Девять хвостов Кицунэ. Рассказы о лисах-оборотнях

© Михаил Остроухов, 2018

ISBN 978-5-4485-1038-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Девять хвостов Кицунэ

Была осень 1993 года. «Шоковая терапия» Гайдара, отпустившего цены в 92-м году, привела к тому, что старые связи в промышленности и торговле разрушились, новые еще не возникли из-за неопределённости, людям не верилось, что капитализм – это всерьёз и надолго. Первое время народ радовался, что революция освободила его от работы (народ всегда ждет от революции в первую очередь освобождение от работы), но быстро встал вопрос о хлебе насущном. Тарас Липольц в конце восьмидесятых писал: «а я хочу в Америку, ну, плюньте на меня», «Америка» сама пришла в страну, но «Америка» времён великой депрессией.

Холодный ветер проносился по опустевшим улицам Москвы. Повсюду чувствовалось запустенье: даже в центре у многих домов облупились фасады, за ними никто не следил, но мусор с улиц кое-как убирали, транспорт ходил, в театрах шли спектакли, и уже в городе появились первые приметы нового капиталистического строя: у входа в Елисеевский магазин на Тверской стояли две симпатичные девушки, с улыбкой встречая малочисленных (по причине бешенных цен в магазине) покупателей. На лицах, вероятно, бывших комсомолок сначала была неловкость, но потом она прошла.

Максим учился в институте на филолога. Было ясно, что государство уже не станет окружать филологов такой заботой как прежде, но надежда свойственная молодости, что удача улыбнется ему, и он обеспечит себе каким-то образом достойную жизнь, заставляла с оптимизмом смотреть в будущее.

У Максима все годы в институте была традиция: по четвергам он по контрамарке бесплатно ходил в театр: на некоторые спектакли по нескольку раз. Например, в театр Моссовета на спектакль «Шум за сценой» с Яном Арлазоровым или на рок-оперу «Иисус Христос – суперзвезда». В рок-опере Максима помимо хорошей музыки поражал необычный ход режиссёра: роль Христа тот отдал просто симпатичному артисту, блондину, у которого сросшиеся на переносице брови были темнее чем, волосы на голове, зато Иуду играл высокий брутальный красавец с шапкой вьющихся волос и в короткой чёрной тунике оставлявшей открытым его мускулистое плечо. Зал похлопав в конце спектакля артисту игравшего Христа, разразился шквалом аплодисментов артисту игравшему Иуду. Женщины неистовствовали: овации не стихали очень долго.

Режиссёр очень странно расставил акценты: в обществе после романа Булгакова «Мастер и Маргарита», где Булгаков, кстати, вывел незлого дьявола в окружении обаятельных слуг, личность Христа вызывала симпатию, почему же тогда предатель Иуда заслонил собой Христа?

После спектакля Максим вернулся в общежитие. Он жил на пятом этаже. Максим стал подниматься по лестнице идущей вокруг шахты лифта, сам лифт гремел где-то наверху, и Максим не стал его ждать. Навстречу Максиму, пошатываясь, спускался Коля Ерёмичев: бледный с испитым лицом, но с чрезвычайно сосредоточенным взглядом, ясное дело, шёл за водкой. Про Колю и про Володю Большого рассказывали такую историю: они начал пить в марте, более молодой Коля бегал за водкой. Они пили, пели песни под гитару, когда гитара сломалась, продолжали петь песни без гитары, наконец, Володя Большой подошёл к окну и, увидев на улице снег, сказал:

– Какой сейчас месяц?

– Октябрь, – ответил Коля, который ориентировался во времени.

– Что ты гонишь? – рявкнул Володя, – вон за окном еще снег не растаял.

– Так это уже новый лёг, – ответил Коля.

После этой пьянки они сдали 1100 бутылок из-под водки.

На третьем этаже на Максима как ураган налетел подвыпивший Серёжа Ганиев. Он был москвичом, но целыми днями слонялся по общежитию, ночуя, вернее вырубаясь пьяным, где придётся.

– Дай пятихатку в долг, – попросил Сергей.

– У меня нет, – нахмурился Максим: Сергей уже был должен ему две тысячи.

– Ну, извини, – казалось, всё тот же ураганный ветер сдул Сергея.

Максим поднялся на свой этаж, прошёл по главному коридору, и завернул за угол, где было несколько комнат, в том числе и его, и мельком увидел, как за дверью одной из комнат исчез лисий хвост. Максим не поверил своим глазам, что за чертовщина!? От неожиданности он даже замедлил шаги: в этой комнате жила его однокурсница Аня Залесская. Невысокая, кареглазая девушка с волнистыми длинными волосами, собранными на затылке в пучок. Может быть, он этот пучок принял за лисий хвост, но нет, хвост был определённо лисий.

Аня была из Белоруссии и говорила с легким белорусским акцентом. Познакомившись с Максимом, она предположила, что он тоже белорус, на что Максим, улыбнувшись, сказал:

– Нет.

Он удивился: почему Аня так подумала, но потом догадался. Дело в том, что у его отца был отчим белорус – Михаил Адамович. Родной дедушка Максима погиб на фронте. И с детства, проводя много времени с обожаемым дедушкой Мишей, он стал смягчать под его влиянием букву «д» и немного хыкать в конце слов (пирох) на что, к удивлению Максима, и обратила внимание Аня.

Максим испытывал симпатию к Ане, но холодный блеск её глаз держал Максима на расстоянии, хотя при этом отношения их были очень хорошие, Максим чувствовал на себе власть её чрезвычайно сильной натуры.

Однако вернёмся в общежитие, Максим задался вопросом: какое отношение имеет к Ане загадочный лисий хвост? В этом надо было разобраться. Максим решительно постучал в дверь Ани.

Аня открыла:

– Привет, проходи.

Максим зашёл в комнату. В ней был письменный стол и кровать, застланная клетчатым, как у всех в общежитии, одеялом. За журнальным столиком в кресле сидела японка: миниатюрная, с пышными уложенными в локоны волосами на голове: кукла Алла Пугачёва с раскосыми глазами.

– Это Казуми, – представила Аня японку.

– Максим, – представился Максим.

– Садись, – предложила Аня стул Максиму.

– Спасибо, – Максим сел.

На столике стояли чайник, заварочный чайник, чашки, и вазочка варенья, на тарелке лежало печенье. Аня налила Максиму чай в чистую чашку.

– Мы познакомились вчера в Доме Кино, – сказала Аня, – она приехала в Москву на фестиваль. Ей очень нравится Тарковский.

– Ты с ней по-английски разговариваешь? – спросил Максим.

– Она немного знает по-русски.

Максим смотрел на Казуми с любопытством, конечно, Советский Союз, а теперь Россию посещали иностранцы, но, как правило, в составе делегации или туристической группы, самостоятельно (кстати, это тоже была примета времени) мало кто из них перемещался по столице, а тем более по стране: Казуми казалась Максиму гостью с другой планеты.

Японка – это хорошо, зная про лис-оборотней из японского фольклора, Максим даже обрадовался, что нашлось, конечно, фантастической, но хоть какое-то объяснение мелькнувшему в двери лисьему хвосту. Если только лисий хвост ему не померещился, то перед ним Кицунэ – лиса-оборотень, стоп, с каких пор он стал верить в сказки?

– Приятно, что в мире знают наших режиссёров? – сказал Максим.

Японка улыбнулась.

– Какой фильм тебе больше всего нравится? – спросил Максим Казуми.

– «Жертвоприношение», ― ответила японка.

– Почему?

– У нас быть Хиросима и Нагасаки.

– Понятно, ― кивнула головой Аня.

– А я не понял? ― пожал плечами Максим.

– Вспомни «Жертвоприношение»: в фильме по телевизору объявляют, что началась третья мировая война, – объяснила Аня, – над домом пролетают истребители, отключают свет и телетрансляцию. Главный герой понимает, что должен что-то сделать, чтобы спасти человечество от ядерной катастрофы, и сжигает свой дом, оставляет семью и обрекает себя на молчание. Японцам, пережившим атомную бомбардировку, это понятно, страх ядерной войны у них в подсознании.

– Мне нравится «Сталкер», ― сказал Максим, ― Тарковскому хорошо удалось создать атмосферу загадочности Зоны.

– Мне тоже нравиться «Сталкер», ― кивнула головой японка.

– Тарковский старался говорить языком символов, но вот странно, что символы в кино не имеют такого воздействия, как символы в литературе, ― заметил Максим, ― я слышал, как один мужчина на выходе из кинотеатра сказал про Тарковского: «хорошо еще, что этот, прямо скажем, не совсем здоровый человек так мало снял».

– Я думаю, этот мужчина и в литературе ничего не смыслит, ― сухо заметила Аня.

– Я надо идти, ― поднялась японка с кресла.

– Я тоже пойду, ― Максим встал со стула.

– До свиданья, ― попрощалась Аня с Максимом и Казуми.

В коридоре Казуми спросила Максима:

– Какая дорога метро?

– Я тебя провожу, ― предложил Максим.

До метро можно было доехать на троллейбусе, но Максим и Казуми пошли пешком, Максим хотел познакомиться с девушкой ближе, не каждый день выпадает шанс поболтать с настоящей японкой тем более, если про неё можно прочитать в бестиарии. Вопрос является ли девушка лисой-оборотнем оставался открытым, Максим, конечно, призвал себя к здравомыслию, но в душе надеялся, что Казуми, каким-то образом проявит свою лисью натуру. Он ждал от неё волшебства с любопытством, но в тоже время с опаской, кто знает, в каком настроении она будет.

– Ты в Японии учишься или работаешь? – спросил он у Казуми.

– Учусь в университете.

– На кого?

– Киновед.

– А родители у тебя кто?

– Отца нет, а мама продавать товар по телефону.

– А где ты вы живете?

– Мы жить в Токио.

– Расскажи мне о Токио.

– Город хорошо.

– Я не сомневаюсь.

– У нас тротуары с подогрев, поэтому нет гололёд.

– Класс! – восхитился Максим.

– На улице стоять вазы с зонтиками, можно взять любой, если идти дождь, дождь конец, ставь ваза, где близко.

– Прямо коммунизм.

– В поезде кондуктор входить в вагон, снимает шапка и кланяется, потом проверять билеты.

– Вот это культура! – вздохнул Максим.

– Ты знаешь, что в русский язык есть японские слова?

– Знаю, «тайфун», «цунами».

– А ещё «вата», «минтай», «иваси».

– И «вата» из японского?

– А в японском языке тоже есть русский слова: «икура» ― икра, «норума» ― норма.

– Интересно, ― сказал Максим, а сам подумал «норуму» наверно, ввели в обиход вернувшиеся из лагерей военнопленные японцы.

Максим и Казуми договорились встретиться на следующий день. Японка очаровала его рассказом о своей далёкой родине. Токио казался Максиму волшебным городом, где живут сказочные существа, в том числе и лисы-оборотни.

Максим вернулся в общежитие и стал жарить картошку.

На общую кухню, где было три плиты, зашёл прикурить от конфорки (надеясь, что кто-то что-то варит) сосед по этажу Юра Германов. До поступления в Москву он окончил геологический техникум в Перми, и у него в комнате была целая коллекция минералов, которую он зачем-то притащил с Урала.

Юра наклонился над конфоркой, прикурил и нервно затянулся:

– Я был сейчас у Белого дома. Руцкой и Хасбулатов призвали штурмовать Останкино.

– Это гражданская война, ― нахмурился Максим.

– Ельцин не имел права издавать указ о роспуске Верховного совета.

– Какое это имеет значение, если народ за Ельцина?

– В 91 году народ за Ельцина был.

– Нужно время, чтобы реформы дали результат, ― пожал плечами Максим, и, сняв скворчащую маслом сковородку с плиты, понес её в свою комнату.

– Да, цепь на метр удлинили, а миску на два отодвинули, ― крикнул ему вслед Юра.

Общежитие было недалеко от Останкино: в открытую форточку со стороны Останкино доносились звуки стрельбы.

Максим ждал Казуми у памятника Пушкину. Он хотел пойти с ней в Макдональдс. По Тверской улице в сторону центра ехали БМП и крытые брезентом грузовики, в которых вдоль бортов размещались солдаты, держа автоматы между ног. Максим заметил: один солдат, сидевший на лавке с краю, с любопытством разглядывал памятник Пушкину, словно был на экскурсии. Мирная очередь в Макдональдс как-то не вязалась с военной колонной.

Максим вспоминал всё, что он знал о Лисах-оборотнях. Кицунэ достигает совершеннолетия в 100 лет, и тогда у неё появляется умение превращаться в человека. Магические способности лисы-оборотня зависит от возраста и ранга, который определяется по количеству хвостов и цвету шкуры. Самый высокий ранг – это девятихвостая Кицуне с серебристой, белой или золотой шкурой, но такой она становится только в возрасте 1000 лет, приобретая умение летать и принимать любые формы, например, гигантских деревьев или второй луны в небе. Кицуне всегда имеют при себе белые шарики похожие на жемчуг, обладающие волшебной силой. В лисьей форме они держат шарики во рту, а в человеческой носят на шее. С помощью этих волшебных жемчужин, Кицунэ способны защищаться огнем и молниями. Кицунэ очень ценят эти артефакты, и в обмен на возврат их могут согласиться выполнить желания человека. Интересно, какой ранг имеет Казуми, думал Максим, в двери ему мелькнул только один хвост, но возможно, он не увидел других хвостов.

Подошла японка. Максим ей улыбнулся. Казуми была в яркой красной куртке и джинсах.

– Знаешь, кому это памятник? – Максим кивнул на памятник Пушкина.

– Кому?

– Нашему самому знаменитому поэту, – сказал Максим.

– Пуш-кину, – протянула Казуми.

– Молодец, знаешь, ― с уважением сказал Максим.

– Пушкин – хорошо, ― отозвалась японка.

– Я тоже люблю японскую литературу, особенно хокку, такую например:

Мелькнул лисий хвост,

Теперь нет мне покоя.

Жду каждый вечер.

Казуми в ответ на намёк Максима, что он догадывается, с кем имеет дело, только улыбнулась.

В Макдональдсе от фритюрниц, вызывая аппетит, шел запах картофеля фри, который жарился в масле. Обслуживающий персонал в красных шапках с козырьками работал со слаженностью муравьев. Максим заказал себе картофель фри, сладко-кислый соус, биг-мак, и стакан кофе, Казуми попросила себе тоже картофель и кофе, но вместо биг-мака взяла чизбургер. Максим выбрал свободный столик и поставил на него поднос. Казуми сняла куртку, оставшись в чёрной водолазке, и Максим наконец-то, как ему казалось, получил подтверждение, что девушка ― это лиса-оборотень: на шее у неё висел кулон с одной крупной жемчужиной, знаменитый волшебный шарик – оружие Кацунэ.

– Я идти в туалет, ― сказала японка, ― мыть рука.

– Хорошо, ― кивнул головой Максим.

Казуми ушла, а Максим, открыл крышку бумажного стакана и отхлебнул глоток кофе: оно было очень горячим. Он обжог язык, но в радостном возбуждении, что он сразу догадался: японка – Кицунэ, не обращал на это внимание. Теперь вопрос, какую выгоду из этого можно извлечь? По большому счёту никакую, скорей Лиса-оборотень обведёт его вокруг пальца, главное для Максима было убедиться в верности своего предположения.

Неожиданно, зайдя Максиму со спины, за его столик села девушка: блондинка с длинными рассыпанными по плечам волосами, очаровательной улыбкой и зеленоватыми, словно огоньки на болоте глазами. Первая мысль, которая пришла в голову Максиму, наверно, потому что он ждал, что Кицунэ, все-таки проявит свою лисью натуру, это Казуми поменяла облик. Что ж, он был совершенно не против свидания с такой красавицей. Все-таки есть польза от знакомства с Кицунэ: теперь рядом с ним сидит потрясающая девушка: все мужчины наверняка ему страшно завидуют.

– Извините, – сказала девушка, – можно взять ваш автограф?

– Автограф? – Максим был озадачен: он был ещё не столь знаменит, чтобы кого-то интересовал его автограф.

– Разве Вы не Алексей Лысенков ведущий передачи «Сам себе режиссёр»?

– Нет, ― Максим был разочарован, что это была обыкновенна охотница за знаменитостями, – но мне часто говорят, что я похож на него.

– Тогда извините, ― девушка надула губы.

Она встала и ушла.

– И за что все так любят Алексея Лысенкова, ― вздохнул Максим, ― ну, симпатичный он…

После душевного подъема и определенной гордости собой Максим сидел, хмуро сдвинув брови к переносице, как ребёнок, которому не купили в магазине понравившуюся игрушку. Настроение испортилось: в душе была сумятица чувств. Зачем вообще он тратит время на эту японку, когда кругом столько красивых девушек? Не иначе действительно она Кицунэ: его околдовала. Может быть, подняться и уйти? С другой стороны, подумал он, его контакт с Казуми имеет чисто исследовательские цели. Да и жалко оставлять нетронутым биг-мак и картошку фри. К тому же он боялся мести Кицунэ: ведь это будет самое настоящее оскорбление для девушки.

Уборщица невысокая азиатка в красной шапке с козырьком отвлекла его от мыслей. Подтирая пол рядом со столиком Максима, она сказала:

– У Вас что-то упало.

Максим нагнулся и посмотрел под столик: это был жемчужный кулон Казуми. Вот это удача, мелькнуло в голове у Максима, теперь за этот волшебный шарик он может попросить выполнить его желание: Максим нагнулся и подобрал кулон.

Казуми вернулась и села за столик. Настроение Максима поменялось: он улыбался.

– Всё нормально? ― Максим подпёр рукой подбородок, поставив локоть на стол.

– Да, ― ответила японка.

– Мне кажется, ты что-то потеряла? – Максим вынул из-под стола вторую руку и разжал кулак, в котором держал кулон.

– Ой, правда, ― глаза Казуми вспыхнули.

– Цепочка порвалась, ― сказал Максим.

– Как хорошо, что ты его найти, ― воскликнула девушка.

Максим протянул кулон Казуми, но тут же убрал руку обратно:

– Он же очень важен для тебя?

– Да, это мой любимый кулон.

– Я отдам его тебе, если ты выполнишь моё желание.

– Желание?

– Да, стань вот той девушкой, ― Максим кивнул в сторону блондинки, которая сидела за два столика от них в компании подруг.

– Я не все понимаю по русский, как это стань?

– Эта девушка сейчас уйдет, а ты превратись в неё, ― Максим смотрел испытывающим взглядом на Казуми.

– Ты считаешь, я не красивая? – нахмурилась японка.

– Нет, красивая, ― поспешил утешить её Максим, ― но та девушка мне приглянулась, а тебе какая разница какой быть?

– Опять я не понять тебя.

– Ну, пожалуйста, что тебе стоит.

– Я понять: ты сумасшедший! – Казуми встала из-за столика, видимо, собираясь уходить.

– На, на возьми, ― Максим сунул её кулон в руку, ― я пошутил.

Казуми упорно не хотела выдавать свою тайну. Максим засомневался: может быть, она действительно не Лиса-оборотень, и в кулоне настоящий жемчуг, а не волшебный шарик. Надо будет, решил он, напрямую спросить у Ани: откуда взялся лисий хвост?

Вечером Максим ждал на кухне, пока вскипит чайник. Зашел Юра Германов: опять прикурить. Поправив указательным пальцем массивные очки на переносице, он сказал:

– Останкино вчера не взяли, а сегодня Ельцин Белый дом из танков расстрелял.

– Теперь у него руки развязаны, ― хмыкнул Максим.

– Что ты радуешься? ― разозлился Юра.

– Но ведь ясно, что надо что-то менять. Посмотри, как в Европе живут, в Японии.

– А ты знаешь, что в Японии люди работают по 12—14 часов в день, и еще, чтобы быть на хорошем счету у начальства надо приходить за полчаса до работы, поэтому каждый год по официальной статистике 10 тысяч человек умирает от «переутомления на работе».

– Ужас, – Максим был расстроен, что Юра разрушает его идеальное представление о Японии.

В порыве раздражения он схватил закипевший чайник с плиты, и в это момент по случайности Юра нагнулся к конфорке с сигаретой. Всё произошло мгновенно: на чайнике не было крышки, и кипяток плеснул Юре на спину.

Юра закричал, Максим и себе обжог руку, но что значил этот небольшой ожог, по сравнению с той адской болью, которую испытывал Юра Германов. Чувствуя свою вину, Максим страшно переживал за него. Как такое могло случиться, чтобы одновременно он взял чайник и Юра нагнулся прикурить? Не иначе, как бес подтолкнул обоих, или это проделки Лисы – вопрос какой?

– Господи, как же больно! – застонал Юра.

– Извини, я не знаю, как так получилось, ― сказал Максим.

– Ой, как жжёт.

– Пошли в комнату, я тебе ожёг подсолнечным маслом смажу.

– Заживо сварил.

– Извини, извини.

В комнате Юра снял джемпер:

– Я сейчас на стенку полезу.

На спине большой участок кожи был покрыт волдырями.

– Надо скорую вызвать, ― нахмурился Максим, ― дело серьёзное.

Юра только застонал.

– Держись, сейчас я по 03 позвоню.

Скорая помощь приехала через 15 минут. В комнату вошли врач и фельдшер в белых халатах. Оба крепкие мужчины ростом под два метра. Халат фельдшера (Максиму показалось это странным) был просто накинут ему на плечи.

Осмотрев Юру, врач с некоторым разочарованием, как показалось Максиму, сказал:

– Ожог.

Он достал из саквояжа мазь и помазал Юре обожженное место на спине.

Когда крепкие мужчины уходили, халат фельдшера распахнулся, и Максим увидел, что под мышкой у него вдоль тела висит автомат без приклада. Максим понял, что под видом медицинской бригады к ним приходил спецназ: после неудачного штурма Останкино они искали в округе людей с пулевыми ранениями.

В маленьком актовом зале на первом этаже студент и начинающий предприниматель Соколкин устроил кинозал, где по вечерам демонстрировал за плату фильмы на видеомагнитофоне. В основном американские боевики и фильмы ужасов, но были и французские комедии, в которых режиссеры неизменно подбирали в пару красавице невзрачных актеров, игравших нелепых героев, видимо, для того, чтобы обычный зритель не испытывал комплексов сравнивая себя с киношными красавцами.

После киносеанса Максим увидел выходившую из зала Аню. Он догнал её, и вместе они пошли по коридору.

– Я видел, как за твоей дверью скрылся лисий хвост, ― сказал Максим и сделал многозначительную паузу.

Аня посмотрела на него искоса и сказала:

– Ну, если ты всё знаешь, тогда приходи на моё день рожденье, я жду тебе через час в своей комнате.

Максим достал из тумбочки бутылку красного вина Киндзмараули, припасенную для торжественного случая. В качестве подарка он с намёком выбрал подарочное издание А. Брема «Жизнь животных». И через полтора часа постучал Ане в дверь. Она открыла: на ней была апельсиново-рыжая блузка из атласной мерцающей ткани.

– Проходи, ― сказала Аня.

И Максим вошёл. К его удивлению за дверью оказался просторный зал, в котором находился длинный стол уставленный закусками. Хрусталь бокалов сверкал в ярком свете люстры. За столом сидело много гостей: женщин и мужчин.

– Садись, ― показала Аня на пустой стул.

Максим послушался: справа от него оказался носатый парень с почти отсутствующим подбородком, слева блондинка, которая всё время рассматривала свои крашенные в малиновый цвет ногти на руке.

Когда Максим сел, парень склонился к его уху и шепнул:

– Зря пришёл, здесь опасно.

Максим удивленно посмотрел на него.

– Я рада, Максим, что ты пришёл, ― Аня села во главу стола, ― кстати, познакомьтесь – это Максим, ― сказала она.

– Раз он опоздал, пусть выпьет штрафную, ― сказала сидевшая напротив Максима девушка в обтягивающем черном платье с глухим воротничком и облизнула себе верхнюю губу кончиком языка.

– Штрафную, штрафную, ― подхватили все.

Соседом девушки в черном платье был лысый мужчина с невероятно большими ушами, он протянул Максиму фужер с красной жидкостью:

– Мы пьем кровь, ― сказал он.

–Кровь? – удивился Максим.

– Да, ― кивнул головой лысый мужчина.

– Пей, ― потребовала девушка в чёрном платье.

– Я не буду пить кровь, ― отказался Максим.

– Ты обидишь именинницу, ― сказала девушка в черном платье и снова облизнула свою верхнюю губу кончиком языка.

– Ты обидишь всех нас, ― крикнула с другого конца стола щекастая женщина с немигающим взглядом.

– Пей, ― хором закричали гости.

– Я не буду, ― упирался Максим.

– Ты же опоздал, надо пить, такая традиция, ― настаивала девушка в чёрном платье.

Максим встал из-за стола:

– Я лучше пойду.

– Хватит над ним смеяться, он мой гость, ― нахмурилась Аня, ― в фужере вино, ― сказала она Максиму.

– Это правда?

– Да, ― подтвердила Аня.

Максим взял фужер, подозрительно разглядывая жидкость, потом понюхал:

– Действительно: вино.

Гости тоже подняли фужеры с вином.

– Давайте выпьем за нашу Анечку, ― сказала щекастая женщина с немигающим взглядом, ― сегодня у неё появился второй хвост, это значит, что магические способности её выросли.

– Второй хвост? – удивился Максим.

– Да, ей сегодня исполнилось 200 лет, ― негромко сказал носатый парень.

Так вот кто Кицунэ, подумал Максим. Тогда в двери ему мелькнул лисий хвост Ани, теперь, значит, у неё будет два хвоста.

Все выпили, Максим тоже выпил вино: оно оказалось очень приятное на вкус.