Глава 1
I
– Сеньор Креспо! Сеньор Креспо, подождите! Прошу Вас! – кричала запыхавшаяся низкорослая женщина, мчавшаяся к знакомому молодому мужчине через весь рынок. Этот человек был настолько необходим данной особе, что она, в момент резкого и стремительного старта со стороны рыночных лотков, где продавались свежие овощи, потратила немало своих драгоценных усилий, и теряла их на протяжении всего дальнейшего полета сквозь толпу людей. Сопровождалась погоня искусными уклонениями от столкновений с ошарашенными покупателями и, одновременно с этим, извинениями за причиненные неудобства.
Человеком, который так взбудоражил сеньору средних лет, был молодой писатель – сеньор Альберто Мария дэ Креспо. В его родном небольшом городке все друг друга отлично знали, поэтому и не удивительно, что сеньора, увидев его в толпе, сразу приметила свою будущую цель, не по собственному желанию перенявшую пост у длинных кинайских огурцов.
Альберто Креспо не любил шумных сцен и контакта с людьми в общественных местах. Сделав непонимающий вид и «ничего не услышав», писатель попытался скрыться от надоедливой женщины, что впоследствии оказалось тщетно. На удивление всем, сеньора очень умело, словно хищник, выследила свою добычу. Обывателям даже показалось, что в обычной толпе от нее никогда не скрыться. Застигнутому при попытке побега сеньору дэ Креспо в негласное наказание за свое преднамеренное «преступление» пришлось выслушать ее уже тысячную за последний месяц просьбу:
– Сеньор Креспо, простите за беспокойство… – извинялась после спринта женщина, пытаясь отдышаться. – Все же у вас отпуск, вы предупреждали, чтобы я вас не тревожила излишний раз, но у меня очень серьезная проблема! – закончила сеньора и прикрыла рот, заглатывая воздух надувшимися ноздрями. Альберто даже показалось, что вскоре у нее глаза вылезут из своих орбит, отчего и давление на захваченного врасплох молодого человека значительно увеличится.
– Я вас слушаю, – сказал писатель и направил пронзительный взгляд на женщину, словно зная, что сейчас она будет очень долго разъяснять цель своего визита, и собираясь своей проницательностью самостоятельно вытащить всю залежавшуюся, но поневоле необходимую информацию из головы этой сеньоры. Словом, даже если это и было возможно, вышло бы гораздо быстрее, нежели предстояло молодому писателю в разгар своего заслуженного отпускного дня.
– Сеньор Креспо, я хочу попросить вас написать еще одну сказку для моего сыночка, пожалуйста! Он много нервничает, плохо спит, у него развились колики, он…
Дэ Креспо перебил женщину своим огненным взглядом.
– Сеньора Кастро! – начал резкой точкой Альберто. – Я по вашему мнению врач, священник или шут? Как я могу излечить вашему ребенку сон или избавить его от болей в животе? Я писатель, сеньора Кастро, и… – Альберто замешкался. Вспомнив о присутствии других людей на рынке и заметив резкость своего тона, он перевел взгляд вниз, на свои развязанные после попытки «побега» шнурки, сделал глубокий вдох и затем продолжил.
– А что, моя прошлая сказка уже не помогает? – спокойно продолжил Креспо после небольшой передышки. – Я над ней хорошо постарался в прошлый раз. Вы сказали, что остались довольны результатом…
Его собеседница на мгновение замялась, дав молодому человеку подробнее изучить, в чем перед ним предстала сеньора Элиза Кастро, жена местного дежурного полицейского и мать четырех неугомонных детей, младший из которых – Карлос – был самим порождением Инферно. Именно Карлоса сеньора Кастро и пыталась постоянного урезонить сказками молодого дэ Креспо, покуда все остальные инструменты и методы перестали помогать и успокаивать маленького демона. Его мать настолько вышла из своего обычного курса, что перестала замечать, в чем выходит за продуктами, хотя раньше акцентировала сильное внимание не только на своих нарядах, но и, как большинство женщин этого скользкого городка, на проблемах и секретах других людей – малочисленных незнакомцев, многочисленных знакомых или даже своих соседей и друзей. Однако, по-видимому, сеньора Кастро настолько задалась вопросом благополучия своего ребенка, что совсем забыла о том, что она и сама может стать объектом всех свежих сплетен их небольшого городка. Одета она была необычно, некоторые даже скажут «неподобающим образом» – в общем, не так, как следовало бы одеваться женщине в ее статусе и положении. Быть женой блюстителя порядка означало соблюдать определенные нормы, как законодательные и общественные, так моральные и этические. Однако ее непокрытая и взъерошенная после преследования Альберто голова, выеденная молью шаль, слегка накинутая на плечи, ее длинное, достающее до икр домашнее платье с небольшой узорной вышивкой на передке, кожаные перчатки не по погоде и темнокоричневые сапоги на каблуке давали не только всем вокруг, но и самому сеньору дэ Креспо понять о трудном и безревностном положении бедной женщины. Увидав такой наряд издалека и приметив стремительность приближения неузнаваемого сеньором дэ Креспо силуэта, он было воспринял сеньору Кастро за попрошайку, приметившую его, как львица примечает зебру среди стада буйволов. В конечном счете, Альберто жалел, что не смог покинуть опасную зону вовремя и был настигнут, потому что сие сцена выглядела не только потешно в глазах прохожих, но и неприятно отражалась внутри самого сеньора дэ Креспо. Однако не долго было молодому Альберто смущаться в тишине от контакта с сеньорой Кастро. В один момент женщина воспряла мыслями и ответила молодому дэ Креспо.
– Сначала так и было, дорогой мой сеньор, но потом… – женщина подумала, что сказанула лишнего и хотела была сконфузиться, но поняла, что не в силах сейчас препятствовать своему слову и, выдохнув, продолжила. – Я пыталась ему ее читать – вашу сказку моему сыночку, Карлосу моему – но он резко перестал засыпать – как отрезало, понимаете?! – перешла на негодование сеньора Кастро, а глаза ее действительно теперь лезли из своих орбит. – Я не знаю, что еще мне придумать, ей богу! К врачу обращаться дорого, к священнику страшно – начнет дьявола из мальчика изгонять, а ведь ему всего двенадцать лет!.. А шута у нас в городе вроде нет… – По взгляду женщины было видно, что она мысленно просматривает и другие варианты, какие могли бы подействовать на улучшение состояния ее сына, однако очень быстро очнулась, по-видимому, ничего не подобрав.
– Прошу, помогите! Сеньор Креспо, помогите! Ваши сказки так хорошо его усыпляют! – умоляла писателя Элиза Кастро, хотя после ее последней фразы Альберто невольно поднял правую бровь. – Ну, конечно, кроме этой последней…но зато остальные…
– Ладно! – перебив согласился Альберто, чтобы больше не продолжать этот разговор. – Я напишу вам новую сказку, но она будет последней, которую вы от меня получите!.. Иначе уже может показаться, что я работаю на вас… Хотя вы все равно мне не платите… – задумчиво заключил сеньор дэ Креспо.
Выражение лица женщины, мгновение назад казавшееся таким обреченно-яростным, в шаг секундной стрелки изменилось на умиротворённо-благодарное, а в глазах показался огонек надежды.
– Спасибо большое! – чуть ли не подпрыгивая произнесла сеньора Кастро. – Вы меня очень выручите, я буду вам должна! – с задором произнесла женщина и также стремительно, как появилась, скрылась из виду.
Такое утро, изначально запланированное сеньором дэ Креспо в виде спокойной прогулки за любимым сортом груш к местному торговцу и таким же спокойным и бессуматошным возвращением домой, он уже никак не мог назвать добрым. После встречи с взъерошенной сеньорой, Альберто долго думал, почему прошлая сказка, которую он писал так старательно (дабы раз и навсегда отвязаться от надоедливой и неугомонной «клиентки») и считал ее не хуже остальных своих работ, не понравилась малышу. Неужто у молодого автора замылился глаз, и Альберто теперь не может определить, что у него получается хорошо, а что лучше переписать, поправить или вовсе порвать и выбросить… Конечно, его работы не должны никого усыплять, иначе Альберто был бы первоклассным анестезиологом в какой–нибудь частной клинике с экспериментальным лечением, какие сейчас очень медленно, но верно становятся популярны на других континентах. Однако ранее отгоняемое сеньором дэ Креспо чувство, что в его творчестве настали тяжелые времена, а на ключевых участках пути к достижению успеха начали возводиться небывалых высот стены, теперь ни на миг его не покидало.
Альберто уже давно начал замечать, что некоторые аспекты его творческих навыков начали проседать по сравнению с тем уровнем, каким он славился в начале своего литературного пути. Может, все изменения были из-за того, что дэ Креспо значительно поменял подход к своей работе или из-за того, что изменил своему первоначальному авторскому стилю? Трудно ответить наверняка. Однако в самом начале, когда Альберто Мария дэ Креспо только зарождал то, что в будущем люди из его городка назовут «современная проза от человека нового времени», он славился необузданным литературным характером и искусным в своем выражении стихотворцем. Когда молодой Альберто покорил свой родной городок (что случилось достаточно быстро – книги нового популярного автора расходились под стать горячим пирожкам), амбициозный писатель направил своей взор за океан, где его торжественного появления на страницах местных журналов ждали все жители столицы. Однако, как бы «легендарный (каким он стал в округе своего города) Альберто дэ Креспо» ни старался, проза и стихи, публикуемые в воскресных газетах столичного региона, никогда не могли привлечь должного и столь желаемого Альберто внимания публики. В довершение проза подающего надежды автора попалась на глаза касте литературных критиков, курирующих несколько популярных и самых читающихся журналов Большого города. «Циник», «Баклуши», «Перо» и «Кулинар» безжалостно прошлись по всем произведениям молодого писателя краткими упоминаниями в конце своих художественных колонок. «Циник» отзывался в своем воскресном выпуске достаточно резко, но красноречиво.
«… В завершение упомянем еще об одном случае, заставившим нас всей редакцией взять выходной день – настолько всем сеньорам и малочисленным синьоринам стало дурно от присланного неизвестным доселе автором произведения.