Пустота

1. Северский. Поместье

Поместье Северских расположилось за две сотни километров от столицы, вдали от магазинов, шоссе, дачных и коттеджных поселков. Двадцать гектаров у леса, огороженные высоким стальным забором, – их вполне можно было принять за секретный объект, если бы не массивные, выполненные в готическом стиле кованые ворота. Мощенная крупным камнем дорога соединяла эти ворота с жилищем – двукрылым каменным домом с высокой покатой крышей.

В тот летний вечер моросил дождь. Такой мелкий, что частички его повисли туманом, скрывая тем самым неухоженность внутреннего двора: местами повалившиеся деревья, толстенные, не дождавшиеся выкорчевки пни, высотой в человеческий рост сорняки.

Мягкий свет не закрытого шторами окна сквозь сумерки освещал фигуру хозяина. Высокий, худощавый, он оперся плечом о столб террасы, замерев в некой глубокой задумчивости. Лишь грудь его мерно вздымалась, то натягивая, то вновь отпуская тонкую ткань рубашки.

Северский поднял глаза, обвел взглядом двор и тяжело вздохнул.

– Снова не вышло, – прошептал мужчина, подводя итог усилиям последних трех месяцев.

Его не слишком расстраивала неудача. И все же еще вчера ему казалось, что он наконец нашел решение, он был практически в этом уверен. И вот уже завтра предстояло начать все заново.

– И черт с ним, – пробурчал мужчина. – Займусь этим завтра.

Приняв решение, Северский стремительно вернулся в дом, вбежал в огромный холл с камином, где на одном из диванов праздно лежала его сестра. Беспорядочно раскинув руки в стороны, девушка сверлила взглядом высокий потолок.

– Лина, вставай! – весело скомандовал брат, подбегая к дивану. Присев на ковре около девушки, он взял ее руку в свою. – Хватит уже помирать, пойдем прогуляемся!

– Лениво, – грубым хриплым голосом, совсем не соответствующим ее внешности, ответила сестра.

– Тебе всегда лениво, когда речь о прогулке! – Он лихо вскочил на диван и, встав на четвереньки, навис над ее лицом. – Идем же! – нежно улыбнулся он, глядя в ее отрешенные глаза.

Она вынужденно встретилась с братом взглядом и, не в силах игнорировать его улыбку, ответила тем же.

– Слава, ты такой настойчивый.

– Надо двигаться, Лина! Движение – жизнь! – продолжал уговаривать брат.

– И так целый день двигаюсь, – не шевелясь, возразила девушка. – Два часа в спортзале, час на стрельбище. Куда уж еще? Устала двигаться.

– Ну а я-то – нет! – Вячеслав прилег рядом с ней, опер голову на руку, чтобы лучше сестру видеть. – Я целый день сидел, чуть к стулу не прирос, – усмехнулся он. – А один я гулять не могу, ты ж знаешь! Когда я один, работа опять в голове бурлит.

– Да-да, – прохрипела она. – Опять мне тебя спасать.

– Да, моя спасительница! – кривляясь, провозгласил Северский. – Помоги же мне!

Не дожидаясь ее согласия, он обнял сестру и, прижав к себе, резко крутанулся вправо. Сделав пол-оборота на диване, они соскользнули вниз – на толстый, смягчивший падение шерстяной ковер.

– Чертов безумец! – рассмеялась Полина, оказавшись аккурат на своем брате. – Дышать-то хоть можешь?

Девушка поднялась и протянула ему руку.

– Еще бы, все ж было просчитано! – с трудом выдавил Северский и протянул навстречу свою.

Хотя он учел небольшую высоту диванных ножек и толстый ворс ковра, падение с сестрой «на борту» оказалось чувствительным для его грудной клетки.

– Больше так не делай! – продолжала посмеиваться она. – Ну ты балбес!

– Так что, ты идешь?

– Конечно иду! Сейчас, оденусь теплее! – улыбка не сходила с ее лица.

Девушка отпустила его руку и, бросив на брата любопытный взгляд, словно хотела убедиться, что и ему тоже весело, убежала в спальню.

– Игрушки свои не забудь! – довольный своей выходкой, крикнул ей вслед Северский.

– Куда ж я без них! – ответила она, уже взбегая на второй этаж.

В этом одиноком доме, купленном на завещанные деньги покойных родителей, они жили уже больше десяти лет, и ему тут нравилось. Никаких сверлящих стены соседей, никаких лающих собак или тарахтящих по утрам автомобилей. Тут было полное умиротворение и спокойствие. Здесь был именно такой мир, в котором они с Полиной хотели жить. Отсутствие посторонних было важной, если не сказать главной, чертой этого мира.

Вячеслав Северский чуждался общества не всегда. Как любой гений, он сильно отличался от прочих и все же легко врастал в ткань внешнего мира: слыл заводилой в школе, лихим парнем в университете, быстро освоился в НИИ. В те годы у него было много приятелей, не было отбоя от девушек. Тогда он любил обычный мир, а мир как будто любил его в ответ.

Северский хорошо помнил, когда произошел перелом. Это случилось, когда его выгнали из института. Не уволили, а именно выгнали: лишили наград и званий, вычеркнули из числа авторов им же ведомых НИРов, а вдобавок еще разослали отрицательные рекомендации в профильные R&D центры.

«И было б за что?!» – недоумевал Северский. Но остальные, в том числе и руководство института, полагали, что причина на то есть. Причем веская.

Стоило опальному ученому оказаться не у дел, как многочисленные приятели один за другим исчезли из его потерявшей задор и перспективы жизни. Гражданская супруга – видная красавица, сделавшая рациональную ставку на его будущий успех, – не дала мужу второго шанса и вскоре исчезла тоже.

В тот жуткий шторм Северский обрел убежище у сестры, любившей его всегда и вне зависимости от всего. Будучи без семьи и собственных забот, Полина смогла уберечь брата от депрессии, отчаяния и уныния.

Они сблизились. Вячеслав с легкостью перенял от сестры ее нелюдимость и, с тех пор всегда вместе, за трехметровым стальным забором, они ощущали себя счастливо.

– Давно мы с тобой не ходили в эту сторону, верно? – Он снял поясной фонарь, чтобы направить его луч на уходящую вниз тропинку. – Давай сюда.

– Когда мы были тут в прошлый раз, встретили лося, – с привычной хрипотой ответила девушка. – Помнишь?

– Да-а! – весело протянул Вячеслав. – Та еще встреча была! – на секунду он замолчал, смакуя воспоминания о тех событиях. – Слушай, а какой тут запах сегодня! Хвоя… словно свежая… Ты всю обойму в него всадила, а ему хоть бы что!

– Прямо уж всю?

– Ладно, не всю. Но было тогда жутко! Будто это не зверь парнокопытный, а какой-то монстр из ужастиков. Зомбяк, во!

– Вообще странно, что он на нас бросился.

– Да это как раз не очень, – не согласился Вячеслав. – Это же осенью дело было, а у лосей в эту пору гон, они агрессивны.

– Уверен?

– Ну да, а что? Ты не знала? – искренне удивился брат.

– На кой хрен бы мне это знать? – фыркнула Полина.

Северский широко улыбнулся, но спорить не стал. Он хорошо помнил, что сестра его, обладая недюжинным интеллектом, пренебрежительно относится к энциклопедическим познаниям, в особенности к тем, что не несут ей прямой пользы. Вячеслав поддерживал ее в этом и тем не менее помнил многое, помнил просто потому, что мозг его был могуч и он мог позволить себе запоминать всякую ерунду, не вытесняя действительно важной информации.

– О! А тут мы, кажется, вообще не были.

– Были. – Северская обвела своим фонарем округу. – Видишь, там просека? Она длинная, но идет в никуда… Ее будто для чего-то рубили, а потом забросили к черту.

Они свернули на широкую, освещаемую неполной луной тропу.

– А говоришь, я всякую хрень помню! – не удержался от колкости Вячеслав.

– И не говори, – не теряя серьезности, согласилась сестра.

Некоторое время они шли молча. Почва в том месте, подмоченная недавним дождем, была скользкой, неровной, ухабистой – здесь можно было запросто подвернуть ногу. Сосредоточившись на ходьбе, оба они о разговоре позабыли.

Вскоре, сам того не желая, Северский вновь задумался о работе.

– Черт! – поймав себя на этом, выругался он вслух. – Расскажи лучше, Лина, что там у нас в мире финансов творится.

Девушка не удивилась вопросу: брат спрашивал об этом регулярно, на самом деле мало интересуясь экономикой.

– ОПЕК+ не может обеспечить соблюдение сделки, – монотонно начала сестра. – Саудиты грозят развязать ценовую войну. Короче, Brent лихорадит уже неделю. Индексы продолжают бить рекорды, все больше твердят о V-образном восстановлении… А «Тесла» теперь стоит как пятнадцать «Газпромов».

– «Тесла»? – поморщился Северский. – Это та, что продает жалкие триста тысяч в год?

– Да, она.

– Пятнадцать «Газпромов»?! Скажи мне, что мы не участвуем в этом безумии! – рассмеялся он и на ходу перепрыгнул через лежащий поперек дороги березовый ствол.

– Нет, не участвуем, – неспешно перебравшись через препятствие, успокоила его Полина. – Мы продали свои акции полтора года назад, когда они стоили в пять раз дешевле.

– Но мы ж заработали на них? Я помню, ты говорила, что заработали.

– Да, что-то около тридцати процентов.

– Ну, не всегда ж можно предсказать, в какую сторону выстрелит рыночное безумие. – Он обнял ее за плечи, словно желая успокоить и без того спокойную сестру. – Твои ведь слова?

– Угу, вроде того.

– А как думаешь, Лина, можем мы себе позволить тысяч сто пятьдесят потратить? – круто сменил тему Северский.

– Ты сейчас про доллары?

– Про них, родимых.

– Не знаю, Слава, – она задумалась, видимо делая в уме какие-то расчеты. – Сильно надо?

– Хотелось бы секвенатор новый и запас реагентов пополнить. А главное, вычислитель наш старый не тянет… Ну то есть тянет, но медленно так ворочает, раздражает прямо!

– Давай, – вздрогнув от неожиданного озноба, Полина сильнее прижалась ко все еще обнимающему ее за плечи брату. – Придется в капитал залезать.

– Нет! Ни в коем случае! – решительно замотал головой Вячеслав. – Тратим только с дохода!

– Как скажешь, тогда восемьдесят… Ну сто, если сложится.

Северский надул губы. Все же он рассчитывал на новый вычислительный модуль.

– Лин, а может, ты постараешься и натрейдишь нам еще пятьдесят кусков, а?

– Это как? – не проявила энтузиазма Полина. – Купить биткойнов и молиться богам за их рост?

Он рассмеялся.

– Не, ну вот ты сколько за терминалом своим сидишь? Пару часов в день, где-то так?

– Где-то так.

– Ну а если до четырех увеличить, а?

Северский задорно толкнул ее в бок локтем.

– Слава, да я же не трейдер! – засмеялась она. – Я просто инвестор, который делает мало ошибок.

– И хочешь сказать, что это ничего не даст? – не поверил Вячеслав.

В его представлении увеличение времени работы с малого до среднего неизбежно должно было дать эффект, причем ощутимый.

– Ладно, попробую, – быстро сдалась Полина. По лицу ее было видно, что ей не хочется оставлять брата без надежды. – Но не думай, что четыре часа вместо двух позволят получить в два раза большую прибыль.

– А я и не думаю, Лина, я просто рассчитываю на тебя! – довольный собой, подмигнул он.

По итогу этого маленького торга Северский убил сразу двух зайцев: не только повысил вероятность приобретения нужного ему оборудования, но и дал сестре маленькую цель – новые хлопоты и занятия, которые должны были заполнить ее, в общем-то, пустоватые будни.

– Лина, а не пора нам с тобой возвращаться уже? Уж голодно как-то.

– Пора. Но готовить поздно уже.

– Да брось ты! – не поддержал ее брат, которому после трудного дня хотелось отвлечься и чем-то себя порадовать. – Сейчас замутим с тобой какую-нибудь вкуснятину! Да не морщись ты! Все сам сделаю, самую малость поможешь.

– Уговорил, – согласилась Полина, послушно ускоряя шаг вместе с ним.

Через час они были дома, слегка продрогшие, чуть уставшие и очень голодные. Скинув ботинки, Северский отложил готовку, занявшись потухшим за время долгой прогулки камином. Дрова, бумага… как всегда потерявшиеся спички.

Не торопясь приступить к готовке раньше брата, Полина прошла к дальней стене – к своему рабочему месту. Перед прогулкой она оставила торговый терминал открытым, чтобы, вернувшись, узнать о решении ФРС по ставке.

Через несколько минут Северский закончил с камином и, отряхнув грязные от золы ладони, подошел к сидящей у монитора девушке.

– Ну, сестра, что тут у тебя случилось? – он не мог не заметить, что вместо привычных белых с синим графиков и таблиц та изучает какие-то служебные отчеты.

Полина ответила не сразу. Полистав отчеты антивирусной программы еще немного, она повернула к нему свое удивленное лицо:

– Похоже, мой комп хакнули.

2. Солнцева. Отдел

Уже вторую неделю Катерина Солнцева не могла выспаться. Она поздно ложилась, быстро засыпала, но вставала задолго до будильника. Пробудить ее могло все что угодно – случайный крик с улицы, храп мужа, ночной кошмар или внезапный приступ беспокойства. В то утро это был храп. Не громкий, не продолжительный, которого, однако, оказалось достаточно, чтобы она проснулась.

С досады она пихнула мужа локтем. «Трындец! – выругалась про себя Солнцева. – Теперь точно не уснуть».

Катерина подвинула подушку к стене и, чуть приподнявшись, легла на нее спиной. Губы ее непроизвольно надулись, руки скрестились на груди. Нервно выдохнув, она обратила взгляд на своего «мучителя». «Боров!» – ругнулась она про себя. Ей сильно захотелось пнуть мужа, но, вовремя сообразив, что будет от того только хуже, она сдержалась.

Солнцева понимала, что уже дошла до стадии постоянного им недовольства.

Супруг был самым обычным мужчиной: неопрятным, заносчивым, неуспешным, с мерзким, как она говорила – пивным, животиком. Ей было стыдно показывать мужа друзьям, общения с ним один на один она избегала, а на телесную близость могла решиться лишь очень крепко выпив.

Все бы давно закончилось, если бы не их восьмилетняя дочь, безумно любящая своего доброго, заботливого и веселого папу. Ради нее, этой маленькой непоседы и проказницы, Катерина была готова еще потерпеть.

«Но как долго смогу я еще терпеть?»

Задавшись этим вопросом, Солнцева вдруг обнаружила, что руки ее незаметно опустились к бедрам и через белье уже медленно поглаживают известные места. На миг она устыдилась, остановив себя, а затем, решив, что, может, не так уж это и плохо, попыталась дать волю воображению.

Проку из этого вышло мало. Несмотря на нелюбовь к супругу, за девять лет совместной жизни Катерина ни разу не позволила себе измены, даже интрижки. И дело было не в клятве верности, а в том, что такое поведение в ее представлении было совершенно недостойным, таким, после которого она бы сама себя ненавидела. По этой причине фантазии ее вышли смазанными и совсем не приятными.

Проведя в борьбе с бессонницей еще около часа, Катерина решительно скинула с себя одеяло, недовольно фыркнула и пошла в ванную. Контрастный душ, умывание – все очень быстро, чтобы затем основательно и кропотливо заняться лицом и прической. Сначала база, тональный крем, затем контурирование, растушевка и ресницы, наконец, помада. Когда она закончила с прической, настроение Солнцевой уже выровнялось:

– Ну вот! Безупречно! – похвалила она себя.

В половину восьмого она поцеловала еще не закончившую завтрак дочь, прикрикнула на мужа, чтобы не опоздал он с Настенькой в поликлинику, и выскочила из квартиры.

По мере приближения к офису мироощущение Катерины становилось все более позитивным. Солнцева искренне любила свою работу, и это долгое время позволяло ей игнорировать семейные неполадки. Там ей были рады, ее ценили, восхищались ее красотой и умом. Работая в мужском коллективе, Катерина не только не стала чужой, она была его звездой и бесспорным украшением.

На проходной она мельком улыбнулась охраннику, силящемуся отвести от нее взгляд, мило поприветствовала начальника следственного департамента и ловко проскочила в специально задержанный для нее лифт.

– Спасибо, джентльмены! – она широко улыбнулась окружившим ее мужчинам в погонах, которые при виде эффектной шатенки тоже заулыбались и ожидаемо начали соревноваться в остротах и комплиментах.

До своего этажа Солнцева добиралась уже в одиночестве. Первый отдел специальных расследований располагался на самом верху, в недавно сооруженной пристройке к историческому зданию.

– Всем привет! – продемонстрировав коллегам лучезарную улыбку, громко поздоровалась она.

Не считая Лебедева, все были уже на месте. Сбившись в кучку около чайного столика, с кружками в руках, они весело обсуждали что-то незначительное.

– Привет, Кэт!

– Здорова!

– Монинг!

– Давай сюда, тут Макс вкусняшки из «Азбуки» притащил!

– Ого, вкусняшки! – заинтересовалась она. – Сейчас буду!

Катерина подошла к столу, бросила сумку, щелкнула кнопкой включения компьютера и, найдя поверхность стола недостаточно опрятной, собрала оставленные со вчера бумаги, ручки и маркеры. Она еще не успела ввести пароль, как появился Константин Николаевич – в ту пору заместитель министра и их непосредственный руководитель – в сопровождении Лебедева.

«Дурной знак!» – увидев их вместе, подумала про себя Солнцева.

Иван Лебедев был ее давним товарищем и одновременно соперником за статус лучшего сотрудника их экспериментального департамента; а потому даже случайное появление его вместе с шефом возбуждало в Катерине мелкую профессиональную ревность.

– Итак! – начал шеф после раунда приветствия. – Начнем нашу планерку. Сначала с итогов.

Константину Николаевичу было чуть менее сорока, и он дозволял подчиненным обращаться к нему по имени, но неизменно на «вы». Для своей должности, благосостояния и общественного положения он был очень молод. Вдобавок харизматичен, хорош собой и очень проницателен. Если и искать идеал среди мужчин, то, в представлении Солнцевой, искать его надо было там, в кабинете у шефа.

– Главное вы уже знаете. Вчера Разумовского взяли, признательные показания получены, дело закрыто. Катерина, – начальник повернулся к Солнцевой, – отличная работа, так держать!

– Йес, босс, – скромно опустила она глаза.

Дело одинцовского маньяка, похитившего на детской площадке двух мальчиков, было раскрыто менее чем за неделю. Когда они вышли на убийцу, следственный комитет все еще опрашивал свидетелей. Расследование в отделе возглавляла Солнцева.

– И это значит, тридцать вторая! – Константин достал из кармана позолоченную звезду, торжественно покрутил ею, чтобы всем было видно, и, подойдя к столу Солнцевой, опустил значок на стопку точно таких же звезд.

Константин Николаевич полагал геймификацию действенным для молодого поколения методом стимулирования, а потому к нематериальным поощрениям относился серьезно. Эти столбики позолоченных звезд были своего рода рейтингом работников департамента. Лежащие и сверкающие на столах, они, словно погоны, красноречиво говорили о заслугах лидеров и отставании догоняющих.

В тот день Катерина сравнялась по числу звезд с Лебедевым, что еще два года назад казалось ей невозможным.

– Все было на уровне, профессионально и быстрее следкома, – продолжал Константин. – Как обычно, впрочем… Благодаря сэкономленному времени ваш фонд премирования вырос до десяти миллионов пятисот тысяч!

Фонд премирования – еще одна новация амбициозного руководителя. Фонд увеличивался за каждый сэкономленный день расследования и уменьшался, если им не удавалось раскрыть дело в срок.

– Катерина, – вновь обратился к ней начальник, – уже решила, кто заслужил половину звезды?

По заведенному им порядку лидер проекта, как называли ведущего дело, мог наградить половиной звезды того, кто внес в успех расследования наибольший вклад. Две половинки складывались в целую фигурку, пополняли «звездные» столбики и после учитывались при распределении премий. Последнее заставляло относиться к звездам серьезно – даже прожженных скептиков.

– Конечно решила, Константин Николаевич.

Солнцева мучилась с этим вопросом весь вчерашний вечер, когда стало известно, что Разумовский сознался. Первая ее мысль была отдать половинку Максиму, который сильно старался, был всегда рядом и проделал кучу рутинной работы. Но когда она все разложила по полочкам, когда расписала цепочку действий, приведших к раскрытию дела, оказалось, что от усилий Макса толку было немного, а решили все несколько догадок, высказанных Лебедевым. Высказанных без рвения, из задумчивости, что, собственно, было для последних месяцев нормой. Когда она почувствовала, что все равно не хочет отдавать половинку звезды Лебедеву, ей стало противно.

– Отдайте ее Ивану! – твердо заявила Катерина. – Он заслужил, хоть и не особо старался.

Константин Николаевич чуть нахмурился, но тут же энергично закивал.

– Отлично, Ваня, она твоя! – Лебедев был единственным, кого шеф в силу семейного знакомства называл по неполному имени.

С иронической улыбкой Иван принял из рук начальника награду и без всякого довольства положил ее рядом со своим столбиком.

– Ладно, закончили с раздачей слоников, теперь давайте к делу! – Константин Николаевич подошел к девственно-чистой черной доске и взял голубой маркер. – К новому делу, – поправился он и написал на доске «Вячеслав Северский».

Положив маркер, шеф вернулся в центр помещения.

– Поступил запрос от очень влиятельных людей, – сложив руки за спиной, он начал расхаживать по просторному кабинету. – Не спрашивайте от кого, сказать все равно не могу. Так вот, есть подозрения, что наш Северский, сорока лет отроду, проводит на людях генетические опыты. Наша задача – достоверно выяснить, так ли это на самом деле. – Константин многозначительно покачал головой. – Выяснить тихо, без шума и, повторюсь, достоверно. Всем ясно?

– Какой срок? – первой откликнулась Солнцева.

– Сроку, Катерина, четыре дня.

– Так мало?! – ахнула она.

Средним плановым сроком у их отдела был месяц. Для сложных и старых дел – два месяца. Ни разу им не давали задачу со сроком решения меньше недели.

– Константин, – вступил в разговор Юсупов, ровесник Катерины, как и она, принятый в отдел при его создании, – четыре дня – это чтоб мы не смогли фонд премий пополнить?

Вопрос был задан в возмущенно-шутливой форме, однако для Кирилла, совсем недавно купившего в центре города апартаменты, денежный вопрос стоял особенно остро.

– Признаться честно, – быстро нашелся шеф, – я подумывал об этом. Слишком быстро вы справляетесь с поставленными задачками! – он по-доброму рассмеялся. Мужчины в основном поддержали его, а Катерина ограничилась улыбкой. – Но на самом деле нет, такой срок неспроста. Первое – с понедельника нам дают дело «казанской ГТА».

– О-о-о! – одобрительно загудел отдел, соскучившийся по большим и громким делам.

– Второе, – невозмутимо продолжал Константин, – дело Северского не видится мне сложным. Полагаю, вы справитесь быстрее. И наконец, – он повернулся к Кириллу, – для фонда счет будет исходя из десяти дней. Последнее, лидер проекта…

Сердце Катерины учащенно забилось. Шеф редко назначал кого-то дважды кряду, да и дело ГТА выглядело куда более заманчивым, и все равно Солнцевой хотелось вести расследование самой.

– Лидером будет Илья, – после короткой паузы объявил Константин Николаевич. – На том все. За дело! – призывно произнес он и молча, по-деловому направился к выходу.

Солнцева с любопытством наблюдала за реакцией Зайцева – мужчины статного, сильного, с красивым, как она считала, низким голосом и хорошим вкусом в одежде. По типажу его можно было смело отнести к так называемым «альфа-самцам».

– Слушай меня, стая! – словно подслушав ее мысли, начал командовать Илья. – Два часа сёрчим на него объективку, потом сводим и делим задачки. Первичная инфа пришла на него?

– Паспортные только.

– Достаточно! Давайте посмотрим, что нам за птичка досталась!

Катерина хорошо понимала, почему Зайцеву, столь важному в роли лидера проекта, так нравилось руководить процессом: это была часть его сущности. Но вот почему на это дело шеф поставил именно его, оставалось для нее загадкой.

«Не я и не Лебедев, потому что мы – лучший выбор на ГТА, – рассуждала про себя Солнцева. – Макс еще не дорос для лидерства, но Кир…» – тот бы, по ее мнению, справился лучше.

Взглянув на свою стопку позолоченных звездочек, Солнцева самодовольно улыбнулась. Насилу оторвав от них взгляд, она перевела его на экран: новый маленький вызов уже ждал ее.

К завершению отведенных Зайцевым двух часов Катерина полностью погрузилась в работу, напрочь позабыв о былых успехах и вечном соперничестве. Дело, названное шефом проходным, выглядело все более странным и загадочным.

– Всё, всё, всё! – трижды хлопнул в ладоши Зайцев. – Пора начинать!

Он выкатил в центр кабинета небольшую мобильную доску, обычно используемую для фиксации ключевой информации по делу. Стирали с нее только тогда, когда дело закрывали.

– Макс, начинай, дружище! – скомандовал Илья.

– Ну, – немного замешкался молодой человек, – с чего бы начать… Ай, ладно… Физтех при МФТИ, потом МГУ, все с отличием… Аспирантура в Сеченовке, защитился за два года до выпуска. Работал в Медико-генетическом научном центре – с 2002-го по 2007-й… Когда увольнялся, был старшим научным сотрудником. С тех пор безработный, незанятый, если правильно говорить… Зарегистрирован в Химках, Маяковского десять. А вот дальше самое интересное. – Максим оторвал глаза от своей бумажки. – В сетях его нет, к поликлинике не прикреплен, на госуслугах не зарегистрирован! Собственности не имеет, сим-карты нет и на выборы не ходит. Короче, следов о нем так мало, что я вообще… вообще не уверен, жив ли он… Как-то так.

Закончив с ответом, молодой человек ободрился, словно сбросил с души камень. Максим работал в отделе уже год, но все еще чувствовал себя неуверенно.

– Да, типок у нас мутный, – согласился с ним Зайцев, дописывая на доске последние факты. – Кэт, а что у тебя? Кстати, шикарный вырез!

Солнцева погрозила ему пальчиком, но довольную улыбку скрывать не стала. Ей нравилось, что коллеги видели в ней не только способную сотрудницу, но и привлекательную женщину.

– В 2005-м умерла его мать, – спокойно, не в пример Максиму, начала Солнцева. – Северский имел право на половину наследства, но отказался в пользу старшей сестры.

– Отлично! – похвалил ее Зайцев, видимо упустивший данный факт при собственном поиске. – Большое?

– Наследство? По тем деньгам примерно двадцать миллионов долларов.

– Ого! – на доске появились зеленые нули.

– Я думаю, Полина Северская – это ключ к нашему объекту, – продолжила Катерина.

– Тоже особа скрытная, – воспользовавшись секундной паузой, высказался Лебедев.

В задумчивости он сверлил доску глазами, выстукивал по столу одному ему понятный нервный ритм.

– Согласна, Ваня, – Катерина очень не любила, когда ее перебивали, – ты, может, хочешь продолжить?

– Нет-нет, прости, я просто задумался.

– Спасибо, Ваня. Сестрица наша тоже не работает, но… – на этот раз она специально взяла паузу, – НДФЛ она платит.

– М-м… – промычал удивленно Зайцев. – Кто агент?

– До этого пока не добралась.

– ВТБ агент! – как обычно, излишне резко и громко объявил Юсупов. – Вангую, отдала мамашкин бабас в управление и живет с процентов, в ус не дует!

– Я так не думаю, – замотала головой Солнцева. – Смотри, Кир, она закончила финэк, а в начале двухтысячных работала в московском офисе «Маккинзи». Ты думаешь, станет такой человек отдавать деньги в управление?

Кирилл развел руками и скорчил гримасу – мол, почему бы и нет.

– Узнаем позже. Что еще, Кэт?

– Зарегистрирована там же, в Химках, но, судя по всему, там не живет. Сомневаюсь, Илья, что, получив в наследство полтора миллиарда, она будет жить в хрущевке.

– Добро, дальше!

– В собственности у нее земельный участок и жилой дом в Тверской области, деревня Сна, а еще «Тойота-Тундра», а значит…

– Значит, что там она и обитает, – пользуясь полномочиями лидера, закончил за нее Зайцев. – Что подтверждается…

Илья замолчал, чтобы, вероятно, позволить Солнцевой озвучить нечто стандартное, вроде «фотками с ее профиля в „Фейсбуке“¹».

– Пока ничем, Илья, – огорчила его Катерина. – Чуть позже можно подтвердить через почтовые отправления, операции по кредитке и геолокацию.

– Посмотрим. А что в социалке?

– Ничего.

– Кир, подтверди! – не оборачиваясь, скомандовал Зайцев.

– Голяк! – подтвердил Юсупов, заправляя свои длинные волосы за уши. – Но это и не странно, учитывая ее возраст.

– И на «Одноклассниках» нет? – не сдавался лидер.

– Я ж говорю, Ил, нигде нет! Только профиль на «Мейле»… непубличный.

– Ох и мутные товарищи! – цокнул языком Зайцев. – Готов делать ставки, что они преступники. А фотки их есть? Можно вывести?

– С паспортов только и водительских, – отозвался Кирилл.

– Давай с паспортов… и на печать тоже.

Через минуту интерактивная доска уже показывала им обоих: молодого, еще юного Северского и его старшую сестру.

– Неплохо выглядит для паспортных сорока пяти, – очнулся вдруг Лебедев.

– У нее ж бабла куча, могла пластику сделать, – оживился и Максим.

– Да ладно вам, – снисходительно возразила Солнцева, – сорок пять – это не так уж много. Куча женщин в ее возрасте выглядит не хуже.

– Да забейте на внешку! – повысил голос Илья. – Жан, ты чем порадуешь?

– Ничем, – невозмутимо ответил тот.

– Совсем? – не поверил ему Зайцев.

Не поверила и Катерина:

– Вань, расскажи хотя бы о догадках, – сказала она, будучи уверенной, что Лебедев не мог просто так отсидеться.

– Ладно, – вздохнул он. – Как и ты, я подумал про Вышний Волочек. Предположил, что если он проводит эксперименты, то подопытных надо где-то брать. И их должно быть много…

– Ну!.. – торопил Илья.

– И ничего. Если он и тащит людей, то не в Волочке и не в соседних районах.

– Это все?

– Потом я прикинул нереальное, – не поднимая глаз, вертя в руке шариковую ручку, продолжал Лебедев, – что люди идут к нему добровольно и это им не вредит, а даже помогает. Потому не заявляют… Но тоже мимо, нет никаких следов.

– Добро, Жан. Вот только рано еще для гипотез! – огрызнулся Илья. – Анамнез еще не собран.

– Как знаешь, – послушно согласился Лебедев.

Неожиданно все замолчали. Все лежащее на поверхности было вскрыто и говорило мало: говорило лишь о том, что с Северскими что-то не так.

– Взяли б да просто устроили там обыск, – озвучил очевидное Максим. – И не парились бы!

– Скажи мне, Макс, – с раздражением спросил его лидер, – что нужно, чтобы устроить в жилище обыск?

– Судебное решение?

– Молодец, а теперь припомни, умник, как Константин сказал дело сделать?

– Быстро? – смутился молодой человек.

– Не быстро, а тихо и без шума! – лидер нахмурился. – По-твоему, получить судебное решение – это без шума?!

– Илья, ладно тебе Макса гнобить! – вступилась за коллегу Солнцева. – Давай лучше работу спланируем.

– Верно, Кэт, – Зайцев выдохнул. – И да, Макс, извини, я зря на тебя волков спустил.

– Да я уже привык! – хихикнул тот.

– Так и быть, поделим работу! – потирая руки, Илья подошел к черной рабочей доске с написанными на ней именем и фамилией. – Макс, на тебе почта, финмониторинг, таможня и химкинская берлога. Поговори с соседями, старостой, со всеми, кто знает или помнит хозяев… Прикинешься дальним родственником, усек?