Осколки вечности

Лина покинула аудиторию в глубокой задумчивости. В коридоре её ждал Максим, прислонившийся к стене с невинным видом.

– Случайно, – сказал он на её вопросительный взгляд. – У нас следующая пара в соседней аудитории.

– Практическая магия времени, – кивнула Лина. – Профессор Дмитриев обещал научить нас базовым техникам перемещения.

Они шли рядом по коридору, их шаги эхом отдавались от каменных стен. Лина чувствовала тепло его тела, слышала размеренное дыхание. Всё в нём было знакомо – и это пугало её больше всего.

– Лина, – тихо сказал он, останавливаясь. – Мы не можем вечно делать вид, что между нами ничего нет.

Она тоже остановилась, но не обернулась.

– Между нами ничего нет. Между Беатриче и Энрико было. Мы – другие люди.

– Тогда почему ты краснеешь каждый раз, когда я подхожу близко?

Лина повернулась к нему, глаза сверкали.

– Потому что это условный рефлекс! Мышечная память! Она не имеет отношения к тому, кто я есть сейчас!

– Хорошо, – он шагнул ближе, и между ними оставалось всего несколько сантиметров. – Тогда скажи мне прямо в глаза, что ты ничего не чувствуешь. Скажи, что когда я рядом, у тебя не перехватывает дыхание. Скажи, что ты не просыпаешься по ночам, вспоминая наши прошлые жизни.

Лина открыла рот, чтобы соврать, но слова не шли. Потому что он был прав – она просыпалась по ночам, её преследовали сны о замке в Италии, о последних днях вместе, о том, как они умирали, крепко держась за руки. И каждый раз, просыпаясь, она хотела бежать к нему, убедиться, что в этой жизни он жив, что в этот раз всё может быть по-другому.

– Это не важно, – прошептала она. – Важно то, что я не хочу опять проходить через это. Я не хочу любить тебя и снова потерять.

Максим мягко коснулся её щеки.

– А что если в этот раз мы не потеряем друг друга?

– Что если потеряем? Что если это наша карма – любить и терять, снова и снова?

– Тогда пусть будет так. Но я не проживу ещё одну жизнь, не попытавшись.

Он наклонился к ней, и Лина почувствовала, как всё её сопротивление тает. Его губы коснулись её губ, и мир вокруг исчез. Поцелуй был мягкий, осторожный, полный нежности и тоски сразу нескольких жизней. В нём смешались вкус средневекового вина и запах пороха с Бородинского поля, викторианские свидания под дождём и современная неуверенность подростков.

– Лина! Максим!

Они резко отступили друг от друга. В конце коридора стояла растерянная Элиза.

– Дмитриев спрашивает, где вы. Занятие уже началось.

Щёки Лины пылали, сердце колотилось как бешеное. Максим тоже выглядел потрясённым – словно поцелуй затронул в нём что-то очень глубокое.

– Идём, – сказала Лина, старательно избегая его взгляда.

В аудитории для практических занятий их ждало ещё одно открытие. На чёрной доске профессор Дмитриев нарисовал схему, больше похожую на паутину, чем на что-то понятное.

– Время не река, текущая в одном направлении, – объяснял он. – Время – это сеть. Каждая ваша жизнь – одна нить в этой сети. Нити пересекаются, влияют друг на друга, иногда рвутся. Хранители учатся перемещаться по этим нитям и чинить разрывы.

– А что происходит, если нить окончательно порвётся? – спросила Элиза.

– Воплощение исчезнет из истории. Если это критически важная нить – может рухнуть целый временной сегмент.

Он повернулся к классу.

– Сегодня мы попробуем простейшее упражнение – перемещение сознания в своё детство этой жизни. Никаких других воплощений, только текущая жизнь. Сядьте удобно и закройте глаза.

Лина устроилась в кресле и последовала инструкции. Дмитриев мягким голосом вёл их через медитацию, помогая найти нить собственной жизни и проследить её назад.

– Теперь выберите любой момент из детства. Не пытайтесь его изменить – просто наблюдайте.

Лина очутилась в квартире родителей, ей было лет семь. Она сидела на полу в гостиной, рисуя цветными карандашами. На листе бумаги был изображён большой замок с высокими башнями, а рядом – принцесса в белом платье и рыцарь на коне.

– Что это, Линочка? – спросила мама, заглядывая через плечо.

– Это моя семья, – серьёзно ответила маленькая Лина. – Я была принцессой, а мой муж – рыцарем. Мы жили в красивом замке, но потом нас убила болезнь.

Мама посмотрела озадаченно.

– Откуда такие мрачные истории, малышка?

– Это не история. Это правда. Я помню.

Взрослая Лина наблюдала за сценой с удивлением. Значит, воспоминания о прошлых жизнях были у неё всегда, но она научилась их подавлять, считая детскими фантазиями.

– А теперь вернитесь в настоящее, – раздался голос Дмитриева. – Медленно, не торопясь.

Лина открыла глаза и обнаружила, что щёки её мокрые от слёз. Вокруг другие студенты тоже приходили в себя – кто-то улыбался, кто-то выглядел потрясённым.

– Что вы увидели? – спросил профессор.

– Я помню, как в пять лет рассказывал родителям, что раньше был солдатом, – поделился Максим. – Они решили, что я насмотрелся военных фильмов.

– Это типично, – кивнул Дмитриев. – Дети часто помнят прошлые жизни, но взрослые их переубеждают. К подростковому возрасту большинство забывает. У вас память сохранилась на подсознательном уровне.

Элиза подняла руку.

– А можем ли мы изменить что-то в прошлом этой жизни?

– Теоретически – да. Но это крайне опасно. Любое изменение в прошлом создаёт волновой эффект, который может повлиять на настоящее. Были случаи, когда студенты пытались исправить детские травмы и в результате перестали существовать вовсе.

– То есть мы должны принимать прошлое таким, какое оно есть? – в голосе Лины звучало разочарование.

– Не принимать – понимать. Каждый опыт, даже болезненный, формирует вашу душу. Уберите боль – и вы уберёте часть себя.

После занятия Максим догнал Лину в коридоре.

– Что ты видела? В детстве?

Она рассказала ему про рисунок с замком. Максим слушал, становясь всё бледнее.

– Я тоже рисовал, – сказал он тихо. – Принцессу в белом платье. Родители подумали, что я просто мечтаю о сказке.

Они остановились у большого окна, за которым переливались огни временных потоков. В их отражении на стекле прошлое и настоящее смешивались в одно лицо.

– Максим, – Лина повернулась к нему. – А что, если это не любовь? Что, если это просто… привычка души? Мы так долго были вместе, что не умеем по-другому.

Он взял её за руки.

– Тогда проверим. Дай нам шанс узнать друг друга заново. Не как Беатриче и Энрико, а как Лина и Максим. Современные подростки, которые учатся в магической академии.

– А если ничего не получится?

– Тогда мы останемся друзьями. Хорошими друзьями, которые прошли вместе через несколько веков.

Лина долго смотрела в его серые глаза. В них не было давления, только надежда и искренность. Может быть, стоило попробовать?

– Хорошо, – сказала она. – Но медленно. И честно – если что-то пойдёт не так, мы останавливаемся.

Максим улыбнулся – первый раз за все дни в Академии его улыбка была по-настоящему счастливой.

– Договорились. Хочешь сходить со мной завтра в библиотеку? Я хочу найти информацию о Поглатителях. Понять, откуда они берутся.

– Это свидание или исследовательская работа? – спросила Лина с улыбкой.

– Можно и то, и другое.

На следующий день они встретились после завтрака у входа в библиотеку Академии. Лина никогда не видела ничего подобного – зал уходил ввысь на несколько этажей, а книжные полки тянулись до самого потолка. Но самым удивительным было то, что книги постоянно перемещались. Том, который секунду назад стоял на нижней полке, мог оказаться где-то под потолком.

– Библиотека живая, – объяснил библиотекарь, древний старик в очках на цепочке. – Книги сами находят тех, кто в них нуждается. Просто скажите, что ищете, и подождите.

– Информация о Поглатителях времени, – сказал Максим.

Несколько томов тут же спланировали с верхних полок и мягко приземлились на их стол. Лина открыла первый – и тут же пожалела об этом. На странице был изображён Поглатитель в полный рост, и картинка двигалась. Существо поворачивало голову, тянуло к читателю свои когтистые пальцы.

– Поглатители – паразиты временных потоков, – прочитала она вслух, отведя взгляд от картинки. – Питаются человеческими воспоминаниями и эмоциями. Предпочитают яркие переживания – сильную любовь, глубокое горе, смертельный страх. Чем интенсивнее эмоция, тем питательнее для Поглатителя.

Максим листал другую книгу.

– Здесь написано, что они появляются в местах временных разрывов, – сказал он. – Войны, эпидемии, природные катастрофы создают хаос, который ослабляет границы между мирами.

– Значит, чумная эпидемия 1348 года была для них пиршеством, – мрачно заключила Лина. – Миллионы людей умирали в страхе и отчаянии…

– И мы были среди них. Наша любовь и наше горе стали их пищей.

Лина перевернула страницу и наткнулась на схему. На ней показывались различные временные линии, переплетающиеся в сложный узор. Но в нескольких местах линии были порваны, а в разрывах чернели пятна.

– Смотри, – она показала Максиму. – Это карта повреждений временной сети. Видишь эти чёрные пятна?

– Гнёзда Поглатителей?

– Похоже на то. И они связаны между собой. Словно инфекция, распространяющаяся по времени.

Максим пододвинулся ближе, чтобы лучше рассмотреть карту. Его плечо прижалось к плечу Лины, и от этого прикосновения по её телу прокатилась знакомая волна тепла.

– Лина, – тихо сказал он. – Я всё думаю о том, что сказал тот Поглатитель. Что он поглотил наши души тогда, в замке. Если это правда, то как мы вообще могли воплотиться снова?