Дароград. Тысяча причин остаться

Редактор Оксана Сизова

Корректор Наталия Карелина

Иллюстратор Das_Xenon

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

© Максим Новоселов, 2024

© Das_Xenon, иллюстрации, 2024

© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0060-7067-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

По заснеженной дороге, переливающейся россыпью миллионов отблесков от лучей солнца, мчался всадник. Путь его был дальним и лежал к башне старого маяка. Уже показалась одинокая фигура каменного великана, возведённая на краю морской бухты, – путешествие подходило к концу. Конь сбавил ход и с большим усилием продвигался через снежное поле. Высокие белые сугробы залегли вокруг каменной башни, охраняя её от незваных гостей, и никого не подпускали к ней ближе, чем это было позволено самой природой.

– Вот мы и прибыли. Дальше я сам, – сказал наездник своему коню и спрыгнул, очутившись по пояс в пушистом снегу. Нежно пригладил длинную гриву в знак благодарности за нелёгкий проделанный путь. – Ожидай меня здесь, нам ещё предстоит поездка в Дароград.

Путник ловко вынул из-за спины продолговатый деревянный посох с надетой на его наконечник варежкой, связанной из серой шерсти. Когда верхушка посоха была обнажена, на свет показались пять кристаллов, кольцом вросшие в неё.

– Для тебя есть работа, Завей! – проговорил путник и провернул посох, выбрав из разноцветной пятёрки кристаллов самый прозрачный. Крепко ухватившись обеими руками за посох, он направил его на башню старого маяка. Сделал глубокий вдох и изо всей силы отправил поток воздуха на грань кристалла, от чего тот мгновенно преобразился и сделался ярче.

Дуновение, проскользив по кристаллу, получило вдруг невообразимую мощь, превратившись в вихрь. Воздушные спирали, становясь с каждым мгновением сильнее и беспощаднее, словно остро наточенные ножницы портного, кроили снежный ковёр на две части, прокладывая путнику дорогу. Встретив на своём пути каменную твердь башни, вихрь сбавил напор, обогнул её и вскоре совсем стих.

Когда на землю улеглись последние снежинки, поднятые вверх скоротечным вихрем, старый маяк показался в полный рост. Немногочисленные оконца были заделаны камнем, спрятав внутреннее убранство от света и людских любопытных глаз. Наличие дубовой двери, украшенной по краям резным растительным орнаментом, свидетельствовало хоть о какой-то связи обитателя башни с внешним миром.

Стряхнув снег с мохнатого воротника тулупа и шапки-ушанки, странник уверенным шагом направился вперёд. На мгновение он устремил взгляд вверх, где на выпирающей из башни балке, словно на единственной ветви дерева, тихо покачиваясь и ожидая своего пробуждения, покоился колокол-громоглас. Путник подошёл к двери. Она оказалась чуть ниже его. Над дверью был установлен небольшой щит с расположенным по центру металлическим ухом и надписью «Лишь голос близкого откроет все преграды!» Гость, пригладив взъерошенные усы и бороду, приблизился к уху и произнёс:

– Всё так же ли мне рады здесь, как и прежде?

Его вопрос остался без ответа, чему путник оказался крайне удивлён. Но как только он захотел произнести в ухо ещё пару слов, послышался грохот замочного механизма. Дверь отворилась, и путник вошёл внутрь.

Как ни странно, но внутри башни оказалось тепло и сухо. «Это всё от обогрев-камней», – догадался гость и сразу же получил этому доказательство: в центре пирамидой были аккуратно сложены камни. Их края были накалены и в полумраке башни светились красными прожилками, описывающими причудливые формы. Поток тепла медленно плыл вверх, наполняя башню домашним уютом. Слева от двери обитателем маяка предусмотрительно был выставлен на бочонок зажжённый фонарь.

– Добрый день, Мустафа! Надеюсь, у тебя найдётся время для старого друга? – обратился пришелец, освещая пространство вокруг себя.

– Здравствуй, Радимир! – послышался сверху негромкий старческий голос. – Для долгожданного гостя мой дом всегда открыт. Поднимайся наверх.

– Рад это слышать, – произнёс тот и двинулся по лестнице, уходящей спиралью вверх, в башенный полумрак.

Чем выше поднимался Радимир, тем чаще на ступенях стали появляться фолианты, расставленные в порядке, известном только их хранителю. Одни взгромоздились друг на друга и лежали стопкой, другие стояли одиноко, прислонившись к каменной стене. Где-то на середине своего восхождения гость маяка остановился – прохода далее не было. Каждая из ступеней была полностью заставлена книгами, и представшая перед визитёром картина напомнила ему бурный поток воды, несущийся зигзагами сверху вниз по склону горы и готовый поглотить любого, кто стоит на его пути.

В том месте, где остановился гость, внутри винтовой лестницы находился обычный книжный шкаф, подвешенный на якорные цепи, – он был единственным предметом, оставшимся от предыдущего смотрителя маяка. Его прежнего владельца выдавала адресованная всем и каждому по отдельности надпись «Фёдор всё помнит!», небрежно вырезанная на боковой стенке. На полках были расставлены фонари, светящие разноцветными огоньками свечей. Язычки пламени немного колыхались, и их отсвет на стене вырисовывал иллюзию северного сияния. На каждый из фонарей была прикреплена табличка. Так, на табличке фонаря, стоявшего слева на верхней полке, было указано: «Сергей Плетнёв. Чувствил гильдии столяров с 2003 г.»; а вот табличка фонаря с зелёным пламенем, разместившегося между собратьями на второй нижней полке, гласила: «Анна Ерошина. Чувствил гильдии травников с 1987 г.». Напротив шкафа в воздухе парила фигура хозяина. Скрестив ноги по-турецки, сидел старик, одетый в восточный сюртук. Впалые глаза затворника еле выглядывали из-под съехавшего на лоб тюрбана. Завидев рядом с собой гостя, старец отложил в сторону небольшую доску, служившую ему вместо письменного столика и вмещавшую все необходимые предметы: книгу, перо и чернила.

– Сколько лет минуло с нашей последней встречи, Радимир? – с тёплой улыбкой произнёс обиталец башни.

– Много. Много, уважаемый Мустафа. Насколько я помню, в прошлый раз я забирался по лестнице чуть выше. Записей прибавилось, как я посмотрю!

– Ты прав. Ход истории не остановить. Скоро новые хроники дополнят мой архив, – сказал старик и рукой указал на открытую рукопись.

– А как поживают аурумы? – поинтересовался гость.

– Братья чтут условия Верховного Договора, заключённого с людьми, и продолжают хранить великое наследие Основателя. Всё как всегда, и меня, если честно, этот порядок радует.

– Вот и славно, – ответил путник. – Шли им от меня низкий поклон и привет.

– Они с радостью и благодарностью примут его, – ответил старик и склонил голову перед гостем. – Ну а как ты поживаешь, Радимир?

– Хвала небесам, всё в порядке. В лесах пригорья всегда найдётся работа для их смотрителя. Да и… – пришелец неожиданно замолчал, и эта пауза не смогла остаться незамеченной хозяином башни. Задумчивый взгляд гостя был устремлён в темноту, которая помогла ему перенестись в недавние воспоминания.

– Что тяготит тебя, друг мой? – произнёс старик, возвращая своего собеседника в реальность.

– Расскажу тебе, Мустафа, об одном случае. Пока никак не могу понять – это просто какое-то недоразумение или начало большой истории, которая отзовётся целой цепью событий с непредсказуемыми последствиями. Итак, это произошло два месяца назад, когда я странствовал по северным границам земель Дарограда. Я направился к горе Ревун через руины заброшенной столицы. Поначалу ничего необычного не было: обломки былой крепости лежали под слоем мха и основательно скрылись за поросшим вокруг лесом, зверьё сновало между деревьями, а тишина, поселившаяся там со времён исхода людей, никем не была нарушена. За два дня до моего приезда там прошёл дождь «миллиона капель», так что дороги размокли, оставляя на себе отпечатки следов местной живности. Но у белых ворот я повстречал следы человека. Он явно что-то искал, долго плутая по остаткам городища. И нашёл… Его следы привели меня к усыпальнице грозного властителя Мстислава. Печати были сорваны, а гробница вскрыта. Самое удивительное, что древние артефакты и сокровища так и остались лежать на своих местах. Мародёр унёс с собой лишь кисть правой руки правителя и погребальные камни с глазниц мумии. Я продолжил преследование, но где-то на полпути к Дарограду потерял его след. Не сомневаюсь, что он здесь, в городе, и ведом плохой целью. Что ты думаешь об этом, о мудрейший Мустафа? – обратился гость к старцу.

– Здесь хранятся тысячи историй и тайн, которые я бережно записываю, но ничего подобного ещё не происходило, – ответил старик. Неожиданно он выпрямился, задумчиво погладил свою бородку, поднял указательный палец вверх, давая понять собеседнику, что сейчас произнесёт очень важные слова. – Хотя в твоём рассказе мне что-то показалось смутно знакомым. Но что? Вот незадача! Столько времени прошло – боюсь, не вспомню.

– Думаю, что тебе не помешает перелистать пару твоих бесценных книг с хроникой последних лет правления и кончины Мстислава. Что-нибудь да найдётся, – обнадёжил пришелец затворника.

– Я последую твоему совету, мой друг. Но ты ведь прекрасно знаешь, что аурумы никогда не вмешиваются в людские дела и не нарушают свою часть Верховного Договора. Как я смогу тебе помочь, даже если найду то, что ты ищешь?

– Знаю, что не имею права просить тебя рассказать мне сокрытые здесь тайны, но вот хотя бы намекнуть или направить в нужную сторону – не будет преступлением. Ты окажешь большую услугу Дарограду и мне лично, Мустафа.

– Ну хорошо! – первым после непродолжительной паузы заговорил старик. – Я помогу тебе, Радимир.

Гость добрым и открытым взглядом посмотрел в глаза Мустафе. Радимир внутренне был уверен, что его старый приятель оказался даже очень рад этой просьбе и счастлив; он давно мечтал с головой окунуться в небольшое приключение, и этот час для него наконец-то настал. За бессчётное количество лет, проведённых в башне, Мустафа, взявший на себя бремя составителя и хранителя истории здешних земель, сам никогда не странствовал, а узнавал о жизни извне лишь по рассказам своих соплеменников – аурумов.

Но взгляд Радимира мгновенно изменился и стал серьёзнее: Мустафа начал тускнеть, как будто чёрная бездонная мгла медленно и робко окутывала парящую фигуру старца. Непонимание и растерянность отразились на лице Мустафы. Поочерёдно начали гаснуть в фонарях огни, заполняя их серым туманом. Обиталец маяка водил трясущейся рукой от одного погасшего фонаря к другому, вырисовывая в воздухе некую геометрическую фигуру, и только успевал зачитывать имена: Полина, Александр, Михаил, Юлия, Илья, Лариса, Валентин…

– Не может быть! – воскликнул старик. – Никогда ещё чувствилы в таком количестве не покидали Дароград. Это больше походит на бегство, Радимир. Что происходит?

– Боюсь, Мустафа, мои опасения оправдались. Беда пришла на наши земли, – поднявшись со ступени, произнёс гость и направился вниз, к выходу. – К сожалению, мне нужно покинуть тебя раньше времени. Я немедленно еду в Дароград, и прошу тебя, не забудь про мою просьбу. Нам сейчас может помочь любая информация или зацепка. Прощай!

Дверь захлопнулась, и старик в растерянности остался смотреть на полки с погасшими фонарями. А тем временем Радимир, спешно направляясь к коню, подул на кристалл бирюзового цвета: тот засветился и выпустил сноп искр к самому небу. Уже через мгновение над одинокой башней старого маяка начался снегопад из мягких снежинок, укрывая всё вокруг плотным белым покрывалом. Прозвучал первый удар по колоколу-громогласу, звон которого разнёсся по всей округе.

Глава 2

Милая седовласая старушка в вязаной кофточке постучала в дверь кабинета высокопоставленного городского вельможи. Табличка на двери указывала: «Всеволожский Борислав. Консул Верховного Договора». Как правило, жители Дарограда приходили сюда только в особых, исключительных случаях. Женщина оказалась здесь сегодня, посчитав, что настал именно такой момент.

– Да-да, входите, – раздался мужской хрипловатый голос. – Пелагея! Рад видеть тебя, проходи и располагайся.

Женщина не была в кабинете консула уже много лет и, переступив его порог, удивилась произошедшим здесь преображениям. Когда-то чистый и уютный кабинет теперь больше напоминал склад забытых и ненужных вещей, покрывшихся слоем пыли. Даже чемпионский кубок Дарограда по охотогону – личный трофей и гордость консула – был заброшен с остальным хламом далеко в шкаф. К своим пятидесяти семи годам носитель высшей власти превратился в больного сутуловатого старика. Фирменный сюртук из зелёного бархата с золотой расшивкой на воротнике на щуплой фигуре сидел уже не по размеру – был великоват. Волосы на голове и бакенбардах были небрежно приглажены.

– Злата сказала, что ты на месте, я решила подняться, – сказала старушка и провалилась в старое кресло, стоящее напротив рабочего стола консула.

– Кстати, а как поживает ваша третья сестра?

– О, спасибо, что спросил. У Елизаветы всё хорошо. С твоего позволения, я перейду сразу же к делу, – заявила старушка, прижимая обеими руками к груди свой небольшой саквояж.

Консул сделал приглашающий жест рукой и откинулся на спинку стула в ожидании разговора.

– Борислав, так уж случилось, что я в курсе вчерашнего происшествия.

– Но как? Это секретная информация. Ах да, Злата…

Женщина лишь кивнула головой в ответ, встала с кресла и подошла вплотную к столу консула.

– Нужно срочно что-то предпринять, нельзя просто так сидеть и ждать, куда повернут события, – требовательным голосом заявила старушка. – Бедная семья! Представляю, как они переживают.

– Пелагея, мы все встревожены необъяснимым исчезновением Рязанцева. Игорь Павлович – фигура значимая в Дарограде, как и в своём ювелирном промысле. Стража сделает всё возможное, чтобы вернуть его целым и невредимым. Я уже распорядился выставить охрану у каждого дома глав гильдий.

– Как это произошло? – поинтересовалась Пелагея.

– Когда Игорь Павлович вечером не вернулся домой, его жена отправила старшего сына в мастерскую. Там он обнаружил незапертую дверь. Внутри никого не было, как и никаких следов взлома, борьбы или кражи. Приглашённые мастера гильдии ювелиров установили, что отсутствует часть рабочих инструментов. Возможно – ещё раз повторю – возможно, что Рязанцев спешно покинул мастерскую для выполнения какого-то специального заказа. Увлёкшись работой, позабыл о времени, а вот когда опомнится – обязательно сам вернётся. Поэтому прошу сохранять происходящее в тайне, чтобы никакая газетёнка, вроде «Ожидаемых подробностей», не подняла шумиху раньше времени!

На последней фразе консул ударил кулаком по заваленному бумагами и непонятными предметами столу, из-за чего часть из них с грохотом полетела на пол. От бурно проявленной собеседником эмоции женщина чуть отпрянула и обратила внимание на книгу, упавшую со стола прямо в мусорное ведро. Она вынула её из корзины и протянула консулу.

– Благодарю, – сухо произнёс он и, на удивление собеседницы, не протянул ей руку, чтобы забрать книгу. – Это бесполезная рухлядь – книга старых сказок для малышей. Выбрось её, Пелагея.

Книга действительно оказалась весьма потрёпанной: края страниц превратились в бахрому, кое-где рисунки и буквы совсем выцвели. Держа её в руке, старушка ощутила на кожаной обложке след, оставленный когда-то обрамлявшим её металлическим переплётом. Ей стало жалко книжку, слово ненужного котёнка, с которым наигрались и выставили на улицу.

– Можно я оставлю её себе? – спросила женщина, открывая свой саквояж.

– Забирай! Она мне больше не нужна, – отмахнулся консул.

– Взамен я тебе дам один предмет, который, я надеюсь, поможет отыскать Игоря Павловича, – сказала старушка и вынула из саквояжа небольшой бумажный кулёк.

– Любопытно! Что в нём?

– Когда вчера я прознала о случившемся, то так распереживалась и, чтобы успокоиться, засела до глубокой ночи за вязание. Петли да узелки шли своим ходом, а тревожные мысли никак не уходили из головы. Я снова и снова представляла, как могло это произойти, думала, кто же смог осмелиться на такое преступление. И только когда закончились нитки, я взглянула на свою вязку. Вот – посмотри, Борислав.

Женщина раскрыла кулёк и аккуратно развернула поверх лежащих на столе бумаг вышитое полотно. С вязаного портрета на консула смотрел юноша лет пятнадцати: светлая чёлка чуть свисала на глаза, над верхней губой красовалась маленькая родинка. Консул всерьёз отнёсся к работе своей старой знакомой, так как он, как и любой другой горожанин, знал, что все пророчества, странным образом исходившие от Пелагеи, имели правило сбываться. Взгляд его забегал по полотну с изображением мальчишечьего лика в поисках любой идеи.

– Лицо не знакомо мне, – заявил консул. – Значит, этот мальчик причастен к исчезновению Рязанцева?

– Мне знать этого не дано, но я думаю, что его обязательно нужно отыскать. Появление в Дарограде юноши непременно отзовётся в ходе последующих событий. У меня такое чувство, что именно он станет ключом к разгадке таинственной истории.

Один из висевших на стене бараньих рогов, закрученный спиралью, засветился изнутри и привлёк к себе внимание находящихся в кабинете людей. Консул снял его и вынул плотно вставленную заглушку. Из рога раздался встревоженный женский голос:

– Срочное сообщение, уважаемый консул. Происходит что-то невероятное!

– Успокойтесь, госпожа заместитель! Расскажите всё по порядку, – произнёс тот, внушая своим ровным тоном спокойствие, которое требовалось чиновнице на другом конце.

– Прозвенел колокол-громоглас!

– Ну и что здесь такого невероятного? Это случается с завидной регулярностью, как восход и заход солнца на небе.

– Но сегодня расторгли договор и покинули Дароград не один и не два, а сразу двенадцать человек, – растерянно заявил женский голос. – Двенадцать! Что будем делать?

– Призовите, пожалуйста, ко мне коменданта дозора аурумов, – распорядился консул.

Через мгновение в воздухе возникло расплывчатое облако тумана. С каждой секундой очертания становились всё яснее, вырисовывая статную мужскую фигуру, облачённую в военную форму. Широкие штаны были заправлены в красные кожаные сапоги, мундир застегнут на все медные пуговицы, высокий головной убор придавал появляющемуся коменданту ещё больше важности и масштабности. Из снаряжения на кушаке красовался изогнутый стальной кинжал. Комендант дозора пригладил чёрные как смоль усы и поклонился консулу.

– Приветствую тебя, многопочтенный Борислав!

– Здравствуй, Ибрагим. Ты ведь уже знаешь о двенадцати ударах в колокол-громоглас?

– Несомненно, мой господин! Аурумы готовы найти новых чувствилов и зажечь погасшие огни снова, – произнёс комендант и приложил к груди сжатый крепко кулак.

– Благодарю за службу! У меня к тебе имеется ещё одно дело, – почти застенчиво сказал консул. – Приглашений в Дароград на этот раз я выдам на тринадцать человек… Нужно отыскать этого молодого человека.

– Дозор расширит зону поиска. Но вы ведь знаете, что одно лишь правило остаётся неизменным для чувствилов.

– Да, они должны захотеть остаться одни на всём белом свете. Я всё помню и понимаю. Мы будем ждать. Это очень важно для Дарограда. Мальчик должен оказаться здесь непременно, – подтвердил консул.

Ибрагим ещё раз поклонился и исчез так же быстро, как и появился.

– Помню, Борислав, те славные времена, когда ты был таким же красавцем. Мы девчонками на тебя заглядывались тайком. Да что я рассказываю? Сам знаешь… – сказала Пелагея. – Уж больно ты на себя сейчас не походишь, Борислав.

– Со мной всё в порядке! – оборвал её консул и указал рукой на выход из кабинета.

– Благодарю за книгу. До свидания! – прощаясь, произнесла старушка и ещё раз окинула взглядом кабинет консула, пребывающий в упадке.

– Я всё поняла, – прозвучал в наступившей кабинетной тишине женский голос из рога. – Займусь немедленно.

Консул вдел заглушку в погасший рог и сел в кресло, всматриваясь в вязаный портрет незнакомого юноши.

Глава 3

Закончился последний урок перед наступлением новогодних каникул. В школе с самого утра как никогда чувствовалось праздничное настроение: учителя были не так строги на занятиях, как обычно, и к весёлым проделкам школьных сорванцов относились с пониманием; ученики делились друг с другом планами на каникулы, шутили, обменивались подарками и всячески пытались отвлечь преподавателей от учебных дел. Старшеклассники торопились покинуть стены родной школы, а вот ребята из младших классов, наоборот, в кучу свалили свои рюкзаки и устроили на площади перед центральным входом снежное побоище. С неба падал крупными пушистыми хлопьями снег, и серый день, сменивший солнечное утро, никак не смог испортить приподнятый настрой школоты.

– Пока, Синица! Звони – не пропадай! – прокричали парни однокласснику и помахали ему на прощанье.

Антон посмотрел вслед друзьям и направился в сторону дома. Прозвище Синица досталось ему от друзей ещё в первом классе из-за фамилии – Синицын. Благополучно данное прозвище подхватила позже вся школа, и вот уже на протяжении девяти лет учёбы при упоминании слова «синица» все – от директора до первоклассника – знали, что речь идёт не о птице. Поначалу Антон даже злился на друзей за придуманное ему прозвище, но со временем, встретив немало людей с неблагозвучными фамилиями и представив, какое могло быть прозвище у них, был рад и гордился таким подарком от своей компании.

Сейчас все его мысли были далеки от предновогодней суматохи и предстоящих каникул: ему нужно быстрее вернуться домой, ведь там его ждёт самый верный друг – лабрадор по кличке Тор. Рыжеватого щенка подарили Антону родители и по случаю начала школьной жизни, и в надежде, что их сын станет собаке заботливым и ответственным хозяином. Незаметно пролетели восемь с небольшим лет с того первосентябрьского дня, когда гроза разыгралась не на шутку и осенний дождь зарядил до самого утра. Именно тогда на семейном совете и нарекли щенка в честь скандинавского бога грома. Тор оказался умным и преданным псом, безмерно любящим своего хозяина. Антон видел в нём своего лучшего друга, который всегда будет рядом и будет верно хранить его тайны, рассказанные по секрету в детстве.

Но ровно две недели назад случилось происшествие, поставившее жизнь Тора под угрозу. Неизвестными на площадке для выгула собак и по всему двору была разбросана отрава. Те, кто жаждал нанести вред животным и доставить их хозяевам тревожные часы борьбы за жизнь питомцев, достигли своей цели: одна из собак погибла на месте, остальные пострадавшие находились в тяжёлом состоянии. К поиску злоумышленников подключились все неравнодушные жильцы дома и добровольцы из других районов Екатеринбурга. Были сведения, что днём видели во дворе подозрительного мужчину, а чуть позже заметили подолгу высматривающую что-то странную женщину. Но никаких следов, улик и прочих доказательств совершённого преступления общественности представлено так и не было. Обиду и боль заглушала одна лишь надежда владельцев собак на скорейшее выздоровление их любимцев.

Тор чувствовал себя вяло, мало ел и лежал на одном месте, но всё же присматривал за домочадцами, кто чем занят. С неохотой принимал лекарства и при виде шприцев скулил, поджимая хвост. Все эти две недели жизнь семьи Синицыных крутилась вокруг больной собаки, и, судя по всему, окружающая Тора любовь и забота вкупе с лекарствами сделали своё дело – он немного окреп, начал ходить, за что был вознаграждён собачьими деликатесами, моментально исчезнувшими в его пасти. Уходя сегодня в школу, Антон проделал свой ежедневный ритуал – почесал Тора за ухом, протянул ему руку и получил в ответ долгожданную лапу своего четвероногого друга. «Сегодня после школы мы с тобой наконец-то выйдем гулять, дружище. Я скоро вернусь», – сказал Антон, оставляя Тора за дверью квартиры.

И вот уроки позади, до дома остаётся пройти всего лишь квартал, чтобы увидеть преданный взгляд собаки. Антон торопился, лавируя между прохожими на улице, не обращая внимание на шум и предновогоднюю суматоху города. Неожиданно заиграла знакомая мелодия, остановившая его быстрое движение, – кто-то звонил с неизвестного номера. Поначалу Антон хотел проигнорировать вызов, но палец сам коснулся значка телефонной трубки, и оттуда раздался еле слышный подавленный голос:

– Антон!

– Да. Кто это? – спросил мальчик, перебирая в памяти все знакомые женские голоса, чтобы определить звонившего.

– Это мама. Я звоню тебе с рабочего номера. Антон!

– Мам, тебя очень плохо слышно! У тебя же сегодня выходной!

– Ты где сейчас?