Как проиграть в политике

С такими итогами и перспективой неминуемого разгрома, казалось бы, остается лишь один вариант – оставить в покое немецкий народ и спасать свои жизни. Подводные лодки могли доставить их в любую точку мира, чтобы там провести оставшиеся годы за написанием оправдательных мемуаров. Но вожди рейха гробили Германию до последней возможности. Получается, политический и государственный опыт не сделал их умнее и ответственнее. А ведь глупцами они не были, раз сумели за семь лет своего правления из униженной, слабой Германии сделать могущественную империю. Только потом начались промахи, которые низвели их до уровня идиотов, подтверждением чему являются страницы дневника Геббельса.

Как же это случилось? И как такое вообще случается с политиками?

Роковая политика

Историческая практика показывает: если руководством страны выбран неправильный курс, то возникает своеобразная гравитация глупости. Она засасывает правящий класс в воронку. И чем дальше, тем тяжелее ошибки, после чего они перетекают в вакханалию глупостей, противоречащих здравому смыслу и не поддающихся логическому объяснению.

Подобное движение обычно сравнивают с падением в пропасть. Сначала делается неверный шаг, после чего начинается скольжение, перерастающее в скоростное падение. Но вначале процесса – ошибочный выбор, просчет, неверное определение курса. Как это происходит?

От Бисмарка к Вильгельму II: путь к катастрофе

Пруссия, а затем единая Германия географически занимали неплохое место – в самом центре Европы, что давало определенные преимущества в сфере торговли, однако в военном отношении было минусом – напасть могли со всех сторон. Это колоссальное неудобство проявилось в Семилетней войне (1756-1763 гг.), когда великий военачальник Фридрих II с трудом отбивался от армий Франции, России и Австрии. И хотя по мастерству он на голову превосходил своих противников, был разбит ими. Лишь смена власти в Петербурге спасла прусского короля от полного поражения: новый российский император Петр III – страстный поклонник полководца – немедля заключил с ним союз и вернул все завоевания русского оружия. В тот раз повезло, но могло не повезти в следующий раз. С тех пор недопущение войны на два фронта стало насущной задачей германской политики. И что удивительно, усилия политиков привели в 1914 году именно к войне на два фронта с соответствующими катастрофическими последствиями! Как такое могло случиться? Это все равно, если бы разумному человеку сказали: «Тут глубокая яма. Смотрите, не упадите». Человек ответил бы, что он прекрасно понимает опасность. После чего подошел бы к краю ямы и свалился в нее. Случай для психолога.

А в 1941 году, будто для проверки, ситуацию повторили, Даже США войну объявили.

Чтобы удавиться, сначала надо свить веревку.

Отто фон Бисмарк был, безусловно, великим политиком. Это признается всеми историками. И что кайзер Вильгельм II – политик посредственный, тоже никем не оспаривается. Но этих людей связывает одно обстоятельство: один заложил основы будущего крушения Германской империи, другой – реализовал этот необязательный исторический вариант.

Как это произошло?

Германия объединилась благодаря благожелательному нейтралитету русского царя Александра II. Его войска стояли в 200 километрах от Берлина, и, если бы он не захотел, Пруссии пришлось бы отказаться от многих плодов своих побед над Австрией (1866 год) и Францией (1870 год). Но давить на Берлин царь не стал, и Пруссия возглавила германские государства. Разумеется, Александра II хотел политической взаимности. И когда после разгрома Османской империи в 1878 году, обеспокоенные Англия, Австро-Венгрия и Франция предложили провести мирный согласительный конгресс, то Александр II и его правая рука во внешнеполитических вопросах князь Горчаков выбрали местом проведения Берлин, а в качестве посредника – Бисмарка. И получили за свою недавнюю помощь в деле объединения Германии «благодарность» по полной.

Бисмарк неожиданно для царской дипломатии принял сторону противников России и помог лишить ее главных плодов победы. Бисмарк боялся усиления Российской империи, а потому занял естественную для всех великих держав позицию противодействия. Но тем самым он показал, что надо было делать Петербургу в отношении самой Пруссии в период ее победоносных войн с Австрией и Францией – потребовать провести всеевропейскую конференцию и заставить пока еще слабую относительно Российской империи Пруссию отказаться от объединения Германии. Ведь России было выгодно не иметь на своих границах сильные государства, недаром она веками вела упорные войны со Швецией и Османской империей, чтобы добиться благополучия на своих южном и северном рубежах. В итоге в первой половине XIX века для России сложилась настолько благоприятная геополитическая ситуация, что цари дали процессу… обратный ход! Сначала Николай I спас Османскую и Австрийскую империи от распада (в 1833 и 1849 гг.), затем Александр II помог появиться Германской империи. Тем самым, они изменили благоприятную ситуацию на российских границах на негативную.

Зачем? Непонятно.

Началось же все с Александра I, который упорно отказывался поддержать восстание греков и тем ослабить Османскую империю. В 1815 году он провозгласил верховенство монархического принципа: священном праве монархов на свободу своих подданных. В это число правителей вошел и турецкий султан. Тем самым Царь фактически провозгласил верховенство мусульманского правителя над православными. И даже когда исламские фанатики убили константинопольского патриарха – пальцем не шевельнул, чтобы наказать султана. Лишь после его смерти молодой Николай I внял просьбам Англии и Франции помочь восставшим и в 1828 году присоединился к их коалиции против Турции. Греция получила независимость (правда с сильно урезанной территорией). После чего, будто испугавшись, что Россия может лишиться сильного противника на юге, Николай I стал усиленно поддерживать султана. В середине 1830-х годов Османское государство оказалось на грани развала. Правитель Египта Мухаммед Али разбил турецкие войска и вторгся в Малую Азию. Царь пригрозил тому войной и отстоял целостность Османской империи. А в 1849 году спас от разрушения Австрийскую империю, подавив восстание венгров, пожелавших создать отдельное государство. Ту же политику продолжили его преемники. Александр II и министр иностранных дел Горчаков допустили появление на границах своего государства Германии – могущественной силы, которая в итоге угробила империю и династию Романовых. Ничего не поделаешь: правители России почему-то считали, что страна обязана обслуживать интересы других государств по принципу: «Мы поможем вам сейчас, чтобы вы навредили нам потом». Это нерушимая традиция, с которой мы с чувством напрасного удивления будет сталкиваться вновь и вновь.

Французский посол Морис Палеолог в своем дневнике записал характерный разговор с Николаем II, состоявшийся 21 ноября 1914 года, то есть в разгар войны с Германией. Царь заявил: «Самое главное, что мы должны установить это – уничтожение германского милитаризма, конец того кошмара, в котором Германия нас держит вот уже больше сорока лет» (Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. – М., 1991. С.28). Однако Николай II не сказал, какую роль сыграл его дедушка в становлении сего кошмара.

(Интересна и такая деталь: фамилия французского посла совпала с именем последней династии Византии – династии Палеологов. Оказывается, Судьба-то намекала…).

Но если Петербург продемонстрировал детскую недальновидность, то Бисмарк, вроде бы, имел дар предвидения, потому и стал великим канцлером. На Берлинском конгрессе он постарался не дать усилиться России за счет Османов и преуспел. Россия потеряла влияние над ключевым балканским государством – Болгарией, которое сама и создала. И та в последующих двух мировых войнах воевала на стороне Германии – сначала кайзеровской, потом гитлеровской. Для этого Германии не пришлось тратить ни денег, ни жизни своих солдат. Все сделали правители России…

Однако триумф бисмарковской политики, обернулся в последующем тотальным поражением, ибо он оттолкнул Россию, и та перешла на сторону Франции. Болгария в будущей войне спасти от поражения Германию, естественно, не могла. Вильгельм II в своих мемуарах признал гибельные последствия Берлинского конгресса на будущее германской империи: «Берлинский Конгресс 1878 г., по моему мнению, был ошибкой… Это породило в русской армии неугасимую ненависть к нам», – записал он. И привел в доказательство слова одного русского генерала: «Всему виной этот гнусный Берлинский конгресс! Это была тяжелая ошибка канцлера. Он разрушил старую дружбу между нами, посеял недоверие в сердцах людей двора и правительства и породил убеждение, что русской армии после кровавого похода в 1877 году нанесена тяжелая несправедливость, за которую она хочет реванша. И вот мы теперь идем вместе с этой проклятой Французской республикой, полной ненависти к вам…» (Вильгельм Гогенцоллерн. Мемуары. – Петроград. 1923. С. 5, 12-13).

Завершая свои размышления о причинах гибели Германской империи, бывший кайзер вновь вспомнил злополучный Берлинский конгресс: «Я считаю… Берлинский конгресс, о чем я уже говорил, ошибкой, ибо он ухудшил наши отношения с Россией. Конгресс этот явился победой Дизраэли, англо-австрийской победой над русским государством, вызвавшей озлобление России к Германии. Но чего только не сделала в дальнейшем Германия, чтобы помириться с Россией!» (Вильгельм Гогенцоллерн. Мемуары. С. 158). Не получилось: оба государства, в конечном итоге, предпочли взаимное дуэльное убийство…

Без этого конгресса Александру III и Николаю II было бы намного труднее разорвать традиционные дружественные связи между государствами. Но черная неблагодарность сделала свое дело. В 1887 году один из руководящих работников министерства иностранных дел России Ламздорф записал в дневнике: «Его величество высказывается не только против Тройственного союза (с участием Австро-Венгрии), но даже союза с Германией. Ему будто бы известно, что союз этот непопулярен и идет вразрез с национальным чувством всей России; он признается, что боится не считаться с этими чувствами…» (Ламздорф В.Н. Дневник 1894-1896. – М., 1991. С.34-35).

Конечно, были и другие причины охлаждения отношений с Германией и перерастание их во вражду. Не сразу забылось и то обстоятельство, что королевство Пруссия долгое время рассматривалось царями в качестве младшего партнера. Особенно при Николае I, хорошо помнившим, что именно Россия спасла Пруссию после того, как Наполеон уничтожил ее армию в 1806 году. Сначала Александр I настоял, чтобы за прусским королем сохранили часть бывшего королевства, а затем в 1814 году способствовал восстановлению Пруссии во всем ее величии, в том числе путем присоединения к ней больших кусков германских земель, в частности на Рейне. Но вот Пруссия превратилась в Германскую империю, и пришлось признать равенство. К тому же Германия быстро развивалась, и становилось ясно, что уже и равенство уходит в прошлое. Это показал Берлинский конгресс, где российская делегация во главе с канцлером Горчаковым выступала перед Берлином в качестве просителя за победы русского оружия. И тут Бисмарк показал, кто теперь главный. Однако признавать политическое лидерство Германии российским императорам было невмоготу. Уж лучше пойти на союз с республиканской Францией! Та потерпела поражение, была унижена той же Германией, так что ни о каком возвышении над Россией со стороны Парижа не могло идти речи. А тут еще вмешались деньги. Французские займы появились после того, как в них отказал Берлин, недовольный позицией Петербурга по поводу проекта торгового договора с Германией. Если бы не парижские банкиры пришлось бы смиренно пойти навстречу германским требованиям. А так можно было занять внешне гордую позицию: «Не даете? Ну и не надо, возьмем в другом месте».

Дело кончилось заключением в 1891 году военного союза с Францией. Статья первая военной конвенции гласила: «Если Франция подвергнется нападению Германии.., Россия употребит все свои наличные силы для нападения на Германию».

После этой даты союзнические отношения с Парижем лишь набирали обороты, пока процесс не пришел к логическому концу – войне. Вот только насколько оправдан был такой «логический конец»?

Царь и его окружение здорово сглупили, начав войну в 1914 году раньше времени, но здорово навредила себе и Германия. Когда грянул кризис 1914 года и встал вопрос о военных действиях, германский генеральный штаб решил сначала ударить по Франции, а только затем по России. Выбор оказался роковым. По плану генштаба вторжение во Францию должно было проходить через территорию нейтральной Бельгии, что стало поводом для вступления в войну Великобритании со своими обширными колониями и доминионами (Канадой, Австралией, Южно-Африканским Союзом, Индией), а главное – с самым сильным в мире флотом, который отрезал Германию от большей части мира, а значит, от жизненно необходимых поставок сырья. Если бы германская армия сначала атаковала Россию, огородившись от французских войск своими сильными крепостями на границе, то она одержала бы победу в духе 1905 года, и, заключив с Россией мир, могла затем спокойно раздавить Францию, которой уже не смогла бы помочь даже Англия. Но Берлин выбрал войну на два активных фронта – и проиграл.

Но даже после неверного выбора не все было потеряно. Наступление германской армии в 1915 году выявило фундаментальные слабости царских вооруженных сил. Только пленными было взято 1 миллион солдат. Неслыханная по тем временам цифра. Казалось бы, надо дожать противника, тем более что все попытки англо-французских войск перейти в наступление на Западном фронте провалились. Фронт там стоял непоколебимо. Однако верховное командование Германии решило дать передышку России и перенести главный удар во Францию. Наступление там закончилось ничем. Огромные потери оказались напрасными. Зато царская армия сумела оправиться и нанести тяжелый удар по австро-венгерской армии (брусиловский прорыв). Правда, все это не спасло царизм от разложения и свержения в феврале 1917 года. После чего начался распад старых вооруженных сил. Это свидетельствует о том, что Российская империя могла быть выведена из строя много раньше 1918 года. Но верховное командование Германии эту возможность упустило.

Хотя нет. Дух германских солдат и искусство немецкого офицерского корпуса были столь велики, что Германия могла выиграть войну даже в таких неблагоприятных условиях. Ведь в руках правящего класса Германии был мощнейший инструмент – немецкий солдат. Ничего лучшего со времен Наполеона Европа не знала. Но в отличие от Бонапарта, она не сумела с умом распорядиться этой силой. Более того, предала ее.

Чтобы окончательно испортить дело, требовалось дать Антанте последний козырь. Этакий джокер в рукаве. Таким ходом могло быть только маловероятное событие – втягивание в войну страны с вековым нейтралитетом – экономически мощных Соединенных Штатов. Для этого пришлось придумать невероятную как по глупости, так и виртуозности комбинацию.

19 января 1917 г. министр иностранных дел Альфред фон Циммерман послал секретную телеграмму германскому послу в Мексике, где говорилось, что «с щедрой германской финансовой помощью» Мексика сможет возвратить себе потерянные территории – Техас, Аризону, Нью‑Мексико. Германия и Мексика «будут вести войну вместе и вместе заключат мир».

Глупость обращения очевидна. Мексика в то время находилась в состоянии гражданской войны, и ее правительство даже если б сошло с ума, все равно не смогло бы выставить армию против Соединенных Штатов.

Может быть, все обошлось бы, но пьеса уже была написана, и последовал второй акт. Английские дешифровальщики сумели прочесть послание. Текст немедленно был передан в Вашингтон и 1 марта телеграмма Циммермана была опубликована в американской прессе. Сторонники Германии (а в США проживали миллионы немцев) пытались спасти положение, заявив о подделке. Однако через два дня честный Циммерман признал свое авторство. В апреле Конгресс Соединенных Штатов объявил войну Германии. Свыше миллиона американских солдат отправились воевать в Европу, склонив чашу весов на сторону Антанты.

Если бы США не вступили в сражение, то после выхода России из войны, шансы англо-французской армии удержать фронт были невелики и, вероятнее всего, Англии и Франции пришлось пойти на мир с Германией. Пусть Германия не смогла бы получить вознаграждения на Западе, но она с лихвой компенсировала бы свои аппетиты на Востоке, не говоря уже о том, что германская империя в таком случае уцелела бы. Но кайзер и его ближайшие сотрудники, вроде Циммермана, из всех вариантов для рейха предпочли одно – самоубийство.

Так политиками и иже с ними был написан вариант истории, который в канун событий – в 1913 году – считался объективно совершенно невероятным.

И сколько раз в ХХ веке будет посрамлена «объективная реальность» субъективными, нелогичными действиями правителей и прочих политиков.

Англия и Франция: ошибка в дебюте

В 1919 году был заключен Версальский договор, подведший итог самой тяжелой войне в Европе. Считалось, что после миллионных жертв на континенте надолго наступит мир. Но тогда же раздались голоса скептиков, считавших, что Версальский договор эту задачу не решил. Главнокомандующий союзными силами маршал Фош заявил: «Это не мир. Это перемирие на двадцать лет». Так оно и оказалось.

Экономическую сторону Версальской системы подверг критике будущая звезда политэкономии Дж. Кейнс. Свидетель тех событий – выдающийся политик Уинстон Черчилль в своих мемуарах охарактеризовал их следующими словами: «Экономические статьи договора были злобны и глупы до такой степени, что становились явно бессмысленными» (Черчилль У. Вторая мировая война. – М., 1991. Т.1-2. С.22). Он же назвал просчеты, предопределившие будущее тяжелое положение Франции и Великобритании после прихода Гитлера к власти. Прежде всего, это отказ желанию Франции провести границу по Рейну как наиболее удобной для обороны. Вместо этого союзники посулили «во-первых, совместную англо-американскую гарантию обороны Франции, во-вторых, демилитаризованную зону и, в-третьих, полное и длительное разоружение Германии». Однако «Сенат Соединенных Штатов отказался ратифицировать договор» (Черчилль. Там же С.24). Такая непредусмотренная неожиданность лишила Францию надежной обороны и возможности США принять участие в войне ради нее. Получилось, что Францию, пусть и не специально, но обманули.

Далее, по требованию США Англия аннулировала союзный договор с Японией. «Этот акт произвел глубокое впечатление на Японию и был расценен как пощечина азиатской державе со стороны западного мира» (Черчилль. Там же. С.25).

И наконец, опять же под давлением США, в 1921 году была проведена Вашингтонская конференция по морскому разоружению. «…английское и американское правительства рьяно начали топить свои линкоры и разрушать свои военные базы. Все это делалось на основе довольно странной логики, согласно которой аморально разоружать побежденных, если победители в свою очередь не лишат себя оружия… Таким образом, как в Европе, так и в Азии победоносные союзники быстро создавали обстановку, при которой во имя мира расчищался путь для новой войны» (Черчилль. Там же. С.25. 26).

О чем собственно вел речь Черчилль? О недальновидности и ненужном благородстве в сфере внешней политики. С недальновидностью, вроде бы, все понятно: не всем же быть Фошами. Но с другой стороны, а почему нет? Из чего исходил маршал Ф. Фош в своих представлениях о скорой войне, не к гадалке же он ходил? Он исходил из той очевидной вещи, что Германия никуда не делась. Как и ее промышленный и прочий потенциал, а значит, она полностью сохранила способность восстановить вооруженные силы. Учитывая еще, что население Германии в полтора раза превосходило население Франции, соответственно, она в будущем вновь могла выставить мощную армию, превосходящую французскую, и помочь Франции в свете событий в России (революция) уже будет некому. Потому была желательна оборонительная линия, каким был полноводный и широкий Рейн. Но не только.

Были и другие вполне весомые возможности. Вместо того чтобы взваливать на немецкий народ неподъемные репарации, тем самым озлобляя его, надо было поступить иначе – распустить Германский союз, сформированный Пруссией в 1871 году. После войны в ряде областей Германии вспыхнули сепаратистские настроения. Там не забыли о своей былой независимости. Особенно сильны и активны сепаратисты были в Баварии и промышленном сердце Германии – Руре (на Рур приходилось половина выплавки стали и 70 процентов добычи угля Германии).

Французское правительство даже попыталось сыграть на этих настроениях. Был установлен контакт со сторонниками независимости Баварии в лице католической баварской народной партии во главе с О. Каром. Обсуждался план, выдвинутый в 1919 году, о создании Рейнской республики. Сепаратисты хотели избавиться от зависимости «пруссаков», втравивших союзные области Германии в Мировую войну, но главное – избавиться от репараций и вновь обрести нормальные политические и экономические права на мировой арене.

21 октября 1923 года сепаратисты провозгласили Рейнскую республику. В это время Кар пришел к власти в Баварии и фактически отделился от Германии. 4 ноября 1923 г. в Париже заявили, что уважают «священный принцип самоопределения наций» и не могут «противодействовать очевидному желанию населения учредить автономное государство». Казалось, Франция была близка к успеху – устранить своего потенциального врага в лице единой Германии. Но карты смешали Англия и США. Они в союзе с Италией выступили с резкой критикой политики поощрения немецких независимцев, и французы отступили. Сепаратисты тут же потеряли власть, целостность германской империи была восстановлена в полном объеме. Так был открыт путь ко Второй мировой войне. В ином случае – с независимой Баварией и Рейнской республикой Гитлеру было бы намного труднее начать войну, а тем более одерживать победы.

Вывод: если хотите «навечно» нейтрализовать противника, так нейтрализуйте его, а не пользуйтесь паллиативными (временными) мерами. Какой крупной ни была бы контрибуция, и какие б военные ограничения ни вводились – это меры ограниченны по времени. А вот ликвидация источника могущества – самого государства – это «навсегда». Так затем поступили с Советским Союзом…

Особое место в цепи ошибок занимает благородство в политике. Казалось бы, «благородство» – категория моральная и должна приветствоваться, тем более в такой сфере человеческой деятельности как политика, считающейся циничной и потому неблагородной. Скрестить мораль и политику – мечта многих интеллигентов, и они правы, ибо политиканство наносит вред обществу. Но, оказывается, необходимо различать «политику» как средство обеспечения безопасности своей страны и благородное «политиканство», которое фактически выступает средством торговли ее интересами ради выгоды отдельных политических групп или фантазий правителя.

Благородство в политике чаще всего означает поступление интересами своего государства ради интересов другого, и это оказывается проигрышем в ведущейся политической игре. Причем крупным, и, самое главное, в последующем практически не отыгрываемым. Примеры.

В 1967 году израильская армия разгромила противостоящие ей вооруженные силы арабских государств и заняла территории вдоль реки Иордан – Галилею. Эта библейская область исторически тесно связана с еврейским народом. В то время на правом берегу Иордана проживало 800 тысяч арабов. Они массово стали переселяться в другой берег – на территорию современной Иордании. В европейской прессе поднялся шум. Подчиняясь международному давлению и собственным взглядам на гуманизм, руководство Израиля стало звать арабов назад. Сам министр обороны и герой «шестидневной войны» Моше Даян с громкоговорителем прибыл на берег реки, уговаривая беженцев вернуться. Те вернулись. Затем высокая рождаемость арабов вынудила израильтян покинуть завоеванные ими земли и отойти к прежним рубежам, а западный берег Иордана вновь стал враждебным анклавом – плацдармом для будущего отвоевывания Палестины арабами. И никакой благодарности – только ненависть. Причина: арабы и евреи принципиально разные этносы и никогда не станут дружественны друг другу. Однако это противоречит марксистским и либеральным взглядам, распространенным в тогдашнем Израиле, потому данное суждение отвергалось. Ныне в Израиле идут нескончаемые споры о том, что делать с анклавом, но эта проблема неразрешима и будет существовать до тех пор, пока существует само государство Израиль. А на очереди оформление палестинской автономии в полноценное государство. Тогда оно может создать регулярную армию и закупать самое современное оружие (кроме ядерного).

Аналогичная ситуация произошла в секторе Газа – пустынном клочке земли на 1967 год, населенном преимущественно малочисленными кочевниками. Потом случился «компромисс» и по данной территории. Арабы вернулись, включая тех, кто жил некогда в Палестине, и появилось «государство» с 2 миллионами человек, враждебно настроенных к Израилю. И завертелось… Президент США Д. Трамп даже предложил в своей экстравагантной манере расселить арабов Газы. Поздно! Никакого нормального выхода нет и уже не будет.