Все мамы любят авокадо

Дизайнер обложки Ольга Дорфман

© Ирина Николаевна Дорфман, 2019

© Ольга Дорфман, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-9931-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Однажды мы с сестрой договорились встретиться у мамы, чтобы наши дети поиграли. И, как назло, этот день пришелся на первое апреля. И дети решили, что они должны шутить и устраивать окружающим всякие розыгрыши. Но поскольку детям было всего 7 и 8 лет, шутки и розыгрыши у них были э…, как бы помягче выразиться…, слегка туповатые. Ну, что поделать, родил детей – полезай в кузов. В смысле – терпи тупые розыгрыши. И вот в процессе этого «веселого» вечера подходит моя племянница и с самым невинным видом, на который она способна, спрашивает: «Мама, что ты любишь?». Моя сестра художник, все ее ответы небанальны. «Авокадо,» – услышал ребенок. Через минуту подошел мой сынок: «Мама, а ты любишь авокадо?». Когда у тебя трое очень общительных и приставучих детей (не считая других общительных родственников), приучаешься расходовать минимум мыслительной энергии для ответов на вопросы. «Да, – автоматически говорю я, – все мамы любят авокадо!». «Хорошее название для книжки, – заметила сестра. – Запиши, а то забудешь». Я записала не сразу, но не забыла. Действительно оказалось неплохое название для книжки. Веру загадочное и веселое. А вот и сама книжка.

Ах, да! Я чуть не забыла дописать, в чем был розыгрыш с авокадо. Они его посолили! Думали, что так нам будет невкусно.

Пояснение для тех, кому нужны пояснения

Иногда, особенно в ноябре (см. главу «Книги о счастье») я писала посты для фейсбука и Живого Журнала, и отрывки тех текстов вошли в эту книгу. Параллельно я делала наброски для какой-нибудь будущей книги. В конце концов я решила объединить в относительно связный текст все эти разрозненные записи, опубликовать в электронном виде и особенно на бумаге – главным образом, для тех родственников, друзей и знакомых, кто предпочитает бумажные книги и вообще не читает блогов в соцсетях. Это я пытаюсь оправдать стилистическую разнородность получившегося текста и отсутствие какой-то общей идеи. Если это важно для понимания книги, ее главные герои – моя семья. Большая часть текста описывает жизнь нашего сына Николая. В начале книги ему семь лет, в конце – девять с половиной. Старшие дочери и муж появляются на этих страницах очень редко (о причинах такой несправедливости можно узнать в главе «Флажки на карте…»). Ксения старше Николая на девять с половиной лет, а Татьяна – на двенадцать с половиной.

Гарантин

В конце последнего года в садике там был карантин по ветрянке. Коля спросил, что это такое. Объясняю, что во время карантина нельзя ходить на музыкальные занятия и физкультуру.

Коля в восторге:

– Ура! Гарантин!

Видимо, «гарантин» – это когда что-то гарантировано  (занятия музыкой с физкультурой он не любил, а книжку про гарантийных человечков уже знал).

***

Коля несколько дней рисует картины из жизни Мурзилки: Мурзилка на Луне, Мурзилка на холме предков (не знаю, где он это взял, что-то из «Смешариков», наверное), Мурзилка идет к себе домой и т. д. Мне особенно понравилась картина «Мурзилка в походе». У него там были складные стол и стул и даже складной телевизор.

***

Коля нашел возле пруда камень в форме копья. Сразу придумал, что тут раньше жили первобытные люди, но потом где-то рядом упал метеорит, из-за которого вымерли динозавры. Увидел палку в земле: «А вот и палка, на которую это копье насаживалось! Надо тут раскопки провести!».

***

С одной стороны, в двух шагах «стоянка древних людей», а с другой стороны – вокруг инопланетные пришельцы.

– Кристина, пришельцы уже очень давно летают и готовятся напасть на нашу Землю!

– Они хотят забрать нашу Землю?

– Вряд ли. Вон их главный самолет. Это летит король пришельцев. Скорее всего, на нас атака с двух планет: с Марса и с Луны. Марс раньше начал готовиться к войне и раньше приземлился на Земле. На нас нападают марсиане и лунатики. Хотя скорее уж Энцелад. На Луне есть телепортатор, который за одну секунду может переместить тебя в любое место.

А на днях пришельцы нападали на нашу дачу под видом обычных пауков. Коля их ловил и обезвреживал.

***

Ребенок растет, уже исполнилось 7, а вопросы задавать не перестает. Теперь его интересует вот что:

– А русский язык всегда назывался русским?

– А как люди узнаЮт, что какой-то человек был святой?

– А если в школе плохо учиться, что будет?

***

– Ура! Я выиграл в игру «Конец света»!

– Интересно, как же в такую игру можно выиграть?

– Ну, мы с Кристиной играем. У меня сила вирусов, сила засухи и сила восстания машин. А у Кристины сила воды, сила зарослей и сила заржавения. И у каждого должна быть одна бессмертная сила. Ее нужно просто облететь. И у каждого по пять жизней.

Прошел один времь

Больше всего записей сохранилось о раннем детстве Коли. Потому что Таня и Ксюша родились в докомпьютерную эру моего развития. Я использовала компьютер только для работы, а писала по старинке – ручкой в тетрадке. Тетрадки эти, надеюсь, где-то запрятаны, но вряд ли будут расшифрованы и оцифрованы в ближайшее время. Может быть, когда-нибудь потом, если я буду пенсионеркой, и мне совсем-совсем нечего будет делать. Зато смешные высказывания Коли всегда под рукой. Вот такое, например, оно очень нравится мне своей абсурдностью (в 2 года и 4 месяца):

– Пойдем скажем Ксюше, пусть убирает комнату.

– Пусть комната стоит.

Примерно тогда же:

Таня печет торт к юбилею дедушки, но путается в количестве ингредиентов. Я говорю: «Иди почитай рецептик!». Коля устремляется за ней в комнату: «А я буду слушать!» (видимо, решил, что рецептик – это что-то вроде детской книжки).

Или вот еще незамысловатое (ровно в 2 года):

– Что у верблюда на спине? (Надо же воспитывать ребенка, проверять, что он усвоил об окружающем мире!)

– Попа.

Выходим из дома, чтобы идти в детский сад. Коля спрашивает: «Много время?» И сам отвечает: «Один времь!»

В 2 года 4 месяца он начал ходить в группу кратковременного пребывания (на 3 часа в день). И вот они дома играют во что-то с Таней. Она в ходе игры делает вид, что плачет. Коля гладит сестру по голове и утешает: «Мама придет!». Видимо, этой магической фразой воспитательница в детском саду утешала детей, если они начинали плакать.

И вот это заклинание «мама придет» опять оказалось актуально. «Прошел еще один времь», Коля пошел в школу, но там оказалось настолько тоскливо, что первые дни он названивал на каждой перемене: «Мам, ну когда уже уроки кончатся?». Особенно отвратительным оказалось «письмо». Порисовав в прописях недели две каких-то невразумительных птичек и кошечек, они вдруг резко взялись за буквы, слоги, слова и даже предложения. Уже в середине октября от первоклассников ожидают умения переписать письменными буквами предложение из 3—4 слов. Увидев в тетради жуткие каракули, я решила, что надо что-то с этим сделать. Купила более подробные прописи и в свободное время заставляю ребенка тренироваться. Говорю:

– Давай вот это предложение перепишем: «Тарас уронил кактус». Не хочешь? Хорошо, напиши что-нибудь, что ты хочешь.

– Я хочу написать: «Коля хочет порвать тетрадки».

Честно говоря, я бы тоже предпочла порвать тетрадки. Хочется проснуться однажды – а ребенок уже всё-всё умеет. Педагогика – это все-таки совсем не моё. Тут твои усилия напрямую не ведут к желаемому результату. Бьешься, бьешься, потом вдруг – бац! – и он это может. И всегда меня потом мучает вопрос – а может, можно было ничего не делать? Или делать в два раза меньше? Или меньше и позже? А с другой стороны – не делаешь, и он, наоборот – бац! – и чего-то упорно не умеет. Например, кататься на велосипеде и класть одежду на место.

С поступлением Коли в первый класс я связывала обширные творческие планы. Вот, думала я, будет куча нового материала. Незнакомая школа, незнакомая учительница. Другое поколение детей и родителей. Масса новых впечатлений. Опишу все ощущения от школы. Как ребенок привыкает, заводит новых друзей, каждый день узнает что-то новое. Ну и чтобы это было весело, легко. Примерно как в книге Маши Трауб «Дневник мамы первоклассника». Описать все эти школьные драмы с присущим мне юмором.

Я честно начала писать, почти с 1 сентября. Впечатлений была масса. Но какая же мрачная и унылая получалась эта книга про школу!

Так что лучше вернемся в Колино безмятежное младенчество. Вот ему 2 года и 10 месяцев:

– Я пожарник. Я пришел к вам В ГОСТИ тушить пожар. Где поливалка?

***

– Подуй на сосиску! Чтобы мне было ПРИЯТНО ее есть.

***

Попытки освоить новые слова «мать» и «отец»:

– Папа, ты мой отец, точно. А мама моя мать. А ты не мать, ты отец. Вы были раньше муж и жена. А теперь вы просто – мама стала мать, а папа стал отец.

***

После добросовестно съеденного обеда, от которого, как известно, дети очень хорошо растут:

– Я вырос! Сделался большим человеком!

Задумчивое

Меня всегда очень мало вещей интересовало. Я от этого страдала и страдаю. Вот люди рядом говорят о чем-то, переживают, а я думаю: «Ну и скукотища! Да какая разница!» Но две вещи мне всегда казались по-настоящему интересными. Как устроена жизнь (судьба) и как устроен человек (душевно, внутри). Наверное, книга об этом. И то и другое мне лучше всего понятно на примере меня. Поэтому эта книга в основном обо мне.

***

Иногда возникает ощущение, что жизнь не так прекрасна, как могла бы быть. Не моя конкретно жизнь, даже если бы сбылись мои самые смелые мечты, а вообще – жизнь как таковая. Я спрашиваю себя, вот если бы Бог вообще не создавал Землю, было бы лучше? Очень может быть. Была бы такая красивая огромная Вселенная, и всё. Или даже создал бы Землю, и все, что на ней, но не создавал бы людей. Остановился бы вовремя. Было бы лучше? Тоже очень может быть. Уж больно много от людей всякого безобразия. Или вот, например, хотелось бы мне, чтобы меня никогда не было? Не умереть поскорее, а просто, чтобы не было, и всё. К примеру, мои родители планировали родить ребенка попозже, когда мама закончит институт. И они родили бы его, и это была бы совсем не я. И даже мои дети каким-то образом существовали бы. Ну, не в точности такие же, но примерно такие. Их родила бы другая женщина, отдаленно похожая на меня. К примеру, та самая, которая родилась бы у моих родителей на год позже. И меня как-то совсем не пугает такая возможность. Не то, чтобы от меня был людям какой-то вред, но и ущерба от моего отсутствия во Вселенной большого бы не было. А вот если представить, что моих детей никогда не было и не будет, вот на это я не соглашусь. Прекрасность моих детей (да и некоторых других людей, которых я люблю, но детей особенно) – это тот огромный плюс, который перевешивает все минусы мирозданья. (Если что, я в курсе, что мир кардинально изменился после грехопадения, а создан был вовсе не таким).

***

Экзистенциальная свобода слишком похожа на экзистенциальное одиночество.

***

Мои сложные отношения со временем проявляются, похоже, и в ненависти к настенным часам и календарям. То есть практически я не представляю себе жизни без них. Без наручных часов плюс светящихся часов в спальне плюс часов микроволновки на кухне. Без календаря-планера в телефоне. Но часы и календари как аксессуары, висящие на стенах, почему-то раздражают. Кстати, в мире, который был до грехопадения и в который мы вернемся после конца времен, скорее всего не было и изменения человека во времени (взросления, старения) – того, что больше всего расстраивает, когда думаешь о ходе времени.

***

Очень близки мотивы, которые Довлатов обозначает в предисловии к «Невидимой книге»: «Тогда почему же я ощущаю себя на грани физической катастрофы? Откуда у меня чувство безнадежной жизненной непригодности? В чем причина моей тоски? Я хочу в этом разобраться. Постоянно думаю об этом. Мечтаю и надеюсь вызвать призрак счастья…»

Образ крутости

У Коли пошел новый виток осмысления религиозных вопросов лет в 7. Он попросил объяснить ему смысл молитвы «Отче наш», молитв Иоанна Златоуста к причастию (тех двух, что читают в храме уже после выноса чаши и которые мы с ним читаем дома вечером накануне причастия). Он первый раз сходил на исповедь. Не могу вспомнить, что послужило толчком всему этому. Какой-то случайный вечерний разговор. Кажется, мы обсуждали, как бороться со своими недостатками, как стать лучше. И, кажется, я сказала, что в этом очень помогает исповедь, потому что тогда старые грехи уничтожаются, и дается сила не совершать новых.

Другим толчком было обсуждение слов тропаря святому Николаю. Особенно Колю зацепило слово «кротость». Выяснилось, что он его вообще не знал, и никак не может понять, что оно обозначает. Объясняя это слово, я упомянула одну из заповедей блаженств. Это тоже оказалось целым неизведанным пластом для Коли. Потому что во фразе «они наследуют Землю» было непонятно абсолютно всё. Как стать кротким? А если не получится? Что будет с теми, кто не станет кротким?

К этой проблеме он возвращался несколько раз. Уже в каникулы мы целый час посвятили обсуждению заповедей блаженств. Выяснили, что к Богу можно идти разными путями, и кротость – только один из них. Коля заинтересовано спросил: «А тебе какой путь больше нравится?». Я уже задавала себе подобный вопрос, и поделилась своими мыслями о том, что мне больше всего нравится про чистых сердцем, потому что они увидят Бога.

Такие беседы по душам – это то, что мне больше всего нравится в родительстве. То, ради чего я готова терпеть всё остальное, неприятное – рутину, несвободу, необходимость ежедневного тупого насилия над ребенком. Но такие беседы и заставляют еще и еще раз пересматривать основы своих убеждений. Чтобы в них не вкралось ничего лишнего, вредного или безосновательного. Чтобы они были внутренне логичны, тогда они будут убедительны и для ребенка. И, как и неверующие люди, он задается вопросом – а что же будет с теми, кто не знал о Христе? Я объясняю о совести как голосе Бога в душе человека. А сама в очередной раз с горечью думаю о своих неверующих родственниках.

И приходит в голову такой образ. Конечно, лучше всего для спасения быть добросовестным православным христианином (потому что факт крещения и даже факты посещения церкви не ведут нас автоматически к спасению). Но наверняка возможно спастись и как-то по-другому, пусть это и менее надежно. Например, самый надежный способ благополучно родить ребенка – сделать это в хорошо оборудованном роддоме с помощью хороших врачей и акушерок. Но многим удается благополучно родить просто дома с помощью акушерки, хоть это и рискованно, и вообще ненадежно.

Или вот что еще обычно мешает прийти к вере – ощущения жестокости и несправедливости жизни. У каждого умер кто-то близкий, и это было совершенно несправедливо. Но нам не дано знать, что стало с этим близким после смерти (может, что-то гораздо лучшее, чем его здешняя жизнь), и не дано знать, как бы он жил, если бы тогда не умер. Мы вообще знаем слишком мало, чтобы судить.

Это как, например, двое играли бы в шахматы и подошел бы третий, который не знает правил. Он бы не понял, зачем съедать фигуры и убирать с доски. У играющих есть цель, есть план ее достижения. Но третий не знает ничего этого. И все его суждения будут неверными.

Или вот еще к вопросу о том, за всяким ли важным действием в этом мире стоит решение Бога. Или что-то происходит «само», без его «разрешения» – люди сделали, а Бог ничего уже с этим сделать не смог. Я сама себе очень плохо представляю, как именно Богу удается все контролировать, когда столько людей, и они творят, что хотят. Но вот такой образ пришел в голову.

Когда мы дома украшаем елку, дети вешают игрушки хаотично. Часто на одной ветке рядом висит пять игрушек, а на другой – ни одной. Потому что они не видят елку в комплексе, а смотрят только на конкретную ветку и думают, что туда можно еще что-то повесить. И я потом часто потихоньку перевешиваю игрушки, чтобы они не оттягивали кончик ветки вниз, не сваливались, и вообще были более равномерно распределены по елке. Вот и Бог, наверное, ходит вокруг нас, и перевешивает за нами игрушки. Потому что он лучше видит елку целиком. А мы думаем, что это мы сами всё делаем.

***

В 9 лет вернулись к разучиванию тропаря. Первую строчку Коля упорно модифицирует так: "Правило веры и образ КРУТОСТИ".

Флажки на карте, вездеходы и фонетический разбор

Поздний вечер рабочего дня. Ксюша (11 класс, готовится поступать на филологический): «Как думаешь, нормальный фильм посмотреть или про Бенкендорфа?».

Другой вечер был посвящен изучению географии. Чтобы немножко отдохнуть, Ксюша решила отметить флажками на карте все города, где кто-то из нашей семьи был. Решили отмечать только те места, где был хотя бы кто-то один из нас пятерых, а путешествия бабушки с дедушкой игнорировать. Ксюша разглядывает Кольский полуостров, пытается вспомнить, какие города они посещали во время многочисленных водных походов. Коля тоже крутится возле карты, помогает.

– Венецию не забудь!

– Венеция – это не город, а страна, – поучает младшего братишку старшеклассница.

С географией у нас с Ксюшей традиционно не очень (я тоже понятия не имею, где какие города и страны), и ее многочисленные путешествия не исправляют ситуации. Путешествия сами по себе, географические карты тоже сами по себе. Если она подумает, то, конечно, вспомнит, что Венеция сейчас все-таки город. Под страной она имела в виду Италию.

Карта висит над диваном, поэтому Коле лучше видна нижняя часть. Он внимательно разглядывает Австралию, ему попадается никому из нас не ведомый город:

– А в Хобарде кто-нибудь был?

***

Это были трудовые будни. А как проводила одиннадцатиклассница свои единственные осенние каникулы (только теперь, когда у Коли двое осенних каникул и двое зимних, стало понятно, как неудобно и несправедливо, что у других детей каникулы раз в сезон – как в советской школе)? Пересмотрела экранизацию «Войны и мира» (параллельно выполняя задание по литературе – выписывая в тетрадь характеристики всех персонажей в пьесе «На дне») и после долгих и мучительных раздумий взялась за просмотр экранизации «Тихого Дона» аж в 14 сериях! Это при том, что летом она его полностью прочла.

Поскольку они с Колей в разных школах, и там разные графики каникул, мы с Колей отдохнем от школы только на следующей неделе. А я так жду каникул, как никогда в жизни. Сразу начинаю ждать, как заканчиваются предыдущие. И радуюсь им чуть ли не больше ребенка. Хотя, казалось бы, ничего такого расчудесного каникулы не сулят. Только возможность не вставать по будильнику в 7 утра и не делать уроки. Ну и прочие мелочи – не гладить школьную форму, не загонять Колю рано спать. Но мне этого немногого достаточно для полного счастья.

Кстати, идея порвать тетрадку оказалась вовсе не голой абстракцией, а вполне конкретным планом. Оказывается, я даже пообещала, что когда нынешние прописи закончатся и они перейдут к следующей части, эту можно будет торжественно порвать. Брякнула и сразу же забыла. А ребенок, как видно, не забыл. А что – тоже неплохое психотерапевтическое развлечение, хоть и не очень педагогичное. Разрешить порвать ненавистную тетрадку. Как побить чучело начальника. У Тани учительница заботливо собрала их первые тетрадки, не поленилась их 4 года где-то хранить и выдать всем родителям на память в день окончания начальной школы. Интересно было бы на них сейчас взглянуть. Смутно мне помнится, что поначалу они были почти так же ужасны, как и у Коли. И мне бы самой в голову не пришло их сохранить.

У Коли, кстати, есть куча идей о правильной организации образования. Большую часть я, к сожалению, сразу забываю ввиду их полной невыполнимости. Но теперь постараюсь запоминать. Одна из ключевых его мыслей – отрицание надобности в письменных буквах. Он уверен, что прекрасно можно обходиться печатными буквами, если уж придется что-то писать от руки.

И вообще он же будет изобретателем. А изобретателю не надо ничего писать и считать. А только изобретать. В свободное время он изобретает разные технические устройства. И действительно, ему для этого не приходится ни писать, ни считать. Он их рисует ручкой на бумаге, а потом подробно рассказывает, что тут для чего.

Например, в начале 1 класса был период изобретения разнообразных вездеходов. Которые могут перемещаться не только по земле и по воде, но и под землей, под водой, в воздухе и даже в космосе. У них куча разных пропеллеров, перископов и лопастей. Кроме того, там есть несколько аварийных запасных капсул, в которых можно спастись в случае аварии и какое-то время существовать автономно, потому что эти капсулы сами могут перемещаться и в них есть все самое необходимое.

Вездеходы он рисовал не только дома, но даже на уроках рисования, когда оставалось время. Вообще рисование в школе ему не нравилось в 1 классе. Но я утешала себя тем, что оно бы не нравилось ему еще больше, если бы заставляли рисовать что-то более определенное, да еще красками. А тогда даже меня при всем моем либерализме удивляло, что он рисует на уроке в альбоме для рисования простой синей ручкой. Предполагалось, что они рисуют карандашами. Целый набор карандашей у него лежал в специальной папке для рисования вместе с альбомом. Другой комплект карандашей – в пенале.

Вообще, карандаши – один из кошмаров начальной школы, они ведь все время теряются и ломаются. Раньше главным моим школьным кошмаром была зеленая ручка. А в Колиной школе карандаши нужны решительно для всего – на математике, на рисовании и даже зачем-то на труде.

Считается, что карандаши хорошо развивают мелкую моторику, гораздо лучше фломастеров или ручек. Видимо, поэтому в рабочей тетради по математике все время надо было что-нибудь закрасить, да еще и строго определенным цветом. Если, не дай Бог, сломается на уроке синий карандаш – всё, задание не выполнено. Пока найдешь в портфеле точилку, пока поточишь, все уже другое делать будут. Не знаю, испытывает ли стресс ребенок, но я точно испытываю стресс, когда думаю о том, что успеваемость зависит от такой хрупкой и ненадежной вещи, как карандаш.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.