Жаркий июнь

Глава 1

-Ну, ты скоро там? Я на работу опаздываю, между прочим! – сказала молодая красивая женщина, нервно постукивая туфелькой на высоком каблуке.

Сегодня было десятое июня и на этот день у неё было запланировано представление своей презентации на одной важной конференции, вот только до этого ей нужно было отвезти свою дочь Мари в летний лагерь, которая, по мнению женщины, тянула время как могла.

Мари, занимавшаяся тем, что поправляла копну своих черных волос, окрашенных в белый цвет на самых кончиках, и заправляла светло-лазурную футболку в шорты цвета хаки, рассматривая внешний вид в зеркале, в своей комнате, была девушкой-подростком пятнадцати лет. Она совсем не хотела ехать в этот дурацкий, с точки зрения Мари, лагерь, но родители просто не оставили ей выбора, стремясь, по мнению девушки, избавиться от нее.

– Иду, иду, – севшим голосом негромко ответила Мари и, бросив последний тоскливый взгляд, вышла из комнаты навстречу матери.

– Ну, наконец-то! – женщина второпях схватила свою сумку, лежащую на небольшой тумбочке в их прихожей, и скорее пошла на выход.

"Так торопится. Хочешь поскорее от меня отделаться, не так ли, мам?" – промелькнуло в голове у Мари, но, не желая еще больше злить её, она поспешила за ней, прихватив большой розовый чемодан, купленный с подачи матери и абсолютно не нравившийся девушке.

Они вместе вышли и направились к дорогой машине недавно вышедшей модели. По пути Мари бросала отчаянные взгляды то в одну, то в другую сторону. Неужели она почти целое лето не увидит свой дом? Родители купили ей путевку до двадцатого августа, хотя были сроки и поменьше. Это считалось самой длинной сменой, и было совсем нехарактерно для обычных лагерей, но так как лагерь, куда отправили девушку, считался по условиям содержания лучше остальных и был для большинства детей платным, то это позволялось. Ведь кому, какая разница, если тебе платят деньги, причем хорошие?

Сев в машину, мать и дочь направились по южной дороге к выезду из города.

"Ну почему так!?" – с горечью размышляла Мари, сидя в машине, пока мать везла ее в место, которое, по мнению девушки, станет её личным адом на ближайшие три месяца – "Почему все плохое случается именно со мной?".

Не то чтобы девушка особенно будет скучать по улице – туда она не уж часто выбирается, а, скорее тоску навевали мысли о доме с его мягкой кроватью и уютным пледиком, о коллекции самых разных книг, о личном ноутбуке с играми и сериалами. Но нет.

Вместо уюта и домашнего спокойствия, которые она вообще-то заслужила практически безупречным годом учебы, Мари будет сидеть в окружении грубых, вечно орущих подростков, спать на твердых кроватях, питаться едой, приготовленной из продуктов, срок годности которых уже подходит к концу и играть в якобы смешные и сплочающие игры. Ах, ну да, она совсем забыла про развлекательные мероприятия, которые так нахваливал ее отец. Как же обойтись без них?

Наконец, подъехав к небольшому зданию, служившему местом сборов, припарковавшись, мама с дочкой вышли из машины. Вокруг кирпичного строения белого цвета стояло несколько ярких, расписанных разными рисунками автобусов.

Судя по всему, каждый автобус предназначался для определенной группы, а насколько понимала Мари, их набирают в зависимости от возраста детей.

"Интересно, какой автобус достанется моей группе? С овечками? – про себя усмехнулась девушка, вытаскивая чемодан из багажника.

Когда Мари уже собиралась было подойти поближе к толпе детей, стоящих около своих вожатых в ожидании опаздывающих товарищей по отряду, девушка почувствовала теплую руку у себя на плече.

– Я буду очень скучать – пролепетала мать, глядя на дочь с нежностью и грустью. В глазах у нее стояли слезы – В багажник я положила твои любимые вкусняшки. Да-да и не смотри на меня так, я знаю, как они тебе нравятся. Пусть твой телефон будет включен, я буду звонить каждый день!

– Ну мам, в лагере же нельзя…

– Ничего-ничего, я как-нибудь договорюсь. Никто не будет мешать мне общаться со своим ребенком!

– Мам…

Но было поздно. Ее мать уже пошла к ближайшему вожатому, которого увидела (вполне возможно, что даже не ее группы) и завела разговор.

"И почему она вечно меня позорит. Еще и наверняка положила тот жирный шоколад. Знает же, что у меня от него прыщи" – подумала Мари.

Пока мать была занята уничтожением ее репутации, как в глазах остальных детей, так и в глазах вожатого, чей бы группы он ни был, девушка разглядывала детей, круживших вокруг автобусов.

Тут были и малыши, в милых кепочках, некоторые из которых до их пор держались за руки своих мам и пап; и подростки, кто-то уже с бородой или очень ярким макияжем – совсем не выглядящими на свой возраст, хотя Мари знала, что в лагерь не должны принимать кого-либо старше шестнадцати.

"Только бы они меня и в следующем году в эту дыру не засунули" – подумала девушка.

Кто-то из детей общался между собой, образуя хохочущие пары или даже веселые стайки, но были и те, кто держался в стороне, как Мари. У неё-то хохотать желания не было никакого, а скорее, наоборот – плакать.

Вот так разрыдаться, забыть про обиду, злость и броситься к матери, умоляя не отправлять ее туда. Девушка ощущала себя так, будто ее отправляют не в летний лагерь – веселиться и отдыхать, а ссылают подальше за какое-то тяжкое преступление, которого она не совершала.

Что ж, по крайней мере, можно будет представлять себя некой героиней из романтических романов, что проходит через всяческие страдания, а в конце, судьба её за это вознаграждает.

Через некоторое время мать Мари вернулась.

– Я поговорила с каким-то вожатым, а он уже представил меня твоему, Рональду. И знаешь что? Можешь себе представить, какая радостная новость? Вам будут давать звонить родителям с семи до восьми вечера. Я и с работы как раз приезжать буду!

"Не будешь" – пронеслось в голове у Мари.

Мать крепко обняла свою дочь все с теми же влажными глазами и, попрощавшись напоследок, произнесла:

– Тебе здесь будет очень весело, котенок, не дуйся ты так.

– Ага, конечно, мам… пока.

"Ага, ну, конечно, мамочка" – мысленно передразнила себя девушка.

Естественно, мама говорит, что ей будет весело. Что она еще должна сказать ребенку, которого отправляет подальше от себя непонятно куда и непонятно зачем. Вот чем она так помешала им с папой дома? Своим существованием?

"Они всегда только и делают, что пытаются от тебя избавиться" – подумала девушка.

Родители регулярно портили ей летние каникулы, вот только если раньше это были бесконечные поездки к бабушке в деревню, к которым Мари с течением времени, в общем-то, даже привыкла, хоть поначалу чуть ли не выла от тоски; так нет же – нужно придумать новый способ мучений! А все потому, что в этом году бабушку тоже перевезли в город, купив ей небольшую, зато отдельную квартиру, в которой Мари, к слову, с удовольствием лето бы и провела.

С переездом бабушки будто бы все минусы прежней жизни с ней испарились, оставив только плюсы: никаких тебе мерзких насекомых, отсутствия интернета и лая собак по ночам, а лишь домашняя бабушкина еда и ласка.

Но нет. Родители отправили ее в этот чертов лагерь. И теперь она стоит тут, без малейшего представления о том – кто ее вожатый, ведь все, что мать о нем сообщила – было имя, которое девушка уже успела забыть. Где ее группа, какой у них автобус, и что ей вообще делать дальше – Мари тоже не знала. Может, сбежать?

Нет, не вариант. Девушка, может, и почитывала всякие романтические истории про побег, но сама на такое решилась бы вряд ли.

Помявшись еще немного, Мари решила просто присоединиться к толпе подростков, казавшихся примерно такого же возраста, как и она сама. Идея была не самая лучшая, но девушка же не может стоять тут вечность, пока все уезжают. Да и, скорее всего, вожатые будут окликать всех по именам, прежде чем уехать.

Так и случилось.

– Стивен Мур? – прокричал высокий парень лет двадцати, пытаясь переорать окружающий шум.

– Здесь! – ответил ему высокий поджарый блондин приятной внешности.

– Тод Бейкер?

– Это я, – ответил вожатому уже другой парень, тоже не лишенный красоты, но какой-то другой – более маскулинной. Он был брюнетом с непослушными волосами средней длины и ярко выраженными скулами а, судя по фигуре, часами пропадал в тренажерном зале. Однако, в отличие от предыдущего, лицо этого парня показалось Мари каким-то странным, будто озлобленным, несмотря на улыбку.

Когда девушка начала вглядываться, то поняла, что Тод смотрит на Стивена и взгляд этот явно добрым не был. А между тем перекличка продолжалась.

– Дарсия Уайт?

– Я – мягко ответила сногсшибательной красоты блондинка и, отвернувшись, продолжила хихикать со своей подружкой-брюнеткой. Со стороны они выглядели как две противоположности.

– Лесли Митчелл?

– Я – весело ответила рыжеволосая девушка с россыпью веснушек по лицу и рукам.

Вожатый продолжал называть имена различных ребят, пока не дошел до имени Мари

– Мари Нельсон?

– Я – услышав вожатого, ответила девушка, подумав про себя: " Значит, это и есть моя группа"

Она уже успела выделить для себя наиболее приметных ребят и мысленно прикинуть – с кем можно было бы начать общаться, не ради дружбы, конечно, а так, чтоб не сойти с ума за три месяца; а кто мог бы начать доставлять неприятности.

Но главным вопросом было – кто же будет ее соседкой? Соседками? Соседями? Как вообще располагаются комнаты в этом лагере? Девушка ничего не знала об обустройстве места, в котором ее отправили проводить все лето. Родители пытались время от времени то подсунуть ей брошюрку, то почитать восторженные отзывы, но Мари постоянно отнекивалась, не оставляя надежду остаться дома или уйти к бабушке.

Но теперь эта надежда испарилась окончательно и нужно было решать, что делать дальше, а в частности, как наладить отношения с теми счастливчиками кто будет жить с ней бок о бок.

Мари не была экстравертом, и у нее совсем не было друзей. Даже в школе, где она проводила большую часть своей подростковой жизни, в лучшем случае, ей удавалось заводить приятельские отношения. Приятельские – не дружеские.

Это означало, что девушка была где-то на средней ступени социальной лестницы – вроде и не изгой общества, так как Мари никогда не подвергалась травле, хотя одноклассники бывали всякие, но и далека от популярной или, по крайней мере, обычной девчонки, потому что обычные девчонки имели хотя бы одну-две верных подружки, если не компанию из друзей. А у Мари не было никого.

Иногда девушка думала, что, может, ей просто оно и не надо. Ну а что? Неужели это обязательное условие, чтобы быть подростком – иметь круг разношерстных друзей, как в фильмах и сериалах? Но ведь, становясь взрослым, все друзья все равно сами собой уходят на второй, третий, десятый план твоей жизни, а то и пропадают совсем.

Да и нужны ли они были самой девушке?

Это правда, что иногда тоска накатывала, но не сказать, что Мари находилась в постоянном состоянии нужды в общении. Большую часть времени другие люди скорее раздражали, чем радовали, а общение надоедало, а не расслабляло.

Но иногда в глубине души, когда девушка находилась в полном одиночестве, а ее мысли были свободны от размышлений об учебе, бытовых проблемах или обо всем том – чем может думать девочка-подросток и Мари могла порефлексировать, и побыть более честной самой с собой – она со скрипом в сердце признавала: может ей просто страшно? Что если она боится сокращать дистанцию, подпускать кого-то к себе? Может, ей просто страшно, что человек, которого она подпустит, причинит ей боль? Привяжет к себе и вот, когда она уже поверит, что теперь у нее все наладилось, бросит, засадив нож прямо в сердце? Или еще хуже – будет использовать ее?

Мари слышала, читала и даже видела вживую примеры токсичных отношений, как романтических, так и дружеских и ей не хотелось оказаться еще одним печальным примером. Уж лучше держаться особняком.

Врожденная проницательность и хорошо привитое родителями чувство такта и этикета способствовали завязке неплохого общения практически со всеми, кого Мари знала, но дальше она заходить не пробовала. И не будет. Нет-нет доверие – это уже слишком. Доверять можно только себе, да и то не всегда.

Ну, вот и как такого человека как ОНА можно было отправить в место похожее на ЭТО.

Конечно, в лагерях бывает весело, вот только, как правило, дружелюбным и жизнерадостным детям, а ещё подросткам с хорошо развитыми навыками коммуникации и не то чтобы прямо легкомысленным, но по-детски беспечным по отношению к жизни, экстравертам, "социальным бабочкам", да как угодно. А что Мари будет тут делать?

Забьется в угол и понадеется, что до конца лета ее не будут трогать? Портить настроение своей унылостью соседке или соседям? Да, что можно сказать, это будет просто отличное лето.

Глава 2

Хотелось бросить все разрыдаться и убежать, Мари даже сама от себя не ожидала такого наплыва эмоций, так как привыкла считать себя довольно стрессоустойчивым и порой даже холодным человеком.

Может, так подействовала большая толпа людей, которую обычно девушка старалась избегать.

Может, неизбежно надвигающееся, уже испорченное, по мнению девушки, лето.

Или, может, это было расставание с матерью? Да и с отцом, в общем-то, тоже. С ним Мари даже не успела нормально попрощаться – папа уехал намного раньше их с мамой и, чмокнув сонную дочку в лоб и пробормотав пожелание приятного лета, укатил на автомобиле со своим личным водителем на работу.

Вообще-то телячьи нежности тоже были не ее темой, но сейчас сердце почему-то больно защемило.

Мари была довольно домашней девочкой – никогда и нигде не оставалась без родителей на столь долгий срок, не считая бабушки, но почему-то с бабушкой это ощущалось иначе.

"Ну почему они так со мной поступили? Почему они никогда не считаются с моим мнением? Я же столько раз говорила, что не хочу в лагерь" – мрачно подумала девушка.

Но делать было нечего. Ехать все равно придется, а если Мари будет постоянно ныть, то с ней совсем никто не станет общаться и лето из просто плохого превратится в ужасное.

Одно дело, когда ты не душа компании, но к тебе все относятся более-менее нормально и ты, вроде, и со всеми, а вроде, и сам по себе, хотя бы время от времени.

Другое дело быть просто изгоем. Мало того, что сам постоянно в плохом настроении, так еще и портишь его другим. Мари и сама не любила, когда кто-то показушно выражал свое недовольство всем видом, и явно не хотела, чтобы так же думали о ней люди, с которыми девушке придется провести три месяца жизни.

"Ладно. Улыбайся и веди себя естественно, как будто для тебя все это норма" – мысленно настраивала себя девушка.

Между тем, пока Мари размышляла, все начали расходиться по автобусам и, аккуратно укладывая разномастные чемоданчики, не без помощи вожатых, в багажники, шли рассаживаться по местам. Девушка любила сидеть у окошка, желательно в заднем ряду, но решила сначала пропустить толпу ребят, да и вряд ли бы она уже успела занять заветные места.

Повезет, если она хотя бы не будет сидеть рядом с вожатым. Он, конечно, ничего такой, но по одним из немногих негласных правил школы и всяких там лагерей, которые Мари знала – если не нашелся хотя бы один человек, который захотел бы сидеть рядом с тобой, то это печально.

"Необязательно кто-то должен сильно этого хотеть. Пусть просто на меня хватит свободного места хоть рядом с кем-то, ну пожалуйста" – думала девушка, забираясь в ярко-синий автобус с нарисованными на верхней части белыми, кучевыми облачками.

Большинство мест, как и ожидалось, уже были заняты, а оставшиеся постепенно заполнялись детьми, толпившимися в проходе.

Когда практически все уже расселись, Мари увидела, что рядом с обворожительной блондинкой место было свободно. Девушка была удивлена, но желания сесть рядом совсем не испытала.

Мари относилась к красивым людям с опаской, так как знала, что, как правило, у таких уже есть сформировавшаяся компания и просто садиться рядом обычно нельзя.

Но, может ли, в ней так говорить просто низкая самооценка? В конце концов, она и сама уродиной не была – почему бы не попробовать?

– Тут свободно? – спросила девушка немного с заминкой.

– Нет – ответила блондинка, лишь на секунду оторвав взгляд от телефона, в котором печатала сообщение.

Мари, постояв несколько секунд в недоумении, окинула взглядом оставшуюся часть автобуса.

Не то чтобы в ответе было что-то грубое, но, черт возьми – тут же больше нет свободных мест!

Девушке хотелось заорать.

Ну и что ей теперь стоять только потому, что какая-то расфуфыренная девчонка не хочет сидеть рядом с ней? Да еще и все остальные увидят, что от неё отмахнулись, без видимых на то причин, а она никак не отреагировала? Ну, нет!

Может, она и хотела начать общение с остальными дружелюбно, но лучше уж показаться агрессивной, чем слабой. Еще один закон, которому ее научила школа, хотя руководствоваться им Мари приходилось нечасто.

Девушка собрала волю в кулак и уже собиралась сказать блондинке, что у неё нет выбора, и придется потерпеть друг друга, как ей замахала рыжеволосая девчушка.

– Эй, тут свободно. Садись, если хочешь!

Мари немного покраснела, но быстро улыбнулась и зашагала навстречу к приятному веснушчатому лицу. Как же ее звали? Линда? Луна? Люси? Ладно, они же, можно считать, еще незнакомы – спросить будет нестыдно. Да и девушка с виду простая, вряд ли обидится.

– Привет. Спасибо, ты меня выручила.

– Да ничего. Дарсия просто для Катрин место заняла, вот тебе и отказала.

Дарсия? Катрин? Ну, точно. Это же те самые девушки противоположности, которых Мари с самого начала приметила. Как она могла забыть? Теперь все понятно – Дарсия просто заняла место для подруги и поэтому не могла уступить его Мари.

"А я как всегда подумала о человеке худшее. Хорошо, что хоть скандал не устроила. Обошлось" – мысленно вздохнув, подумала девушка, но мозг услужливо добавил: "Ну, вообще она могла мне так и сказать, чтобы не думала"

Сев, Мари мельком взглянула на свою соседку поближе: милое круглое лицо, усыпанное веснушками, озорные серые глаза.

У девушки был лишний вес, но это ничуть не делало ее менее симпатичной, а в некоторых частях тела даже, наоборот, более женственной и зрелой.

"А я до сих пор почти полностью плоская, как доска" – с сожалением подумала Мари.

Она уже признала девушку довольно симпатичной, вот только очки и очень странная прическа Мари не нравились.

Дело было не в самом присутствии очков – многим людям они шли; а в том, какие именно это были очки. Их как будто вырвали из картинки с интернета под названием "ботаник" – большие, круглые, темно-синего цвета, с толстой оправой, обрамляющей не менее толстые стекла.

А прическа… ну, возможно, предполагалось, что она будет выглядеть немного иначе, но попытка заплести косу не удалась. Такие шикарные волосы без любых причесок, просто распущенные смотрелись бы куда лучше.

– Ты чего такая хмурая? Болит что-то? – вывела Мари из раздумий рыжеволосая незнакомка.

– Да, голова побаливает немного. Ну, знаешь, давление, все дела. Я метеозависимая.

Она, правда, была метеозависимой и имела проблемы со здоровьем, из-за чего почти любой перепад погоды отражался на ее самочувствии, но сейчас всего лишь соврала. По крайней мере, если она все же не сможет создать положительное впечатление о себе – это можно будет списать на болезнь.

– Слушай, так может тебя к окошку пустить? Сможешь в него головой упереться. Ну и если мутить будет…

– Не-не, все ок. Спасибо. Кстати, извини, не запомнила твое имя, – Мари вопросительно посмотрела на соседку.

– Лесли. Твое?

– Мари. Очень приятно

– Мне тоже. Готова к лагерю?

– Нет – честно призналась девушка

– Я тоже. Ненавижу все эти лагеря. Но раз уж выиграла, то нельзя ж было добру пропадать, не так ли? Надо хотя бы попытаться получить удовольствие.

– Выиграла?

– Ну, типа, в конкурсе рисунков. Не слышала? Если честно, я подумала, что ты из наших.

– Наших? А. Ты об этом? – Мари взялась за кончики своих покрашенных прядей.

– Да. Волосы, макияж, одежда. Знаю, что тупые стереотипы, но они часто срабатывают. Извини, если обидела.

– Да не, все ок – сказала Мари, подумав о том, как она выглядит со стороны для окружающих.

Тут в автобус зашла Катрин, неся в руках бутылки с водой и какие-то закуски, и села рядом с подругой.

– Так значит, конкурс рисунков?

– Ну да там нужно было изобразить пейзаж…

И автобус тронулся в путь.

Глава 3

– И потом я такая ей говорю: "Нет, мам, я не буду встречаться с мальчиками, у меня есть более грандиозные планы на свою жизнь".

– Ага, так ее, – ответила Мари, стараясь подавить желание зевнуть.

Лесли была хоть и дружелюбной, и даже не лишенной чувства юмора, но такое огромное количество общения за один день утомляло.

К тому же рыжеволосая была тем самым типом людей, который практически не давали вставить слово.

С другой стороны, Мари относилась как раз у тому типу, который не любил много говорить о себе, так что, в принципе, они не так уж плохо сочетались друг с другом.

Но около трех часов общения, беспрерывного общения, да еще и в дороге было уже слишком.

Если в начале Мари просто так сказала, что она приболела, то теперь ей поплохело по-настоящему. И почему путь в лагерь столь длинный?

– Ну, так вот…

– Слушай, ты только не обижайся, но я посплю, пожалуй.

– Поспишь? Но мы же почти приехали!

– Да? Откуда ты знаешь?

– Так я же рассказывала – моя сестра тут уже была. Мы с родителями к ней ездили. Ты вообще слушала?

Слушала и поначалу даже пыталась вникать.

Мари запомнила, что Лесли из семьи среднего достатка, что ее родители развелись, и старшая сестра осталась с мамой, а она – с папой. Что ее папа работает пожарником и он "очень-очень крутой, ну ты б его видела". Запомнила Мари и то, что Лесли любила рисовать, читать, петь, плясать, смотреть фильмы и сериалы, а ещё название этих самых фильмов и сериалов и много-много чего другого.

А также теперь Мари была счастливой обладательницей знаний о детстве девушки, но на рассказе о том, как когда ей было пять лет, сестра украла ее шоколадку и съела, а родители поверили сестре, а не Лесли, даже у такой как Мари, мозг начал плавиться.

– Конечно. Просто меня немного мутит с дороги.

– Пакетик? – быстро спросила рыжеволосая раскрывая рюкзак.

– Не надо, – сказала Мари, прислонившись лбом к прохладному стеклу.

Лесли, казалось, поняла, что Мари не до общения, а может, наконец, сама устала и девушка использовала драгоценные минуты, чтобы посидеть в относительной тишине. Относительной, потому что, может, Лесли и замолчала – а вот остальные в автобусе, нет.

Спереди них сидели какие-то парни. Один был блондином, которого звали Стивен и у него были веснушки как у соседки Мари, но только на щеках.

Рядом с ним сидел парень с черными волосами, переходящими в синий цвет, служившим отливом так же, как и у самой Мари. Но только если у девушки выкрашены были самые кончики, то у парня цветным было большее количество волос, чем натуральных.

Мари очень удивилась, что не заметила такой экземпляр с самого начала. Даже в современном мире не так часто можно было увидеть парня с крашенными волосам, разве что он причислял себя к какой-то субкультуре, вот только к какой – Мари понять не могла. Она видела только его затылок и часть спины, и что ж, эти его части выглядели вполне обычными.

Большего Мари со своего угла обзора увидеть не могла, да и не хотела, поэтому просто закрыла глаза и понадеялась, что уснет.

Однако где-то примерно спустя полчаса вожатый встал в проходе автобуса и начал привлекать всеобщее внимание, рассказывая о себе, лагере, инструкциях по безопасности, информацию о запланированных мероприятиях и прочем подобном, о чем и должны говорить вожатые:

– Главное правило – не уходить с территории лагеря. Я понимаю, что вы все равно будете его нарушать, сам был в вашем возрасте, но если уж вы хотите побыть идиотами, то хотя бы не будьте полными идиотами. Территория вокруг лагеря обширная и довольно дикая. Лагерь находится в настоящем лесу. Понимаете, что это значит? Вокруг нас будут животные, ядовитые растения и насекомые, не упоминая естественно о природе, погоде и отсутствии мобильной связи, которая есть только в границах определенной территории. Поэтому кто захочет поиграть в юных экспедиторов, по крайне мере, делайте это днем, поближе к лагерю и не в гордом одиночестве, ясно? Если в погожий денек кто-то решит ускользнуть и умотать в лес на полчасика, я, может, и закрою на это глаза, но если вы все не будете лежать ночью в своих кроватях и смотреть сладкие сны, то я звоню вашим родителям, и вы уезжаете отсюда – без права приехать обратно. Мне тут несчастные случаи не нужны.