Инфлюнус

– А вы альтруист, не так ли?

– Еще пару недель назад я бы не стал кривить душой и ответил «нет». Но в разгар ядерной войны я скажу: «Почему бы и нет?»

И снова, несмотря на кажущуюся искренность, что-то было в нем не так, что-то настораживающее, заставляющее интуицию ощетиниться и оголить зубы. Только Майя не понимала, что именно. Может, прищур глубоко посаженных глаз, с цепким, внимательным взглядом? Может, хищно раздувающиеся ноздри крупного носа? Может, большой, четко очерченный рот с крепко сжатыми губами?

И тут Майю ошарашило понимание: она его видит. Рассматривает. Всего миг, и видение исчезло, сменившись уже привычным золотым мерцанием.

– Ты увидела меня?

И когда они успели перейти на «ты»? Майя решила не скрывать правду.

– Как ты догадался?

– У тебя изменился взгляд. Обычно ты выглядишь как слепая. Смотришь повсюду, но ни на что конкретно. Сейчас ты меня разглядывала. Значит, зрение не пропало. Скажи, когда ты закрываешь глаза, что-то меняется?

– Ничего. Никакой темноты, ни днем, ни ночью.

– Хм. Интересно.

– Что интересно?

– Ты видишь потоки с открытыми и закрытыми глазами одинаково. В каких-то определенных условиях ты способна этими потоками управлять. Нет, управлять – это что-то осознанное, лучше назовем это «воздействовать». Так?

– Да. – Майя задумалась. Разве она говорила Марку что-то о потоках? Определенно, нет.

– Значит, эти потоки воспринимает твой мозг напрямую. Что-то активировало в нем зону, которая способна на это.

Вот оно! Вот что настораживает в этом человеке! Осведомленность. Он явно владеет какой-то информацией. Гораздо большей, чем сама Майя.

– Ты что, нейробиолог? Откуда ты знаешь все это?

– Нет, я не учёный. – Марк встал и отвернулся к окну. – Но у меня есть знакомый профессор. Он занимается проблемами квантовой физики. Предлагаю его навестить. Возможно, он сумеет пролить свет на это явление!

Вероятно, предварительно разобрав доверчивую художницу на кванты. Ну-ну.

– Зачем это тебе? Ты же сказал, что начальство не выходит на связь, так бросил бы все и отправился по своим делам!

– Какие могут быть дела в разгар конца света?

– Ну, не знаю. Повидать семью. Поцеловать жену, семерых детишек.

– Я не женат, детей нет. Родители умерли… – Марк немного помолчал. – Корпорации, на которую я работал, тоже теперь нет. Я свободен.

– И свое свободное время решил посвятить мне. Почему? Точнее, с какой целью? Я, конечно, безногая, Капитан, но не безмозглая.

– Твои способности – феномен. Нужно их изучить.

– И ты полагаешь, что из них можно извлечь какую-то пользу?!

– Я не сомневаюсь, что это будет прорывом в науке.

– Человек-бомба, открытие так открытие!

– Ты сама не знаешь, на что ты способна. Возможно, это перевернет мир.

– Мир уже перевернулся, если ты не заметил!

– Заметил. – Марк немного помолчал. – Так что, ты согласна пойти со мной?

– У меня есть выбор?

– Конечно! Ты свободный человек.

– Как называется организация, на которую ты работаешь?

– Корпорация «Кварктэйл».

Вряд ли в мире найдется человек, который о них не слышал. Смартфоны, компьютеры, программное обеспечение и много чего еще.

– Какую работу ты выполнял для корпорации, Капитан?

– Возглавлял службу безопасности.

– Безопасности чего?

– Производства, транспортировки, хранения. У такой большой компании масса направлений, требующих контроля.

Майя посмотрела на человека перед собой. Что у него в голове? Кроме вихрей цвета Солин, конечно? Какие мысли там клубятся? Какие планы на нее он строит? А в том, что Капитан что-то задумал, Майя не сомневалась. Зачем компании, занимающейся разработкой компьютеров, ее способности? И как они вообще узнали о ее случае? Если бы такое произошло в мирное время, она бы еще поняла. Но сейчас, когда вокруг царит хаос… Надо избавиться от Марка как можно скорее. А для этого нужно научиться пользоваться тем преимуществом, которое свалилось ей на голову.

– Знаешь, что мне интересно?

– Что?

– Ты реагируешь на мои особенности как на что-то обыденное. Девка, разметавшая несколько метров бетона по округе и размазавшая пару медиков по стенке? Ничего необычного!

– Я многое в жизни повидал. Меня сложно удивить, Майя.

– Даже ядерной войной?

Только сказав это, она тут же вернулась в реальность, в которой мир разрушен и ее мужа больше нет. И снова возникла перед глазами ужасающая картина изломанного тела.

– Я согласна ехать с тобой, – добавила она, не дожидаясь ответа на свой вопрос.

* * *

Месяц спустя рана на ноге зажила. Майе сделали протез, и она начала заново учиться ходить.

Когда она только примерила его и попыталась сделать первые шаги, решила, что мастер создал для нее орудие пыток по индивидуальным меркам.

Ноги тряслись и, казалось, вот-вот сломаются под тяжестью тела. В первый раз она смогла сделать четыре шага. Четыре жалких шага! По два на каждую ногу.

Но этот скромный результат ее не обескуражил. Если другие это делают, значит, и она сможет.

Марк присутствовал на ее тренировках. Молчаливый соглядатай. Он делал вид, что читает, и не выказывал сочувствия. За что Майя была ему очень благодарна. Хотя она и не удивилась бы, если б узнала, что сочувствие ему не свойственно вовсе. Слишком уж прагматично он смотрел на мир.

Что происходило в Северной Америке, Европе и Азии, никто толком не знал. Сотовая связь окончательно пропала около недели назад. Были только слухи от тех, кто знает тех, кто недавно прибыл из Штатов, о том, что там царят разруха, мародёрство, лучевая болезнь и смерть.

Людей, пересекших трансатлантический тоннель, в последнее время не встречалось вовсе. Даже тех, кто знал тех, кто прибыл из-за океана. Возможно, он был разрушен и затоплен. Поэтому новостей из Европы, а тем более – Азии, не было совсем.

Власти Мексики пытались сохранить порядок, но ежедневно то тут, то там вспыхивали волнения. Люди, напуганные, лишенные привычной жизни, изолированные, потерявшие связь с миром и друг с другом, жили в неопределенности, без уверенности в том, что наступит завтрашний день. Они хватались за оружие, дрались за еду, за безопасное место, за технику, бензин. Многие пытались уехать на юг.

Ядерные бомбы не взрывались уже около месяца. Но они сделали свое дурное дело: погубили мегаполисы Северной Америки, посеяли хаос. И хоть на мексиканской земле не выросло ни одного радиоактивного гриба, обстановка все сильнее накалялась и была близка к гражданской войне.

Майя шла, опираясь на страховочные поручни тренажёра. Каждый следующий шаг давался легче предыдущего. У нее получалось. Разумеется. Майя никогда не сомневалась в своих силах. Она была уверена, что любой цели можно добиться. Нужно только собрать волю в кулак и двигаться вперед. Все получится. Пусть не с первого раза, пусть не играючи, но упорство и трудолюбие обязательно дадут свои плоды.

Если б не ее настырность, мечта быть художницей так и осталась бы неосуществленной. Тогда, казалось, все было против нее. Экзаменатор, немолодой приземистый мужичок, крайне похожий на императорского пингвина в своем мешковатом черном костюме и ужасном канареечном галстуке, сказал, что с ее талантом максимум, что ей светит, – красить заборы. Да и мама настаивала, чтобы Майя выбрала «настоящую» профессию.

Тогда она с треском провалилась на вступительных экзаменах. Это был серьезный удар по самолюбию семнадцатилетней девчонки, у которой до этого всегда все получалось. Первое в жизни серьезное поражение. Но оно не сломило дух. Наоборот, подстегнуло решимость. От мечты Майя не отступилась.

Признаться, она все же считала, что хорошо рисует, но этого оказалось недостаточно. Ребята, поступавшие вместе с ней в академию искусств, все детство проучившиеся в художественной школе, были гораздо сильнее. Поэтому, хоть экзаменатор-пингвин и не вызвал в ней симпатии, и признаться себе в этом было очень нелегко, к сожалению, он был прав.

Если бы в свое время мама позволила бросить музыкалку ради художественной школы… Однако она не позволила. Нельзя сказать, что Майе не нравилась музыка, наоборот. Но рисование… Это была страсть. Она мыслила образами и мечтала запечатывать мгновения в содружестве разноцветных мазков, слой за слоем создавая из разрозненного – цельное, из обыденного – уникальное.

Красота была повсюду: в золотистых закатных облаках, в маленьком нахохлившемся птенчике за окном. Она меланхолично смотрела из проулков хмурого города, сереющего смогом и одинаковыми домами, бросала вызов быстрым, дерзким авто, промелькнувшим мимо и с визгом скрывшимся за поворотом. Моложавый дедушка, каждое утро пробегающий по одному и тому же маршруту, привлекал красотой с оттенком оптимизма, а мать, прижимающая к груди ребенка, была восхитительна в своей безусловной любви.

Майя видела мир именно таким – прекрасным! И ей хотелось показать свое виденье другим людям. Красота спасет мир. Так думала она тогда. Наивная!

После провала на экзаменах Майя целый год училась самостоятельно. Готовилась. Она извела тонну бумаги, но разобралась в нюансах пропорций и перспективы, света и тени, научилась замешивать нужный оттенок и изучила различные техники, а главное – набила руку.

По вечерам она подрабатывала официанткой, чтобы оплатить съемное жилье и пропитание. Работу можно было бы назвать вполне сносной, если бы не приходилось по нескольку раз в день сбрасывать чужие похотливые ладони со своей задницы…

К счастью, на следующий год она поступила играючи, попав к тому же экзаменатору, который на этот раз выбрал образ гималайского медведя: коричневый костюи и белая рубашка. Он ее, конечно, не узнал. Совсем не помнил девчонку, которой предсказал судьбу маляра. Но в этот раз он остался крайне доволен ее работой и осыпал ее комплиментами.

Это была победа. Майя упивалась похвалой человека, который в нее не верил, и досадой матери, надеявшейся, что Майя снова провалится и наконец «возьмется за голову». Она доказала всем, на что способна, и знала, что справится с любыми трудностями.

Проучившись пару лет, Майя начала осваивать графические редакторы и в конце концов поняла, что не останется без куска хлеба, пока существует интернет…

Игнорируя боль, вызванную очередным трудным шагом, Майя усмехнулась. Всемирная паутина уничтожена, нужно искать новые способы двигаться вперед. Пока же ее движение было ограничено территорией госпиталя и волей ее конвоира, который решал, достаточно ли сегодня безопасно для того, чтобы прогуляться в небольшом парке за корпусом.

После занятий на тренажере она упала в кровать, чувствуя, как кровь бежит по гудящему от напряжения телу. За месяц бездействия ее мышцы ослабли, и теперь требовалось время и титанические усилия, чтобы вновь заставить их работать.

Прикрыла глаза, прислушалась к ощущениям. Вихри золотой материи окутывали ее со всех сторон. Казалось, что они могут подхватить ее и понести, давая отдых чертовски уставшему телу, увлекая вдаль от всего этого безумия. Но они лишь протекали сквозь, напрочь игнорируя присутствие девушки, которая по воле судьбы почему-то начала их видеть.

Майя наблюдала за их движением. В том, что раньше представлялось хаотичным и бессистемным, начали просматриваться закономерности. Ток энергии во всех людях оказался схож. В голове он повторяет изгибы извилин, зацикливается и соединяется с противоположной стороной, а в остальном теле следует движению крови. Школьных знаний по анатомии Майе хватило, чтобы это понять. Однако были и отличия. У одних потоки были более яркими, чем у других, у кого-то в организме были темные или светлые пятна. В каких-то местах наблюдалось ускорение или, наоборот, замедление потоков. Будь она медиком, возможно поняла бы, что это значит.

Сосредоточившись, Майя попыталась вернуть привычное зрение и разглядеть, что нарисовано на картине, висевшей на стене. Сконцентрировала внимание на своих ощущениях, пристально глядя на прямоугольник на стене. Ничего не происходило. Но Майя точно знала, что это возможно. Она уже делала это. Видела же она лицо Марка. Да и свою раненую ногу, пока та была еще при ней.

Ничего не получалось. Снова. Полчаса бесполезных попыток, и Майя наконец поняла, что нужно менять тактику.

Она представила, что у нее в голове есть рубильник переключения восприятия, и мысленно дернула за него.

Сработало! На долю секунды промелькнуло зеленое, но она подпрыгнула на кровати от счастья, и зрение опять пропало. Спокойно! Сосредоточиться. Потянуть эфемерный рычаг…

На противоположной стене висел морской пейзаж. Репродукция Айвазовского. Потрясающе! Эмоции нахлынули волной, такой же мощной, как на картине. Оказывается, Майя чертовски устала жить в желтом мире! Но только сейчас, вернув обратно все цвета, поняла, как сильно по ним скучала!

Пальцы зачесались взять в руки мастихин, замешать на палитре несколько оттенков синего, зеленого, бирюзового, серого и окунуться в привычный и такой любимый мир живописи.

Сколько времени Майя не держала в руках кисти? Она уже забыла, как это ощущается, когда ты выплескиваешь на холст свои чувства буйством красок. Филигранной многослойной техникой, или же широкими, грубыми мазками, или вовсе без использования кистей, при помощи одного только мастихина! Не важно! Главное – то, что ты вкладываешь в полотно.

Майя перевела взгляд на кресло, где расположился с книгой Марк, и наткнулась на внимательные глаза. Пару мгновений они сверлили друг друга взглядом. Наконец, капитан удовлетворённо улыбнулся. Читает ее как книгу, которая лежит у него на коленях.

– Делаешь успехи. Я рад. И я думаю, что ты вполне способна выдержать дорогу до Бразилии. Завтра выдвигаемся.

Он поднялся и вышел из комнаты. Видимо, чтобы организовать транспортировку. На столике у кресла остался томик. Никколо Макиавелли. «Государь». На испанском.

Нужно как можно скорее отделаться от этого мужчины. Вот только куда идти и что делать? С чего начать? С освоения своих способностей, разумеется. И Майя удвоила усилия. Ей необходимо научиться ими управлять.

* * *

– Ты готова?

– Да.

Майя поднялась и довольно уверенной походкой направилась к лифту, проигнорировав инвалидную коляску, предложенную ей санитаром.

– Спасибо вам за всё, – поблагодарила она персонал. Даже злюку-медсестру одарила улыбкой. Все же она работала на совесть и немало сделала для того, чтобы Майя могла сейчас ходить самостоятельно.

По ухмылке Марка Майя догадалась, что простым «спасибо» со своей стороны он не отделался.

– Доллар ещё в цене? – спросила она, пока кабина лифта спускала их на первый этаж.

– Пока да, но все движется к тому, что эти бумажки скоро станут бесполезны. Валютой будут ресурсы и навыки.

Майя кивнула.

– У тебя есть план?

– Я тебе говорил об одном знакомом ученом. Найдем его. Я думаю, вам будет что обсудить…

– Почему мне кажется, что сейчас последует «но»?

– Но… – Марк бросил быстрый острый взгляд на Майю. – С ним нет связи. Уже семь дней. Я не знаю, остался ли у него до сих пор доступ к лаборатории, цела ли эта лаборатория, да и жив ли он сам? Мы сможем это узнать, только когда доберемся до места.

– Ладно… И где он живет? – Нужно познакомиться с этим учёным. А после… Время покажет.

– В Плапилоте.

Майя присвистнула.

– Значит, нам предстоит добраться до самой столицы? Это далеко. Полетим?

– Нет. Это небезопасно. В Бразилии гражданская война. Сбивается все, что летает.

– Какой же тогда смысл ехать в страну, объятую войной?

– Во-первых, здесь скоро будет не менее горячо, чем в Бразилии. А во-вторых, там есть Брайан, а у него, я надеюсь, все еще есть доступ к оборудованию. Он ведущий специалист в институте физико-биологических наук. Если ничего не изменилось.

– А если изменилось?

– Будем действовать по обстоятельствам.

– Как же мы туда доберемся?

– По морю до побережья, а по стране – на машине.

– У нас получится?

– Доверься мне.

Майя встретила его прямой взгляд, излучающий интеллект и непоколебимую уверенность в себе, и молча кивнула.

* * *

Как только Майя переступила порог госпиталя, на нее обрушилась духота. Укрыла плечи пуховым одеялом, обняла горячо и липко, скользнула по спине капелькой пота, заполнила легкие, мешая дышать.

Марк подогнал старый пикап.

– Кондиционер не работает, так что крепись.

Он помог Майе забраться внутрь, и они тронулись в путь по раскаленным улицам города.

Раньше она удивлялась большому количеству охраны в больнице, теперь же увидела причину своими глазами. Город был охвачен беспорядками. Повсюду кто-то разбивал витрины и стекла машин. Где-то гудела сирена. Вдалеке поднимался дым пожара. Из окна палаты все выглядело не так ужасно.

– Ехать нам недолго. Около сорока минут до побережья, потом пересядем на катер. Главное – проскочить без приключений. Пристегнись.

Путь до моря дался Майе нелегко. Чтобы избежать ненужных встреч, Марк свернул с шоссе на проселочную дорогу, которая после недавнего ливня была испещрена бороздами от потоков воды, и на каждой кочке боль прошивала правую ногу.

Зато на побережье стало легче дышать. Морской ветер нес соленый, пахнущий водорослями, а не смрадом пожаров и разложения, воздух.

На маленьком пирсе их ждал даже не катер, а скорее небольшая яхта.

– Деньги вперёд, – заявил капитан судна, окинув их подозрительным взглядом. Марк протянул моряку солидный свёрток. Тот кивнул и проводил их на борт.

Глава 3. Связь с бесконечностью

5 апреля 2026 г.

Яхта шла ровно, почти не подпрыгивая на волнах. Майя сидела на палубе и, откинувшись назад, смотрела на звездное небо.

Ей уже довольно легко давался переход с одного вида зрения на другой. Золотые вихри, проплывающие мимо и уходящие в глубину вселенной, в бесконечность, вызывали ощущение отсутствия рубежа между Землей и космосом, будто одно служило продолжением другого. Похоже, так оно и было. Нет никакой границы – она лишь у нас в голове. И это пугало. Завораживало, восхищало, но вызывало инстинктивный страх. Поэтому Майя предпочитала рассматривать привычное звездное небо с едва уловимым мерцанием созвездий вдалеке. Знакомое, родное, безопасное.

Марк сидел рядом, погруженный в свои мысли. Иногда бросал косой взгляд на Майю, переводил его в небо, видимо, не находил там ничего интересного, и снова погружался в раздумья.

За время, проведенное бок о бок на борту лодки, Майя свыклась с его компанией.

Большую часть времени Марк молчал, что-то напряженно обдумывая. Иногда делал пометки в бумажном блокноте простым карандашом. Кажется, он с легкостью адаптировался к миру, где больше не было социальных сетей, мессенджеров, электронных планеров и новостных сайтов.

Майя не раз пыталась его разговорить, выяснить хоть что-то о его работе и личной жизни, но Марк мог претендовать на звание чемпиона мира в уклонении от прямых ответов. Каждый их разговор заканчивался тем, что уже Майя рассказывала о себе, заново проживая смерть мужа. А это было больно! Душевные раны не желали затягиваться так же быстро, как телесные.

Несмотря на молчаливую натуру, капитан всегда был готов помочь: подать, принести, подставить плечо (в прямом смысле этого выражения).

В целом Марк не казался злодеем, который тащит невинную жертву, чтобы сдать ее на опыты в лабораторию. И все-таки Майя не сомневалась, что при необходимости этот человек способен прикончить ее, не моргнув глазом. Что привело ее к таким выводам, она не знала.

Капитан ни разу ее не обидел ни словом, ни делом. Он не выглядел головорезом, не повышал голос, не позволял себе колких комментариев или упреков в ее адрес (и вообще в чей-либо).

Однако его пытливый, острый ум, в совокупности с замкнутостью настораживали. А то, как он двигался, как выполнял рутинную работу, выдавало в нем силу. Будто он удерживал внутри сжатую пружину, готовую распрямиться… Или потоки энергии, стремившиеся вырваться наружу. Его движения, ловкие, точные и уверенные, были подобны грации хищника, а в глазах таилась непоколебимость. Казалось, что любое препятствие, возникающее на его пути к цели, заранее обречено. Даже если это препятствие дышит и чувствует.

– О чем думаешь? – прервала молчание Майя. Она придвинулась на сиденье ближе, почти соприкасаясь с ним плечом, чтобы Марк смог ее услышать сквозь рев лодочного мотора.

– Думаю, как протащить наши задницы через всю Бразилию и при этом выжить.

– Очень прозаично. – Майя поежилась, предчувствуя грядущие испытания.

– А ты думаешь о высоком?

– Я художник. Мы всегда думаем о высоком.

– О звёздном небе?

– Оно сегодня прекрасно. – Майя помолчала, глядя наверх. – Но я думала не о нем.

– И о чем же?

– Тебе будет не интересно.

– Я не тот человек, который задаёт вопросы из вежливости. – Краем глаза Майя заметила, что Марк подался ближе, тем самым давая понять, что готов слушать. Она оторвала взгляд от бескрайних мерцающих просторов и перевела его на капитана. Его черные глаза казались провалами на лице. Черты в ярком свете луны были драматично жесткими, будто вытесанными из камня не очень умелым мастером.

– Ладно, – сдалась Майя. – Сначала я думала о муже. О его смерти. О том, что… Знаешь, что мы делали в больнице?

Марк неопределенно пожал плечами, что могло означать как «нет», так и «какая разница».

– В тот день мне сделали операцию. Насечки на яичниках. Мы в течение двух лет пытались завести детей, но ничего не получалось. Оказалось, что у меня болезнь Штейна – Левенталя. Это когда оболочка яичников слишком плотная и… Не важно. Мы так надеялись, что операция поможет. Врачи сказали, что после нее шансы забеременеть у меня будут довольно высокими… А теперь муж мертв, а вместе с ним умерла и надежда иметь ребенка.

Майя отвернулась, сморгнула набежавшие слезы, отерла щеки, стараясь взять себя в руки.

– Мне жаль, что так произошло, Майя. Ты, как и многие другие, пострадавшие в этой войне, – просто невинная жертва.

Марк смотрел спокойно, но взгляд этот нельзя было назвать безразличным. Всё-таки он не совсем бесчувственный.

– Тем не менее ты конвоируешь меня, – упрекнула Майя.

– Я уже говорил, что я не твой конвоир! – Взгляд Марка был прямым и открытым. – Мне никто больше не ставит задачи. Возможно, это потому, что просто ставить их больше некому. Теперь я сам по себе. И ты сама по себе. Я тебя не намерен удерживать. Причалим – можешь отправляться, куда захочешь.

– Хорошо. – Майя пристально вглядывалась в лицо Марка, но не нашла ни одного намека на ложь. Выдохнула. Она даже не осознавала, что не дышит.

Они помолчали.

– Как же я их ненавижу! – тихо сказала Майя через некоторое время. – Кто дал им право решать за весь, мать его, земной шар? Кто решил, что может просто нажать на кнопку и уничтожить половину человечества?

– Не надо, Майя. Не сейчас, – прозвучал ровный голос Марка. – Мне бы не хотелось кормить рыб на дне Атлантики.

– Кто в этом виноват, Марк? Скажи мне! Перечисли мне имена! Мне нужно знать. Мне нужна какая-то цель в жизни.

– Месть – это плохой ориентир, Майя! Как насчет оставшейся половины человечества? Почему бы не сделать смыслом своей жизни восстановление мира на земле?

– Не тебе меня судить! – Ярость поднялась в ее душе острыми пиками. – Я сама найду ответы на свои вопросы, если ты не хочешь помочь!

– Я не знаю ответа на твой вопрос. Но, скорее всего, виновника этой трагедии уже не существует.

Майю что-то смутило в этой формулировке. Как будто на гладкой бархатной поверхности вдруг появился шип, слегка царапнул и снова исчез, не оставив следа, только смутное волнение.

– Ты в порядке? – спросил Марк.

– Да… Не переживай, я себя контролирую… – Майя потерла лицо, стряхивая напряжение. – Как ты думаешь, до меня были такие люди? С такими способностями? Наверняка я не первая? Может, их называли ведьмами? Или магами?

– Наверняка были. – Марк отвел глаза. Ну точно что-то знает! Но не собирается ей рассказывать. Майя разозлилась.

– Очень развернутый ответ. В твоём стиле. Ты начинаешь мне нравиться, Марк. Интересный собеседник. Душевный человек. – Голос Майи сочился сарказмом.

– Разговоры – не мой конек.

– А что же тогда?

– Возможно, когда-нибудь мне представится возможность продемонстрировать тебе свои таланты. Если, конечно, ты не решишь пойти своей дорогой, когда мы причалим.

Марк выдал скупую улыбку. Майя уставилась на него во все глаза. Если бы она была чуть более испорчена, то могла бы увидеть подтекст в этой фразе и подумать, что Марк флиртует. Но она не была испорчена. К тому же она в трауре и вдобавок ко всему… неполноценна.

Майя посмотрела на свой протез. Пойти своей дорогой по прибытии в Бразилию? Кого она обманывает? Она слишком слаба, чтобы двигаться в одиночку. Беспомощна. Да и идти ей некуда. Пожалуй, у нее нет другого выбора, кроме как дать Марку шанс продемонстрировать свои таланты.