Фейл или влюблённость

– Потанцуем?

Я обернулась. Тимур. Он стоял близко, так близко, что я заметила, как в его глазах отразился свет софитов. И в этих глазах – смелость, перемешанная с недоверием к самому себе. Будто он и сам удивился, что решился произнести эти слова.

Я кивнула. Его рука коснулась моей ладони – лёгкая, но уверенная. Мы вышли на середину. Всё вокруг размывалось. Музыка стала будто вакуумом, тянула внутрь, лишая воздуха, и в то же время дарила дыхание.

– В этом платье ты совсем не похожа на нашу грозу баскетбольной площадки, – тихо сказал он, чуть склонившись ко мне. Его голос был глухим, но проникал прямо внутрь.

Я улыбнулась, но сердце… сердце колотилось так, что мне казалось, его слышала половина зала. Его рука лежала у меня на спине, и от этого прикосновения мир качнулся. Мы были ближе, чем нужно. Ближе, чем я позволяла себе обычно.

Я почти позволила себе подумать «а вдруг», почти… но в последний миг отстранилась:

– Стоп. Мы друзья.

Он кивнул, стараясь спрятать разочарование, но в глазах промелькнула короткая тень. И мне стало больно. Больно так, как бывает только тогда, когда сама же закрываешь перед собой дверь.

Я вернулась к девочкам, сделала вид, что смеюсь, что всё в порядке. Но краем глаза заметила: у выхода стоял Марк. Он скрестил руки, его поза – холод, привычная броня. Но взгляд… взгляд был не таким уж равнодушным. Он видел больше, чем следовало. И это знание обжигало сильнее музыки и света вокруг.

13 июня, Понедельник

Время здесь утекает, как вода сквозь пальцы. Только просыпаешься – и уже вечер, только садишься отдохнуть – и снова бегом на кружок. Наш отряд официально называется «Кино/Актёрское мастерство/Монтаж». Сложно? Да нет, это просто значит, что мы весь день бегаем с камерой и придумываем, как из себя сделать звёзд подросткового кино. Снимаем ролик о нашей жизни. Смешно звучит, да? Снимать жизнь, пока она проходит. Но на деле всё так захватывает, что мы даже за ужином продолжаем спорить о сценарии.

Конечно, угадайте, кто в моей команде? Тимур. Да-да, тот самый!!! Я думала, что нас разведут по разным группам, но судьба решила подбросить «интересненького». А вот Марк… он в астрономии. Серьёзно? Этот ледяной парень и звёзды? Неожиданно. Может, он там ищет ответы во Вселенной. Хотя, зная Марка, скорее просто молча смотрит в телескоп и бесит всех своим равнодушием.

Я сценарист. И, честно, мне это нравится. Слова сами ложатся, как будто давно ждали, чтобы их записали. А вот Стефани играет изгоя. Подумать только – рыжая с вишнёвыми волосами, в чёрных гольфах и футболке с загадочным «Slay Girl» на груди. Её внешний вид кричит «я проблема», а на деле она… ну, не такая уж и проблема. Иногда даже приятная. Иногда.

Но! Именно она уговорила Тимура играть её друга в фильме. И знаете, это было не просто «ага, сыграем». Она так посмотрела на него, что он реально не смог сказать «нет». Спасибо хотя бы, что не парня, а просто друга. Но утром я застала их у входа в столовой: она смеётся, он шутит. Легко, естественно, будто они знают друг друга всю жизнь. И у меня внутри что-то щёлкнуло. Не ярость, нет. А что-то вроде: «А если?..»

И тут появилась Вита. Как всегда, в нужный момент. Эта девчонка видит меня насквозь. Мы даже слов не сказали, а она уже всё поняла.

– Видишь их? – выдохнула я.

– Тимура и Стефани? Ага, – ответила так спокойно, будто это не сердце, а просто игра в «кто кого рассмешит».

Я отвернулась, но всё равно чувствовала: они там, они смеются. И мне это мешает.

– Ты думаешь, она его уведёт? – спросила Вита прямо, не церемонясь.

– Я… – слова застряли. Сказать «да»? Или признать, что я вообще не имею права так думать, если мы с Тимуром просто друзья?

Вита посмотрела на меня тем самым взглядом, от которого хочется и спрятаться, и признаться одновременно.

– Ты просто боишься, что всё станет сложнее. Но, Ри, ты же знаешь: твоя история – в твоих руках. А Тимур… он часть твоей истории, но не её конец.

Я улыбнулась. Немного натянуто, но всё же. С ней всегда проще. С ней я чувствую, что не утону в собственных мыслях.

И да, может, я пока не знаю, что там между мной, Тимуром и даже этим загадочным Марком. Но точно знаю: эта история только начинается.

14 июня, Вторник

В лагере всё снова кипело – крики, смех, звон мячей на спортплощадке. День вроде как был обычным: съёмки, монтаж, споры о том, кто будет оператором, кто героем, кто «командует парадом». Но всё это казалось фоном для куда более важной сцены, разворачивающейся у меня на глазах.

Вита влюбилась.

Да-да, та самая Витка, которая всегда смеялась над девчонками, вздыхающими по «популярным парням», теперь сама выглядела так, будто мир вокруг растворяется, когда он проходит мимо. И объект её внезапного обожания был не кто иной, как Адель.

Адель – гимнаст, лидер компании, тот, кто всегда идёт первым и никогда не оглядывается назад. Он будто бы рождён, чтобы на него смотрели. Даже когда он просто сидел на лавке, расстегнув пару верхних пуговиц рубашки, ребята вокруг делали вид, что слушают друг друга, но на самом деле ловили каждое его движение. Его растрёпанные волосы, смуглая кожа, лёгкий нагловатый смех – всё в нём кричало «я хозяин этой сцены».

Но главное – его глаза. Голубые, холодные, словно ледяное море. Смотришь в них и думаешь: ну вот, пустота, ничего там нет. Но чем дольше смотришь, тем отчётливее понимаешь: он что-то скрывает. И это «что-то» тянет сильнее, чем любая яркая улыбка.

Я заметила, как Витка снова уставилась на него, пока он с ребятами что-то оживлённо обсуждал. Её плечи чуть дрожали, будто она сама себя ругала за это. Я толкнула её локтем, сдерживая улыбку:

– Ты опять смотришь.

Она резко отвела взгляд, будто я застукала её за чем-то постыдным.

– Ничего я не смотрю, – пробормотала. Но через секунду её глаза всё равно скользнули обратно к нему.

Адель в этот момент поднял голову. И – да – их взгляды пересеклись. Всего на миг. Но этого мига хватило, чтобы Вита замерла, словно дыхание застряло в горле. Он отвернулся первым, продолжая смеяться с пацанами. Случайность? Или он сделал вид, что не заметил?

– Витка… – я прищурилась. – Ты влюбилась.

Она закатила глаза.

– Не выдумывай.

– Да брось! Ты глянь на себя: ты даже стоишь по-другому, когда он рядом. – Я ухмыльнулась, но внутри кольнуло что-то неприятное. Может, зависть. Может, страх за неё.

Она отвернулась, но всё равно тихо сказала:

– Он другой. Не такой, как все.

– Другой? – я фыркнула. – Он же лидер местных задира.

– Вот именно. Он… особенный. Понимаешь? Словно в его глазах есть ответ, которого я ищу.

Я посмотрела на неё внимательнее. Её щёки вспыхнули, но голос звучал уверенно. Она уже не просто «влюбилась». Она выбрала его – всем сердцем, всей этой подростковой безрассудной силой, которая не знает полутонов.

Я вздохнула.

– Но ты же понимаешь, что с ним всё не так просто. Он ходит с этой компанией, и… Вит, с ним всегда будут тайны.

Она на миг задумалась, а потом усмехнулась так, что мне стало не по себе.

– Может, в этом и есть смысл.

Мы замолчали. Где-то неподалёку раздался свист тренера, крики ребят, запах хвои ударил в нос. А я всё смотрела на неё – и понимала: Витка больше не та. Что-то в её взгляде изменилось.

Адель снова мелькнул неподалёку. Его компания двинулась в сторону стадиона. Он шёл чуть впереди, и в какой-то момент будто нарочно обернулся – ровно туда, где стояла Вита. Его глаза на секунду задержались. Улыбка исчезла.

И в эту секунду я поняла: всё только начинается.

***

– Да что за девчонка вечно пялится на меня? – раздражённо бросил Адель, откинувшись на раскалённую от солнца скамейку. Воздух дрожал, лагерь шумел: баскетболисты с грохотом метали мяч в корзину, гимнастки синхронно растягивались, и всё это походило на какой-то хаотичный праздник, где каждый играл свою роль.

Игорь лениво скосил глаза, заметив Риану у костра. Дым в жару делал силуэт будто размытым.

– Может, она в тебя влюбилась, красавчик? – хмыкнул он, качая головой так, словно это было очевидно.

– Игорёк, не неси чушь, – резко отрезал Адель, но взгляд его сам невольно возвращался к Риане. Она будто светилась. Чуть настороженная, но всё равно уверенная – сидела в кругу девчонок, и внимание словно само тянулось к ней.

– А кто это рядом с ней? – голос Аделя дрогнул, хотя он пытался звучать безразлично.

– Риана Шабаева, – спокойно вставил Марк. Он отпил из своей бутылки с таким видом, будто ему всё равно, но глаза внимательно следили за реакцией Аделя. – Мы с ней одноклассники. Она умная, даже с домашкой помогает.

Имя прозвучало как вызов.

Риана.

Адель прищурился, следя за тем, как она смеялась, перекидываясь репликами с ребятами. В её улыбке было что-то наглое: словно она легко заняла то место, где раньше были его друзья, его внимание, его привычный мир. В груди болезненно кольнуло детство – те вечера, когда он оставался один, забытый и ненужный, пока у отца появлялись «новые любимые».

– Риана… – глухо повторил он, стиснув зубы.

Игорь усмехнулся, не понимая, что творится в голове друга:

– Ты что, завидуешь?

– Завидую? – губы Аделя тронула улыбка, холодная, как лёд. – Она просто забрала всё.

И тишина повисла. Даже Игорь замолк.

Марк, заметив, как воздух между ними будто искрится, поспешил сбить волну:

– Кстати, гляньте, Виталька тоже там. – Он кивнул на подругу Рианы, сидевшую рядом, чуть в тени.

Адель задержал взгляд. Виталия всегда держалась при Риане, как тень. Но в её глазах было что-то своё – тёплое, честное. И это казалось опасным: такие девчонки не бывают случайными.

– Виталия… – повторил он вслух, будто пробуя вкус имени.

Игорь удивлённо присвистнул:

– Ого, как ты всё-таки заметил девчонок?

Адель хмыкнул, но не ответил. Его взгляд снова вернулся к Риане. Она смеялась, жестикулировала, легко вплеталась в новую компанию. И каждый её жест был вызовом.

Он не знал ещё, что сделает. Но знал одно: этот лагерь всё расставит по местам. И Риана – так или иначе – заплатит за то, что перевернула его мир.

***

15 июня, Среда

Сегодня лагерь будто сошёл с ума – нам устроили турнир по волейболу. Ну вот честно, могли бы сделать хоть баскет, хоть бадминтон, да даже дурацкий «вышибалы» – только не волейбол! Я никогда его не любила. Но, кажется, все вокруг просто горели желанием прыгать и бить по мячу, будто это финал Олимпиады.

Особенно Тимур. Этот человек вообще жил на другой планете. Он так врубился в игру, что, клянусь, играл, как будто на кону золото России. Серьёзно! Он летал по площадке, кидался на каждый мяч и ухмылялся так, будто победа у него уже в кармане. И все вокруг просто тянулись к нему: его смех, его азарт – он будто заряжал этим весь лагерь.

Атмосфера была… ммм… настоящая лагерная. Вожатые кричали что-то вроде «давай-давай!», а где-то за ограждением в море плескались другие ребята, и звук воды смешивался с нашими воплями. Солнце садилось – небо пылало оранжево-розовым, и становилось так кайфово: жара спадала, тёплый ветерок продувал волосы, и хотелось просто жить.

Мы ржали, как ненормальные, пока игра только начиналась. В моей команде были я, Тимур и Виталя. Против нас – Майя, Стефани и Марк. О да, отдельный прикол был наблюдать за Марком. Он стоял, как статуя: каменное лицо, ни эмоции, ни улыбки. Реально, будто робот или охранник на проходной. Я иногда думала: его сюда вообще заставили приехать?

Но вот когда началась настоящая игра, всё стало другим. Мяч полетел в мою сторону. Я рванула к нему, но в ту же секунду, с другой стороны, выскочил Тимур. Он ударил по мячу, а я запуталась в собственных ногах и почти рухнула. И тут – бац. Он меня поймал.

Мир замер. Серьёзно. Словно кто-то нажал на «пауза». Его руки на моей спине, его тёплое дыхание так близко. Я подняла глаза и… встретила его взгляд. Карие, тёплые, чуть растерянные глаза. И эта искорка – как будто мы оба внезапно оказались в киношной сцене, где всё вокруг размыто, а остаёмся только мы.

Он улыбнулся. Я тоже, немного запутавшись в собственных эмоциях.

И тут, как всегда, Марк:

– Эй! Вы там долго ещё будете романтику устраивать? Мяч вообще-то ждёт!

Убила бы! Ну вот реально, есть же люди, которые всё портят. Как ему это удаётся?

Я поднялась на ноги, пытаясь вернуть видимость спокойствия, но после этого момента играть нормально уже не могла. Голова улетела в облака, сердце – в какой-то марафон. В итоге мы всё же выиграли, но, честно, меня волновало только одно – то чувство, когда его руки держали меня, а глаза смотрели прямо в меня.

После игры мы всей толпой пошли в столовую. Запах стоял просто убийственный: свежие пельмени, капустный пирог… ммм. Хотя я особо голодной не была, но всё равно слюни текли.

Внутри – полный движ: вожатые носились у раздачи, ребята спорили и орали, кто-то рассказывал приколы, Майя пыталась прямо за столом красить Стефани ресницы, а кто-то в углу даже затеял баттл на отжимания. Настоящая лагерная жесть.

Я села между Марком и Майей, но сосредоточиться на еде было невозможно. Потому что за соседним столом сидели Тимур и Стефани. Он что-то ей увлечённо рассказывал, она смеялась, её вишнёвые волосы блестели в свете заката, и всё выглядело слишком красиво. И слишком… неправильно для меня.

Я пыталась не смотреть, но глаза сами выдавали меня. Каждый раз, когда он наклонялся ближе к ней, я чувствовала укол. Не знаю даже – ревность это или страх, или всё сразу.

В окна лился свет заката: море сияло золотыми полосками, пальмы колыхались, горы возвышались вдалеке. Всё было слишком идеально, слишком киношно. Я сидела с ложкой в руках, но еда перестала быть едой. Я ловила каждый его взгляд.

И знаете что? Он иногда тоже смотрел. Тихо, мягко, так, будто весь шум вокруг для него растворялся.

После ужина мы оказались на качелях. Вечер накрыл лагерь. Тишина. Только стрекот кузнечиков, запах моря и лёгкие покачивания. Мы болтали про детство.

– Ты помнишь, как мы хлопали в ладоши и орали «кукареку», чтоб айфон с неба упал? – начал Тимур, ржая.

Я чуть не упала с качелей.

– Господи! Ты реально в это верил! А я с тобой вместе! Мы орали так, что соседи думали – сумасшедшие.

Мы катались, вспоминали козлёнка, которого тащили как «спасатели», как делали слаймы и вызывали скорую, потому что я влепила этот дурацкий слайм себе на глаз. Мы смеялись, как в детстве.

И вот сидишь, слушаешь его смех – и понимаешь: может, всё вокруг меняется, мы растём, взрослеем, но вот эти моменты… они вечные.

16 июня, Четверг

Лагерь – это какой-то телепорт. Серьёзно. Ты только моргнул – и уже новый день. По утрам нас гоняют на зарядку (и да, я каждый раз клянусь, что в следующий раз притворюсь больной, но потом всё равно иду), потом завтрак и море. Ах, море… наверное, именно оно и было моей тайной причиной приехать сюда. Ну, упустим факт, что я ещё хотела провести это лето с Тимуром как-то… особенным.

Сегодня я снова на своём любимом месте – прямо у кромки Чёрного моря. Оно раскатывалось передо мной огромной гладью, блестящей, будто кто-то рассыпал миллиарды бриллиантов поверх воды. У берега оно прозрачное, как стекло, сквозь которое видно песчинки и камушки, а дальше уходило в насыщенную синеву, почти фиолетовую – словно там прячутся какие-то морские тайны.

Я сидела на горячем песке, намазывала плечи кремом и кайфовала. Но долго расслабляться мне не дали.

Холодный шок – струя воды ударила прямо в спину.

– Эй! – завопила я, подскочив.

Стефани стояла с водным пистолетом, вся сияющая от смеха.

– Ты что думала? Что я дам тебе просто сидеть и загорать? – хохотала она и снова нажала на курок. Струя угодила прямо мне в лицо.

– Ах ты ж! – я вскочила и кинулась к сумке за своим пистолетом. Но Стефани была уже наготове – удирала по берегу, стреляя через плечо.

Так и началась наша мини-война. Мы носились по пляжу, визжали, смеялись, уворачивались, обливали друг друга ледяными брызгами. На нас косились другие ребята, кто-то ржал, кто-то снимал на телефон, но нам было плевать. Мы мокрые, бешеные, и это было лучше любого аттракциона.

В какой-то момент я почти поймала её и выстрелила прямо в спину. Она подпрыгнула, заорала:

– Ты что, с ума сошла?! – но тут же выстрелила в ответ.

Мы гонялись так долго, что уже начали задыхаться от смеха и усталости. Солнце жарило безжалостно, пистолеты почти опустели, ноги подкашивались. Мы рухнули на горячие камни, смеясь и вытирая с лица солёные капли.

– Ну всё, сдаюсь, – выдохнула я.

– Я тоже, – хрипло ответила Стефани, откидывая свои мокрые вишнёвые волосы назад. Они прилипли к её шее, и выглядело это так… кинематографично.

Мы молчали. Только море шумело, мягко омывая наши ноги, и солнце обжигало спины. Было такое ощущение, что весь мир остановился.