Частицы случайности

Кир почувствовал, как мышцы лица непроизвольно дрогнули. Аль-Малик видел то, что он сам пытался не замечать. Директор действительно перекладывал ответственность, искал козлов отпущения. Хотя справедливости ради – делал он это виртуозно.

– Моя компания работает в сложных условиях, – продолжил Аль-Малик. – Нам нужны люди, которые умеют принимать решения. Которые берут ответственность на себя, а не перекладывают ее на подчиненных. – Иногда лучшее решение – это вовремя сменить поле битвы.

Впереди показалось здание аэропорта. Кир въехал на парковку и заглушил двигатель. В наступившей тишине слышалось только тиканье остывающего мотора и далекий гул самолетов.

Аль-Малик не торопился выходить. Он смотрел на здание аэропорта, словно видел сквозь него что-то далекое.

– Кир, – Аль-Малик впервые назвал его по имени, и это прозвучало очень лично, – если вы изучали арабский, значит должны были изучать историю Крестовых походов

– Изучал, но очень поверхностно, – пробормотал Кир, признавая досадный пробел в знаниях.

– Мой далекий предок служил при дворе Юсуфа ибн Айюба, в вашей культуре его знают под именем Салах ад-Дин. Семейные хроники сохранили один разговор. – Аль-Малик повернулся к нему. – Когда Иерусалим пал, к султану привели пленного рыцаря. Крестоносец кричал, что потерял всё – родину, честь, веру. Тогда Салах ад-Дин зачерпнул ладонью горсть песка и медленно высыпав спросил его: «Что ты потерял? Ничто. Что ты можете обрести? Весь мир».

Кир слушал, не понимая, к чему это.

– Он пришел завоевать святую землю, а завоевали только песок и камни, – Аль-Малик посмотрел на здание аэропорта, – судьба не лишена иронии, так вы любите говорить? Рыцарь искал святую землю в камнях и песке. А она была в нем самом. – Аль-Малик достал визитку. – Юсуфа ибн Айюб не воевал с крестоносцами. Он воевал с их иллюзиями.

– И что стало с рыцарем?

– Он остался при дворе. Стал одним из советников султана. Понял, что настоящая битва – не за территорию, а за понимание того, кто ты на самом деле. – Аль-Малик протянул визитку. – Мой прямой номер.

Кир взял карточку, ощутив тяжесть дорогой бумаги. Текст на арабском и английском. Только имя и номер. Никаких громких должностей.

– Кир… это не ваша война, – голос Аль-Малика изменился, – крестовые походы – опасная игра. Иногда рыцарь становится тем, против кого воевал. Тот, с кем вы сражаетесь – всего лишь песок и камни. Вы можете потратить жизнь на эту осаду. А можете обрести весь мир. Скоро вы будете стоять перед выбором. Запомните мои слова: иногда лучшая месть – это собственное счастье.

Он вышел из машины, взял багаж. Обернулся:

– Подумайте над моим предложением. Салах ад-Дин побеждал не мечом. Он побеждал тем, что видел дальше, чем все поле битвы.

Кирилл молча наблюдал за арабом.

– Вы же знаете, что такое «сабр»? – спросил Аль-Малик, протягивая Киру руку.

– Терпение, – ответил Кир не задумываясь.

– Терпение, но не пассивное. Терпение того, кто ждет правильного момента для точного удара, – Аль-Малик на секунду замолчал, – есть восточная мудрость: «Ас-сабру мифтаху ль-фаражи». Терпение – ключ к освобождению, – он отпустил руку Кира, – Вы человек сабра. Но даже терпенью машины бывает предел.

Аль-Малик направился ко входу в аэропорт. Прошел несколько шагов и обернулся:

– Кир, – едва заметная улыбка тронула его губы., – иногда мы ищем судьбу в одном месте, а находим в совершенно другом. Не привязывайтесь к первому варианту – возможно, он всего лишь указатель на дороге… Помните: самые важные встречи происходят, когда мы меньше всего их ожидаем. И готовы меньше всего.

Араб исчез за стеклянными дверьми аэропорта, оставив Кира наедине с пониманием того, что игра только начинается.

Он стоял на парковке, чувствуя себя шахматистом. Но на плоском поле добавился еще один уровень. Кир был уверен, что мастерски владеет правилами плоской игры, но новый уровень требовал пересмотра всех стратегий.

«Кир, это не ваша война» – эти слова отзывались в голове, пока машина ехала обратно в город. Аль-Малик был прав. Он помнил о своем решении. Помнил про причины, по которым не мог просто взять, все бросить, окрутить назад все шаги и решения. Помнил цель, которая не давала ему покоя. Но… В конце концов, может Аль-Малик прав? Мы думаем, что выбираем сами. А жизнь смеется и показывает, что все уже решено.

***

Она уверенно шла по улице держа в руках тяжелый пакет и прижимая к груди открытый сверток, из которого выглядывала ровная стопка флаеров. Бумага еще пахла типографской краской. Острый, едкий запах, от которого слегка кружилась голова. Ее сердце бешено колотилось. То ли от быстрой ходьбы, то ли от волнения. Порывы ветра нежно лезли к ней в волосы, и она ловила себя на мысли, что давно не обращала внимания на такие мелочи.

Пройдя мимо грязновато-желтого здания с белыми декоративными колоннами, за которым слышались звуки работающей строительный техники она добралась до перекрестка и перешла дорогу. Звуки металла, разгрызающего бетон остались где-то за спиной, как напоминание о том, что даже город постоянно менялся.

Движение здесь было очень активным, особенно вечером. В час пик. Все шесть полос проспекта, разделенного трамвайными путям, гудели роем машин и звуками клаксонов. Загорелся зеленый. Машины как по команде замерли и поток пешеходов устремился на проезжую часть.

Дойдя до середины, она слегка запнулась краешком подошвы о брусчатку, обрамлявшую трамвайные пути. Красный уже мигал предупреждающе. Она ускорила шаг. Ей во чтобы то ни стало хотелось пересечь еще один проспект, когда там загорится зеленый. Для нее это было странно. Обычно она не торопилась. Но сегодня каждая минута казалась важной.

«Мы всегда думаем, что у нас есть время. Всегда. А время уплывает, пока мы строим песчаные замки, которые очень скоро смоют волны» – думала она, проходя через сквер мимо кинотеатра. Слова Ники звучали в голове с утра, как заезженная пластинка.

Она снова остановилась на пешеходном переходе. Здание гостиницы массивно возвышалось напротив. Прямо перед ней, громыхая колесами плавно проплыл оранжево-красный трамвай с зевающими в окнах пассажирами. Некоторые устало уткнулись в телефоны, другие просто отрешенно смотрели перед собой, как будто погрузились в летаргический сон. Вглядываясь в эти лица ей становилось не по себе.

Она перешла дорогу, поднялась по лестнице и оказалась перед стеклянными дверями отеля. Остановилась, поправила свёрток. Почувствовала, что кончики пальцев стали холодными.

Холл отеля встретил ее прохладой кондиционера и приятным запахом свежести. За стойкой ресепшена стояла девушка примерно ее возраста, может чуть младше. Светлые волосы, собранный в строгий хвост, открытое лицо, в глазах что-то от провинциальной мечтательности. «Я тоже была такой когда-то, – подумала она и улыбнулась, – до того, как жизнь престала во всем многообразии».

– Добрый день, – она подошла к стойке, пытаясь разглядеть имя на бейдже, – не могли бы вы мне помочь?

– Добрый день, – девушка улыбнулась искренне, не дежурно, – слушаю вас…

– Анна, я организую фотовыставку. У нас открытие через несколько дней. Девушка. Местный фотограф. Невероятно талантливая, – она протянула пачку флаеров, и голос чуть дрогнул. Не могли бы вы…

– Разложить флайеры? – Анна взяла листок, внимательно разглядывая снимок – Какое интересное фото… Постойте, так это же вы на фото!

Она опустила глаза и почувствовала, как щеки становятся теплее. Всегда одна и та же реакция – словно кто-то включал в ней невидимый выключатель стеснения.

– Мне хочется, чтобы ее работы увидели люди.

– Очень атмосферно. Столько пережитого в глаза. Вы… Вы здесь такая… Даже не знаю, как сказать… Другая, что ли?

Она смущенно улыбнулась. Другая. Да, наверное, так и есть. Ника умела показывать в людях то, что они сами тщательно прятали.

Анна бережно положила флайер на стойку, словно это был не кусок бумаги, а частица чьей-то души.

– Конечно, разложу. Наши гости интересуются культурными мероприятиями.

– Спасибо. Очень вам признательна.

«В каждом человеке есть что-то прекрасное. Просто не все умеют это показать» – вспоминала она слова Ники.

Она развернулась к выходу, чувствуя странную легкость в груди. Это не было облегчением. Чувство точно было другим, но что это? Освобождение? Нет. Скорее принятие. Один пункт из списка дел – готов. Осталось еще пять отелей, пятнадцать кафе и книжный магазин неподалеку. «Может нужно было сначала забежать в книжный…?» – думала она, делая шаг в сторону стеклянных дверей мысленно планируя дальнейший маршрут по городу.

Она на секунду обернулась, чтобы еще раз улыбкой поблагодарить Анну за помощь.

Автоматические двери открылись, она сделала шаг вперед и боковым зрением увидела чью-то тень, двигающуюся навстречу. Она хотела отпрянуть, но было поздно. Столкновение было неизбежным. Он буквально со всего маху врезался в нее.

– Простите, – устало выдохнул он, машинально опустив глаза.

– Ничего страшного.

Голос не был низким, скорее мягким, с легким стальным налетом апатии. Она подняла взгляд, но мужчина уже прошел мимо, направляясь к стойке.

Среднего роста. Темный, слегка тронутый сединой волос, усталая походка. Кроссовки, джинсы, слегка помятая на спине легкая ветровка. Ничего особенного. Обычный постоялец гостиницы.

Она вышла на улицу, вдохнула теплый вечерний воздух. Солнце плавно клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие, пока еще золотисто-розовые тона.

«Золотой час, идеальное время для съемки», – она улыбнулась, вспомнив недавнюю фотосессию и слова Николь: «самое время для магии. Для того, чтобы поймать красоту, которая всегда рядом, но которую мы не замечаем, торопясь жить».

Она достала телефон, проверила список адресов. Следующий отель – в десяти минутах ходьбы, а по дороге, как раз книжный.

Становилось прохладней. Она спустилась по лестнице перед гостиницей и замерла на переходе, ожидая зеленого сигнала.

***

Восемнадцать ноль-ноль.

Кир остановился перед входом в отель, ощущая, как теплый июньский воздух смешивается с запахом асфальта, прибитой дождем пыли и выхлопных газов. Откуда-то издалека тянулся легкий шлейф дешевого табачного дыма. От влажности в воздухе снова начинало пульсировать в висках. Со стороны перекрестка доносился ритмичный стук трамвайных колес и равномерное разноголосое урчание автомобильных двигателей.

В ушах шумело. Казалось, что звук гудящих серверов преследует его даже здесь, на улице.

Голос Аль-Малика все еще звучал в его голове, смешиваясь с шумом города.

Дубай. Другой мир. Другие правила.

«Мы ищем людей, которые понимают не только технологии, но и людей», – говорил Аль-Малик.

«Понимаю ли я людей? – Кир прокрутил в голове лица коллег, их улыбки на совещаниях, их взгляды в коридорах, – или только делаю вид?»

Этот человек в безукоризненном костюме говорил о возможностях с искренним интересом – Кир чувствовал, что арабский инвестор действительно видел в нем что-то стоящее. Но что именно? Способность организовать хаос? Или способность существовать в нем, не сходя с ума?

Не сбавляя шаг Кир подошел к двери, стекло сдвинулось в сторону. Со стороны проспекта раздался приглушенный удар и звон разбитого стекла. Он инстинктивно обернулся. В это мгновение кто-то, с другой стороны, сделал шаг навстречу. Столкновение было неизбежным – он буквально со всего маху врезался в девушку.

– Простите, – устало выдохнул он, машинально опустив глаза.

– Ничего страшного, – ответила она.

Время замедлилось. Она прошла мимо, не поднимая головы, но что-то в ее силуэте заставило его на секунду зависнуть, как будто внутренний компьютер обратился к давно ненужному разделу памяти, выуживая оттуда информацию и сопоставляя изображения. Острый профиль. Быстрая, неуверенная и слегка нервозная походка. Особенная манера держать плечи – как будто она постоянно готовилась к бою с невидимым противником.

«Да ладно! Она что, нашла способ самокопироваться? Бред!», – думал он вспоминая странную однокурсницу из университета, которая слушала тяжелый рок, курила на крыша общежития, глядя на город так, как будто планировала его завоевать или сжечь, создала художественную инсталляцию прибив анкерными болтами табурет к потолку своей комнаты и постоянно находилась под угрозой отчисления или выселения за слишком активное отстаивание своей анархической жизненной позиции, чем немало досаждала как однокурсникам, так и всему преподавательскому составу своей альма-матер.

Он тут же оттолкнул эту мысль. Да и что ей делать в этом далеком сибирском городе? Хотя… все возможно в мире, где арабские инвесторы предлагают работу в Дубае, а ты стоишь в дверях отеля и пересматриваешь свое отношение к крестовым походам.

«Да и какое мне дело?» – он обернулся, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Сходство было, но это точно не она. Она была… другой. Слишком резкой. Эта девушка двигалась мягче.

В холле отеля было прохладно и едва уловимо пахло цветами. Анна стояла за стойкой ресепшена, и при виде Кира она выпрямилась, поправила сбившуюся прядь волос и ее лицо озарилось улыбкой.

– Добрый вечер, – усталой походкой Кир подошел к стойке и его голос сразу стал мягче.

– Добрый вечер, – она улыбнулась, и по ее щекам разлился легкий румянец. – Как дела? Тяжелый день?

– Как обычно. Спасаю мир от технологического коллапса, но пока в этом противостоянии у нас ничья, – он поднял брови и усмехнулся, – Анна, в отеле есть прачечная?

– Конечно. У вас в номере должен быть пакет. Положите в него вещи, заполните форму и оставьте на кровати. Все как обычно. Если отдадите сегодня горничной, то, завтра к вечеру все будет готово, – сказала она, слегка наклонив голову.

Кир собирался что-то сказать, когда взгляд его упал на разложенные веером флайеры на стойке.

Он вздрогнул.

На листовке было то самое лицо, которое он только что видел в дверях отеля. Но теперь, в черно-белом портрете, оно обрело другую глубину. Задумчивый взгляд куда-то вдаль. Глаза с мелкими крапинками, которые смотрели не на вещи, а сквозь них – как будто видели суть на уровне атомов. На один глаз небрежно падала прядь волос, почти полностью закрывая его. Тонкие, едва заметные морщинки возле губ, застывшей в полуулыбке, значение которой сложно было описать. Не счастливой, не грустной, а просто… понимающей. Четко очерченный нос.

– Я могу это взять? – спросил Кир, вертя в руках лист бумаги и читая текст.

– Да, конечно. У меня еще есть. Я просто не стала все сразу выкладывать, —пояснила Анна, и в ее голосе появилась осторожность, – Девушка только что принесла их. Сказала, что готовит выставку.

Кир посмотрел на флайер еще раз.

– Это далеко отсюда? – спросил он, указывая на адрес.

– Не очень, – Анна снова поправила волос, – если на такси или машине, то, наверное, минут 20-30, если без пробок.

Он сложил флайер пополам и сунул в карман.

– Спасибо, – сказал он Анне и направился к лифту.

В зеркале лифта он увидел свое лицо. Усталое. Задумчивое. Похожее на то, что было на флайере.

***

Ресторан располагался рядом с гостиницей, буквально в нескольких сотнях метров. Кир неспеша пересек проспект, прошел через сквер, повернул за угол, обошел лестницу, ведущую на второй этаж, и остановился у декоративной входной группы, обшитой массивными стальными плитами, рыжими от ржавчины и темными полированными стеклянными панелями, в которых отражались соседние здания, деревья и проезжавшие по проспекту машины.

На секунду он замер перед входом, но потом нехотя, но все-таки поднялся к двери. Внутри кто-то очень креативно подошел к атмосфере. Бар напоминал сложный стилевой микс между замком Влада Цепеша и масонской ложей. Декоративная отделка стен из красного кирпича аккуратно сочеталась с окрашенной кладкой под камень, напоминавшей стены замков романской эпохи. Вдоль стен стояли основательные деревянные столы на массивных ножках. Они казались совершенно неподъемными. Прозрачные пластиковые стулья были похожи на льдинки, готовые растаять от прикосновения. Официанты с бокалами и подносами ловко лавировали по шахматному полу, который кое-где плавно перетекал в стены, как будто намекая на иллюзорность происходящего. Стоявшие на столах тяжелые медные канделябры со свечами источали запах воска, который смешивался с ароматами жареного мяса, зелени, сыра и пива. Огромные ажурные люстры и кроваво бардовые шторы тонко подчеркивали интерьер. В янтарной пене пивных бокалов отражались языки свечей, создавая иллюзию жидкого золота с вкраплениями огня. Завершало ощущения того, что ты оказался где-то в другом измерении или как Алиса: в зазеркалье – сюрреалистичное панно во всю стену в стиле Сальвадора Дали.

«Осталось дождаться пока на сцену выпрыгнет истеричная королева», – подумал Кир и огляделся по сторонам.

– У вас заказано? – спросила улыбчивая девушка с пышной грудью, которую подчеркивал такой же, как и шторы кроваво красный короткий фартук.

– Да, меня уже ждут, – ответил Кир рассматривая девушку, – но кажется я уже слышу их голоса…

Девушка улыбнулась и проводила его взглядом.

Из соседнего зала раздавались восторженные лозунги в стиле пролетариев середины прошлого века. Компания собралась за круглым столом. Директор размахивал бокалом, явно наслаждаясь ролью хозяина. Рядом сидела его жена. Утренний перелет и усталость превратили ее лицо в учебник по психологии семейных отношений. Она смотрела на мужа взглядом женщины, которая знает: вечер закончится не лучшим образом. Игорь Викторович уже был на той стадии опьянения, когда каждое слово кажутся афоризмами, через которые помимо воли начинала просачиваться правда, а чужое молчание – знаком восхищения.

Истеричная королева не заставила себя долго ждать.

– А, наш проектный гений! – провозгласил директор, заметив Кира. – Присаживайтесь, расскажи нам, как там дела с этими вашими … как это называется… системными интеграциями-итерациями-пенетрациями?

– О да, это именно то приветствие, которое я записывал в мемуары под заголовком «Незабываемые моменты карьеры» – заметил Кир, – и я рад всех видеть.

– Игорь! Веди себя прилично! – Наталья толкнула мужа локтем.

– А чего? Я ничего, я коллегу приветствую! – Директор с недовольными видом посмотрел на жену, – Кирилл Александрович, располагайтесь, будьте как дома.

«Как ни крути, а даже под пивной анестезий тебя не отпускает, – подумал Кир, – как и все, думаешь, что «победит», а на деле обычный «люминий».

Борис хихикнул и тут же спохватился, увидев испепеляющий взгляд Кира. Ему стало не по себе. Он уставился прямо перед собой, изучая содержимое бокала, как будто в пиве плавали золотые хлопья.

– Игорь Викторович, – Кир скользнул на единственный свободный стул рядом с Ангелиной, – вы хотите жестокую правду или вежливую ложь?

Лицо директора вытянулось, пытаясь переварить смысл фразы, но алкоголь методично делал свое дело.

Кир бросил короткий взгляд на Ангелину.

Переводчица держалась с изяществом кошки, которая прекрасно знает, что за ней наблюдают. Несмотря на то, что Аль-Малик улетел, и работа формально была закончена, ее присутствие на ужине для Кира не стало загадкой. Он заметил, как с его появлением в ее позе что-то изменилось.

– Кир, – голос Ангелины звучал мягко, но в нём слышалось лезвие, – вы всегда так… отстранённо относитесь к людям? Или это профессиональная привычка?

Их глаза встретились и Кир поймал на себе испытывающий взгляд. Она изучала его лицо, как переводчик изучает сложный текст, пытаясь понять подтекст.

– Расстояние помогает видеть картину целиком, – ответил Кир. – А вам не кажется это разумным?

Улыбка не покинула его лица, но тон был достаточно определённым.

Илья Светлов, молчавший до этого, окинул стол усталым взглядом. Кир читал в его глазах ту же мысль, что крутилась в его собственной голове: «Лучше бы сейчас сидели где-нибудь в тихом пабе, пили пиво и говорили о чём-то настоящем». Но жизнь редко предлагает именно то, что нужно.

– Павел Андреевич, – директор повернулся к представителю заказчика, – не переживайте вы так. Небольшая задержка в наших реалиях – это нормально. Помните анекдот про программиста, который обещал сделать проект за неделю?

– Не помню, – честно ответил Павел Андреевич.

– Так он до сих пор его делает, правда, Кирилл Александрович! – директор расхохотался собственной шутке, и Борис послушно подхватил смех.

– Осторожно, вы рискуете сказать правду, – Кир сделал глоток и покачал головой.

Он заметил, как Ангелина украдкой поглядывает на него, когда думает, что он не видит.

«Интересно наблюдать за людьми, которые думают, что они наблюдают незаметно, – подумал Кир. – Особенно когда они забывают, что их собственное лицо – открытая книга для тех, кто умеет читать между строк».

Директор прищурился:

– Кирилл Александрович, а не кажется ли тебе, что если бы ты больше времени тратил на работу, а не на умничанье, мы бы уже сдали проект?

Воздух за столом сгустился. Звуки из соседних столиков – смех, звон бокалов, шипение мяса на сковороде – словно отдалились, оставив их в звуковом коконе натянутой тишины. Кир медленно поставил бокал и посмотрел на директора. Его пальцы на секунду задержались на стекле, словно проверяя его прочность. Золотистая жидкость в бокале качнулась, словно от незаметного толчка. Он слегка наклонил голову прислушивался к чему-то, как будто ждал, пока за его спиной стихнет шелест скользящего металла. В наступившей тишине можно было услышать, как Борис глотает слюну.

– Игорь Викторович, – начал он ровно и спокойно, – если бы все сотрудники делали свою работу так, как делаю свою я, вам бы не пришлось сегодня объяснять Павлу Андреевичу, почему его ЦОД не запустится в лучшем случае еще неделю. И пока я ограничиваюсь общими фразами, но видимо вы хотите, чтобы Павел Андреевич узнал детали нашего проекта?

Павел Андреевич смотрел на Кира и часто моргал. Лицо директора вытянулось и побледнело, пальцы непроизвольно задрожали, отстукивая барабанную дробь. Светлов потер переносицу и стрельнул глазами, пытаясь намекнуть, что Кир занял слишком высокий эшелон. Ангелина опустила глаза, делая вид, что не участвует в корпоративных дуэлях. Борис замер с приоткрытым ртом, из которого торчала надкусанная сосиска.

– Отлично! – сказал Кир, поднимая бокал, – тогда давайте выпьем за наш замечательный коллектив!

Все выдохнули с облегчением.

– Простите, а о каких деталях речь? – робко поинтересовался Павел Андреевич.

– Да собственно дело в том, что, – Кир снова посмотрел на директора с удовольствием наблюдая, как его глаза расширятся от ужаса а лицо покрывается пятнами, – мы сегодня провели тесты оборудования и выяснили… – он сделал глоток и поставил бокал на стол, – что на сегодня ЦОД наиболее защищен от внешнего воздействия благодаря нашей сетевой архитектуре. Правда, это результат ошибки логистов, но мы решили ее не исправлять.

– Приятно слышать, – Павел Андреевич расплылся в довольной улыбке. – Побольше бы таких ошибок.

Директор облегченно выдохнул.

– Кир, – вмешалась Ангелина, – такая прямота не создаёт проблем?

– Я бы с радостью стал дипломатичнее, но окружающие красноречиво меня отговаривают.

Она засмеялась негромко, но искренне. В этом смехе было что-то, заставившее Кира почувствовать лёгкое головокружение.

Директор медленно вращал бокал в руках, наблюдая, как золотистая жидкость образует воронку и о чем-то размышлял. Компания за соседним столиком попросила счет. Он прищурился и внимательно посмотрел на часы, разглядывая стрелки. Потом посмотрел на Кира и подумал: «Семейные люди такие предсказуемые в своих слабостях…Впрочем, это отличный рычаг давления. Особенно когда семья далеко, а красивая и свободная женщина рядом…»

– А знаете Ангелина, – сказал он вдруг, как будто продолжая прерванную мысль, – У вас очень интересная работа! Столько культур, столько людей, столько… жизненных историй.

Ангелина подняла глаза от бокала.

– Как ваша семья как работе допоздна относится?

– В принципе нормально, – она пожала плечами. – Такие интересные делегации не каждый день, да и… – она сделала небольшой глоток и провела пальцем по краю бокала, – сейчас у нас достаточно свободы в планах.

– Это хорошо, когда есть понимание, – кивнул Игорь Владимирович. – Муж тоже в бизнесе?

– Бывший, – Ангелина произнесла это легко, как будто говорила о погоде. – Но да, понимает специфику работы. Дети у него сегодня, кстати.

Наталья тяжело вздохнула и пристально посмотрела на мужа сжимая рукой салфетку.

– А… – директор сделал паузу, как будто подбирая деликатные слова, – давно уже… разошлись?

– Полгода наверно… Я не считала, – Ангелина снова сделала глоток и улыбнулась, поправляя волосы. – Вполне цивилизованно. Даже дружим, можно сказать.