Если ты такой этичный, почему тебе так много платят? Этика, неравенство и выплаты руководству компаний

Одна из моих подруг, назовем ее «миссис Тэйлор», раньше управляла начальным образованием в частной школе для мальчиков на юге Англии. Она – просвещенная учительница и не только заботилась о том, чтобы ее ученики в полной мере овладели основами английского, математики и естественных наук, но и вела обеденный философский клуб, на котором знакомила мальчиков 1-го и 2-го классов (в возрасте 5–7 лет), как она сама говорила, с «радостями философствования». Они еженедельно обсуждали разные запутанные проблемы, например аргументы за и против промышленных методов ведения сельского хозяйства, значение имен и проблемы восприятия (почему наши глаза нас порой обманывают?). И как часто бывает с философией, мальчики выучили то, что обычно на философский вопрос нет одного правильного ответа, но возможен ряд лучших и худших ответов и четкое понимание проблемы.

Однажды миссис Тэйлор предложила своему классу следующий сценарий: «Представьте, – сказала она, – что мы банда пиратов. Недавно мы нашли огромный сундук с сокровищами. Отпраздновав находку, мы должны теперь решить, как поделить сокровища. Я – главная в нашей пиратской банде, поэтому получу половину сундука. Вы же должны решить, как поделить оставшуюся половину между собой». Мальчики обсудили ряд вариантов, например возможность поделить сокровища пропорционально возрасту, умению играть в футбол или же на основе школьной успеваемости. После определенной дискуссии они решили поделить сокровища поровну, что является эгалитарным вариантом. Такое решение казалось вполне удовлетворительным, но одного ученика все еще волновал один момент. «Простите, миссис Тэйлор, – сказал осторожно мальчик, – но почему вы забрали половину сокровищ?»

«Почему миссис Тэйлор забирает половину сокровищ?» или «Справедливо ли то, что некоторые люди получают непропорционально большую долю дохода и богатства?» – вопросы, которые стали одними из определяющих нашу эпоху. Особое внимание в этой книге уделяется руководителям коммерческих компаний, то есть людям, которых Тома Пикетти в своей книге «Капитал в XXI веке» называет «топ-менеджерами»[1]. Это книга о распределительной справедливости, о том, как прибыли и издержки экономической деятельности делятся между людьми в обществе. Выражаясь более приземленно, вопрос «миссис Тэйлор» можно переформулировать следующим образом:

Правильно ли в смысле распределительной справедливости то, что топ-менеджеры способны, судя по всему, присваивать столь значительную долю стоимости, созданной компаниями, которыми они управляют?

Похоже, что у всех есть свой взгляд на этот вопрос. Позиция High Pay Centre – аналитического центра левой ориентации – поднимает вопрос о том, справедливо ли, что за три или четыре рабочих дня средний генеральный директор компании списка FTSE 100 заработает столько же, сколько средний британский работник за год[2]. Институт Адама Смита – организация скорее правая, чем левая, – доказывал, что возмущение такой чрезмерной оплатой раздуто и что сокращение разрыва между гендиректорами FTSE 100 и их сотрудниками в 2020–2021 гг., вызванное в основном сложными экономическими обстоятельствами тяжелейших месяцев пандемии COVID-19, не стоит слишком идеализировать, ведь оно не помогло экономике в целом и не сделало среднего работника богаче[3]. Инвестиционная ассоциация – торговый совет и отраслевой представитель инвестиционных менеджеров Великобритании – призвала компании при определении выплат руководству и бонусов обращать больше внимания на опыт сотрудников и клиентов[4]. Джастин Уэлби, архиепископ Кентерберийский, предупредил о том, что Британия сталкивается с «кризисом капитализма», указав на растущее общественное возмущение чрезмерными выплатами руководителям компаний и утверждая, что «наша форма капитализма утратила всякий контакт с нравственными основаниями»[5]. Однако пока никто не сделал одного – не исследовал то, что сами руководители компаний думают о распределительной справедливости. Как их личные представления о справедливости и честности стыкуются с высокими ставками выплат руководству? Действительно ли руководители высшего звена – в моральном плане жадные эгоисты, какими их рисует поп-культура, или же они разделяют озабоченность общества огромными различиями в заработной плате и высоким уровнем неравенства? Если так, то как они примиряют свои этические представления с высокой зарплатой? Вот вопросы, которые я решил исследовать в этой книге.

Цель этой книги

Я исследовал вопрос выплат руководителям высшего звена на протяжении более 30 лет. В 1990–2008 гг. в качестве партнера в компании PricewaterhouseCoopers (PwC) я консультировал компании по налогам и компенсациям руководству. В последние 14 лет, занимая академическую должность в Лондонской школе экономики, я вел курс о стратегическом вознаграждении и проводил исследования оплаты и мотивации руководителей высшего звена. В академическом плане я, наверное, напоминаю сороку – люблю собирать и переставлять различные идеи из разных академических дисциплин. Сначала я получил философское образование, затем (поскольку служба профориентации в моем первом университете указала на то, что для философов слишком мало рабочих мест) выучился на бухгалтера, а потом, гораздо позже, стал заниматься исследованиями менеджмента (каковые, по крайней мере в моем случае, сами представляются эклектичной смесью новой институциональной экономики, исследований поведения в организациях и экономической психологии). Отчасти привлекательность изучения выплат руководству компаниями состоит в том, что оно позволило мне погрузиться в экономику, психологию, право, бухучет, а совсем недавно и в бизнес-этику. В политическом плане я либерал с социальными наклонностями (то есть «современный» либерал, «американский» или «левый» в зависимости от того, какую терминологию вы выбираете). В числе моих интеллектуальных героев – Томас Джефферсон, Джон Дьюи, Джон Мейнард Кейнс, Карл Поппер и Джон Ролз. Я верю в свободные рынки, свободную торговлю, индивидуальные права, капитализм, демократию и интернационализм, но также в равные возможности, равенство перед законом и социальную справедливость – я предан идее, утверждающей, что у всякого есть право на достойную жизнь. Начиная с какого-то времени меня беспокоит обесценивание выплат руководителям компаний, которое я считаю проблемой по ряду причин. Во-первых, руководители порой извлекают экономические ренты (то есть суммы, превышающие экономически или социально необходимое) в ущерб акционерам или другим заинтересованным сторонам, у которых есть законный интерес в финансовой эффективности компаний. Если так, то такие выплаты неэффективны и ведут к субоптимальным экономическим результатам. Во-вторых, различные коэффициенты роста выплат в последние 30 лет (высокие в случае руководителей и достаточно скромные для всех остальных) привели к росту уровня неравенства – это аргумент Тома Пикетти, который я рассматриваю в главе 1. В-третьих, высокие выплаты руководству привели к общественному возмущению, которое, если никак его не сгладить, со временем может привести к общественным волнениям. Каждой из этих причин уже достаточно для того, чтобы правительства, инвесторы и руководители забеспокоились.

Моя основная цель в этой книге – попытаться расширить дискуссию о выплатах руководству и сместить ее в сторону от экономики и общественного возмущения, которые сегодня, видимо, в наибольшей мере для нее характерны, для чего я намереваюсь обратиться к философскому взгляду на проблемы и использовать этическую терминологию. Хотя книга опирается на академические исследования, и особенно на статью «Что руководители бизнеса думают о распределительной справедливости?», впервые опубликованную в Journal of Business Ethics в сентябре 2020 г.[6], она ориентирована на максимально широкую аудиторию, включая руководителей бизнеса, инвесторов, представителей органов власти и общество в целом. По этой причине все ссылки вынесены в сноски. Я надеюсь, что книга также будет интересна исследователям, занимающимся философией и экономикой, а также социологам, интересующимся проблемой высоких оплат. Кроме того, аргументы, представленные в книге, должны показаться важными и читателям из числа государственных служащих и разработчиков политического курса, особенно учитывая то, что высокие уровни выплат руководителям компаний часто становятся источником общественной обеспокоенности и политических дебатов.

Наконец, читатели, знакомые с работами по распределительной справедливости, заметят то, что в названии «Если ты такой этичный, почему тебе так много платят?» обыгрывается название работы оксфордского философа Дж. А. Коэна «Если вы эгалитарист, как получилось, что вы так богаты?». Надеюсь, если бы он еще был жив и смог эту книгу прочитать, он бы не обиделся.

Александр Пеппер

Гилдфорд, май 2022 г.

Исследованием корпорации могут заниматься экономика, социология или право; но исследованием ее деятельности в соотношении с целями людей и влиянием на их благосостояние, а также ее оценкой как блага или зла занимается этика.

Почему некоторые люди получают непропорционально большую долю дохода и богатства? Французский экономист Тома Пикетти в своей книге «Капитал в XXI веке» изображает эту проблему в довольно старомодной манере, как перетягивание каната между трудом и капиталом. Его главный тезис заключается в том, что неравенство растет потому, что ставка прибыли на капитал, присваиваемой в непропорциональном объеме богатыми, превосходит уровень роста продукции и дохода. Такой была ситуация в конце XIX в., и такой же она стала в начале XXI в. В результате, по словам Пикетти, «капитализм автоматически создает нетерпимое, произвольное неравенство и ставит тем самым под удар меритократические ценности, которые лежат в основе наших демократических обществ»[8]. Это, по его мнению, самый главный вопрос. И возразить ему трудно.

Краткая история неравенства в XX в.

Неравенство можно оценить несколькими разными способами, определяемыми тем, на чем именно мы сосредоточиваемся – богатстве, сбережениях или доходе. Неравенство в доходах иллюстрируется подсчетом доли общего дохода, которая приходится на богатейший 1 % населения. В таких англосаксонских странах, как США и Великобритания, в XX в. динамика этого показателя демонстрирует четкую U-образную форму: уровень неравенства был весьма высок в начале века, к 1970-м годам он спустился к более умеренным величинам, а затем снова стал расти в 1990-х и в начале XXI в.[9]

Конец XIX в. в США историки называют «позолоченным веком», что является сатирическим наименованием, отсылающим к одноименной книге Марка Твена, то есть к позолоте экономического успеха, который обогатил одну часть населения, но при этом замаскировал обнищание других слоев. Для социологов того времени этот термин был ругательным, поскольку он обозначал эпоху материалистического успеха, совпадающего с крайней нуждой[10]. Журналист и историк Саймон Хеффер назвал соответствующий период истории Британии «эпохой декаданса»[11]. В Европе тот же период получил название «прекрасной эпохи» – La Belle Époque[12].

За «позолоченным веком» в начале 1920-х годов последовала «прогрессивная эра», когда президенты Теодор Рузвельт, Уильям Г. Тафт и Вудро Вильсон, которых поддерживали такие журналисты-расследователи, как Ида Тарбелл, и такие прогрессивные юристы, как Луис Брандис, бросили вызов промышленным «трастам», созданным такими богатыми и могущественными бизнесменами, как Корнелиус Вандербильт, Джон Д. Рокфеллер и Эндрю Карнеги, создавшими – при поддержке таких финансистов, как Дж. П. Морган и Эндрю Меллон, – монополии, контролировавшие железные дороги, нефтепереработку и сталелитейное производство. В то же самое время такие социальные реформаторы, как Джейн Аддамс, упорно отстаивали улучшение условий жизни рабочего класса и снижение уровня бедности.

Несмотря на все усилия прогрессивного движения, к 1920 г., к концу правления Вудро Вильсона, в США богатейший 1 % населения все еще получал 19 % общего дохода. Однако в результате продолжения социальных реформ в США, «Нового курса» Франклина Д. Рузвельта, определявшего либеральные тенденции во второй трети XX в., а также укрепления позиций Лейбористской партии в Великобритании и значительного выравнивающего воздействия Второй мировой войны к 1975 г. этот показатель сократился до 10 % в США и 7 % в Великобритании.

Перемены в правительствах и новые экономические программы, особенно «рейганизм» в США и «тэтчеризм» в Великобритании, привели к тому, что доля богатейшего 1 % в середине 1980-х годов снова начала расти. К 1990-м годам некоторые комментаторы начали говорить о начале «второго позолоченного века»[13]. Другие возводят начало новой эпохи к заявлению Милтона Фридмана в New York Times в 1970-е годы о том, что «социальная ответственность бизнеса состоит в увеличении собственных прибылей»[14]. За ним в 1976 г. последовала весьма известная статья под названием «Теория фирмы: поведение менеджеров, агентские издержки и структура собственности», написанная экономистами Майклом Дженсеном и Уильямом Меклингом, которые определяли корпорации в качестве «юридических фикций, служащих узлом для комплекса контрактных отношений между частными лицами», а также обосновывали связь выплат руководителям компаний с ростом биржевого курса компаний[15]. Эти интеллектуальные основания были, в свою очередь, подкреплены «движением разделения» 1980-х годов, когда инвестиционные банки разбили на отдельные части многие крупные конгломераты США и Великобритании, утверждая – порой, надо заметить, вполне оправданно, – что сумма частей больше целого. То, что исследователи финансов называли «рынком корпоративного управления» (подразумевая при этом, что недостаточно эффективные управленческие команды можно заменить), привело к массовой реструктуризации компаний, к нескольким волнам сокращений и аутсорсинга, в результате чего корпоративный сектор стал «стройным, злым и сосредоточенным на своих ключевых компетенциях». Социолог Грета Криппнер называет весь этот процесс «финансиализацией экономики». Другой социолог, Джерри Дэвис, утверждает, что «корпорация все больше становилась узлом, сориентированным на финансы, в качестве которого ее и описывали теоретики»[16].

Как ясно из всего вышеизложенного, ни Криппнер, ни Дэвис не являются фанатами финансиализации. Заслуги или пороки фундаментального сдвига промышленной и экономической политики, произошедшего в 1980-х годах при правительствах Рейгана и Тэтчер, не являются предметом этой книги. Также можно вспомнить о том, что 1970-е годы, когда неравенство было выражено в наименьшей степени, для США и Великобритании стали десятилетием, в экономическом плане травматическим – с низким ростом, высоким уровнем безработицы, высокой инфляцией и низкими доходами инвесторов. Тем не менее одно из следствий финансиализации состоит в том, что к 2020 г. доля совокупного дохода, приходящаяся на богатейший 1 % населения, снова выросла до 19 % в США и 13 % в Великобритании, что показано на рис. 1.1.

Рис. 1.1. Неравенство доходов в США и Великобритании, 1920–2020 гг.