Инфлюнус

Глава 1. Переломный момент

Не заметить перемены во внешности мужа было невозможно. Майя удивилась:

– Зачем ты отпустил бороду, милый? – Язык почему-то заплетался, отказываясь подчиняться. Майя потянулась, пытаясь дотронуться до его щеки, но рука безвольной плетью упала обратно на белую простынь. Надо же! Как чужая. Однако непокорность собственной конечности ее не обескуражила. Кого волнуют такие мелочи, когда в голову приходит действительно важная мысль?

– Ты похож на гнома или на этого… как его… Викинга! Давай заплетем тебе косички, а? – Она прыснула, представив себе эту картину.

– Это нормально? – обеспокоенно спросил Родриго, беря Майю за руку.

Конечно! Даже лучше, чем нормально, все просто прекрасно! От прикосновения родного человека в душе разлилось тепло, как и всегда, когда муж был рядом. Любимый. Такой чудесный, добрый, милый, даже с этой дурацкой бородой…

– Да. Она просто ещё не до конца проснулась, – раздался мужской голос откуда-то слева. Майя удивленно перевела взгляд на человека в белом халате, который, как оказалось, стоял по другую сторону ее кровати. Он улыбался. – Некоторым требуется больше времени, чтобы окончательно прийти в себя после наркоза.

– Хорошо, милая, обязательно заплетем косички на моей новой бороде, – согласился Родриго, ухмыляясь.

Наркоз? Ее что, прооперировали? Майя задумалась, пытаясь вспомнить, что с ней произошло. Запах антисептика и лекарств, безликие серые стены и монитор в углу. Сомнений нет, она в больнице. Взглянула на врача. Доктор… Доктор Бьери! Точно! Перевела взгляд на мужа, лицо которого теперь вдруг стало гладко выбритым. Никакой шикарной шевелюры на подбородке. А жаль. С ней он выглядел брутально. И когда только успел сбрить?..

Ее внимание неожиданно привлек какой-то странный звук.

– Вы это слышите? Этот стон! – Майя начала тревожно озираться, пытаясь приподняться в кровати.

– Тебе пока нельзя вставать! Отдохни, милая, скоро все пройдет. – Родриго придержал Майю за плечи, укладывая обратно. Но внезапно сам повернулся в сторону окна, подобрался, как будто что-то услышал.

Нет, это был не стон. Звук доносился снаружи, нарастая, он становился выше, приближался. Родриго подошёл к окну и раздвинул пальцами жалюзи.

Лучик Солин, дерзкий и прыткий, немедленно ворвался в помещение и скользнул по полу. Безмятежный и радостный. В противовес тревожному шуму. Он все усиливался и, достигнув апогея, с оглушительным грохотом обрушился на комнату.

На месте окна, где только что стоял Родриго, образовалась рваная дыра. Время остановилось. Майя отвела взгляд к противоположной стене, на которой только что плясал золотистый лучик. Там сгрудились обломки стекла и бетона и нечто изломанное, даже отдаленно не похожее на человека. Кажется, она даже успела закричать, прежде чем полетела вниз вместе со всем зданием, которое складывалось как карточный домик.

Секунды тянулись, как смола, а Майя все падала вместе со своей кроватью и обломками бетона, и этот ужас будто длился целую вечность. Она отмечала все детали: жар волны, которой ее обдало, запах гари и пыли, ужасающий скрежет конструкций, сосущее чувство невесомости в животе и боль от потери, которая еще не обрела силу, но уже маячила на границе сознания. Неужели это конец?

Майя увидела нечто странное ещё до того, как открыла глаза. Она видела… Нет, не так. Она чувствовала… Иначе. Будто все, что ее окружает, – эта бетонная плита, что нависла над ней сверху, кусок арматуры, проткнувший ее правую голень, матрас, слегка смягчивший падение, обломки кровати, и она сама, – все будто состояло из миллиардов крошечных светящихся пылинок, беспрестанно двигающихся, колышущихся, перетекающих друг в друга. Ей показалось, что сквозь толщу завала, погребшего ее тело, она видит весь мир, пронизанный этими золотистыми потоками: и метры бетонных глыб над своим телом, и воздух, и деревья, и океан, что бьётся о берег недалеко, – все состоит из…

И тут ее настигло осознание. Воспоминание. В голове возник образ искалеченного мужа. По телу прошлась жаркая волна ужаса, оставляя после себя выжженную пустыню душевной боли. Он где-то здесь. Вместе с ней, совсем недалеко. Майя попыталась пошевелиться, и ногу прошила боль. В грудной клетке ломило. Вдохнуть полной грудью было невозможно. Кислорода не хватало. Майя задыхалась. Во рту было сухо, только пыль скрипела на стиснутых зубах.

Между ее телом и бетонной плитой был небольшой зазор, видимо, она на чем-то держалась. На чем-то, что мешало этой плите окончательно расплющить тело Майи. Клаустрофобия уже давала о себе знать, сдавливая страхом грудь, разрастаясь, занимая и так небольшое пространство, с трудом позволяющее сделать хотя бы скудный вдох и слегка пошевелиться.

Что произошло и почему здание обрушилось? Что это за золотистая субстанция, наполняющая все вокруг? Что с мужем? Он не может… Нет, он не может!

Паника нарастала. Майя, игнорируя боль в ноге, попыталась пошевелиться. Все тщетно. Дышать становилось все тяжелее. Кислород заканчивался. Золотое мельтешение сводило с ума. Она никогда не выберется! Родриго! Она пыталась звать его, но сухие голосовые связки выдавали только жалкие хрипы.

Майя подавилась очередным криком, всхлипнула, замерла. Нет, так нельзя. Она постаралась успокоиться – нужно дышать ровно и глубоко, если она хочет выжить… А зачем? Если его больше нет…

Боль во всем теле грозила поглотить сознание… Напряжение внутри все ширилось, давило, вибрировало и жгло ее нутро, стремясь вырваться наружу. Как дикий зверь, угодивший в клетку, мечтающий снова обрести свободу. Страшно! Как же страшно быть погребенной заживо! Выбраться! Освободиться! Зверь просился на волю. Требовал. Бесновался. Наконец, Майя не выдержала и отпустила. Внутри как будто лопнула струна, удерживавшая вместе две половинки души.

Вся толща бетона, нависающая над ней, рванулась, разлетелась в стороны, освобождая Майю от завалов, давая доступ кислороду, лучам Солин и невыносимой какофонии звуков.

Она рывком села на том, что когда-то было больничной койкой. Бетонная плита, которая нависала над Майей, улетела вместе с метрами бетона верхних этажей и арматуриной, проткнувшей ее правую ногу.

Повреждённая артерия выталкивала кровь из раны щедрыми порциями. Сквозь золотое на миг прорвалось красное. Много красного, окружающего голень. Голова закружилась, и Майю накрыла тьма.

– …стабильное. Должна выкарабкаться. Организм молодой, – прокрался в сознание Майи далекий мужской голос как через толщу воды.

– Конечно, выкарабкается, – с уверенностью сказал другой голос, женский и хрипловатый. – Она упала с черт знает какого этажа, была придавлена еще парочкой – и выжила! А повторный прилет ракеты освободил ее от завала. Вы когда-нибудь встречали подобное чудо? Эту девушку бережет ангел. Она точно выживет.

Майя медленно приходила в себя, и ее мир наполнялся золотистой пестротой. Перед ней стояли две фигуры, сотканные из ослепительных, почти белых вихрей. Им, очевидно, и принадлежали голоса. Стены помещения, пол, потолок тоже сияли, но были гораздо темнее, почти коричневыми и более статичными. Все вокруг: кровать, на которой она лежала, столик, разместившийся справа от нее, даже она сама – все состояло из золотистых потоков разной степени подвижности и яркости.

Майя открыла глаза. Но ничего не изменилось. Мир не раскрасился в привычные цвета, он все еще был наполнен вихрями различных оттенков Солин. Единственное, что осталось неизменным в ее восприятии реальности, – это обоняние. И оно подсказывало, что Майя вновь оказалась в больнице. Жива. За что? Почему Бог не проявил по отношению к ней милосердие и не забрал? Почему оставил мучиться без него? Майя не желала верить, что его больше нет. Хотелось надеяться. Однако образ изломанной фигуры вперемешку с серым бетоном, красной кровью и сверкающими осколками стекла, хоть она и видела его лишь долю секунды, отпечатался в памяти, заставляя душу корчиться от боли.

Навалилось отчаянье, мрачное и беспроглядное. Сердце рвалось на части. В груди как будто образовалась пустота, огромное пространство вакуума размером со вселенную.

Слезы потекли по щекам. Тело пульсировало от боли, но Майя почти не замечала этого. Ее душевная боль была в миллионы раз сильнее физической. Она заполняла до краев, мешая вздохнуть, набирала силу, крепла, разрасталась, она плескалась внутри, как штормовой океан, билась о контуры физической оболочки, желая вырваться наружу. Прямо как там, под завалом. Майя поняла, что не в силах ее сдерживать. Да и зачем? Отпустила.

Медицинские работники, еще мгновение назад стоявшие у изножья кровати, впечатались в стену. Как будто смытые невидимой волной, которая, ища выход, снесла препятствия на своем пути, выбила окна, сломала несколько веток на близ растущих деревьях и унеслась в даль. На больничной парковке завыли сигналки.

Майя все это отметила краем ускользающего сознания, как нечто второстепенное. Ее не волновало, что у нее, похоже, нет правой голени, что она больше не видит в привычном смысле этого слова, что один из медиков, которого только что швырнуло к стене, потерял свою ослепительную яркость и стал сравним с мебелью – и что это сотворила с ним она.

Сил совсем не осталось. Кажется, даже на то, чтобы дышать. Пусть так. Так будет даже лучше. Может, она встретится с мужем там… Спасительная темнота снова избавила ее от страданий.

В очередной раз Майя очнулась, увидев уже привычное световое шоу. Разочарование. Вот что она почувствовала первым делом. Ну почему Бог не забрал её? Почему оставил жить и мучиться осознанием, что мужа больше нет? А она есть… такая.

Что вообще с ней происходит? Майя подняла руку, рассматривая поток света, текущий под ее кожей, согнула пальцы, разогнула их. Пошевелила. Потоки не изменились. Сжала в кулак сильно – настолько, насколько смогла. Потоки пошли рябью.

– И что вы сейчас видите? – Майя вздрогнула от неожиданности и повернулась на голос. В углу, слева от нее, на стуле сидел человек. Он оперся локтями о колени и подался вперед, внимательно разглядывая Майю. Его глаз она не видела, но чувствовала взгляд почти физически.

– Руку. Она на месте. Вы кто? – прохрипела Майя.

– В отличие от правой ноги… – Ей показалось, или в голосе промелькнула жалость? – Я капитан Стайтерн. Прибыл сюда, чтобы разобраться в вашем случае.

Майя помолчала немного, рассматривая его светящийся силуэт.

– Капитан чего? И что с моим случаем не так?

– Вы провоцируете взрывы.

В голове Майи сию же секунду возник образ мужа в груде бетона. Не может ведь…

– Нет. Ваш муж погиб от попадания ракеты. Началась война.

Не по ее вине… Майя потихоньку выдохнула. Война… Так, стоп! Откуда он знает о ее муже и как догадался, о чем она думала только что?

– У вас все на лице написано. – Ответил на незаданный вопрос капитан. – Выразительная мимика.

Верно. Муж часто говорил ей об этом… Но это ответ лишь на один вопрос, и не объясняет его осведомленность о Родриго… Все-таки погиб… Хоть Майя и догадывалась, но подтверждение капитана стало последним гвоздем в крышку гроба ее надежды. Его больше нет. Апатия придавила к кровати. Сердце снова сжалось в груди. Смерть. Вот что заслуживают мерзавцы, убившие любовь всей ее жизни. Смерть, долгую и мучительную.

– Откуда вы узнали мое имя? После случившегося я никому не представлялась, насколько я помню. – Мысли в голове ворочались медленно, буксовали.

– У меня свои методы. – И в них он, судя по всему, Майю посвящать не собирался.

– На кого вы работаете? ФБР? ЦРУ?

– На частную организацию.

– Что же это за организация такая, у которой на службе целый капитан? – Майя сама не знала, почему задает вопросы этому человеку. Не все ли равно, кто он такой и на кого работает? Ей уже все должно быть безразлично. Смысл ее жизни умер.

– Расскажу как-нибудь, если вы меня не размажете по стенке.

– Угу. Постараюсь, – сказала Майя апатично. – С кем война?

– Всех со всеми. Вам повезло. Через час после вашей эвакуации из Хьюстона на него упало несколько ядерных бомб.

Война. Эти подонки всё-таки начали войну. Ядерную войну. Они уничтожат весь мир! Черт с ним, с миром! Они отняли у нее всё. Человека, который был центром ее мироздания, самым родным на всем белом свете! Ну и пусть он накроется… ядерным взрывом, этот мир. И вместе с ним все, кто это начал. Но ведь нет, они наверняка сидят в оборудованных бункерах, эти твари, называющие себя элитой. Уж они-то выживут. В отличие от Родриго.

Черная беспощадная ненависть разлилась внутри, поглощая все, даже самые светлые области души. Она была почти осязаемой, она клубилась, пульсировала, рвалась наружу, клокотала в груди. Уничтожить. Их нужно уничтожить…

– …очнитесь же!!! Майя! Вы меня слышите? Успокойтесь! Дышите! Вы должны взять себя в руки. От этого зависят жизни многих. Моя в частности. Не взрывайте больше ничего. Пожалуйста, – ворвался в ее мрачную грезу взволнованный голос капитана-тюремщика. В том, что это был именно тюремщик, у нее не возникло ни малейшего сомнения. Его мерцающая фигура склонилась над ней, горячие руки сжимали ее плечи. Слишком сильные – не высвободиться.

– Вы делаете мне больно.

– Простите. – Давление тут же исчезло.

Майя сжала зубы, зажмурилась. Глубоко вдохнула, насколько позволили ее травмированные ребра, и медленно выдохнула, как учил ее инструктор по йоге пару месяцев назад. В другой жизни.

С трудом она подавила в себе разрушительную эмоцию. Этот человек ни в чем не виновен. По крайней мере, пока не доказано обратное. А вспышки ее эмоций в последнее время действительно стали взрывоопасны.

– Я себя контролирую… Кто начал войну?

Можно злиться и крушить все вокруг. А можно добыть информацию и поквитаться с непосредственными виновниками этой трагедии.

– Не это сейчас важно.

– Не вам решать, что для меня важно, а что нет. И все-таки из вежливости спрошу: что, по вашему мнению, имеет сейчас значение, Капитан частной организации?

– То, что ветер несёт на нас радиоактивное облако. Нужно убираться на юг.

Из его голоса исчезли интонации, которые используют для общения с душевно больными. Видимо, капитан чего-то там верно оценил характер Майи и понял, что она не потерпит снисходительности в свой адрес.

– Где мы сейчас?

– В Виктории.

– И куда дальше?

– В Мексику.

– Нас там ждут?

– Да.

– Всех жителей города?

Мужчина на долю секунды замешкался, прежде чем ответить «да», но Майя это заметила и поняла, что весь городок эвакуировать никто не собирается.

– Что с остальными городами страны?

– Все крупные – практически полностью разрушены. Да и многие мелкие тоже, где были какие-то военные объекты.

– Правительство?

– В бункере. Насколько я знаю.

– Кто бы сомневался! – горько усмехнулась Майя. – Сотовая связь? Интернет?

– Интернета нет. Позвонить еще можно, но связь нестабильная. Недавно отправил несколько СМС и получил ответ.

Если бы она помнила номер телефона, можно было бы попросить сотовый у Капитана и попытаться связаться с родней. Но увы… Майя вздохнула.

– Что происходит на других континентах? – Сердце сжалось от страха в ожидании ответа. Живы ли?

– Не знаю. Точной информации пока нет.

– Когда мы уезжаем?

– Сейчас.

Майя понимала, что спасают ее не из чистого альтруизма. Всегда должна быть какая-то выгода. В ее случае, очевидно, Капитан и люди, на которых он работает, интересуются ее новыми способностями. Если это можно так назвать. И, скорее всего, ее планируют запереть в какой-нибудь лаборатории и изучить этот феномен, способный разрушать все вокруг. Кто же откажется от нового вида оружия в виде самодетонирующей девки?

Что ж, все равно другого выбора у Майи на данный момент не оставалось. Она сейчас была не сильнее котенка. И даже если размазать этого человека по стене, придет другой, который захочет изучить ее способности. Значит, нужно подождать выздоровления.

Майя старалась игнорировать боль во всем теле и не думать об отсутствующей ниже колена ноге. Потом. Все потом. А сейчас:

– Ну что же, капитан…

– Стайтерн, – напомнил мужчина.

– Капитан Стайтерн, – повторила Майя. – Как вы планируете меня перевозить?

– Вертолет уже ждёт.

– Тогда я готова.

Глава 2. Промежуточная точка

Дорогу Майя почти не запомнила. Ей что-то вкололи, и она проспала весь полет.

Проснулась уже на месте. Первое, что почувствовала, – больничный запах. Вслед за ним пришло чертово золотистое сияние всех объектов, окружающих ее. Один из которых был живым и тихонько ругался себе под нос на испанском языке, снимая Майе капельницу. Следующей заявилась адская боль во всем теле, склоняющая провалиться обратно в небытие. Кроме этого, напомнили о себе естественные потребности.

– Здравствуйте, – вежливо окликнула Майя медсестру, с трудом отлепив сухой язык от неба, – могу я сходить в туалет?

Ответ прозвучал на испанском, крайне недружелюбно.

Майя немного учила этот язык, потому что Родриго был мексиканцем и она хотела понимать его родную речь, но ее знаний было недостаточно, чтобы понять недовольную трескотню медсестры.

– Если хочешь жить в этой стране, учи наш язык. Это ты здесь чужая, и я не обязана тебя понимать. Ясно? – сказала та на ломаном английском, с сильным акцентом.

– Си, – ответила Майя.

Чего ж тут непонятного? Раньше мексиканцы нелегально пытались эмигрировать в Штаты. Теперь ситуация изменилась. Диаметрально. Какая ирония.

– Что насчёт туалета? – напомнила Майя.

– У тебя стоит катетер. Если тебе кажется, что ты хочешь писать, тебе это только кажется. Если тебе нужно по-большому, я позову санитарку, она даст утку.

– Нет, спасибо. А самой никак нельзя?

– Во-первых, ты в интенсивной терапии. Здесь постельный режим. Во-вторых, у тебя нет ноги, если ты не заметила.

В голосе женщины притаилась издевка. Да, сочувствия от такой не дождешься.

Майя смотрела на массивное светящееся пятно медсестры, пытаясь понять значение того, что она видит. Высокая, полная – это то, что можно понять по силуэту. Волосы темно-коричневым нимбом окружают голову. Они не такие яркие, вероятно, потому что это мертвые клетки. Ярче всего светится голова. Белые вихри крутятся в черепе причудливым образом и даже иногда слегка вырываются за его пределы, как будто череп для этих потоков – вовсе не абсолютное препятствие.

То есть живое – яркое, мертвое – темное. Чем больше процессов происходит в живом, тем светлее эта область. Майя решила называть потоки, которые она видела, энергией.

А были они повсюду. Мебель, стены, одежда, все вещи, не говоря уже о живых организмах. Даже в воздухе витали мерцающие всеми оттенками золота вихри. Весь мир состоял из них. Майя протянула руку к одному из таких потоков. Рука прошла сквозь, никак не повлияв на его направление или яркость. Помахала рукой – тот же результат. Каким тогда образом она отшвырнула от себя груду бетона? Или припечатала к стенке тех медиков?

– Что это ты делаешь? – раздалось рядом.

Майя совсем забыла о неприветливой медсестре.

– У меня что-то со зрением, – почти не солгала она.

– Я сообщу твоему врачу. А сейчас поешь.

Она помогла Майе сесть в постели и поставила перед ней столик с едой.

Очертания тарелки и приборов были видны хорошо. Приемлемо. Майя взяла ложку и осторожно начала есть.

Как выяснилось, даже девицы, состоящие из эфемерных золотых вихрей, нуждаются в заурядных калориях. Больничный суп, который показался ей настоящей амброзией, был уничтожен в считанные секунды, и Майя очень расстроилась, когда в ложке, которую она в очередной раз поднесла ко рту, ничего не оказалось. Просить добавки у медсестры-грубиянки ей не позволила гордость.

Когда столик убрали, Майя обратила внимание на свою ногу, точнее – на пустоту в том месте, где должна быть лодыжка. Никаких вихрей, никакого золота.

Приступ паники внезапно схватил за горло. Она как будто снова вернулась в тот момент: вот Родриго стоит у окна, а вот его изломанная фигура у противоположной стены, миг – и все они летят вниз, вперемешку с бетонными плитами и битым стеклом, вдох – кровь толчками выплескивается из раздробленной конечности.

– Майя! – уже успевший надоесть голос капитана выдернул ее из плена кошмарных воспоминаний. – Дышите. Со временем станет легче. Я знаю.

– Откуда? – Майя стиснула зубы, стараясь заглушить злость. Да что он может об этом знать?!

– Я тоже терял родных. – Капитан на мгновение замолк, словно собираясь с мыслями. – Старшая сестра умерла чуть больше полугода назад, а мама – несколько лет назад. Мой отец погиб в один день с вашим мужем. В другом городе, но при схожих обстоятельствах… – Он снова смолк. – Ещё несколько смертей не облегчат вашу боль. Зачем вам невинные жертвы?

Майя замерла. Жертвы. Она не убийца. Нет.

Ладонь капитана лежала на ее плече, а лицо было так близко, что на мгновение ей показалось, что из-под нахмуренных темных бровей на нее смотрят карие глаза. Но стоило ей об этом подумать, как вернулись мерцающие вихри.

Майя повела плечом, сбрасывая его руку. Движение отдалось болью в грудной клетке, возвращая связь с реальностью.

– Все в порядке. Я себя контролирую.

Капитан тут же отстранился и отошел к окну, отвернулся, всматриваясь в даль. Но его запах после наглого вторжения в ее личное пространство остался, раздражая обонятельные рецепторы нотками цитруса и сандала. Приятный аромат. Наверное, он недавно принял душ, завистливо подумала Майя, которая уже черт знает сколько дней полноценно не мылась. Убогая гигиена с помощью медперсонала – не в счет.

Майя бросила взгляд на фигуру у окна и начала изучать потоки Капитана. Быстрые, порывистые, создающие витиеватый узор. Как будто в более крупных вихрях клубилось множество помельче. Вихревая матрёшка. Интересно, это что-то значит? Нет, не так. Хотелось бы знать, что это значит? У грубиянки-медсестры такой картины не наблюдалось.

Майя уже поняла, что ей приоткрылась какая-то тайна мироздания. И в будущем ей предстоит разобраться, как ею воспользоваться. А в том, что это возможно, она не сомневалась.

Начал действовать препарат, который ей ввели, и Майю непреодолимо потянуло в сон.

– Я посплю, капитан.

– Спите, Майя, вам нужно поправляться, – не оборачиваясь, произнес он.

За следующие несколько дней Майя окрепла. Стала садиться в постели самостоятельно. Рубцы после лапароскопии зажили полностью, ссадины затянулись, синяки болели чуть меньше. Только боль в отсутствующей ноге продолжала ее мучить. Врач, приятный пожилой мужчина, сказал, что культя заживает хорошо и что причина боли в голове. Якобы мозг не может поверить, что ноги нет, и делает вид, будто она на месте, но повреждённая.

Капитан Стайтерн все время маячил где-то неподалеку. То дремал на соседней койке, то смотрел по телевизору что-то на испанском, сидя в неудобном больничном кресле, то читал замусоленный томик. В отличие от Майи, испанским он владел в совершенстве. И нашел общий язык с медсестрой-злюкой.

Майя неустанно старалась постигнуть суть энергии, которую видела. Наблюдала, пыталась повлиять. Пока она поняла только то, что иногда, преимущественно в моменты волнения, ее собственная энергия выходит за пределы тела и начинает взаимодействовать с энергией окружающего мира. Так и получились те выбросы. Но подействовать на что-нибудь сознательно, без ярких эмоций, у нее пока не получалось.

– На что это похоже?

Майя вздрогнула. Голос Капитана выдернул ее из золотой грёзы, которую она наблюдала в окно, сидя в инвалидной коляске. Она оглянулась. Стайтерн стоял в дверях. Сгусток энергии и две белые точки на месте глаз.

– Я будто живу в картине Густава Климта, только лица не прорисованы.

Капитан оживился. Голова засветилась ярче, расплескивая свою энергию за пределы черепа.

– Расскажите подробнее.

– Капитан Стайтерн, не обижайтесь, но мой конвоир – последний, с кем я буду делиться тем, что со мной происходит.

– Кто сказал, что я ваш конвоир, Майя? Я всего лишь ваша охрана. И зовите меня Марк.

Голос его, низкий, с бархатистыми нотками, звучал ровно и спокойно. Такому доверяют. Майя изогнула губы в подобие улыбки.

– Сказал волк кобыле. Марк, какая у вас миссия? Куда вы должны меня доставить?

Он приблизился, захватив с собой стул, и уселся напротив.

– Организации, на которую я работал раньше, больше нет. Как и страны. По крайней мере в том виде, в котором все это существовало до недавнего времени. Начальство не выходило со мной на связь уже больше недели. Поэтому нет никакой миссии, Майя. Теперь наша задача – просто выжить. И я помогу выжить вам.