- -
- 100%
- +
1
Начиналось все как обычно – так было и с другими.
Бил Першил, исполнявший обязанности местного профсоюзного босса, явился на участок Джимми Кэша и Лу Эрвиля и сказал, что договор с ними продлеваться не будет.
Собственно, он мог этого и не говорить, поскольку напарники уже давно ожидали подобного хода администрации.
Во-первых, Джимми не сошелся характером с мастером участка – рыжим Гофманом. Во-вторых, за Джимми таскалась дочка сэра Твилкинса, который владел половиной завода. И в-третьих… Впрочем, и этих двух пунктов вполне хватало. А Лу Эрвиль был здесь вовсе ни при чем, но поскольку он уже давно работал с Джимом в паре, то автоматически попал в разряд увольняемых – за компанию.
– Ну и чего смотришь? – угрюмо спросил Кэш у Першила. – Мы тебя поняли, теперь можешь проваливать. Или хочешь, чтобы мы работу прямо сейчас бросили – пускай колонна заморозится?
– Нет, отчего же. – Першил замотал головой. – Это вовсе не означает, что нужно все бросить прямо сейчас. Просто я не хочу, чтобы вы, ребята, подумали, будто мне нравится сообщать людям подобные новости.
– А что, не нравится? – дурашливо удивился Лу Эрвиль. – Может, ты не знал, что твое дело – защищать нас от увольнения, поскольку мы платим взносы, парень, на которые ты существуешь?
– Брось, Лу, – усмехнулся Джимми. – Такой дом и такую машину, как у Першила, одними взносами не поднимешь. Здесь пахнет деньгами дирекции. Ведь так, Билли?..
– Хотел с вами как с людьми, а вы… – Першил неловко потоптался и, воспользовавшись шипением возгоночной колонны, покинул участок.
«Ну вот и все, – подумал Джим. – Тут тебе и пенсия, и учеба – все побоку».
Словно на личного врага, он посмотрел на запачканный рудной пылью блок управления, за которым ему пришлось стоять последние пять лет. Теперь эту привычку следовало забыть и искать кусок хлеба в других местах. А в каких других, если производство падало на всех предприятиях Тауроса и никому не нужные люди слонялись по затененным уродливыми громадами компакт-хаусов улицам городских окраин?
– Эй, Джим, ты что, уснул? – недовольно спросил Лу.
Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, Кэш тряхнул головой и включил подачу пара. Его жесткая струя ударила в стенку колонны, и та завибрировала от напряжения, излучая во все стороны избыточное тепло.
Джим невольно сравнил свое состояние с состоянием перегонной установки. То же кипение внутри и невозможность выбросить наружу всю скопившуюся внутри дрянь. Оставалось только излучать свою бессильную досаду.
2
В раздевалке особенно разговаривать ни с кем не пришлось. Народу становилось все меньше, и осиротевшие шкафчики беспомощно таращились открытыми дверцами.
Джим снял каску, респиратор и не глядя швырнул их на полку. Затем туда же полетели рукавицы и небрежно скомканный комбинезон. Стоявший рядом Лу неодобрительно покачал головой. Ему при любых обстоятельствах удавалось сохранять приверженность порядку.
Между тем Джим, как флагом, взмахнул полосатым полотенцем и зашагал в душевую. Там он на полную мощность включил воду, но тут же сработал регулирующий датчик, и на голову Кэша полилась регламентированная струйка жидкости.
– И что ты этим хочешь доказать? – спросил Лу, вставая в соседнюю кабинку.
Джим ничего не ответил и только зло растирал себя колючей мочалкой, будто наказывая тело за случившуюся неприятность.
Когда они уже одевались, Кэш наконец вспомнил, на ком он может отыграться. Конопатый Левис давно уже нарывался на драку, а сейчас Джиму было просто необходимо с кем-то подраться.
– Я сейчас, – буркнул он Эрвилю. А затем добавил: – Захвати мою сумку.
И побежал мимо немногочисленных рабочих новой смены, стремясь поскорее добраться до раздевалки заготовительного цеха.
Вот и их желтые шкафчики, и – удача! – сам Левис сидел на длинной скамье, словно бы приглашая Джима двинуть ему по физиономии. Кэш уже занес руку, но что-то в позе Левиса заставило его остановиться.
– Ты чего? – глухо спросил его недавний враг.
– Это… – растерялся Джим. – Хотел врезать тебе…
– Ну так врежь, – покорно согласился Левис и даже недоуменно пожал плечами – дескать, о чем тут говорить, бей на здоровье.
– Тебя тоже уволили? – наконец дошло до Кэша.
– Ну да.
– И что теперь?
– Еще не знаю, – ответил Левис и горько усмехнулся. Джиму стало не по себе от усмешки Левиса, у которого было двое детей и больная мать. Все они жили на зарплату своего единственного кормильца.
– Можно попробовать рвануть в Кинто. Там, говорят, дела получше.
– Везде одинаково, – обреченно пробормотал Левис и еще ниже опустил отяжелевшую от невеселых дум голову.
Кэш молча развернулся и пошел обратно, стараясь изгнать мысли о Левисе. В конце концов, тот был настоящим сукиным сыном, и Джим наверняка врезал бы ему, не получи Левис увольнительного листа. А ехать в Кинто – это, конечно, не каждому по карману. Билет стоил не меньше тысячи, а Левису приходилось расходовать все до последнего кредита.
«И я не в лучшем положении, – подумал Джим, – вбухал все свои денежки в недоделанный лонгсфейр. Ну кто же знал, что этот кризис налетит так неожиданно?»
У выхода из производственной зоны Кэша поджидал Эрвиль. Он передал Джиму сумку и, внимательно осмотрев его лицо, сказал:
– Что-то непохоже, что ты нашел Левиса. Или он быстро сдался?
– Бедняга тоже попал под сокращение, – хмуро обронил Кэш, и они направились к зданию заводоуправления.
У самого подъезда на небольшой стоянке было припарковано несколько дорогих автомобилей, принадлежащих заводским боссам. Рядом, зорко приглядываясь ко всем проходящим мимо, стоял высокий сержант-охранник с длинным стеком в руке. Опасное оружие подрагивало стальным наконечником, и сержант то и дело перекладывал его из руки в руку.
Джим поежился. Как-то раз, примерно год назад, полицейский приложил его такой штуковиной. Всего один раз, зато пришлось отлеживаться три долгих дня.
На входе в корпус управления другой охранник потребовал предъявить пропуска, и Кэш с Эрвилем подали ему свои синенькие карточки. Охранник на них едва взглянул и тут же бросил в ящик стола.
– Эй, а как же мы получим расчет? – спросил Джим. У него мелькнула мысль подраться хотя бы с этим охранником. Однако тот был настроен более чем миролюбиво.
– Идите так, ребята, расчет уже оформлен, и ваши «гробовые» никуда не денутся.
Кэш с Эрвилем переглянулись, но, не найдя что ответить, стали подниматься по лестнице на второй этаж.
Экономический департамент предприятия поражал чистотой и безупречной отделкой стен. Джим невольно бросил взгляд на свои запыленные ботинки и оглянулся, чтобы посмотреть – не оставляют ли они следов. Коридоры здесь казались такими длинными, что, наверное, тянулись до горизонта, а одинаковые двери хранили покой своих обитателей и отличались друг от друга только номерами.
Не успел Лу сказать Джиму, что не знает, куда идти, как прямо над их головами из динамика послышался голос охранника:
– Вам нужен двести восемнадцатый номер…
– Спасибо, друг, – ответил Джим, обращаясь к голубоватому глазу телекамеры, и, подойдя к нужной двери, тихонько в нее стукнул.
– Входите! – отозвался совершенно нейтральный голос, не отражавший никаких эмоций и даже половой принадлежности.
Кэш толкнул дверь и вошел в небольшую светлую комнату, разгороженную тремя письменными столами.
– Ваши имена, господа? – спросило существо неопределенного возраста с коротко стриженными, крашеными волосами и длинным носом, на котором удобно сидели очки.
– Джим Кэш и Лу Эрвиль, – за обоих представился Джим.
– Очень хорошо, – ответило конторское существо и, заглянув в компьютерный терминал, несколько раз долбануло скрюченным пальцем по клавиатуре.
Двое других сотрудников – мужчина и молодая женщина, – не поднимая голов, продолжали изучение бумаг, цифры в которых они сличали с показаниями на экранах.
– Ага, – снова повторило существо. – Кэш и Эрвиль…
– Так точно, – не удержавшись, подтвердил Джим. Его почему-то очень занимало, кто перед ним – мужчина или женщина.
– Расчет за месяц плюс тысяча кредитов от дирекции… Штрафы и удержания? Тэкс-тэкс, штрафов и удержаний нет… Рудольф, будьте добры, рассчитайте этих господ, – сказал бесполый субъект, и Рудольф, сохранявший торжественность агента похоронного бюро, поднялся со стула и, подойдя к шкафу, распахнул створки.
Джим и Лу переглянулись. Снизу и до самого верха внутренности шкафа были заполнены «гробовыми» – так называли рабочие прозрачные пакеты с последними деньгами уволенных и с краткими выписками об их трудовой деятельности.
Найдя пакеты, Рудольф прижал их одной рукой к груди, а другой аккуратно прикрыл шкаф. Затем повернулся и вопросительно уставился на руководящее лицо.
– Отдайте, – разрешило лицо, и Рудольф протянул пакеты их владельцам.
3
Проходная предприятия «Холистер плант» осталась позади, и только высокие конструкции возгонных колонн, опутанные обслуживающими площадками, высились над корпусами управления, словно неумытые гиганты над чистенькими и ухоженными карликами.
– Чего оборачиваешься? – спросил Эрвиль.
– Да так, смотрю на нашу колонну. Кто-то теперь будет на ней работать в первую смену?..
– А может, ее совсем остановят.
– Может, и остановят, – согласился Джим и стал прислушиваться к голосам птиц, доносившимся из окружавшего «Холистер плант» парка.
В городах любое предприятие изолировали от жилых кварталов километровым лесным массивом. Однако впереди, сквозь дымку смога, уже просматривался частокол компакт-хаусов и чувствовалось смрадное дыхание огромного мегаполиса.
Парк кончился, и показалась станция монорельса. Не дожидаясь новых пассажиров, очередной состав со скрежетом унесся в сторону города, и ждать следующего предстояло не менее четверти часа.
– Нужно взять жетоны, – напомнил Лу. – Теперь у нас нет карточек и нужно платить за проезд, как всем.
– Да, – кивнул Джим. – И это тоже.
Купив жетоны, они бросили их в накопитель и прошли на пустую платформу.
– Что будешь делать со своим лонгсфейром? – неожиданно спросил Эрвиль.
– А что с ним делать? – Джим вздохнул. – Если бы не это увольнение, я бы его месяца за три доделал и мог бы продать, а так – разве что за бесценок.
– Но ведь ты говорил, что он у тебя уже летает.
– Поднимается в воздух, но на маршевых скоростях его использовать нельзя. Поток воздуха сорвет с сиденья.
– Жаль, – покачал головой Лу и проводил взглядом высокую девушку. – Если бы доделал, мы прямо на нем рванули бы в Кинто.
– Шутишь? Прямо через Чашу?
– А что, горючего бы не хватило?
– На одном баке можно пролететь полторы тысячи километров, если не будет встречного ветра. А если подвесить дополнительный, то как раз можно перепрыгнуть и Чашу.
– Можно перепрыгнуть, – почти не слушая, кивнул Эрвиль, заглядевшись на девушку.
Она нагнулась, чтобы поправить туфлю, и Лу поцокал языком.
– Ты чего? – спросил его Джим, который мысленно был в своем боксе, где хранился лонгсфейр.
– А вон девушка – просто мечта, а денег нету.
– У тебя в кармане почти две тысячи.
– Да ты что? Это ж вырванные у эксплуататоров. Нам могли и этого не дать. Нет, я не сумасшедший, чтобы с этой длинноногой просадить их в один вечер.
– Просади в два, – усмехнулся Джим, глядя, как на изгибе монорельса появляется приближающийся состав.
– Слушай, а тебе не кажется, что она похожа на Нену?
– Давай без намеков. Мы с тобой из-за этой Нены и пострадали…
– Вот и делай после этого добрые дела.
– Именно так, – согласился Джим.
Состав плавно притормозил и остановился. Створки дверей неслышно скользнули внутрь стен, и на платформу вышли несколько человек. Вместо них в вагоны забрались другие люди, и монорельс начал набирать скорость.
Джим занял пустующее место у окна, Лу сел рядом с ним, и оба уставились на неприветливые пейзажи городской окраины.
Пустые стройплощадки и незавершенные здания как нельзя лучше иллюстрировали состояние экономики. И хотя все считали, что в Кинто работа есть, могло выйти так, что и там лишние люди никому не требовались.
Кэш вспомнил о том случае, когда он так некстати познакомился с Неной, дочерью мистера Твилкинса. Это произошло полгода назад.
Джим прогуливался по Цветочной площади, поджидая человека, который собирал один из сложных узлов для его лонгсфейра. Человек не появился, и Джим с испорченным настроением отправился домой, а в подземном переходе наткнулся на компанию молодых подонков, которые рвали одежду с какой-то хрупкой девчонки.
Их было семеро, и, будь Джим в норме, он бы хлопнул по полицейской кнопке, которая располагалась на стене всего в двадцати шагах от места происшествия. Но настроение было испорчено опозданием компаньона, и Кэш вступил в неравный бой.
Поначалу, ошеломив врага внезапным наступлением с тыла, он стал одерживать победу, но потом хулиганы вытащили ножи и бросились на Кэша с вполне определенной целью.
Его спас костыль, который он позаимствовал у нищего. Это было настоящее оружие профессиональных попрошаек, и у Кэша был опыт владения таким костылем.
Одним словом, когда прибыл полицейский патруль, поле боя осталось за Джимом, а сам он отделался несколькими синяками и парой неглубоких порезов.
Затем в полицейском участке им с Неной оказывал помощь врач, и девушка, едва оправившись от шока, смотрела на своего избавителя широко раскрытыми восторженными глазами. Кэшу уже тогда показалось, что такое обожание в ее глазах не принесет ему ничего хорошего. И, как выяснилось позднее, он оказался прав.
Поначалу мистер Твилкинс хорошо отнесся к героическому поступку рабочего его собственного предприятия, но после того, как Нена расторгла помолвку с одним из видных представителей своего класса и заявила родителям, что видит своим мужем только настоящего героя – Джимми Кэша, папаша Твилкинс в корне изменил отношение к этому герою.
Кроме того, Нена начала появляться на проходной, встречая Кэша после смены, и это, понятно, его не слишком радовало.
Мало того, что над ним смеялись его товарищи, но еще и сама Нена слишком увлекалась диетами, а Кэшу нравились девушки с формами.
Одним словом, холодность избавителя заставляла девушку биться дома в истерике, и накатившийся кризис окончательно свел к нулю шансы Джима удержаться на своем месте.
«Вот и делай после этого добрые дела», – вспомнил он слова Лу и невесело усмехнулся.
Зашипели пневматические тормоза, и монорельс стал сбрасывать скорость, преодолевая последние метры дневного света. Секунду спустя он уже нырнул в тень первого компакт-хауса.
4
У проходной общежития для рабочих Джим и Лу расстались – они жили в разных стволах здания.
– Я загляну к тебе вечерком, помозгуем, что делать дальше, – сказал Эрвиль.
– Хорошо, – махнул в ответ Джим и вошел в трубу мини-лифта, такую узкую, что у полных людей возникали трудности. Но простому работяге была по карману только жизнь в компакт-хаусах, особенно если он намеревался отложить пару сотен на черный день.
Пропахшая перегретым уплотнителем кабина взлетела на двести сорок восьмой этаж и остановилась так резко, что Кэш едва не вышиб головой низкий потолок. Впрочем, это было обычное функционирование лифта, в котором напрочь отсутствовали дорогостоящие демпферы.
Оказавшись на своем этаже, Джим едва разошелся в тесном коридоре со знакомым парнем, который потерял работу неделей раньше и теперь пил все дни напролет.
– Как дела, Кэш-работяга? – беспричинно веселым голосом спросил знакомый, коснувшись Джима потным животом.
– Хреново, – честно признался тот.
– Ну и ладненько. – Знакомый шагнул в лифтовую кабину и унесся вниз, словно перегруженная пневмопочта.
– Ну и ладненько, – автоматически повторил Джим, дотрагиваясь до дверного приемника магнитной бляшкой.
Дверь убралась вверх, и Кэш оказался на пороге своего дома – минимизированного обитаемого пространства в шесть квадратных метров. Одна кровать, при желании раздвигавшаяся в полуторную. Столик-тумбочка, он же и бельевой шкаф, туалет тентового типа с откидывающимся унитазом, такая же плоская пристенная раковина умывальника и водоструйное устройство, похожее на элемент писающего мальчика.
Не снимая обуви, Джим хлопнул рукой по небольшой кнопке, располагавшейся возле двери. На индикаторе загорелась цифра 8 – стало быть, в запасе было около получаса. Кэш сбросил тяжелые ботинки и потрогал крышку пищевого блока – небольшой умной штукенции, похожей на сливной бачок авторской конструкции. Блок был оснащен современной биодиффузной пушкой и мог приготовить почти триста видов растительной и животной ткани с коэффициентом приближения девяносто два процента.
Кэш слышал, что небольшое изменение построительных кодов давало возможность получать разных диковинных живых существ вроде мышек и вашингтонских тараканов, которые также годились в пищу, но были значительно питательнее. Однако он боялся ноблей, которые выскакивали из таких вот улучшенных пищеблоков в каждом из десяти миллионов случаев. Что было причиной их появления, никто не знал, а эксперты указывали на сбой высокочастотных генераторов и ошибки в программах построительных кодов.
Хотя самих ноблей видели только единицы, кадры «работы» этих тварей частенько показывали в вечерних новостях. Обезображенные трупы с выеденными внутренними органами демонстрировали чудовищные возможности непонятных существ, возникавших из стандартных пьезобелковых таблеток.
Приподняв крышку, Джим проверил, как набухает биомасса тунца и разрастается желеобразная культура зеландского салата. Ничего похожего на нобля не было, и Кэш спокойно опустил крышку. Затем бросил взгляд на индикатор ожидания возле двери. Очередь шла быстро, и ждать оставалось не более десяти минут.
Джим разделся и включил новости. Что происходило в мире, его интересовало мало, но плоский экран с движущимися фигурками создавал впечатление окна. Настоящих окон в компакт-хаусах не было, поскольку это увеличивало расходы на поддержание оптимальной температуры.
Наконец пришла его очередь мыться, и душевая кабина звякнула за створками стенного шкафа. Затем те разошлись, и Кэш шагнул внутрь пахнущего дезинфекцией отсека.
Разразилась мыльная вьюга, и тело Джима забросало белоснежной пеной. Не теряя времени, он стал работать банной щеткой и уложился в три отведенные ему минуты. Полилась вода, а еще через минуту Кэш, привычно стряхнув щетку, вернулся в свое жилище. Вот теперь он чувствовал себя чистым – полоскание в заводской душевой было не в счет.
За спиной хлопнули створки, и кабина поехала дальше, на ходу дезинфицируя свои внутренности.
Не успел Джим одеться, как в дверь постучали.
– Кто там? – спросил он.
– Это я, – ответил женский голос, и Кэш узнал Абигайль.
Она, случалось, оказывала ему небескорыстные услуги, но сейчас Джиму ничего не хотелось.
– Ты чего пришла? – спросил он через дверь.
– К тебе, – послышалось в ответ.
Кэш призадумался. С одной стороны, открывать дверь Абигайль ему не хотелось, а с другой – она оставалась ему должна пятьдесят кредитов – как раз за один сеанс. И если они с Эрвилем все же решат сорваться в Кинто, эти пятьдесят кредитов так и пропадут, поскольку найти Абигайль при необходимости было невозможно.
– Ладно, – сказал Джим больше для себя, чем для своей гостьи, и открыл дверь.
5
Абигайль вошла в крохотную комнатушку, как хозяйка. Впрочем, Джим подозревал, что в жилище любого мужчины она чувствовала себя вполне комфортно.
– Ой, какой ты чистенький! – пропела Абигайль, ткнув пальцем в плечо Кэша. – Обож-жаю чистеньких.
– Я спешу, Бигги, – сказал Джим.
– А вот это плохо. Женщине таких вещей не говорят. Даже той, которая берет у тебя немножко денег…
Абигайль позволила себе лукавую улыбку и, тут же переходя на деловой тон, осведомилась:
– В койке?
– Ну… – пожал плечами Кэш.
Поскольку он собирался всего лишь взять долг, фантазия его не работала.
– Слушай, если тебе все равно, лучше как-то возле стеночки. Я, если ты заметил, новую прическу сделала. – Бигги подцепила длинный локон и, оттянув в сторону, отпустила. Он тут же собрался в первоначальную пружинку. – Мы с мужем на шоу собрались, поэтому прическа мне дорога…
– Нет проблем, я согласен.
– Отлично, – кивнула Абигайль и стала привычно сбрасывать с себя одежду, живописно раскладывая ее предметы на кровати. Бигги была натурой художественной, и это отражалось в каждом ее движении и действии. – Ты помнишь Манон, Джимми? – спросила она, вставая так, чтобы Кэшу было удобнее.
– Да.
– Тут как-то встречаю ее в центре. Она вся такая упакованная… Ой… Говорю ей: «Привет! Откуда ты такая?» Ой…
«Какая она все же странная, – размышлял Джим, возвращая свои пятьдесят кредитов. – Абигайль очень странная. Очень…»
Между тем забытый TV-бокс из-за неисправности сам увеличил звук, и к прерывистой скороговорке Бигги, повествующей о разговоре с Манон, которую Джим ни разу не видел, добавился взволнованный голос диктора:
– …рубежные посты трижды открывали огонь, однако, как сообщил нам командир заградительного отряда капитан Кларенс, не исключено, что одному из нарушителей удалось прорваться через границу и зону отчуждения…
«О чем это они?» – отвлекся Джимми и, взглянув на экран, увидел крупную фотографию страшноватого на вид субъекта. Маленькие, глубоко посаженные глаза и высокие скулы отличали его от обычных людей. Еще, пожалуй, слишком бледное лицо.
«Интересно, что будет, если полететь на лонгсфейре через Чашу и совершить вынужденную посадку? – между тем размышлял Кэш. – Эти твари сожрут нас живьем?»
Голос Абигайль вернул его к реальности:
– Такая вот история, Джимми, а ведь мы были почти что лучшие подруги. А теперь вот разругались… Ой, Джимми! Полегче, пожалуйста.
– Извини.
Наконец все закончилось, и вслед за новостями начался фильм, который Джим уже видел.
Бигги стала одеваться, ни на минуту не прекращая говорить, будто дала клятву посвятить Кэша во все секреты.
– Как твой муж? – спросил он, чтобы хоть как-то остановить этот словесный поток.
– Гектор? А что ему, он в полном порядке, жена пашет, как какой-нибудь трелевочный трактор, а его, видите ли, уволили.
– И меня тоже уволили…
– Тебя-то за что? – удивленно спросила Абигайль. – Ну прямо поветрие какое-то, честное слово! Всех мужиков увольняют, что же делать нам, слабым женщинам?..
– Говорят, в Кинто есть работа.
– В Кинто? – переспросила Абигайль, глядя в зеркальце и подправляя свой макияж. – В Кинто мой Гектор не поедет. Ему при мне удобнее. Никаких проблем. Да, кстати, Джимми, когда занимаешься сексом, нельзя смотреть TV-бокс. Да. И дело тут не в уважении к партнерше, какое нынче уважение, я же понимаю. Дело в том, что это может привести к холодной икоте.
– У кого?
– Что у кого? – не поняла Бигги, убирая в сумочку зеркальце.
– Икота у кого будет?
– У мужчины, конечно, ведь это он новости смотрит. Ты зря улыбаешься, котик. Мой Гектор до того дозлоупотреблялся, что теперь начинает икать, едва включает TV-бокс. Так-то.
Наконец за Абигайль закрылась дверь, и эта непоседа застучала каблучками по коридору, спеша то ли к мужу, то ли всего лишь на следующий этаж. Абигайль была непостижима.
Оставшись один, Джим заглянул под кровать и достал оттуда свернутые в трубку листы чертежного пластика. Сняв тугую резинку, он раскинул чертежи прямо на полу и стал рассматривать препарированный лонгсфейр, додумывая появившуюся у него мысль.
«Если поставить сюда лобовой отражатель, – размышлял Кэш, – то можно вовсе обойтись без корпуса».
Ему приходилось видеть подобные лобовые отражатели у айрбайков. Правда, у тех скорость была не более двухсот километров, а хороший лонгсфейр на движках А-4 мог преодолеть скорость звука.
Правда, на А-4 у Джима деньжат не наскреблось, однако этого и не требовалось. Впрочем, он и не собирался летать на лонгсфейре с лобовым отражателем, поскольку это было бы полным безумием. Просто эта мысль показалась ему интересной – только и всего.
Свернув чертежи и запихнув их обратно, Джим прибавил громкости TV-боксу и снова попал на новости. Речь опять шла о проникновении обитателей Чаши в город. Такое случалось и раньше, но сейчас почему-то этому придавалось большое значение. Возможно, потому, что на данный час ничего более ужасного в мегаполисе не случилось.
Между тем диктор провел краткий экскурс в историю и сообщил, что Чашей эта зона стала называться потому, что образовалась в кратере «Чаша радости». Однако с самого начала она не приносила колонистам ничего хорошего. Уходившие туда на разведку геологи не возвращались, летательные аппараты беспричинно падали и разбивались, а картографический департамент недоумевал, поскольку его спутники не фиксировали в Чаше ничего особенного и внешне она представляла собой безжизненную пустыню.