Ната Ворон

А магов не так и много. Потому за молодыми и начинающими всячески присматривают и во всём им помогают. В этот Политех на обучение удаётся собрать всех магов, каких находят на Русской земле и в прилегающих странах из бывшего Советского Союза. Но одарёнными его удаётся заполнить не полностью. Обычных студентов тоже набирают для прикрытия. Ещё один подобный вуз есть в Англии, и ещё парочка разбросана по земному шару – там всё работает по той же программе. И это всё. На всю Землю. К сожалению, так мало на Земле магов.

Бабушка Варта и Милтала вела в Политехе целительский курс. Улыбнувшись, она сказала мне, что я буду её любимицей вместе с Вартом. Милтал на эти слова заскрипел зубами и, кажется, заледенел ещё больше. Как оказалось, он тоже там преподавал. Подтягивал магов физически и учил владению мечом и другим оружием.

– Какой ужас! – непроизвольно и импульсивно ляпнула я.

– Во владении оружием нет ничего ужасного, – холодно отозвался Милтал.

– Ужасно не оружие, – прошептала я, не сдержавшись. И тут же испугалась, такой ненавистью повеяло от брата Варта. Лельта мне ничего не сказала, но чуть подалась вперёд и сделалась более напряжённой, чем до этого. А Милталу она сказала весёлым голосом:

– Не будешь же ты обижаться на девушку. Ничего страшного, что ты её не впечатлил. Ещё успеется.

О-о-о не-е-е-ет, он меня очень впечатлил! До смерти прямо. Не надо мне этого «успеется»! Этот монстр уже всё успел. Просто Лельта не знала о том, что Милтал пытался меня убить. Это было видно. Но и без этого она реагировала на Милтала, как на угрозу мне. Видимо, все знают, что он неадекватный псих, и ведут себя соответственно.

На этого отмороженного её слова не подействовали. Он не переставал злобно сверкать на меня глазами. А потом посмотрел на Ваню. Взгляд Варта, направленный на него, был требовательным и решительным, при этом Ваня пересел так, чтобы закрыть меня от брата. Милтал вскинул в холодной надменности голову и, посмотрев на них, сказал:

– Можете расслабиться, не трону я вашу ведьму.

Лельта с Вартом напряглись ещё больше, и он тоже это увидел. Уже более раздражённо, но стараясь держать себя в руках, Милтал бросил Ване:

– Прими мою клятву!

Он дождался согласия Варта, и я впервые увидела, как люди перемещаются в пространстве. С треском электрического разряда и тихим хлопком он исчез. Обхватил какой-то кулон на шее, потом быстро наклонился к брату, положив ладонь ему на плечо, отчего тот вздрогнул, просверлил его взглядом глаза в глаза и быстро исчез. После этого Варт почему-то покраснел и на миг стал очень разозлённым. Но затем он бросил взгляд на меня и, видя моё внимание, быстро успокоился.

А мне от ухода Ваниного брата стало значительно легче. Я физически почувствовала, что напряжение меня отпустило. И тут вдруг неожиданно для себя я расплакалась. Лельта удивилась, но сразу организовала успокоительный чай с чем-то сладким. Я немного попила травяной напиток со странным вкусом, съела пару конфет и почувствовала, что мне стало лучше. После этого Лельта погладила Ваню по голове и внимательно посмотрев ему в глаза, а затем, уже мимолётно, погладила меня и оставила нас.

Остальные тоже выпили успокоительного чаю, и Варт унёс кружки. Похоже, чай был нужен не только мне. Хотя Ваня с Лельтой держались гораздо лучше меня. Правда, это не их сегодня пытались убить. За воспоминанием об этом опять пришла жалость к себе, и по щекам у меня снова потекли слёзы. Ваня сел ещё ближе ко мне, обнял обеими руками и тихо начал объяснять, что сегодня произошло.

Он действительно пригласил меня в клуб для того, чтобы показать Милталу. Но не для того, чтобы тот напал на меня. Ваня решил познакомить нас. Он надеялся, что непринуждённая обстановка клуба и большое скопление народа поможет оградить меня от опасности. Для этого он договорился с Дэном. Тот должен был проследить, чтобы одна, раньше прихода Вани, я в клуб не попала. Так я узнала, что та унизительная неприятность с долгим поиском пригласительного билета была подстроена. Я не тормоз и не копуша, как подумала о себе и как решили очень многие. В общем, Дэн скрыл пригласительный под иллюзией. Он тянул время до приезда Вани.

Никто из них не ожидал, что я приду так рано. У парней стойкий стереотип, что девушки обычно опаздывают. А я ведь впервые, когда собиралась, думала о парне. Нервничала сильней обычного – вот и спешила. И Дэн не придумал ничего лучше, чем вот так подставить меня. И так же, как мог, он постарался, чтобы Милтал не увидел меня раньше времени. А Ваня очень надеялся, что его присутствие сдержит ненависть брата и поможет нам поладить. Ему было очень жаль, что он подверг меня опасности. Он не рассчитал, насколько Милтал привык к убийствам.

Когда Ваня на тесте услышал мою фамилию, он сразу понял, что я в опасности. Хоть я и не выпячивала свою внешность, это не могло меня уберечь. Ведь я ведьма Ворон. Та самая ведьма Ворон. Что значит «та самая ведьма Ворон», для меня было загадкой, но я заслушалась Ваню и по-новому смотрела на произошедшие события, так что вопрос о «той самой» так и не был задан.

Потом Ваня сказал, что он, несмотря ни на что, постарается защитить меня. Это прозвучало так, будто я в чём-то виновата, но для него это не главное. И, видимо, это было связано с нападением Милтала и с тем, что я Ворон. Вопрос, что не так с тем, что я ведьма Ворон, становился всё более пугающим. Но я опять не смогла его задать. Разглядывая меня во время своего рассказа, Варт неожиданно заявил, что я очень красивая. Слишком красивая даже для ведьмы Ворон.

Он произнёс это совершенно искренне, даже с каким-то удивлением. А у меня, вместо того чтобы задать нужные вопросы, просто закружилась голова. Я в этот момент до безумия захотела, чтобы он сказал, что тоже влюбился в меня. Но он молчал. Разглядывал меня, проводил пальцами по волосам и ласково касался лица. Но молчал.

Потом Ваня уставился на мои губы и смотрел на них так долго, что у меня внутри уже всё начало дрожать от его взгляда. После этого он поймал мой влюблённый и затуманенный взгляд и как-то виновато опустил голову. И не поцеловал. Наконец, он прервал наше волнующее молчание и стал рассказывать дальше. А я начала приходить в себя. За разговором я успокоилась, потому что теперь мы говорили о моём роде, роде Воронов. Ваня рассказал мне то, что знал сам.

А вот я о своём роде ничего не знала. Меня воспитывала старая женщина, которую я называла Раиса. Даже без отчества, хотя она мне годилась в бабушки. Но никакого уважения её возраст во мне не вызывал. Она постоянно, постоянно была с бутылкой. Я не помню ни одного дня, когда она была бы трезвой. В детстве я всё время была в круглосуточном садике. Только в самой старшей группе перед школой перешла в обычный. Там и познакомилась с Ирой и Мариной.

А та старуха пила напропалую. В особенно запойные дни она говорила, что могла бы быть моей бабушкой, если бы из-за моей мамы не погиб её единственный любимый сын. Я рано, очень рано стала самостоятельной. Твёрдо решила для себя, что с алкоголем дружбу заводить не буду. Правда, как-то на дне рождения Маринки попробовала вкусное вино и поняла, что его иногда пить можно. Ну и главное, я нашла себе увлечение, заполнившее пустоту в душе. Учёба, вместе с любовью к моим подругам, стала смыслом моей жизни.

Вот и сейчас я, как на уроке, впитывала новые знания, которые, к тому же, напрямую касались меня. Существует отдельный вид ведьм. Обособленный. Со своей магией и стилем колдовства. Ведьмы Ворон. Именно необычная магия делает ведьм Ворон опаснее других. Что в моей магии такого опасного, Варт пока не сказал, но я поняла, что из-за этой особенности ведьм Ворон уничтожают.

И многих из ведьм Ворон, как оказалось, извёл Милтал. Он целенаправленно охотится на них. Для этого даже стал изучать магию Ворон. Более того, стал специалистом по моей магии. Ваня сказал, что мне для обучения и развития способностей лучшего учителя было бы не найти. Варт даже подумывал попросить Милтала обучить меня всему нужному. У меня на эти слова непроизвольно вырвалось:

– Не надо! – и меня тут же начала бить дрожь ужаса от мыслей об этом страшном человеке. Ваня постарался меня успокоить, заверив, что не будет спешить с этим, и обнял покрепче. Я понимала, что для него Милтал – брат, но для меня он был убийцей. И не могла понять, почему он убивал. Как так вышло, что я чуть не попала под удар?

Ваня попытался выгородить брата. История была грустная. Их мать пятнадцать лет назад погибла. Перед смертью она взяла с Милтала клятву. Он должен был разыскать ведьму, убившую её. Она успела сказать, что это ведьма Ворон. Я похолодела от такого известия. До чего страшно, оказывается, жить! Ваня объяснил, что такие клятвы связывают очень прочно. Милталу теперь необходимо разыскивать, ведьм Ворон. А все остальные маги смотрят сквозь пальцы на его действия по отношению к найденным ведьмам.

Для всех считалось, что магия на стороне Ваниного брата. А ещё он был достаточно ценной фигурой в магической среде. И другие ключевые фигуры помогали ему в его расследовании. Как бы далеко он при этом ни заходил. Я не поняла, почему Милтал так важен, и почему ему столько позволено, но пришлось это запомнить. В отношении меня могла помочь только его добровольная магическая клятва. Её Варт и пошёл со мной получать в клуб. И хотя всё произошло не так, как он предполагал, главная цель была достигнута.

Потом я со всё более округляющимися глазами слушала о дуэли, в которой Ваня собирался скоро участвовать. Маг или ведьмак, а также магиня или ведьма, кем бы они ни были, обязаны были держать слово. Магия сама следила за этим. Если обещание нарушалось, то терялись магические силы. Потому, будучи старше и сильнее своего брата, налетевший на Варта Милтал не смог ничего сделать. Он нарушил слово, и магия забрала его силы. В тот момент Варт был для него нерушимее любой преграды.

И по этой же причине, когда у меня был всплеск, Милтал не мог помочь Варту. И мне тоже помочь не смог бы, даже если бы захотел. Он вовремя вызвал Лельту с помощью специального артефакта. Это и спасло нас троих. А сам он сейчас без магии очень слаб, так что даже перемещаться не может и делает это с помощью заряженных магией вещей. Поэтому ему дуэль необходима. Это такое условие у магии. Силы к нарушившему слово магу не возвращаются. Вначале должно произойти сражение. Виновный должен пострадать. Как сильно он пострадает, это решает магия. Я видела, что Ваня жалеет брата, мне же было совсем его не жалко. А вот рассказ о магии мне был интересен.

– Бывали случаи, – рассказывал Ваня дальше, – что магия оправдывала нарушение слова, и дуэль походила не на наказание виновного, а на полноценное противостояние. Такое бывало редко, но в тех случаях дуэли были очень опасными. Поэтому обещание, данное Милталом умирающей матери, не просто важно. Если за невыполненное обещание магия призовёт умершего на дуэль, то это верная смерть, – Ваня зябко поёжился, глядя как будто внутрь себя, а потом тихо добавил: – Видел я такую дуэль, жуткое зрелище. И я не хочу, чтобы Милтал вот так погиб. И отец не хочет.

Так я узнала, что их с Милталом отец жив. Ваня рассказал, что он занимает важную должность и тоже ищет ведьм и даёт Милталу наводки. Самого его не было рядом во время смерти их матери, иначе бы он взял обещание на себя, несмотря на последствия. Так он сказал сыновьям. А Милталу тогда ничего другого не оставалось. Умирающая магиня могла не только взять клятву, но и проклясть, а такие проклятия убивают очень быстро. Я удивлялась тому, что мать могла проклясть своего сына за то, что тот откажется кого-то убить. Бывают же случаи!

– А как вызывают на дуэль? – спросила я.

Мне и это было интересно. В обычных дуэлях для вызова наносилось формальное оскорбление. Говорилось слово – трус, подлец, хам и тому подобное. Либо формальное насилие. Не настоящее, а только знак – пощёчина, удар перчаткой по лицу или удар тростью. Всё это достаточно оскорбительно, и после такого дуэль была неизбежна. И дуэли были только между дворянами. В магических кругах так же? Дуэли только между магами?

Было столько всего нового и интересного, что мне хотелось узнать… Но оказалось, что мы просидели за разговором всю ночь. Ваня отложил рассказ о дуэлях на потом и предложил отвезти меня, куда я скажу. Заверил, что он всё понимает. У меня отсутствуют многие необходимые знания. Но он собирался исправить это. Я, кажется, постоянно смотрела на него с обожанием. Он ловил мои восторженные взгляды, но я несмотря на свою восторженность, отмечала, как смотрел на меня он сам. К сожалению, Ваня выглядел при этом скорее виноватым, чем радостным. Он сказал, что замолвит за меня словечко перед нужными людьми, с которыми он сам уже знаком. Его забота просто заставляла меня таять, как воск. К сожалению, я подмечала у него некоторую рассеянность. Кажется, он всё больше о чём-то задумывался.

Я не могла унять своё огромное счастье, даже видя, что оно вызывает в нём чувство ответственности, а вот ответного счастья я не заметила. Но всё же при прощанье он вглядывался в моё лицо и снова сказал, что я невероятно красивая.

– Слишком красивая. Ты стала ещё красивей после инициации. Не знаю, как это возможно, – таковы были его тихие слова, когда мы прощались. О моей красоте он говорил искренне. Провёл ладонью по моей щеке. Задумчиво и грустно. А я так надеялась, что сейчас он меня поцелует! Посмотрела на его губы, и мои приоткрылись. Это был такой момент… Я потянулась к нему, как цветок тянется к солнышку. Непроизвольно и неосознанно. Но он отступил, тяжело вздохнул и сказал, что позвонит. И ушёл.

Я ещё простояла возле общежития, вначале пережидая, когда уляжется моя эйфория, а потом – когда пойдёт на спад разочарование. В конце концов, моя думающая голова вынуждена была признать: как это бывает у многих, моя первая любовь безответна. И я поплелась в общагу. Мы экстренно успели в неё вселиться. Подруги пока что занесли туда только основные вещи, а остальное собирались доносить постепенно. А вот я уже вселилась полностью.

Так экстренно мы переезжали как раз из-за меня. Потому что мне пришлось сдать однушку, в которой я жила раньше. Раиса, жившая со мной и непробудно пьянствовавшая, допилась – не выдержала её печень такой жизни. Однажды она упала на улице, и прохожие вызвали ей «скорую». Я тогда была на подработке и поехала к ней сразу, как мне позвонили из больницы. Но она уже умерла. Врачи недоумевали, как она вообще продержалась так долго.

А мне как раз оставался месяц до восемнадцатилетия. Прямо в больницу нагрянули всякие соцслужбы. И ждало бы меня государственное учреждение для таких, как я, для сирот. Но подруги мне, как всегда, помогли. Хорошие они у меня. Маринка мне тогда позвонила. Мы должны были встретиться, погулять по Невскому проспекту. Узнав о моих неприятностях, она подключила родаков, а те использовали свои связи.

Месяц я прожила у Марины. А с квартирой пришлось так решить из-за огромного запущенного долга. Папа Марины, чувствуя себя явно неловко, попытался предложить мне выплатить долг. Я сразу отказалась и предложила сдавать жильё, чтобы его оплата шла в счёт погашения суммы долга и набегающих процентов. В общем, выходило, что о квартире мне можно забыть лет так на пять или даже дольше. С учётом того, как у нас любят накручивать проценты должникам.

О похоронах Раисы тоже позаботился папа Марины. Я провожала её и понимала, что не чувствую в этот момент ничего. Я столько лет жила в одной квартире с этим человеком, но близкими людьми мы так и не стали. Меня больше волновало, уживусь ли я с Мариной, не даст ли наша дружба трещину из-за такого близкого соседства. Но, как ни странно, всё оказалось лучше, чем я думала. И, вероятно, поэтому Марина захотела переехать со мной в общагу. А Ира тоже давно мечтала о комнате в общежитии. У неё была злющая старшая сестра, которая постоянно плела против неё интриги.

Вспоминая всё это, я, наконец, поняла, что впервые напрочь забыла о подругах. А ведь я так и не попала в клуб, где они меня ждали! И они не в курсе того, что со мной происходило. Хотя это как раз было очень хорошо. Они, наверное, и так волнуются. Но если они думают, что у меня просто романтическое свидание, их волнение не такое сильное.

Как хорошо, что они не видели того, что случилось. И говорить я им не буду. А вспомнив, что, магическая академия является тайной, я поняла, что, вероятно, рассказывать им нельзя вообще ничего. Даже если бы я и захотела. А я, противореча собственным решениям, тут же ужасно захотела рассказать им обо всём. Пробираясь в наше комнату, я немного переживала из-за этого. Потом решила, что когда Ваня позвонит, то спрошу об этом. А потом резко поняла, что он не спросил моего телефона. Остановилась, замерла и убито сникла. Сам сказал, что позвонит, а телефона не взял.

И как он собирался помогать мне? Это, наверное, обычная отговорка. У Маринки было несколько знакомств, которые так и заканчивались. У нас с Ирой – нет, потому что обеих времени на романы просто не было. А вот за амурными делами Марины мы следили с интересом. И у неё как раз были такие случаи. Она восторженно сообщала, что познакомилась с кем-то. И он весь такой, и красивый, и всё остальное. И обещал позвонить. А звонка не было. Хотя в её случае никто не забывал обменяться телефоном.

Я грустно зашла в комнату. Она у нас была на четверых. Там ещё никого не было. Девочки до сих пор праздновали. Вяло просмотрела телефон. Как я и предполагала, экран выдал много пропущенных вызовов от Маринки и несколько встревоженных сообщений от Иры. Я переоделась в пижаму с длинными рукавами, чтобы скрыть перебинтованное запястье. Потом легла и накатала каждой по СМС-ке, чтобы не волновались, что у меня всё хорошо. Не знаю, хорошо ли всё было на самом деле. Хотелось и улыбаться, и плакать.

Вспоминала, как Ваня меня поцеловал. Какой у него был блеск в глазах. А потом, после инициации всё больше смущение и сожаление. Даже грусть мелькала. И Лельта смотрела на меня с сожалением. Но Ваня… Варт. Он такой! Как его можно не полюбить? Бросился спасать первую встречную. Переживает за сердце брата. За то, что тот стал чудовищем. Я вспомнила беловолосого красавца с ненавистью в глазах, и меня сразу пошёл мороз по коже.

– Бррр! – меня передёрнуло от этого ужасного воспоминания. Но потом я прогнала холодный страх и снова стала думать о Ване. Теперь уже без всяких переживаний. Вспомнила, насколько красивой он меня считал. Для начала и этого немало. Если я не стану вешаться на него со своими чувствами, его интерес вернётся. Помнила я, как Маринка влюбилась в одного одноклассника и постоянно подбегала к нему и как он куксился при этом. Со стороны это выглядело просто ужасно. Мы с Ирой, видя это, каждый раз обменивались сожалеющими взглядами и вздыхали. А подруге ничего не могли сказать. Она погрузилась в свои чувства и не замечала очевидного. Тот парень на её глазах демонстративно поцеловал другую девчонку, и тогда она отстала от него.

Вот что действительно было страшно пережить. Я замотала головой, отгоняя ужасные мысли, и решила лечь спать и больше себя не накручивать. Если бы у Вани была девушка, он не стал бы меня приглашать, а потом ещё и целовать. В этом я была уверена. И у нас теперь общая тайна. Это сближает. Вот в таких надеждах вперемежку с сомнениями и терзаниями я, наконец, заснула. Даже не слышала, когда пришли подруги. Вырубило меня конкретно.

И вот общее пробуждение после ночных гулянок. Все дружно встали, причём далеко не утром. И проснулась я в радостных мыслях о Ване. Ночные печали и терзания ушли вместе с ночной тьмой. Моя надежда светилась в груди ярче солнечных лучей, лившихся в окно. Девчонки, конечно, заметили моё необычно счастливое состояние. Марина уже хотела начать допрос, но тут её отвлекла наша соседка.

Миловидная девушка с шикарной копной волос тёплого шоколадного цвета и невероятными большими карими глазами с искорками. Она занимала четвёртое место в нашей комнате. И не успели мы встать, как она вышла на середину комнаты и с презрением оглядела нас. А потом открыла свой маленький красивенький ротик и окатила нас волной грязи:

– О. Проснулось быдло. Местные алкоголички.

Это было настолько неожиданно и несправедливо, что мы с Ирой застыли, не найдя, что сказать, а Маринка взъерошилась. Девушка же продолжала:

– Что за комнату мне дали? Куда я попала? С такими соседками ощущение, будто я в ночлежке, – принялась она поливать нас словесными помоями.

Но Марина уже активировалась. Мы-то с Ирой ещё были в ступоре – мы вообще никогда не умели защищаться. Каждая из нас выбрала другой способ самообороны. Я пряталась, стараясь выглядеть неприметно, а Ира витала в своём мирке. И только Марина могла пойти в лобовое столкновение. Она была из полноценной семьи, где мама и папа её очень любили. Чуть ли не пылинки с неё сдували. Интеллигентная семья врачей привила ей самоуважение и любовь к себе. Поэтому она была очень уверенной, и обижать себя ещё никому не позволяла. И за нас с Иркой тоже обычно заступалась.

– Ты, вижу, в ночлежке успела побывать. Вот и топай обратно, откуда вылезла. Продолжай сравнивать. А мы там не были, и нам неинтересно просвещаться, – объявила Маринка и, задрав голову, прошла мимо девушки, толкнув её плечом.

Та стояла красная, как рак, и пыхтела, как паровоз. Ну а что тут скажешь? Маринка была права. Такое отношение нам было действительно не нужно. Хотя мы могли бы с ней подружиться, будь она другой.