Частицы случайности

Она закрыла глаза и вспомнила, как он смотрит. Как его взгляд задерживается на ней. Как уголки его губ едва заметно приподнимаются в улыбке, предназначенной только ей.

И сердце снова сжалось от боли и сладкого предвкушения завтрашнего дня.

Сон не шёл. Она лежала в постели, глядя в потолок, и думала о том, как странно устроена жизнь. Ещё неделю назад она не знала о его существовании. А теперь не могла перестать думать о нём, о его глазах, в которых читалась та же усталость, что и в её собственных. О его словах, которые казались ей странно знакомыми, будто она сама могла бы их написать.

Что это? Просто влечение или что-то более глубокое, более значимое? Узнавание родственной души в человеке, который на первый взгляд – её полная противоположность?

Она закрыла глаза и попыталась представить, как сложилась бы их встреча, если бы они были свободны. Если бы не было этой женщины с уверенным взглядом на фотографиях. Если бы не было этой отчаянной тоски в его глазах. Если бы они были просто мужчиной и женщиной, встретившимися случайно и почувствовавшими притяжение друг к другу.

И, может быть, именно в этом и было самое важное.

Она не знала, что будет завтра. Не знала, будет ли он помнить, как смотрел на неё в вчера. Будет ли её взгляд вызывать в нём хоть какое-то движение, кроме профессионального интереса.

Но в этой тишине, в его немых словах и слишком глубоких паузах, она снова почувствовала себя… живой.

Не нужной. Не должной. Не обязанной быть сильной, весёлой, удобной. Просто – живой.

А потом стало тихо не только на экране. Но и внутри. Как будто всё встало на свои места, пусть и на мгновение.

Она не заметила, как уснула. Без тревожных снов. Без фонового страха, что опять не справится.

И впервые за долгое время не проснулась с ощущением, что она опаздывает в собственную жизнь.

Дождь за окном постепенно стихал. Первые лучи рассвета пробивались сквозь тучи, окрашивая комнату в серо-голубые тона.

Она проснулась резко, как от толчка, хотя в комнате было тихо. Ни звуков, ни света – только серая предрассветная тень на потолке. Внутри – странное ощущение. Словно в теле кто-то на мгновение повернул рычаг.

Никакой тревоги. Ни тяжести. Ни того липкого чувства, с которым она обычно открывала глаза.

Тишина. Но не внешняя – внутренняя. Плотная, как вода. Как будто её окунули в неподвижное озеро, где всё стихло, и только редкие мысли поднимаются на поверхность.

Она не сразу поняла, что телефон всё это время лежал на груди. Остался там с ночи. С его страницей, так и не закрытой.

Первый раз за долгое время в квартире не было никого. И в этой редкой пустоте ей не было одиноко.

Она потянулась, неуклюже, почти не веря в собственное тело.

Небо за окном было тусклым, почти свинцовым. Пахло дождём. В этом тусклом цвете не было ничего обнадёживающего. И всё же она чувствовала: это – утро. Настоящее. Первое за долгое время.

В ванной она задержалась перед зеркалом. Отражение показало ей бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Бессонная ночь оставила свой след. Но в глазах было что-то новое – какой-то огонь, какое-то понимание, которого не было раньше.

Она знала, что это неправильно. Знала, что должна держать дистанцию. Но также знала, что не сможет смотреть на него прежними глазами. Теперь она видела то, что скрыто за фасадом. Человека, который так похож на неё саму, что это почти пугало.

Душ. Чай. Макияж, как маска от следов бессонной ночи. Черная свободная одежда – броня, защита от собственных чувств. Она готовилась к встрече, как к бою. С кем? С собой. Со своим сердцем, которое так некстати решило увлечься человеком, которого она едва знала. Человеком, у которого есть другая жизнь, другие обязательства.

Выходя из дома, она подняла лицо к небу. Дождь закончился, но воздух был всё ещё влажным, свежим. В такие моменты город казался промытым, обновлённым. Как будто и он тоже получил шанс начать всё заново.

«В этом городе удивительный воздух. Пахнет свободой и чем-то таким… непередаваемым. Словно можно начать всё заново».

Его слова эхом отозвались в её сознании, и она невольно улыбнулась. Может быть, он чувствовал то же самое, что и она, стоя под этим небом после дождя?

***

Весь день она провела дома. Стирка, уборка. Аксиона жизни: маленькие дети требуют много внимания. Все дети требуют много внимания.

Она думала о нем. Сегодня всё будет иначе. Сегодня она будет смотреть на него и знать. Знать о тоске в его глазах, когда он сидит один у воды. Знать о его мыслях, о его сомнениях, о его внутренней пустоте, которую он пытается заполнить достижениями, поездками, знаниями.

И, возможно, он тоже увидит что-то в её глазах. Или заметит.

И тогда всё закончится.

Потому что, если он поймёт, насколько далеко она зашла, насколько глубоко в неё проник этот образ, – он отстранится. Сдержанно, вежливо, как умеют только такие люди.

Потому что это будет слишком. Потому что они взрослые. Потому что она – замужем. А он – женат.

Но хуже было бы другое.

Если он посмотрит на неё так, как будто тоже понял. И ничего не скажет.

Тогда начнётся уже не игра. А что-то гораздо более опасное.

Что-то, что не должно там быть. Что-то, что она не сможет скрыть, как ни старайся.

Она почти закончила и посмотрела на часы. Цифры на экране показывали начало второго.

Раздался звонок. Кир. Она почувствовала, как сердце резко ускорило ритм. Палец как будто сам дотронулся до зеленого кружочка на экране.

– Привет! – услышала она в трубке. – Занята?

– Привет… – пытаясь сохранить спокойствие ответила она. – Уже нет. Убираться закончила. Хотела отдохнуть и на «прессуху» собираться.

– Отлично! – его голос звучал очень как-то необычайно бодро. – Слушай, я тут по работе закончил. Вроде как выходной… Поехали прокатимся?

– Далеко? – спросила она на всякий случай.

– Не знаю… Далеко точно не получится, – он засмеялся в трубку, – нам надо к 16 вернуться… За город.

– Ты знаешь, а я не против…

– Тогда я заеду за тобой минут через 15. Успеешь собраться?

– Да… Думаю да… – ответила она, мысленно прикидывая сколько у нее есть времени чтобы привести себя в порядок.

– Тогда до встречи, – сказал он и отключился.

***

Через пятнадцать минут Кирилл, вел машину по забитому проспекту. Она сидела рядом.

Предгрозовое напряжение словно передавалось водителям на дороге. Несколько капель слепого дождя ударили по лобовому стеклу.

– Как думаешь, это хорошая идея ехать в такую погоду? – тихо спросила она, наблюдая, как на стекле расползаются водяные дорожки.

– Мы же в машине, – ответил Кирилл, включая дворники. – Если будет сильно лить – подождем на обочине.

Пробка рассосалась, и они двинулись из города мимо серых панелек и огромного торгового центра.

Еще через полчаса они выехали за черту города. Ветер усилился, заставляя Кирилла крепче держать руль. Привычные две полосы в двух направлениях растягивались серой лентой асфальта, местами потрескавшегося, но в целом приличного. Небо словно настаивалось на неопределенности – солнце пробивалось сквозь массивные, тяжелые облака, которые то и дело затягивали горизонт. Ветер раскачивал придорожные деревья.

Кир мельком бросил взгляд на нее. Глаза выхватили лишь фрагмент её лица – линию скул, край губ, изгиб бровей и ремень безопасности, проходивший сверху вниз черной лентой и подчеркивающий ее грудь. Между ними повисла тишина. Не тягостная, нет, в ней не был даже намека на напряжение.

– Почему решил прокатиться? – спросила она, чуть наклонившись вперед и глядя на небо через лобовое стекло. Голос звучал ровно и спокойно, но Киру послышались в нём нотки усталости.

– Иногда нужно просто сесть за руль…, – ответил он, перестраиваясь в левый ряд, чтобы обогнать грузовик. – Нажать педаль и снять напряжение.

Она слегка пожала плечами, глядя в окно на пробегающий мимо пейзаж.

– Ты сегодня работал?

– Да, но там пока моя помощь не требуется, – ответил Кир вглядываясь в цифры на знаке, – а ты раньше этой дорогой ездила?

– Да, но не так далеко. Мы обычно с мужем в другую сторону едем, а здесь по моим представлением за аэропортом несколько деревень, а дальше вообще конец географии.

Ветер усиливался, раскачивая машину на прямых участках дороги. Солнце, будто играя в прятки, то появлялось, заливая салон тёплым светом, то исчезало за набегающей тучей.

– Ты обещал рассказать, чем увлекаешься помимо работы, – внимательно глядя на него.

Он вздохнул и несколько секунд молчал, как будто собираясь с мыслями.

– Раньше был сноуборд, – ответил он тихо, и она уловила в его голосе нотки грусти. – И конкур. Знаешь, конный спорт, прыжки через препятствия.

– Серьёзно? – в её голосе послышалось искреннее удивление. – Никогда бы не подумала.

– Почему? – Кир невольно выпрямился за рулём. – Не похож на спортсмена?

– Скорее не похож на человека, который добровольно сядет на лошадь и будет прыгать через барьеры, – он заметил ее улыбку. – Ты выглядишь… слишком рациональным для этого.

Кир хмыкнул.

– Знала бы ты, сколько расчёта в каждом прыжке. Это математика, физика и психология в чистом виде, просто добавляешь к этому живое существо с собственным характером. Ты умный, зверь – сильный. А дальше – кто кого переиграет.

Он обратил внимание, как что-то мелькнуло в её глазах – интерес, который она не стала скрывать.

– Это… забавное совпадение, – произнесла она после короткой паузы. – Мой муж… – она запнулась, – работает в строительной компании, они проектируют горнолыжные трассы. Ну и строят по России.

– Серьёзно? – теперь пришла очередь Кира удивляться. – Это же… – он искал правильные слова, – бывает же такое…

– Жизнь полна случайных сюрпризов, – произнесла она тихо, глядя в окно. В её тоне промелькнула горечь, которую Кир уловил, но решил не акцентировать на этом внимание.

– Я в Сибири не катался, – сказал Кир. – Больше Приморье и Сахалин. Хотя в Геше я бы пухляк взорвал.

– Вот он сейчас как раз над новым проектом там работает, – сказала она, и Кир заметил, как её пальцы слегка сжались. – Так и получается, муж… строит, а друзья катаются.

В этой фразе чувствовалась затаённая обида и боль. Кир быстро взглянул на нее и их глаза встретились.

– А мы друзья?

Она внимательно и задумчиво посмотрела на него.

– Пока не знаю…

Повисла неловкая пауза.

Внезапно его внимание привлекло нечто в небе.

– Смотри, – он слегка снизил скорость, указывая на небо через лобовое стекло. – Что этот сумасшедший делает?

С краю дороги, прямо над ярко желтыми полями в небе кружил небольшой двухместный самолёт. Верхнепан двигался довольно низко для безопасных полетов. Он совершал какие-то невероятные манёвры – то летел на бреющем полёте то внезапно взмывал вверх, делал крутой разворот и снова снижался, пролетая в противоположном направлении.

– Оу! – сказала она, немного оживившись. – Раньше я такого не видела.

Самолёт снова снизился, пролетая так близко к земле, что казалось, он вот-вот зацепит верхушки кустов.

– Давай остановимся на минуту, – предложил Кир. Пируэты пилота завораживали его. – Хочу посмотреть, что этот безумец выделывает.

Она кивнула, и Кир съехал на обочину, остановив машину на небольшом расширении у края дороги.

Они вышли из машины. Ветер ударил в лицо с неожиданной силой – гораздо сильнее, чем казалось через стекло автомобиля. Ее волосы тут же растрепались, она инстинктивно провела по ним рукой, пытаясь пригладить.

Кир ощутил, как ветер сразу проник под куртку и тонкую ткань футболки, чувствуя дуновение прохлады на разгорячённой коже. Небо темнело на горизонте, тучи сгущались, но прямо над ними, словно в насмешку над прогнозами, ещё светило солнце.

Самолёт снова появился над полем, теперь летя прямо на них и делая резкий вираж.

– Смотри! – Кир указал рукой.

Маленький самолёт, выкрашенный в ярко-красный цвет с белыми полосами, развернулся против ветра. Затем произошло нечто странное – пилот задрал нос машины вверх, удерживая её в таком положении. Ветер дул навстречу самолёту с такой силой, что казалось, воздушное судно замерло на месте. Более того, из-за какого-то оптического эффекта винт словно перестал вращаться – лопасти винта неподвижно застыли в воздухе.

– Невероятно, – прошептала она, стоя рядом с Киром. – Выглядит так, будто он просто висит в воздухе.

– Стробоскопический эффект, – произнес Кир, не в силах отвести взгляд от зависшего самолёта. – Частота вращения винта совпадает с частотой восприятия нашего глаза. Поэтому кажется, что он неподвижен.

Самолёт продолжал висеть, подрагивая и слегка смещаясь, но, по сути, оставаясь на одном месте. Это выглядело почти сюрреалистично – словно кто-то приостановил время.

– Как долго он может так держаться? – спросила она, прикрывая глаза рукой от солнца.

– Не знаю, – честно признался Кир. – Сколько сил хватит. Пилоту сейчас нелегко. У этого самолета полностью ручное управление, поэтому приходится контролировать много параметров и работать руками и ногами.

– Ногами? – в ее взгляде читалось удивление.

– Педали. Пилот контролирует чтобы машину не разворачивало. Самолеты боком не летают.

– Ты много знаешь про самолеты, откуда? – она с интересном смотрела на него.

Он улыбнулся.

– Когда-то учился и очень хотел летать…, – в его голосе прозвучали нотки тоски и задумчивости.

Ветер усиливался, обдувая их со всех сторон, трепля одежду и волосы. Длинная прядь её волос вдруг оказалась у его лица, коснувшись щеки. Она смущённо отвела волосы назад, их взгляды встретились, и Кир вдруг понял, что они стоят очень близко друг к другу. Он мог различить зелёные крапинки в её глазах, видеть тонкие линии на её губах.

Внезапно пилот, словно решив, что зрелища достаточно, изменил угол атаки. Самолёт резко развернулся, взмыл вверх, описал широкую дугу и скрылся за кромкой леса вдалеке.

– Нам пора, – сказал Кир, неожиданно ощутив сожаление. – Пора возвращаться к работе.

Она кивнула, бросив последний взгляд в сторону, куда улетел самолёт.

– Как думаешь, он специально тренируется для такого шоу? – спросила она, когда они возвращались к машине.

Кир пожал плечами.

– Скорее безбашенно выделывается. Летать на такой высоте, да еще и такую погоду – ну так себе решение. Авиация ошибок не прощает.

Кир завёл двигатель, развернулся и они двинулись в обратном направлении. Небо темнело всё сильнее, и ветер теперь бросал машину с такой силой, что приходилось крепче держать руль.

– У вас тут всегда такая погода, – произнёс Кир, вглядываясь в небо впереди.

– Это лето вообще аномальное, – ответила она. – Месяц не было дождей, а сейчас тропические ливни день да через день.

– Да уж… я заметил.

Они продолжали путь в относительном молчании, каждый думая о своём. Кир размышлял о странном совпадении с её мужем, о том, как причудливо иногда переплетаются человеческие судьбы. Она казалась погружённой в собственные мысли, лишь изредка поглядывая в окно на сгущающиеся тучи.

Когда они наконец подъехали к торговому центру, первые тяжёлые капли дождя упали на лобовое стекло. Кир въехал на парковку и заглушил двигатель, и в тот же момент небо разверзлось. Стена воды обрушилась с такой силой, что видимость практически исчезла – парковка и здание превратились в размытое серое пятно.

– Будем ждать? – спросила она.

Кир смотрел на потоки воды, стекающие по лобовому стеклу. Ветер швырял дождь с такой яростью, словно стремился разбить стекло.

– Без вариантов, – ответил он. – В такую погоду даже до дверей не добежишь.

Она кивнула, откинувшись на спинку сиденья. В салоне повисла тишина, нарушаемая лишь барабанной дробью дождя по крыше и стёклам.

– Интересно, – произнесла она вдруг, – что стало с тем самолётом?

Кир посмотрел на неё в зеркало заднего вида.

– Надеюсь, он успел приземлиться и привязать машину тросами до начала этого безумия, – ответил он. – Иначе…

Он не закончил фразу, но она понимающе кивнула.

– Да, иначе это был бы совсем другой полёт.

За окном бушевала стихия, но здесь, в замкнутом пространстве автомобиля, возникло странное чувство интимности. Будто весь мир на мгновение сузился до размеров салона, оставив снаружи все проблемы и обязательства.

Кир посмотрел на часы. До начала оставалось около двадцати минуту. Он надеялся, что к тому времени ливень хотя бы немного утихнет. А пока они сидели в машине, слушая шум дождя и глядя на размытые очертания торгового центра через залитые водой стёкла.

Его не покидало ощущение, что между ними протягивается тонкая нить взаимопонимания, едва заметная, но определённо реальная.

Дождь кончился. Сквозь тучи пробились яркий лучи солнца, которые на контрасте делали уходящие тучи еще мрачнее.

Они вышли из машины.

– Ты иди, я догоню, – сказал Кир придерживая ее за локоть.

Она улыбнулась.

Зайдя в торговый центр и поднявшись на лифте, она глубоко вдохнула и толкнула дверь ведущую ко входу в арт-пространство.

Когда она вошла в зале было полно журналистов с камерами, блогеры со смартфонами делали селфи на фоне холстов, тут же размещая картинки в сторис. Несколько человек стояли у холстов в дальней части зала. Альбина весело щебетала с Юрием.

Звук шагов по плитки был мягким, приглушённым. Она прошла по залу, не привлекая внимания и в дальнем зале обнаружила Николь. Она плакала.

– Как ты? – в ее глазах читался страх и тревога.

Ника подняла глаза, наспех вытирая слезы.

– Я в порядке… Только вот…, – ее голос дрожал.

– Что? – она взяла ее за руку.

– Я снова боюсь, – она увидела, как по щеке Ники катится слеза, – раньше я боялась, что мои работы никому не нужны, потом – что не доживу до выставки, а теперь… Теперь боюсь, что не успею… Не успею увидеть как то, что я делала всю жизнь меняет людей. Понимаешь?

Она молча смотрела как по ее лицу катятся слезы, которые она даже не пыталась скрывать и сдерживать. В груди защемило.

– Ника, – после минутной пауза сказала она, – ты можешь. Ты все еще можешь попробовать увидеть это. Знаю, что это сложно принять, знаю, что это будет невыносимо тяжело и сложно… Но, ты снова можешь начать лечение.

Николь с ужасом посмотрела на нее.

– Ника, – если ты хочешь выиграть время, – ты должна начать лечение. Я знаю, что шансов мало, но даже год, это уже год!

Николь всхлипывала и молча вытирала глаза рукой.

– Обещай, подумать над этим, – сказала она, протягивая ей салфетку, – обещаешь?

– Обещаю…, – продолжая шмыгать носом, ответила Ника.

Она посмотрела на часы.

– Нам пора. Журналисты ждут.

Николь кивнула, и она направились в центральный зал. Подходя к столу, она заметила силуэт Кира. Увидев ее, он кивнул и улыбнулся широкой открытой улыбкой. Казалось, его глаза буквально светились.