Эгоистка

Глава 5. Инесса

Чуть не плача, выхожу на крыльцо. Ярко светит солнце и щебечут птички, но меня это все совершенно не радует. Бред какой-то. Судорожно соображаю, что можно предпринять, как едва не сталкиваюсь с тетей Ритой.

– Доброе утро, – произношу по-испански.

– Доброе, моя девочка! – широко улыбается кубинка. – Ты куда так рано?

– На работу, – буркаю я, еле шевеля языком. Ну не произносит он у меня это «гадкое слово».

– О, – в карих глазах светится неподдельная радость. – Первый день?

– Ага.

– Удачи тебе, красавица!

– Тетя Рита, у меня с картой что-то. Не могли бы Вы мне свою одолжить на сегодня? Вы ведь все равно никуда не выбираетесь. Или, может, налички подкинете? – ох, какая же я лиса. Стелю сладко, еще и улыбаюсь своей самой лучшей улыбкой, скрестив за спиной пальчики. Ну же!

– Я прекрасно знаю, что Роберто отсадил тебя от кормушки! – неожиданно жестко произносит тетушка. – Не опоздай на автобус!

С этими словами она берется за ручку входной двери и скрывается в доме.

– Капец! – не сдерживаюсь я, всплескивая руками. – А тебя чего не отсадил? Сидит дома целыми днями, и манго лопает тоннами. Хоть бы тарелку за собой вымыла! Нахлебница!

Сердито стуча каблуками, спускаюсь по широким ступеням и выхожу с территории дома, напоследок хлопнув калиткой со всей дури. Мне кажется, даже в Правительстве слышали, как я зла.

По пыльной дорожке двигаюсь в направлении остановки. Я сто раз мимо проезжала, с неудовольствием посматривая на людей, ожидающих общественного транспорта. Кто бы мог подумать, что я примкну к их печальным рядам?

От нашего дома до места посадки ехать две минуты, а сколько это пешком даже не представляю. Не смотря на абсурдность ситуации, неожиданно затягиваюсь свежим хвойным запахом сосен и удивленно посматриваю по сторонам. Надо же, как в лесу красиво, оказывается. Вдоль дороги пышно разросся папоротник, а высокие деревья скрывают от палящего солнца, отбрасывая тень. Слышится стук дятла вдалеке и стрекотание кузнечиков. Буду надеяться, что папа решил мне устроить показательную порку и дольше, чем день этот абсурд не продлится. Он же меня любит!

Не успеваю выйти на широкую дорогу, как навстречу мне пролетает шестнадцатый маршрут, битком набитый дачниками.

– Эй! – кричу я, размахивая руками усатому водителю. – Стой!

Но усач даже не думает останавливать автобус, обдавая меня столпом пыли, скрывается за поворотом. Это просто немыслимо! Смотрю на часы и понимаю, что опоздала. Это просто катастрофа! Забиваю в навигатор адрес «Рулесенки», пешком до нее шлепать добрых тридцать минут, а следующий автобус будет только через полтора часа.

Сжимаю от злости зубы и решаю идти пешком. Папа велел не опаздывать, но по-другому никак. Летать по воздуху я не умею, к сожалению. Хоть еще и раннее утро, солнце жарит нещадно. Эппл вотч показывают уже плюс тридцать два градуса, а днем будет еще жарче. Разумеется, ни о каком тротуаре загородом и речи идти не может, и я двигаюсь по пыльной обочине, периодически обгоняемая тяжелыми фурами. Мне безумно скучно, поэтому я решаю позвонить Бетти. Даже если она и спит, ничего страшного, проснется. У подруги – трагедия!

Набираю ее номер, отмахиваясь от оводов, которые облепили меня со всех сторон, словно я медом намазана. Блин, когда ездишь на машине, вообще о существовании таких насекомых не догадываешься.

– Инка, – после пятого гудка раздается недовольный подружкин голос. – Ты с ума сошла в такую рань звонить?

– Доброе утро, Елизавета! Хорош подушку давить, солнце уже высоко!

– Что-то случилось?

– Разумеется, случилось! – недовольно отвечаю я и в красках рассказываю о своих злоключениях.

– Да ладно? – ахает Лиза в ответ. – Дядя Роберт так с тобой поступил?

– Ты думаешь, я шутки шучу? Кстати, – осеняет меня. – Одолжи мне денег. Хотя бы на такси. Мне кажется, я уже ногу правую намозолила ремешком. Сроду столько не ходила пешком!

– Сорян, подруга. Я вообще на мели! Предки лютуют, мама в Турцию путевку купила. Мы на подсосе. А я последние вчера на заказ из «Серебряной груши» потратила.

– Лиза, хотя бы пятак!

– Нет, говорю же. Кстати, почему бы тебе не попросить у любимого дяди Мигеля? Уверена, он тебя не обидит.

– Я не буду ему звонить. Он явно спросит про машину, а что я ему отвечу? Что разбила ее?

– Тоже верно! – соглашается Лиза и зевает в трубку.

– Кстати, – припоминаю я вчерашний день. – А ты чего вчера у того чувака в тачке зависла?

– У Вани? – игриво хихикает Белова. – Классный парень он, кстати. Добрый и веселый.

– Не заметила! – буркаю в ответ. – Нищеброд какой-то.

Конечно! У меня проблем выше крыши, а она с каким-то тюбиком заигрывает.

– А еще, – шепчет она. – На нем брюки светлые были, видела?

– И что?

– Как что? Там такой кабачок у него спрятан, ноги сами понесли к нему. Ты же знаешь, на меня это действует безотказно!

– Лиза! Это просто жесть!

– Ничего не жесть! Я взяла его номер телефона, и планирую сегодня позвонить. Может, на кофе меня пригласит? В конце концов, мне нужно как-то развлекаться, не в одиночестве ведь дома сидеть, пока ты работать удумала.

От последних слов я буквально выпадаю в осадок. Я же еще и виновата!

– Приятно провести время! – рявкаю в трубку и отключаюсь.

Вот и вся дружба, похоже. Как только я оказалась без денег и машины, на фиг не нужна. Даже не поддержала. Подруга называется!

Пятку правой ноги ужасно натер ремешок от босоножек, и я уже откровенно хромаю, кляня свою несчастную жизнь на чем свет стоит. Как назло, ни одна машина не проезжает мимо, потому что я даже готова голосовать. Сверяюсь по навигатору, до назначенной точки идти еще пятнадцать минут, а я устала неимоверно. Оводы жужжат, солнце печет, я вся мокрая и потная, еще и смозолила ногу. Бедная я, несчастная.

Неожиданно вспоминаю, что можно приложить подорожник. В детстве он от всех бед помогал. Присаживаюсь на корточки, чтобы оторвать листик, как в этот момент самый наглый из слепней, залетает мне под шорты и кусает прямо в ягодицу. Место укуса тут же начинает гореть и адски чесаться. Сука! Ругаясь последними словами, рассматриваю волдырь на пятке, прикладываю подорожник и продолжаю свой путь, периодически почесывая задницу. Да уж, Инесса. Надо же было так встрять.

Наконец, добираюсь до злосчастной «Рулесенки». Будь она не ладна! Стоит ли говорить, что организация находится в промзоне, окруженная каким-то ангарами и кучей ржавой техники. На входе меня встречает хмурый охранник, который не собирается просто так пропускать меня в желанное место работы.

– Пропуск! – лениво цедит он, гоняя во рту зубочистку.

– Здравствуйте! У меня нет пропуска.

– Почему?

– В смысле? Я первый раз здесь. Откуда мне взять пропуск?

– Паспорт с собой?

– Конечно, – роюсь в сумочке и протягиваю ему документ в обложке «Луи Вуиттон». Тяжело вздыхаю, обводя глазами его каморку. Клянусь, у меня сумка дороже стоит, чем все здесь вместе взятое. Даже шлагбаум.

– Бастардо Инесса Робертовна, – по слогам читает мужик. – Кореянка, что ль?

– Русская!

– Ага, – хохочет он, обнажая желтые зубы. – Русская, ну насмешила. И говорит ведь без акцента, надо же. Вот кореянки пошли!

Понимаю, что спорить смысла нет, поэтому благоразумно молчу. Хоть румынка, хоть кореянка. Пофиг вообще! Часы над проходной сообщают мне, что уже двадцать минут десятого. Прекрасно!

– Держи! – протягивает мне пропуск с синей печатью и мой паспорт. – Прямо и направо. Вывеску увидишь, туда и заходи.

Я послушно киваю, толкаю турникет и прохожу на территорию. «Рулесенка» располагается в отремонтированном трехэтажном здании советской постройки, правда, в нем даже окна поменяны. На крыльце курят мужики в синих спецовках и с интересом посматривают в мою сторону.

– Здрасьте! – задрав нос, прохожу мимо, ощущая их пристальные взгляды.

– Доброе утро! – нестройным хором здороваются работяги, а один самый смелый, решает подкатить. – Вы ко мне, прекрасное создание?

Я снимаю солнечные очки, демонстративно осматриваю его с ног до головы и с брезгливым выражением лица дефилирую к входной двери.

– Помечтай!

Не успеваю войти в помещение, как буквально впечатываюсь в мужской торс, от неожиданности ойкаю, и чуть было не падаю. Благо, меня в ту же секунду подхватывают сильные, мужские руки.

– Ты опоздала, Инесса! – раздается приятный голос над моим ухом. – Думал, вообще не придешь. Уже собирался звонить твоему отцу!

Я испуганно вскидываю глаза и ошарашенно выдыхаю. Это Иван, вчерашний виновник ДТП. Какого хрена вообще происходит?

Глава 6. Инесса

– Руки убери! – шиплю как кошка, пытаясь выпутаться из горячих объятий.

Противно до ужаса. На нем надета синяя спецовка, как у тех работяг с улицы, и серого цвета комбинезон. Втягиваю носом, ожидая почувствовать запах пота или еще чего-то мерзкого, но нет. От Ивана пахнет чистой одеждой, гелем для душа и древесной стружкой.

– Неважно выглядишь, принцесса Инесса, – хохочет мерзавец, выпуская меня, наконец, из кольца рук.

– Чего это? – невольно пытаюсь причесать пятерней свои непослушные кудряшки.

– Пойдем, покажу тебе, где можно умыться, и провожу в отдел кадров.

Не дожидаясь моего ответа, уверенно шагает прямо по коридору, а я почему-то послушно плетусь за ним, метая глазами в крепкую спину дротики. Один из них неожиданно попадает в задницу, но Ивану хоть бы хны.

– Какой отдел кадров? Ты серьезно?

– А ты за еду и кофе здесь работать собралась? – снова хохочет он, совершенно не замечая моего возмущения. А меня, между прочим, трясет от злости!

– Я вообще не собиралась работать. Ни здесь, ни где-либо еще.

– Ммм, – иронично приподнимает он густую бровь, останавливаясь у двери с табличкой «Туалет для сотрудников». – Похвально, конечно. Планируешь удачно выйти замуж за богатенького мажора?

– Тебе какое дело? Сидишь тут в своих деревяшках, вот и сиди. Что тебе вообще известно о шикарной жизни, мистер Каршеринг?

Понимаю, что срываю на нем злость, но ничего не могу с собой поверить. Он бесит меня неимоверно. Своим высокомерием и невозмутимостью. Еще и на «ты» со мной разговаривает, будто мы знакомы сто лет. Какого хрена вообще?

– Отдел кадров на втором этаже. Кабинет двести пять. Поторопись, пожалуйста. У нас не принято опаздывать, – сообщает мне несносный парень и, развернувшись, оставляет меня в гордом одиночестве.

Я открываю дверь и вхожу в санузел, полностью уверенная, что там воняет как в общественном туалете. Меня однажды занесло туда. Мы с моим бывшим молодым человеком гуляли в парке, я наелась вареной кукурузы и мне срочно понадобилось в туалет. Причем так срочно, что до приличного кафе я бы даже и добежать не успела.

Помещение оказывается вполне себе современным и чистым. Здесь прохладно, стены облицованы белой плиткой и даже есть жидкое мыло и бумажные полотенца. Смотрю на себя в зеркало и ахаю от удивления. Я вся чумазая. Видимо, от пыли и пота, кожа приобрела серый оттенок, да еще и в разводах. Жесть какая. Наспех умываюсь и промакиваю лицо салфетками. Теперь гораздо лучше. Выключив воду, выхожу в гулкий коридор и ищу глазами лестницу. Он оказывается в конце прохода, и я поднимаюсь по ступенькам к заветному кабинету. На работу иду устраиваться. Надо же!

– Здравствуйте! – открываю дверь и заглядываю внутрь.

– Стучаться не учили, женщина? – доносится до меня сварливый женский голос.

Я недоуменно оборачиваюсь в дверном проеме, в поисках еще одного человека, но там никого не оказывается.

– Вы мне? – недоуменно спрашиваю.

– А Вы здесь еще кого-то видите? – интересуется у меня Жаба. Да. Именно Жаба. Грузная дама в очочках восседает за большим столом, посверкивая в мою сторону сердитыми глазками навыпучку.

Квакшина Жанна Алексеевна, гласит табличка на ее столе. Говорящая фамилия. Так же на столешнице стоит кружка с отпечатками красной губной помады и валяются крошки от овсяного печенья. Миленько.

– Вы, судя по всему, Инесса? – не дождавшись ответа, продолжает она. – Проходите. Почему опаздываете? Времени уже почти десять утра, мы работаем с девяти. Мы оказали Вашему отцу большую честь, приняв его странное предложение. А вы такая необязательная!

– Я опоздала на автобус. Только и всего! – пожимаю плечами, проходя в кабинет. Без спроса устраиваюсь в кресле напротив и закидываю ногу на ногу.

– Так и запишем – «непунктуальная», – чего-то наколачивает на клавиатуре Жаба. – Паспорт с собой?

– Разумеется. Он сегодня безумно популярен, – выуживаю второй раз за утро документ из сумочки и протягиваю женщине.

– Что умеете, Инесса Робертовна? Какими навыками обладаете?

– Я хорошо пью кофе и ем круассаны, даже крошек после себя не оставляю, – ирочнично отвечаю, пристально рассматривая свой идеальный маникюр ярко-розового цвета.

– Это хорошо. Что у Вас с коммуникативными навыками? Вижу, не очень?

– С чего это? – тут же вскидываюсь. – Я очень люблю поболтать.

– Пока я вижу, что вы бесконечно дерзите мне. Что ж, Ваш отец предупреждал, что будет непросто, но и не с такими справлялись. Пожалуй, определю Вас в службу клининга.

– Чего? Какого клининга?

– Чистота – залог здоровья, – распечатывает Жаба какой-то листок, шлепает по нему синей печатью и с мерзкой ухмылочкой протягивает мне. – Добро пожаловать в «Рулесенку». Выходные суббота и воскресенье, рабочий день с восьми утра до семнадцати часов вечера. Аванс пятого, зарплата двадцатого, согласно МРОТ. Двадцать две тысячи триста одиннадцать рублей. Реквизиты лицевого счета предоставите чуть позже, трудовой договор я подготовлю. Форму выдаст Амина, в сто третьем кабинете. Дальше – с ней. Хорошего дня!

Утыкается взглядом в свой монитор и, кажется, совершенно забывает о моем присутствии.

– Постойте, – шокировано рассматриваю направительный лист, где черным по белому написано «Бастардо Инесса Робертовна направляется в отдел клининга и поступает на работу в должности уборщик помещения». – Уборщица?

– Тряпкой по полу елозить много ума не надо, – с неохотой отвлекается Жаба. – А навыков у Вас никаких, послужного списка тоже. Опыт работы отсутствует. Ступайте!

– Так, а почему с восьми утра? Вы же говорили, с девяти?

– Ну, так это остальные отделы. Ваш на час раньше. Вы же не думаете, что наши сотрудники должны в грязное помещение приходить? Идите уже, Инесса Робертовна.

Меня просто окатывает яростью, пулей вылетаю из кабинета и вне себя от злости, набираю папин номер. С меня довольно!

Глава 7. Инесса

– Ох, какая же ты худющая, – сокрушенно качает головой Амина, рассматривая меня. – У меня форменная одежда только пятьдесят четвертого размера самая маленькая осталась.

Сама она оказывается бойкой таджичкой лет пятидесяти, отлично говорящей по-русски. Выдает мне безразмерные серые штаны с синими лампасами и в тон куртку с поясом.

– Вот еще, косынка тебе! – припоминает женщина, протягивая сверток. – А обувь у тебя есть?

– Сандалии! – демонстрирую ей свои новенькие черевички от Джимми Чу с подорожником в пятке.

– Аллах, помоги мне! – выдыхает она, воздев ладони к потолку. – Какие сандали? Производство – стружка, металл, дерево. Ты хоть представляешь, что это такое? Там пилы кругом и станки, еще палец отрежет тебе. Кто ж тебя замуж возьмет без пальца? Хотя, ты худая такая, откормить тебя не мешало бы. У меня лепешка есть в шкафчике, будешь?

– Нет, спасибо! – отрицательно качаю головой и чуть не плачу.

Настроение после звонка папе пропало окончательно. Он на меня наорал, пригрозив тем, что еще и универ оплачивать не будет, если я буду выделываться. Ни один аргумент даже слушать не стал. И мама туда же, предательница!

– Ты чего расстроенная? – замечает проницательная женщина. – Заболела?

– Да, – тут же соглашаюсь. – Я заболела. Так сильно болею, что даже голова кружится!

– Ну, ты это, переодевайся пока. А так, скоро обед, я покажу тебе, где поспать можно полчасика будет. Столовая знаешь где?

– Нет, откуда?

– В общем так. Сегодня за мной хвостом, завтра сама уже все знать будешь. От головы у меня есть таблетка, я тебе дам. А сейчас – переодевайся быстро, и в моповую пойдем. Вот шкафчик твой будет. Поищу тебе тапки какие-нибудь. Вроде, после тети Гали оставались.

– А она где? Померла?

– Нет, – заливисто хохочет Амина. – Скажешь тоже. Уволилась, а шмотье свое не забрала. А у меня рука не поднимается выбросить. Там даже носки новые были. Как раз тебе будут!

Спустя пять минут я стою, полностью облаченная в уродскую одежду, которая на мне болтается мешком. А на ногах – резиновые китайские тапки типа кроксов ярко-салатового цвета. Брр!

– Ну, я ж говорю, хорошо тебе будет, – приговаривает женщина, повязывая мне косынку. – Ох, и волосищи у тебя!

Подхожу к зеркалу, и чуть не вою в голос. Если папа хотел меня унизить и растоптать – ему это удалось. Так убого я никогда в жизни не выглядела. У меня даже волосы тусклыми стали, клянусь!

Я уже все поняла. Любой труд ценный, и это неоспоримый факт. Фоткаю свое отражение и отправляю ему со слезливым сообщением, чтобы он меня пожалел.

– Красавица моя! – тут же прилетает от него ответ. – Я тобой горжусь, моя девочка. Уверен, работа пойдет тебе на пользу, дорогая моя. Два месяца пролетят, как один день.

– Ну, хватит перед зеркалом вертеться! – поторапливает меня наставница. – Пол сам себя не помоет! А ты куда с телефоном? В шкафчик убирай. Во время рабочего дня им пользоваться запрещено. Только в перерыв!

– Но это же айфон последней модели! – пытаюсь сопротивляться.

– Пф, удивила! Здесь каждый второй с айфоном-майфоном. Никому он не сдался! Идем!

Шагаю за ней как на гильотину. Мне ужасно стыдно и неловко, а еще – я до сих пор поверить не могу, что все сейчас со мной происходит наяву. Но нет же – гулкий прохладный коридор, спецовка и бесконечный треп таджички настоящие. Она с удовольствием мне показывает моповую, рассказывает про инвентарь и как правильно разводить те или иные средства для мытья полов и санузлов.

– Смотри, милая. Мы работаем по системе ХАССП. Цветовая кодировка. Синий цвет швабры, ведра, перчаток и щетки для производственного помещения, желтый для подсобных, красный – строго для туалета. Зеленый – для санитарной зоны, то есть столовой.

– Вы серьезно думаете, что мне это пригодится? – прерываю ее воодушевленный спич.

– Конечно, – смотрит на меня раскосыми глазами как на умалишенную. – А как еще? Мы сейчас идем подметать в цех, там стружки накопилось много. Как думаешь, какого цвета нам нужна щетка и совок?

– Ума не приложу.

– Синяя, ласточка моя. Перчатки надевать обязательно, иначе, заноз нахватаешь кучу. Потом не реви!

Я натягиваю на себя перчатки, которые ужасно воняют резиной. Интересно, еще может быть еще что-то хуже, чем это? А сколько потом будут вонять мои руки?

– Идем в цех! – прихватывая инвентарь, командует Амина. – Мы сейчас идем с тобой в столярный.

– А всего их сколько? – сама не знаю зачем, интересуюсь по пути в цех.

– У нас – четыре. Столярный, деревообрабатывающий, подготовительный и покрасочная камера. Еще пищеблок, административный отдел, комната отдыха, курилка и гейм-зона.

– Гей-зона? – не расслышала последнего.

– Гейм, – поправляет меня моя наставница. – Там приставка у ребят есть, огромный телевизор и кулер с кока-колой. А еще, небольшой тренажерный зал.

Навстречу нам периодически попадаются работники. Сплошь одни мужчины, вежливо с нами здороваются и с любопытством на меня пялятся.

– Хвостом не крути! – предостерегает меня Амина. – Почти все женатые.

– Да никто из них мне и не сдался! – возмущенно фыркаю. Тоже мне, экземпляры. Там на троих, дай Бог, тридцать два зуба наберется, судя по их счастливым улыбкам.

Невольно вспоминаю своего Валерика. Хоть мы и расстались с ним месяц назад, все равно образ периодически всплывает. Высокий, статный, словно с обложки журнала. Сын богатых родителей и отъявленный мачо. Мы встречались с ним почти год, до тех пор, пока я не узнала, что он периодически пользуется услугами массажного салона с хэппи-эндом. Валера пытался меня вернуть, но я не сдавалась. В итоге, этот придурок всем растрепал, что я была беременна непонятно от кого, и он меня бросил. Кусок идиота!

– Ну вот, заходи. Твое дело – подметать стружку и сваливать ее в большие пакеты. Больше половины наберешь – проси помощи, они тяжелые очень. Все, держи! – протягивает мне щетку и совок на длинной ручке. – Часы на стене видишь? В двенадцать обед, не опаздывай. Я тебя у входа ждать буду.

– А Вы куда?

– Туалет пойду вымою быстренько, пока все на работах. Или смотри, я могу подмести, ты унитазы помоешь?

– Не-не. Стружка – класс! – с энтузиазмом начинаю мести пол.

– Ну, смотри! – хохочет Амина, и покидает меня, оставляя совершенно одну среди кучи мужиков.

Глава 8. Инесса

Это полный треш, потому что спустя полчаса у меня отваливается поясница. Такое ощущение, что здесь неделю бобры грызли дерево, потому что эта долбанная стружка не заканчивается вообще. Да и с чего бы?

Цех просто огромный, одних окон я насчитала двенадцать штук. Под потолками ярко светят светильники. Вдоль стен установлены полки с изделиями, посередине помещения куча какого-то инструмента. Он режет, пилит, жужжит и дзинькает. Шумно ужасно, еще и пылесосы какие-то приделаны к некоторым. В воздухе пахнет свежим спилом дерева и чем-то специфическим, типа лака или клея.

Совок за совком я сгружаю отходы использованной древесины в большой пакет, недоумевая в очередной раз, что я тут вообще забыла?

Подметя у верстака, добираюсь до очередного станка, на котором работник выпиливает какие-то изделия. Он в наушниках и во все горло поет песню популярного российского артиста Ведуна. Так самозабвенно и от души, что я невольно расплываюсь в улыбке.

Заметив меня, он резко прерывается и снимает наушники.

– Привет! – кивает мне, как старой знакомой и задирает ноги в массивных черных ботинках. – Здесь подмети, скоро на обед идти, а ты даже с половиной не справилась. Первый день?