Как проиграть в политике

Реакцией на негатив стало появление национализма. Собственно, альтернатив немного. Протест против всеобъемлющей и бездумной глобализации неизбежно означает возврат к концепции национального государства как верховного субъекта политики. Тогда в ответ на требование пустить мигрантов в страну следует ответ: «Мы поляки (венгры и т.д.) хотим сохранить свою национальную идентичность, а посему отвечаем отказом». Поэтому развернулась ожесточенная идеологическая борьба вокруг вопроса верховенства национальных или наднациональных институтов власти и юридических норм. Пока спорят и, несмотря на рост консервативных (самосберегательных) настроений, процесс идет и будет идти (пусть и медленней после терактов) и дальше. Либералы и новые левые (квазимарксисты, квазисоциалисты) будут продолжать отстаивать практику свободы переселения народов, маскируя свою политику благими намерениями. Как это понять? Что за глубинные явления скрывают эти усилия?

Все меньше остается сомнений в том, что Западная Европа вступила в период системной деградации (синонимы: социальная энтропия, потеря пассионарности). Интуитивно социум ищет выход из этого состояния. Приглашение мигрантов – один из способов впрыскивания свежей крови в гипертоническую кровеносную систему европейских народов. Собственно, эту причину особо не скрывают, лишь предпочитая говорить о «потребности рабочих рук», «сглаживания демографической ямы» и тому подобное. С объяснением «свежей крови» можно было бы согласиться, если б оно было правдой. Для того чтобы получить рабочие руки совершенно не обязательно приглашать массы людей      из Африки и Ближнего Востока, хотя бы по той простой причине, что они не самые лучшие работники. Рабочая сила из Восточной Европы в этом плане намного качественнее, но ей-то как раз долго чинились препятствия. Зато поток с Юга идет полным ходом. Пришлось придумать другое объяснение: мигранты едут к родственникам, а также в качестве беженцев, которых гуманная Европа просто обязана принять, хотя бы потому, что большую часть войн она (вместе с США) и вызывает.

Все так, равно как можно придумать другие аргументы и обстоятельства. По моему мнению, есть еще подспудная составляющая, которой безотчетно следуют многие политики Западной Европы. Дело в том, что современная Европа вошла в стадию классической, известной с античных времен, деградации. Деградация есть процесс разложения основ общества – морали, культуры, сказывающейся на рождаемости и воспитании детей, и самой жизнедеятельности социума. (Подробно см. в моей книге «Деградация и деграданты»). Историческая практика показывает, что деградационный процесс неостановим, как неостановима ржавчина. Лакокрасочные работы процесс не останавливают, – требуется удаление пораженных участков. Так, современная Франция походит по своему моральному состоянию на то общество, что было в 1930-е годы. Позор 1940 года стал следствием расслабленного состояния. Лишь оккупация и борьба с нацизмом позволили оттеснить деградантов, и тон вновь стали задавать немногочисленные пассионарии во главе с де Голлем. Затем, где-то с 1970-х годов, положение стало возвращаться к прежней ситуации. Сегодня Франция – это примерно тот же гнилой плетень, что в 1940 году, но пока нет надлежащей силы, чтобы его обрушить. Поэтому приходится завозить миллионы арабов и африканцев, чтобы они стали той силой, которая либо похоронит Францию (теперь уже навсегда), либо в развернувшейся войне оздоровит нацию. Разумеется, последнее происходит неосознанно, инстинктивно. В ином случае гниение растянется на долгие десятилетия, как это было с античностью. А тут ва-банк. Либо общество берется за ум, либо погибает и уступает место более динамичным социальным силам. То же самое можно сказать о современных Англии, Нидерландах, Бельгии…

Насколько резонны эти умозаключения, покажет будущее, однако ясно, что Западная Европа твердо встала на путь поздней античности. Тогда некогда мощные и великие греческое и римское общества деградировали и были поглощены «варварами» – окружающими их народами. Для спасения современной евроцивилизации необходимы «хирургические» меры, которые в условиях демократии невозможны. Выход один: Европе до зарезу нужна война. Война не простая, а очистительная, которая бы прервала деградацию, подобно тому, как огнем лечат загнивающую рану, чтобы не началась гангрена (как это было для Франции и Англии война 1940-45 годов). Война, которая бы мобилизовала «пассионарные» элементы и отодвинула на задний план многочисленных деградантов, что облепили власть и культуру, превратив свободу в «толерантность», т.е. во вседозволенность, разрушающую основы жизнедеятельности общества – мораль и культуру, а демократию превращая во власть охлократии.

Раз война между европейскими государствами уже невозможна (большая их часть объединена в Европейском Союзе), «перекачивание» мигрантов из чуждых Европе культур дает необходимый материал для возникновения мощного конфликта, в ходе которого произошел бы возврат к тем ценностям, которые сделали некогда Западную Европу лидером планеты. В ином случае она сгниет, как это произошло с античными Грецией и Римом.

Понятно, что подобные суждения могут показаться экстравагантными, потому продолжим тему на материале России. В ее истории экстравагантного и иррационального предостаточно.

История России как малопонятные деяния ее правителей

У фантастики как литературного жанра есть национальные особенности, которые отражают дух страны и ее идеологические предпочтения. Писатели-фантасты СССР представляли себе будущее как царство разума и романтического прагматизма («Туманность Андромеды» И. Ефремова, «Полдень XII век» А. и Б. Стругацких и т.д.), где есть одно сплошное развитие и нет деградации. Такого будущего не получилось. Оказалось, они не учли наличие в жизни нерационального и тем более иррационального (абсурдного). А одного, как выяснилось, без другого не бывает. Жизнь соткана из «тени» и «света» и никакие разумные и гуманистические доводы такое положение изменить не могут. Причем соотношение рационального и нерационального совместно с иррациональным изменчиво. То рацио преобладает, то наступает период, когда верх берет иррациональное. Почему так происходит, под воздействием каких факторов – открытая и малопонятная проблема.

В истории человечества так много событий и прослеживаются столь разные тенденции, что ее можно (и нужно) рассматривать под самыми разными углами, используя самые различные методы исследований. Обращаясь к российской истории, надо иметь в виду, что в ней нет ничего однозначного, будто политические и экономические процессы конструировал поклонник детективов. Российская история крайне запутана, противоречива и, я бы добавил, экспериментальна.

Проблемы России можно разделить на две части: объективные и субъективные. Объективные – те, что определялись возможностями народа и степенью сопротивляемости или агрессивности окружающего мира. Субъективные проблемы – те, что «сконструированы» власть имущими и навязаны обществу. Правда, они переплетаются между собой, затрудняя анализ и понимание происшедшего. Пример. Россия за века своего существования стала великой державой, но она никогда не была цивилизационным лидером. Исключением стала попытка создать советскую цивилизацию в 1930-1960-е годы, которая могла стать примером для остального мира. Но рывок быстро выдохся, эксперимент, в конечном счете, закончился провалом и демонтажом советского строя. Почему – вопрос остается открытым, хотя было высказано много версий, в том числе вполне обоснованных, но все равно осталась некая тайна поражения СССР, хотя бы потому, что процесс капитуляции и последующего демонтажа возглавило руководство государства, что в мировой истории является случаем редким. В этой драме переплелись 1) объективная проблема: Россия не стала цивилизационным лидером и потому пришлось ориентироваться и подспудно, и явно на Запад, что привело к противоборству в обществе, где верх брали то «западники», то «самобытники», и 2) субъективная: сознательное обрушение своего государства правящей («коммунистической») элитой. Почему, отчего? – вопрос из вопросов.

Россия со времен Ивана III (конец XV века) показала, что обладает огромным этно-энергетическим потенциалом (пассионарностью), что выразилось в территориальной экспансии, которая с течением времени превратила небольшое, затерянное в лесах, княжество в могучую империю. Причем исторического дыхания хватило на несколько веков, что случается не часто. Так, литовское княжество, образовавшееся в дремучих лесах в XIII веке, через сто лет превратилось в крупнейшую европейскую державу, включавшую в себя территории современной Литвы, Белоруссии и значительной части Украины. Но через несколько десятилетий выдохлась и добровольно согласилась на свое поглощение Польшей. С московским государством этого не произошло, и оно продолжало свое наступление, пока не поглотило тех же Литву и Польшу. В XIX веке ее поступательное движение было дополнено расцветом культуры (прежде всего литературы) мирового значения. Россия стала серьезным геополитическим соперником других великих держав, как старых – Англии, так и новых – Германии, Японии, а после 1945 года – США. Однако противоборство с ними закончилось крушением государства в 1917 и 1991 годах. Причина – цивилизационная слабость. В государстве хватало всего – населения, ресурсов, светлых умов, не было лишь одного – способности к яркому цивилизованному развитию. Это привело не только к желанию народов, входивших в состав российского государства – финнов, латышей, эстонцев, литовцев, поляков, украинцев-униатов – к выходу из него, а восточно-европейских социалистических стран к бегству из «соцлагеря», чтобы не жить отраженным светом и стать частью реальной цивилизации, но и к западничеству большей части интеллектуального слоя и правящей элиты СССР. И эта переориентация произошла не при Брежневе и Горбачеве, а много раньше. На Запад ориентировалась не только либеральная интеллигенция царской империи, но и большевики. Они брали оттуда политическую философию и государственные и экономические образцы для подражания и ради них готовы были свершить революцию. Что и происходило в 1917 и 1991 годах. Однако полноценным «западом» Россия почему-то не становилась. Но и попытки найти «самобытный» путь к успеху тоже не привели. Так страна и зависла между двумя берегами и в таком состоянии продолжает пребывать и поныне, раздираемая между желанием стать частью западного мира, но отторгаемая им, и оттого вынужденная в очередной раз судорожно искать свое место в мире и согласия с собой.

В наше время очередная волна самобытников утверждает, что Россия – отдельная цивилизация, но застенчиво отказываются описать ее отличия в духовной и материальной сферах (искусстве, науке, экономике, управлении и т.д.) от других цивилизаций. Причем речь идет не об особенностях, ибо таковые есть у каждого народа, потому они и различаются между собой как этносы (например, немцы и итальянцы, которых однако объединяет принадлежность к одной цивилизации), а именно о цивилизационных факторах.

Современная антитеза России – Соединенные Штаты (при царизме это была Англия) отчасти повторяет путь других великих держав, которые активно занимались территориальной экспансией. Так, США, начав с побережья Атлантического океана, за сто лет завоевало обширную территорию до противоположного конца северо-американского континента – до Тихого океана. После чего янки прыгнули дальше, поставив под свой контроль Гавайи, Филиппины, Самоа… Но затем США решительно свернули с проторенного пути колониальных государств, направив свою энергию – и чем дальше, тем больше – на экономическое предпринимательство и изобретательство. В итоге полностью заменили территориальную экспансию финансово-экономической и культурной. Вот на этом поле Советский Союз, несмотря на свои успехи в науке и технике, проиграл США. Более того, Соединенные Штаты оказались способными стать цивилизационным лидером для всей планеты. Причем практически во всех значимых для жизнедеятельности человечества областях: экономике, политическом устройстве, культуре, науке, образе жизни. Потому проигрыш СССР, или Германии с Японией во время Второй мировой войны, стали проявлением общей исторической закономерности. Так, Монголия одно время была мировой державой и захватила Китай, но в итоге Китай, стоявший на более высокой цивилизационной ступени, поглотил Монголию (лишь в 1911 году Монголия через полтысячи лет получила независимость).

Но цивилизационное противостояние в виде политического и военного соперничества – это объективная сторона дела. Причем не обязательно решающая. В конце концов, возможность стать цивилизационным лидером – удел немногих народов, а другие живут и творят историю по мере сил, и сходить с исторической сцены не собираются (например, Латинская Америка или страны Ближнего Востока). Масштабы проигрыша России (царской и советской) были определены поведением правящего класса и специфическими деяниями правителей. И они-то относятся к категории «странных», «необоснованных», «фатальных», а потому зачастую малопонятных. И цепочка «специфического» началась с правления Ивана IV, прозванного «Грозным».

Иван Грозный: начало борьбы со своей страной

«…всем приказываем, чтобы никто не нарушал мир нашего государя, ибо он готов защищать право каждого и всякого в королевстве, будь то простолюдин или знатный человек. И… он должен сделать это согласно закону, без применения силы или какого-либо иного принуждения».

….зачитано 24 января 1327 года перед парламентом Англии».

М. Дрюон «Французская волчица» из серии «Проклятые короли»

Иван Грозный относится к разряду так называемых «противоречивых личностей» – тех фигур в истории, у которых есть ярые защитники и поклонники, и они оперируют группой фактов, возвеличивающих царя, а критики выдвигают на первый план совершенно иные, не украшающих правителя, обстоятельства. После чего начинается нескончаемый спор о сущности этого исторического деятеля. Спор усугубляется тем обстоятельством, что правление Ивана Грозного стало переломным в истории Руси-России. После присоединения Поволжья она стала региональной сверхдержавой. Одновременно, с включением мусульманского населения, государство стало «евразийским» во всех смыслах – положительном и отрицательном. Кроме того, неожиданно появился правитель, который впервые опробовал в качестве управленческого фактора террористическую силу, только не внешнюю, как это было с империей Чингисхана, а внутреннюю – по отношению к собственному народу и правящему классу. Это дало право некоторым историкам заговорить о возвращении Иваном IV к традициям Золотой Орлы («завоеванный народ»).

В этом перечне «рубежного» этапа нет еще одного важного обстоятельства – попытки напасть на «Запад». В России сложился миф о злокозненном желании Запада покорить Русь-Россию. В качестве исходного пункта берется сражение с войском ливонского ордена в 1242 году на льду Чудского озера под руководством Александра Невского. Правда, следующая война с «Западом» произошла лишь в 1812 году (между этими датами были обычные войны с отдельными государствами: как западными, так и «восточными», вроде Турции). Да и Наполеон не ставил целей покорения России или ее расчленения. Его задача была скромной – вынудить Александра I следовать ранее заключенному договору о присоединении России к блокаде Англии. Следующая война с «Западом» случилась в 1854 году. О ней подробней расскажем дальше. В 1914 и в 1941 годах Россия воевала в союзе с другими западными государствами (Францией, Великобританией, США) против Германии, поэтому эти войны под конфликт с Западом можно подверстать лишь с большими идеологическими натяжками (что, однако, делается разного рода публицистами пропагандистского толка). И лишь с 1946 года началось полновесное противоборство СССР-России с Западом. Решался вопрос о гегемонии на планете: советский социализм или западная демократия? То была вторая атака Москвы после Ливонской войны на западный мир. Обе закончились поражением, что и породило мощную пропагандистскую борьбу, в том числе на ниве истории. Каждая из сторон старалась (и продолжает стараться) изобразить себя жертвой агрессии. На самом деле если и были жертвы, то среди малых государств. А так, на ринге встретились два сильных боксера за обладание титула чемпиона. Вполне нормальная для мировой истории ситуация. Так было, есть и будет (ныне в роли претендента на титул чемпиона в супертяжелом весе в сфере политики выступает Китай). Законы экспансии не дано отменить ни философам-гуманистам, ни правителям, ни ООН, ни кому-либо еще.

С Иваном Грозным связано еще одно не замечаемое обстоятельство. Именно с него начинается традиция создания искусственных трудностей правителем своему государству и народу. Именно Иван IV предпримет действия, которые поставят историков в логический тупик. Если политика предыдущих государей была ясна и определялась реалиями своего времени, то причины «коленец», которые выкидывал Иван Грозный, труднообъяснимы с рациональной точки зрения. Загадки, загаданные Иваном IV, историкам не удавалось решить даже после тщательнейшего изучения всех доступных источников того времени. Оставалось лишь одно – интерпретировать деяния царя в зависимости от своих политических и этических взглядов. Поэтому одни исследователи осуждали царя, другие – изо всех сил защищали. В этом положении исследование той эпохи остановилось. И можно уверенно утверждать, что в этом конфликтном идейном противоборстве ничего не поменяется и в нашем веке.

Почему фигура Ивана Грозного, в отличие от многих других правителей, столь резко поделила мнения? Потому что Иван IV кардинально сменил предыдущий тренд Московского царства на то, что ныне зовется европеизацией, ярким выразителем которого был его дед Иван III, на прямо противоположный, вернув страну к традициям государств восточной деспотии. Иван Грозный – создатель (и отчасти реаниматор) «азиатской» матрицы. К тому же он впервые (!) в истории Руси-России установил режим террористической диктатуры (вторая будет «пролетарская диктатура») и дал ей идеологическое обоснование.

Что именно поменял первый царь в самих основах жизнедеятельности государственной власти и общества?

После своего образования молодая «древняя» Русь избрала своим цивилизационным ориентиром Византию. То был совершенно логичный выбор. В X веке Византийская империя и ее культура находились в расцвете, тогда как другие центры цивилизации в упадке. Однако когда Русь освободилась из-под власти Орды, то выяснилось, что Византийское государство погибло, византийская цивилизация умерла, а ее наследие не обеспечивало того, что вскоре изменило облик всего мира – технологическое и научное развитие. Византия была типичным допромышленным социумом, к тому же не сумевшем перенять античные традиции познания природы. В конце XV века на Руси это могло восприниматься лишь интуитивно и далеко не всеми. Но необходимость опираться не на «вчерашний день», а на новый ощутил объединитель земель Северо-Восточной Руси и создатель Московского государства Иван III. А поняв, выбрал новый цивилизационный ориентир, который можно назвать «западничеством» или «европейством». Иван III предпринял модернизационные шаги – первые, потому очень скромные, но которые можно условно отнести к «европейству». Но то был своевременный выбор. «Запад» только-только начал складываться в Европе, где хватало «вчерашних» государств, но вскоре (по историческим меркам) новация оформилась в принципиально новую цивилизацию, в рамках которой живет ныне большая часть человечества.

Под «европейством» понимается государственное управление на основе юридических норм, ограничивающих власть правителей. Это путь правового, гражданского общества, при котором жители данной страны наделены записанными в Основном Законе (Конституции) и других правовых актах свободами и правами. Это путь, при котором государство должно являться слугой общества, в отличие от «восточного» типа, когда население обслуживает государство как своего верховного хозяина. По этой – правовой – дороге постепенно, но неуклонно двигалась Европа. Хотя и там были деспотии, вроде испанской монархии в XVI веке, и всякого рода зигзаги, начиная с инквизиции и кончая нацизмом, но все же на планете вновь возрождалась погибшая в античности демократия на уже принципиально новой – промышленной – основе.

Деспотия является полной противоположностью правового государства. Это режим с неограниченной властью правителя, для которого его подданные – «материал», которым он может распоряжаться по своему усмотрению, не отчитываясь перед выборными органами. Самодержавная власть правителя ограничена лишь кастовой бюрократией. Причем официальный титул правителя – царь, генеральный секретарь или президент, и способ его выдвижения на пост значения не имеет. Суть остается неизменной. Власть из системы управления становится судьбой страны. Оттого ее историю делят на периоды правления правителей, от характера, ума и капризов которых зависит страна и ее народ.

Укорененная Иваном IV «азиатская» матрица с тех пор исправно воспроизводит в России адекватную ей сущность власти, несмотря на все лозунги вроде «власть народу», «власть Советам», «правовое государство». Изжить ее, конечно, можно, как изжили в Японии и Южной Корее, где не было, в отличие от Киевской Руси, демократических традиций. Но для этого нужно не только желание верховной власти, но и понимание того, каким образом укореняется демократия. Но этого нет, и в качестве оправдания появляются «теории» самобытного пути. Мол, мы такие, потому что мы не такие как все. Ну да: в Северной Корее общество не такое, как в южной части страны. В Сеуле живут «как все», а в Пхеньяне – «самобытно». Но причина такого положения не в исторических традициях. Просто одни знают, как формировать матрицу, рождающую демократию, другие не знают и не хотят знать. Вот и вся причина отличия Севера от Юга Кореи.

Философ А. Дугин в статье «Политическая система России» так описал сложившуюся в России «стереоскопичность»: «Смотрим с одного ракурса: перед нами демократическая страна, республика – со свободой прессы, парламентом, выборами, многопартийностью, институтами гражданского общества. Смотрим с другого ракурса на тот же объект: перед нами жесткая вертикаль чиновничьей власти, опирающейся на гигантские объемы полученных – чаще всего незаконным путем – и кое-как отмытых материальных активов, сводящих на нет все свободы и права. Меняем угол зрения: перед нами традиционная для русских монархическая модель с царем-отцом во главе, всегда ненавистными боярами и покорным фаталистичным населением, больше всего любящим выбирать одно из одного. …политически Россия – не первое, не второе, не третье и т.д. в чистом виде. Но вместе с тем она есть и первое, и второе, и третье, и четвертое и т.д. …каждый может увидеть то, что захочет, и будет всегда при этом одновременно и правым, и заблуждающимся».

Очень верно замечено и рассказано. Откуда истоки такого «многоцветия»? Многие историки и политологи указывают на Орду. Все-таки 200 лет доминирования! Такой срок не мог пройти бесследно. Это так, но кто конкретно принес ее политическую традицию, ее генотип, «матрицу», воспроизводящую реальность?

На позднем этапе, когда Орда превратилась в обломки былого величия решительно повернул на стародавний путь террористического правления только по отношению к собственной стране Иван IV! Именно он укрепил ту систему властвования, которую можно назвать «восточной деспотией», и она отличалась от деспотии «западной» (европейской) такими чертами, как внеэкономическое принуждение, масштабными «чистками» правящего класса через казни (в «европейской» деспотии эти операции ограничивались отдельными лицами) и пренебрежением к юридическим законам.

Помимо власти «восточная матрица» формирует общественное сознание, идеологию (идеология – система готовых ответов на политические и мировоззренческие вопросы) и специфический тип «рабской» личности и «рабского» мировоззрения. Такое общественное сознание совокупно с группами «покорных» индивидов становятся верной опорой «восточной» власти. В таком обществе даже честные выборы становятся формальностью, – общество привычно выбирает властвующих как социальную привычку подчиняться тем, кто уже находится у руля управления по принципу «лишь бы хуже не было».

Понятно, что власть стремится укрепить общественные основы своего властвования, стремясь увеличить число нужного ей человеческого материала. Словосочетание «человеческий материал» не публицистика, а констатация видения правителем своих подданных. Такой властитель спокойно (но ради дела!) погубит не только любое количество «простых» людей, но и своих ближайших соратников, невзирая на их былые заслуги. Это вызывает умиление у поклонников таких правителей: «Надо же, во имя государства не пожалел друга детства!» Единственно кого жалеет и оберегает такой государь – самого себя. Он боится покушений и смерти и губит других ради своей безопасности.