила Сонечка.

Ответа не последовало. Вместо этого – только глухая тишина и непроглядная темнота. Девочка даже вытянутой перед собой руки не видела. И сейчас она почувствовала себя так, как в тот день, когда её впервые забрали в детдом. Тогда Сонечка не знала, что происходит, не понимала, почему мама и папа за ней не приходят. Каждый день стояла у окна и ждала их, верила, что родители любят её, что просто не могут пока найти, но обязательно найдут. А как иначе? Ведь она их так ждёт и любит.

Целых полгода ждала, пока вредный Борька не рассказал, что Сониных мамки с папкой больше нет: он слышал, как воспиталки говорили, мол, надо бы сказать Сонечке, но никто не решался, уж очень она отличалась от всех деток. Борька ждал от неё тогда реакции, он специально это сказал, со зла, чтобы вывести. А девочка просто подошла, положила ему свою ладошку на щёку и, посмотрев прямо в глаза, сказала:

– Просто почувствуй, как от боли сжато моё сердце.

Борька расплакался. Может, и правда, почувствовал. Может, от обиды, что план его не сработал. Но только после того дня он всегда защищал и оберегал девочку от всех.

– Не бойся, дружок, не спит единорог, на помощь к тебе он спешит, ты глазки закрой, представь, что с тобой, и страх навсегда улетит, – Сонечка стала напевать мамину песенку. Она не понимала, почему с ней это всё происходит. Девочка лежала на сырой холодной земле в тёмном лесу. Совсем одна. Никому не нужная.

– Почему это одна? А я что, не в счёт?

Сонечка, конечно, опять ничего и никого не увидела. Поэтому с досадой ответила:

– Если я тебя не вижу, то не в счёт!

– А кто же тогда для тебя всё это сделал? И фонари, и единорога из песни, а?

– А зачем ты это делаешь?

– Вот те здрасте, неблагодарная какая. Я её веселю, чтоб ей тут скучно не было, а она – зачем…

– А я и не просила тебя! Я в лес за тёткой пришла, а не за весельем.

На это некто промолчал. И Сонечка даже не понимала, тут он ещё или уже исчез. Девочка закрыла глаза. Она сильно устала, хотелось поспать: положить голову на белоснежную наволочку тётки Вали, развернуться на мягкой перине, укрыться ватным одеялом. Но ещё больше – поесть ароматной картошки из печки и выпить кружку тёплого молока. В животе от этих мыслей тут же заурчало.

– Эй, хватит спать! Ешь давай.

Сонечка открыла глаза и увидела перед собой миску картошки и кувшин с молоком. Один из потухших фонарей зажёгся, но уменьшился до размера небольшой лопатки и теперь словно ночник освещал пень, на котором стояла еда. Девочка вдоволь наелась, предпочтя не размышлять о том, откуда всё это взялось.

– Спасибо, было вкусно, – поблагодарила она невидимого кормильца.

– Ещё бы! Это же из печи твоей тётки, – ухмыльнулся некто.

Сонечка была такой уставшей, да ещё после сытной трапезы клонило в сон. Поэтому даже не удивилась тому, что её угостили именно тем, о чём только недавно подумала. Зато у девочки промелькнула мысль: «Ну а где перина-то? Не всё, значит, можешь!»

– Как это не всё? Всё могу! – с обидой сказал некто. – Мне просто не всё разрешено, а могу я всё. Смотри!

И тут в темноте необыкновенным голубым свечением разлилось озеро, прозрачное и красивое. На него можно было смотреть словно в стекло, за которым плавали дивные рыбки, а на поверхности мягко скользили лебеди. Сонечка любовалась этим чудом, как завороженная.

– Посмотрела? И будет с тебя! А то бабка хватится своих лебедей, и влетит мне потом, – второпях объяснялся некто.

– Ну а звать-то тебя как? – спросила девочка. – Раз увидеть тебя не могу, хоть назовись.

– А чего нет? Есть, конечно, – ответили ей из тьмы. – Кузьма я. Ты иди дальше вдоль фонарей, а мне покамест отлучиться надо. Бабка уже обыскалась.

Лес опять наполнился светом фонарей, и Сонечка послушно отправилась по аллее, уже совсем не боясь. Девочка дошла до забавной избушки. Домик был совсем небольшой, похожий, скорее, на большую собачью будку, нежели на жилище людей. Сонечка заглянула внутрь. Было темно-темно.

– А стучаться тебя не учили? – спросил скрипучий женский голос.

– Учили. Да только дверей-то тут нет, вот и не постучала, – как можно вежливее проговорила девочка, хотя голос незнакомки ей очень не понравился, даже напугал.

– Проходи, поклонись избе и скажи: «На чужой порог ступаю, что увижу, выйдя – забываю».

Девочка сделала, как было велено. В избе зажёгся свет, и Сонечка ахнула от увиденного. Посреди комнаты стоял огромный стол, прямо из него росло дерево, красный клён. По дому важно расхаживали огромный белый кот и чёрный ворон. Ещё в углу стояла большая печка. Под потолком спали летучие мыши, а на стене висело красивое зеркало, будто хрустальное. Стены все тёмные, окон не было вообще. А свет получался от расставленных там и тут лампадок.

– Ты, поди, устала всю ночь шарахаться по лесу? Давай-ка я тебя накормлю, в баньке попарю и спать уложу, – сказал тот же скрипучий голос.

Тут Сонечка увидела хозяйку дома. Скрюченная старушка стояла, опираясь на палку. С виду это была обычная бабушка, вот только одной в ней пугало… Глаза у хозяйки домика были полностью белые. Девочке было непривычно и жутко в них смотреть. Сонечка вообще не понимала, как старушка могла видеть хоть что-то.

– А ты не переживай, вижу. Лучше тебя вижу и слышу, – со смехом ответила бабка.

– А вы, бабушка, хозяйка леса всего? – неуверенно спросила Сонечка.

– Хозяйка, хозяйка! А ты попросить чего-то хочешь? – уточнила старуха и в секунду оказалась около девочки. Та аж вздрогнула от неожиданности. – Ты попроси, не стесняйся. Глядишь, помогу тебе.

– Мне бы, бабушка, домой вернуться, к тётке. Если вы хозяйка и всё можете, то вам, наверное, нетрудно отправить меня обратно. Пусть вон хоть Кузьма проводит, – аккуратно попросила девочка.

– Тьфу ты! Ишь, какая! Не просто ты в мой дом попала. Услугу мне окажи. Согласишься – верну тебя домой, а нет – жить тебе у меня… вечно!

От этих слов у Сонечки мороз по коже побежал. «Да как такое может быть вообще?» – не понимала девочка, но выбора не было. Из избы выбраться она тоже не могла – дверь куда-то пропала, будто сравнялась со стеной. Пришлось согласится на бабкино предложение.

– А что делать-то нужно, по хозяйству что помочь?

– Да помощников у меня по хозяйству хватает, – ответила старуха. – Валерон да Пернатый вот, – бабка кивком головы указала на кота и птицу.

– А что же я тогда могу? – спросила Сонечка.

– Видишь, клён стоит? Деревце это очень ценное для меня. Ему помощь моя нужна, а я вот помочь не могу. Хоть хозяйка леса, а туточки бессильна. Клёну водица нужна и не простая, а ключевая. А добыть её может только чистой душой человек, да при этом слезы не уронить. А ты, как я знаю, не из плаксивых. Так вот, водицы той много надо, каждый листочек умыть да дать напиться деревцу. Тогда оно ещё лет сто проживёт.

– А где же я этой водицы найду? – удивилась девочка.

– Кузьма с лебедями дорогу тебе укажут. Завтра по зорьке и полетите.

Поутру бабка девочку разбудила, кашей накормила, молоком напоила да в дорогу собирать стала, кисет рукодельный под водицу вручила.

– Прежде чем водицы набрать, тебе нужно из крапивы себе лапти да рукавицы связать. А иначе не войти в воду – ноги обожжёшь. А крапивы той надо нарвать, что там растёт, но нарвать можно только с закрытыми глазами, а иначе слепая останешься. Дальше Кузьма скажет, что делать, и проследит за всем.

Старуха на ладошку себе сыпанула порошок какой-то, дунула на стену – дверь появилась. Вышла Сонечка из избы, а лебеди уже ждали. Запрыгнула на спину самой большой птице. Взвился лебедь в небо.

Летела девочка, по сторонам глядела и диву давалась – как красиво. А про себя думала: «Где же Кузьма-то? Там, что ли, ждать будет?»

– Здесь я, рядом! – услышала знакомый голос Сонечка.

Долетели быстро. Лебеди приземлились у озера.

– Они нас тут ждать будут, пусть пока поплавают да последят, чтобы глаз лишних не было, а нам вооон туда идти, – сказал Кузьма.

– Куда туда? – спросила Сонечка. – Я ж тебя не вижу.

– Тьфу ж ты, иди в сторону крапивы высокой, я следом пойду.

Дошла девочка до крапивы, а та аж выше неё. Стала она в заросли заходить, а крапива злая, в волосы цеплялась, в глаза лезла. Вспомнила Сонечка наказ бабки, зажмурила глаза. А крапива всё равно кусалась больно. Тут Кузьма сказал ей:

– А ты поздоровайся и скажи: «Матушка-травушка, ляг да успокойся, я с поклоном пришла, твоя помощь мне нужна».

Сонечка так и сделала. Нарвала крапивы, а как вязать из неё не знала.

– Ох, да чему вас только учат? – возмутился Кузьма. – Раньше девица всё могла, всё умела, а сейчас… тьфу!

Тут Сонечке, конечно, неудобно стало. Вспомнила она сказку, где девочка рубаху для братцев из крапивы плела, сделала так же.

– А теперь иди за голосом моим.

Сонечка пошла на голос Кузьмы. Иногда девочке казалось, что он её за руку держал. Так дошли до ручья того, где ключевая водица была. Она рукавицы и лапти надела да в воду зашла. А та холодная-холодная, аж ноги жгло, даже через лапти. Стоять мочи не было.

– Иди, иди, не стой, – скомандовал Кузьма.

Набрала девочка водицы, ох нелегко это было. Ноги горели так, что волдыри появились. Вот какая ледяная водица была.

Воротились они обратно. Бабка рада была, что получилось водицы достать.

– А теперь ты должна этой водицей листья обмыть, – сказала старуха.

Залезла Сонечка на стол, стала листья обмывать, а про себя подумала: «Тут делов-то! За час управлюсь и домой отправлюсь». Но не угадала девочка: до глубокой ночи ей удалось только пару веточек отмыть, грязь на них вековая была, да и водица закончилась.

Так она почти две недели каждый день за водицей той летала, ноги свои в кровь отмораживала, ходить еле-еле стала.

– Ягунюшка, ты бы девчонке ножки смазала, заговорила, что ль, а то не домоет она так деревце твоё, – осторожно предложил Кузьма.

– Ишь ты, защитник нашёлся! Нельзя мазать и заговаривать нельзя. Чистая она должна туда ходить, без колдовства. А то ты сам не знаешь… Ничего, домой хочет – стерпит.

И Сонечка терпела, каждый день терпела и не плакала. А с Кузьмой они подружились, уж очень девочка по душе ему стала, полюбилась. И слово ласковое скажет, и сказку расскажет.

В один из дней долетели они вновь до озера. По дороге к крапиве Кузьма и сказал:

– Не вернёт тебя бабка домой, у себя оставит. Заморозит на сто лет, чтобы ты за водицей ходила. Никто до тебя так долго не выдерживал, хотя бабка ох как правильно выбирала девиц. Бежать тебе надо, а я помогу.

Воротились домой. Сонечка принялась за мытьё клёна. Бабка поела грибов, наказ дала да спать пошла. Девочка дождалась, пока Яга крепко уснёт, и в карман к ней за порошком полезла. Достала, на ладошку положила, а слов-то не знает. Тут Валерон ей мяукнул:

– Дуй, а я слова скажу.

Та дунула, а кот произнёс:

– Явись невидимое, обернись, расступись, путь к крыльцу покажись.

Сонечка поблагодарила кота и в лес побежала. Тут и Кузьма рядом послышался, прошептал:

– Беги до рябины красной, там нора, полезай в неё – в деревне у себя и окажешься.

Она бежала что есть сил, но ноги так сильно болели, что до рябины она чуть не добежала. Упала и встать не смогла. Тут услышала позади себя рёв нечеловеческий. Обернувшись, увидела над собой бабку в воздухе парящую. Ох и в гневе та была, собралась было накинуться на Сонечку, да тут девочку кто-то подбросил и прямо в нору ту затолкал…

Очнулась Сонечка в больнице. Возле неё в слезах тётка Валя сидела. Увидела, что девочка глаза открыла, и давай её обнимать-целовать. Радости сколько было! Врач пришла, рассказала Сонечке, что в лесу её нашли у опушки. Ягодами та отравилась, чудом жива осталась.

Через пару дней вернулась девочка домой. Забываться всё понемногу стало, казалось, как во сне было. Так и подумала про себя Сонечка, однажды перебирая гречку.

– Ишь ты, приснился я ей, значит? – знакомый голос возмущённо шепнул в самое ухо.

Сонечка улыбнулась, но тут же радость сменилась страхом…

Счастливая лапка

В голове взбесившимся молоточком стучал пульс. Его удары ритмичной вибрацией передавались каждой клеточке пушистого тела. Кролик пытался восстановить дыхание. Не получалось. Его охватывал дикий, настоящий животный страх, что за каждым кустом, каждой травинкой, каждым камнем поджидает опасность.

Страх окунал с головой в панику, откуда кроличье сознание лишь изредка истерически выныривало с одной только мыслью: «Вашу мать, что происходит?! Что творится в этом чёртовом лесу?» Кролик даже боялся думать. Он был уверен, что кто-то услышит его мысли и вычислит укрытие.

«Сова… Это она во всём виновата! Надо вспомнить, что за бред она несла. Бред? Что-то про счастье… Счастливый… Так, так, так… Успокойся, тихо. Возьми ситуацию в лапы. Лапы! Да, да… Счастливая лапка… Она сказала, что у меня счастливая лапка! Не каждый кролик обладает такой. Может, поэтому все объявили на меня охоту? Им всем нужна моя лапка! Нет, это какой-то бред… Так, не важно! Надо срочно выбираться отсюда. Домой, к своим. Они помогут. Хозяин не даст меня в обиду. Бежать! Куда? Темно же!»

Он ещё плотнее прижал уши к голове. Вытянул шею настолько, насколько позволяла её короткая длина. Поднял ухо, второе. Пошевелил обоими. Отчётливо увидел, нет, услышал, что кто-то скрывается в темноте. «Отсидеться до рассвета или рискнуть? Так! Если моя лапка счастливая и она всегда при мне, значит, мне повезёт. Я смогу улизнуть от любого!» Мысли в кроличьей голове метались так же быстро, как кровь в его жилах. Он непроизвольно застучал лапкой. Той самой, счастливой. Или другой?

«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Возьми, возьми себя в лапы, лапы – в ноги и беги. Беги, не оглядываясь, не чуя земли. Быстро!» И он рванул. Кролик бежал, петляя и запутывая следы. Он слышал шорохи позади, и слева, и справа. Видел тени, бегущие за ним, догонявшие его. Ощущал дыхание опасности, которое проникало глубоко в ноздри. Кролик неутомимо шевелил ими, чтобы изгнать из нутра этот холодный, пугающий запах, но тот, гонимый ветром, снова и снова проникал внутрь.

«Быстрее, ещё быстрее. Беги что есть мочи! Звериные боги, дайте сил!» И вот впереди уже почти совсем близко показались огни хозяйского дома. Кролик ускорился. Открылось второе дыхание. Предвкушение скорого спасения подарило новый ресурс скорости. Сверхспособность. И зачем он только послушал эту сороку? Эту дурацкую болтливую птицу, которая залетела на днях к ним во двор. Сорока болтала без умолку, трещала про сову-вещунью. И все обитатели двора слушали её, разинув пасти.

«И я повёлся. Не послушал крольчиху, идиот! Сиганул в лес. Дурак, ох, дурааак!» А вот и забор. Спасительный. И дырка в заборе. Будка Рекса. «Спит себе и не знает, что я самый смелый!» Сердце наконец сбавило ритм. Клетка. Родимая. «Всё, победа! Я всех их сделал. Дааа, я такой!»

Утром ночные приключения казались кролику страшным сном. Сова-предсказательница. Лес, полный опасностей. Смертельная погоня. «Всё позади. Я герой! Надо крольчатам рассказать. Пусть знают, какой у них… папка. А вот и хозяин. Переживал, наверное, что меня не было. Ну ничего, ничего. Подхватил меня. Соскучился, что ли? Куда-то понёс… Сарай… Что за сарай?»

Топор… Темнота… Холодная и какая-то липкая. И только где-то вдалеке глухим эхом послышался голос хозяина:

– Лизка, держи! Счастливая кроличья лапка.

Сыграй мне свой «Реквием»

Василина перебирала клавиши на пианино, наигрывая любимую мелодию – из фильма «Реквием по мечте». Когда-то девушка выучила её буквально за час. Сквозь открытое настежь окно ветер играл занавесками, впуская в комнату свежий после дождя и грозы воздух.

Настроение у Василины было под стать погоде, грустное. Мыслей в голове не было совсем. В комнату зашла мама, следом за ней протянулся шлейф перегара.

– Всё сидишь бренчишь… Лучше бы работать пошла. Дома жрать нечего, а она играет, – мать скорчила гримасу и передразнила пальцами игру девочки на пианино.