- -
- 100%
- +
Его природная сущность сводилась к тому, что он строго следовал закону и имел достаточно холодную голову, чтобы ничего в этом мире не смогло заставить его нарушить этот самый закон.
Уход со своего поста его начальника стал событием, занявшим особое место в биографии Дезмонда. Это была отдельная, особая глава в его жизни. После победы на выборах, провожая взглядом переступающего порог офиса, прощающегося со службой отставного шерифа, Дезмонд едва сдержался, чтобы не плюнуть бывшему начальнику в лысый затылок и дать пинка под зад, чтобы тот быстрее выметался. В тот день он чувствовал, что это и есть его звёздный час. Теперь он шериф. Теперь это был его город. Дезмонд распорядился выкинуть из офиса всё, что хоть как-то напоминало ему о своём предшественнике. Он начал тратить кучу сил и времени, чтобы выработать в своих подопечных смелость, организованность и самообладание. Сделать это получалось не всегда, поскольку многие люди не могли соответствовать таким стандартам в силу своей природы. На примере Гарри Дезмонд в этом наглядно убедился. Но в отличие от своего предшественника Дезмонд умел находить в подчинённых те навыки, за которые их стоило бы ценить. В конце концов он понимал, что его город – не Вьетнам, где мочат людей на каждом углу. Помимо прочего нужно ещё заниматься и бумажной работой, уметь находить общий язык с людьми и разруливать бытовые конфликты.
После ухода предыдущего шерифа Дезмонд как следует взялся за наведение порядка. Он исходил из того, что для Хартстоуна при его масштабах уровень хаоса и насилия слишком большой. Несколько раз в неделю поступали вызовы о краже или пропаже чего-нибудь. Каждые пару дней возникал какой-нибудь дебош в общественном месте. Редко когда целый календарный год обходился без какого-нибудь убийства. Единственный ресторан в центре Хартстоуна, который назывался «Сердце ангела», был и вовсе больным местом; в нём каждый вечер – особенно в выходные – обстановка сначала становилась расслабленной, а спустя несколько часов, когда алкоголь начинал действовать, было уже напряжённо и в ход шли тарелки, ножи, вилки, бутылки и всё, чем хоть как-то можно было бы вспороть чьё-нибудь тело. Причём разборки могли завязать люди, которые до этого едва ли знали друг друга и никогда не разговаривали, а придя в «Сердце ангела», сели за столиками в противоположных углах. И так почти каждый вечер «Сердце ангела» укладывало кого-нибудь на больничную койку, а кого-то отправляло в камеру временного содержания. С первого же дня Дезмонд взялся в первую очередь за самые проблемные участки города, в числе которых был и ресторан. В течение трёх недель он проводил каждый вечер в «Сердце ангела», приводя с собой кого-нибудь из помощников. Не сказать, что «Сердце ангела» перестало вселять смелость в пьяные головы посетителей, но разборки стали происходить намного реже, а со временем обстановка и вовсе улеглась. Хозяину заведения это не особо нравилось, потому что он обратил внимание на то, насколько упали продажи алкоголя. Люди стали меньше пить, чтобы не давать новому шерифу повод наехать на них. Но светлые стороны в этом владелец ресторана тоже находил, ведь теперь ему не приходилось так часто вставлять новые окна, закупать новые комплекты посуды, ремонтировать дверные петли и ходить по всему залу в поисках незамеченных следов крови после очередных разборок. А ещё стулья в центральном зале начали служить намного дольше, поскольку теперь никто не хватался за них, чтобы огреть кого-нибудь по спине, после чего, как правило, стулья разлетались в щепки.
И так день за днём Дезмонд улучшал ситуацию с криминогенной обстановкой в городе. Он сделал то, по поводу чего его предшественник даже не заморачивался.
Менее чем за год своей работы на посту шерифа Дезмонд довёл ситуацию до того, что уже никто не боялся передвигаться по улицам Хартстоуна глубокой ночью, чтобы при этом не быть изнасилованным или ограбленным. Тот год на службе для Дезмонда был не работой, а настоящей сказкой. Каждый божий день он показывал кто в этом городе главный. А затем с течением времени всё стало как-то успокаиваться и поводов для того, чтобы достать из кобуры револьвер и поразмахивать им у кого-нибудь перед носом, особо уже не было. Но скучать ему не пришлось, потому что со временем Дезмонд сделал ещё одно открытие в себе, заметив то, насколько ему нравится руководить другими людьми. Он видел в подчинённых некое подобие сложного механизма, который нужно было заставить слаженно работать и справляться со всеми задачами, отсюда у Дезмонда и возникло понимание того, что если не все его люди крутые и бесстрашные, то это ещё не повод браковать их профессионализм. Тогда он начал работать над своими руководящими способностями.
Интересно то, что, заняв должность шерифа в тридцать восемь лет, Дезмонд начал стремиться к тому, чтобы показать окружающим, насколько у него стальные нервы и холодная голова. Его репутация была громкой, но кое-что ему всё-таки не нравилось. Практически все жители Хартстоуна воспринимали его как самую надёжную защиту от преступности, превратив имя Дезмонда По в бренд, знак качества, который гарантировал безопасность и порядок. Они верили, что можно расслабить свои ягодицы, пока этот чувак дышит. Отношение к нему со стороны граждан было исключительно позитивным, поскольку при всей его крутизне не было такого случая, чтобы Дезмонд превысил полномочия. Он любил решать проблемы максимально самостоятельно по мере возможности, поскольку это тешило его самолюбие, но закон и безопасность окружающих для него были делом святым. Поэтому Дезмонд решил, что надо бы уже донести до окружающих мысль о том, что перед ними тот, кто отвечает за их безопасность, а не какой-нибудь командос с посттравматическим синдромом. С тех самых пор Дезмонд По оберегал свой имидж, хоть у него время от времени и чесались руки напомнить самому себе о том, на что он способен.
Прожив немного с ним в браке, его жена разочаровалась, что муж не оправдал её ожиданий и оказался слишком спокойным и уравновешенным. Но где-то после рождения второго ребёнка Ронда По поняла, насколько ей повезло, что её муж не оказался тем отмороженным чуваком, каким она ожидала его увидеть, живя с ним под одной крышей.
Все, кто когда-либо работал в подчинении у Дезмонда, не нуждались в просветлении того, кем они должны быть и как должен поступать в той или иной ситуации блюститель закона. У них был живой пример и эталон – шериф По. Мало у кого получалось приблизиться к Дезмонду по его набору личных качеств, но к этому стремились все. И даже на исходе шестого десятка Дезмонд умудрялся не сбавлять обороты, демонстрируя абсолютное самообладание и оперативно решая любые проблемы, которые всплывали в его городе.
Но последнее время Дезмонд столкнулся с одной проблемой. Не сказать, что это был возрастной кризис, но годы брали своё и возраст уже не позволял чувствовать себя настолько бодрым и дерзким, как в лучшие годы. Несмотря на то, что Дезмонд успел навести порядок в городе за первые годы своего пребывания на посту шерифа и теперь работы в этом смысле было не так много, ему всё равно становилось скверно на душе, что нет даже повода попотеть, чтобы решить какую-нибудь проблему посерьёзнее бытового насилия или погони за нарушителем, превышающим скоростной режим. Дезмонду нужен был повод, чтобы заявить о себе на шестом десятке, ведь последний раз показывать кто здесь закон ему приходилось одиннадцать лет назад, когда ему было сорок восемь и порох в его пороховницах был ещё сухим.
3. ГОМОРРА
Внутри ещё не стихла музыка, клиенты продолжали сушить бар, шары закатывались в лузы, а мест на парковке становилось всё меньше. «Гоморра» было универсальным заведением для всех. Здесь были стриптиз и бар; тут играли в покер на деньги за кружкой пива и заключали пари у бильярдного стола. Это было едва ли не единственное место в Хартстоуне, куда шериф не приезжал из-за регулярно возникающего насилия, потому что в «Гоморре» постоянно находились двое вышибал. Без мордобоя здесь не обходилась ни одна смена, так что без работы вышибалы не сидели. Возможно, драки не возникали бы так часто, если бы заведение не находилось за городом у федеральной трассы, что обеспечивало постоянный приток клиентов, проезжавших мимо, среди которых были водители трейлеров, студенты, путешественники с домами на колёсах, сломавшиеся в пути, участники родео, фермеры, охотники и рыбаки. Но особой категорией клиентов были байкеры. Однажды перед заведением припарковалась целая банда байкеров из семидесяти восьми человек, которые держали путь из Луизианы в Калифорнию и решили сделать небольшой пит-стоп, увидев светящуюся из зелёных неоновых трубок вывеску с надписью «Гоморра», по обе стороны от которой красным светом светились раздвинутые женские ноги. В ту ночь атмосфера была напряжённая. Это был единственный случай, когда в заведение приехал устанавливать порядок шериф По, ведь алкоголь был на исходе, а танцовщицы из стриптизёрш едва не переквалифицировались в ночных бабочек, причём против своей воли. Хозяин заведения, Лютер Гриссом, с дрожью в сердце уже начинал подсчитывать убытки от разбитых бокалов, сломанных киёв, треснутых стульев и требующих замены столов. Но ущерб оказался не таким большим, каким обещал. Весь кипиш прекратился ровно в тот момент, когда шериф По зашёл внутрь и выкинул одного из байкеров в окно, после чего сделал предупредительный выстрел в потолок, и таким образом вставил свои две копейки в ущерб, нанесённый заведению. Но за разбитое окно и вентиляцию в чердаке Лютер не только не взял ни цента, но ещё и угостил Шерифа бесплатным пивом за то, что с его приходом здесь стало так тихо. Байкеры лежали мордой в пол, а помощник шерифа оформлял особенно активных на задние сидения служебных автомобилей. Было это одиннадцать лет назад. С тех пор внутренних сил для обеспечения порядка в «Гоморре» хватало.
Этой ночью Дана Хост заработала почти в четыре раза больше обычного благодаря тому, что её пригласили исполнить танец прямо у стола, где среди посетителей оказался именинник. После того как музыка умолкла и начал играть следующий трэк, парень признался ей, что этот подарок он запомнит на всю жизнь. На самом деле для того, кому исполнилось восемнадцать, более подходящего подарка придумать было невозможно.
Дана постоянно работала в общественных заведениях. Начинала она официанткой в кафе в самом центре Хартстоуна; спустя пару лет перешла в бар, где клиентура была куда ниже качеством, но более высокая зарплата позволяла ей закрывать глаза на этот недочёт. Не проработала она и полгода в баре, как Лютер Гриссом за пару визитов обратил внимание на то, как она оперативно справляется с разносом заказов, при этом умеет разговаривать с посетителями, которые подшофе любят развязывать свои языки. Лютер предложил Дане работать у него. Скачок зарплаты в четыре раза заставил Дану забыть обо всём на свете. Тогда ей ещё не было двадцати. Работая в «Гоморре», первое время Дана не обращала внимание ни на что, кроме своих обязанностей, подсчитывая деньги, о которых она даже и мечтать не могла ни в кафе, ни в баре. Затем она стала всё больше присматриваться к деталям. Она завела подруг среди стриптизёрш, с которыми иногда в свободные минуты пропускала по стаканчику, а после – когда её научили – она с ними за компанию по несколько раз за смену выкуривала по сигарете у служебного входа. По мере того как стриптизёрши становились для Даны закадычными подругами, они стали присматриваться к её волосам янтарного оттенка, длинным ногам и подтянутой коже. Они предложили ей то, что когда-то должно было случиться. После того как заведение закрывалось с уходом последнего посетителя, подруги стали учить Дану основам танца, а когда её навыки развились до уровня «зачтено», Лютер всё же согласился дать ей возможность исполнить один танец. Перед своим дебютом Дана разнервничалась, как это бывает обычно, но рюмка абсента всегда была действенным средством против стресса. В тот вечер у Лютера было на одну официантку меньше, а когда дома узнали об истинной причине напряжённого графика и роста зарплаты, мать Даны ужаснулась. Отцу возмущаться было некогда. Он просто выгнал её из дома. По счастью денег, которые приносил Дане шест, с лихвой хватало на самостоятельную жизнь, включая съёмное жильё, а через полгода она смогла даже купить небольшой домик в рассрочку. Оттачивая год за годом свои навыки у шеста, Дана стала пользоваться приличной популярностью у мужчин. Но на свидания она ходила редко. Как правило все её интимные связи были внезапными, а мужчины зачастую были теми, с момента знакомства с которыми проходило полчаса. Дану беспокоили деньги и аплодисменты в зале. По мере развития мастерства Даны, Лютер обратил внимание на то, что среди клиентов местных жителей стало заметно больше, в то время как «Гоморра» была рассчитана в основном на клиентов, которые были проездом.
Была у Даны Хост одна особенность в отличие от остальных танцовщиц в «Гоморре». Абсолютно трезвой на сцену выходить она всё равно не могла. Но зато если махнёт рюмку-другую, дело пойдёт как по маслу, причём ей самой нравилось танцевать, но делать это без алкоголя она всё равно не осмеливалась.
Тот вечер выбивался из общего ряда. Ещё днём всё танцовщицы сели играть в карты, где проигравшая должна была станцевать топлес. Уговор был на один танец, но не менее пяти минут. Хуже всех в покер в тот день играла Дана, которой ни разу не попалась выигрышная комбинация, а с блефом у неё всегда были проблемы, причём как за столом, так и в жизни. Танец с обнажёнкой предстояло выполнить именно ей. Но сделать это вначале Дана не смогла. Второй выход тоже не стал оригинальным. Третий – та же история. Понимая, что сделать это ей будет непросто, Дана выпивала по одной рюмке перед каждым выходом. Ром, виски, водка, мартини. На восьмой попытке коктейль в её мозгу начал придавать смелости и она всё же сделала это. Но ближе к полуночи Дана становилась слишком смелой и её отправили в гримёрку, где она легла на диван, а проснулась уже ближе к двум ночи. Лютер приказал ей отправиться домой и проспаться. Алкоголь действовал на Дану не только быстро, но, порою, очень странно. Она выпила больше полулитра горячительных напитков, затем проспала несколько часов, но, немного отойдя от сна, тут же взбодрилась, будто пила кофе вместо алкоголя. Одна из танцовщиц, которую звали Джанин Мэлоун, усадила Дану на диван, сдавила как следует ладонями её щёки и сказала:
– Сиди и никуда не дёргайся. Сейчас мой выход. Подожди, я приду и отвезу тебя, ладно?
Дана кое-как кивнула, а как только Джанин вышла из гримёрки, тут же высунула язык наружу, надела свою красную кожаную куртку, взяла сумочку из личного шкафчика и поковыляла к выходу.
Так навеселе Дана вышла через служебный ход и отправилась на парковку, где стоял её «мини купер». Походка у неё, в целом, была ровная, но скорость – рваная. Она прошла более пятидесяти метров и только затем поняла, что слегка сбилась с курса. Автомобиль остался на служебной парковке за зданием, а Дана уже была в нескольких шагах от дороги. Она собиралась повернуть своё тело на сто восемьдесят градусов, как вдруг до неё стал доноситься гул работающего двигателя, который нарастал с каждой секундой. Вскоре справа показались яркие алые огоньки передних фар. Затем автомобиль стал сбрасывать скорость, а на подступах к повороту, который вёл к «Гоморре», автомобиль начал съезжать с трассы, остановившись прямо перед Даной. Окно у водительского сидения было опущено. Дана посмотрела на незнакомца и сказала:
– Привет, красавчик. Как вечерок, задаётся?
В ответ последовало молчание. Дана спросила:
– Не спится? Или катаешься в поисках приключений?
Не получив ответа и на этот раз, Дана подошла вплотную к кузову, облокотилась руками о дверь и сказала:
– А ты не очень сговорчивый. Как насчёт подвезти даму?
Незнакомец утвердительно кивнул. Дана улыбнулась, после чего стала обходить автомобиль спереди. Она шла, держа в одной руке сумочку, а свободной ладонью водила по изгибам кузова, ощущая холод металла. Она прошла перед фарами, алое свечение которых её нисколько не удивило. Дана насмотрелась на много разных автомобилей, на которых передвигались дальнобойщики и различные автолюбители, с которыми она имела беспорядочные половые связи, когда те посещали «Гоморру». Поэтому внешний вид автомобиля, каким бы он ни был, никогда не казался Дане странным.
Она положила пальцы на ручку двери, потянула, опустилась на переднее пассажирское сидение и закрыла за собой дверь.
– Ну что, покатаемся? – игривым голосом под воздействием алкоголя спросила Дана.
За этим последовал громкий рокот двигателя. Автомобиль тронулся с места, стремительно набирая скорость, разгоняясь по федеральной ночной трассе.
Это была последняя поездка для Даны Хост, в то время как для Гонщика путь только начинался.
4. ЗРЯЧИЙ И БЫСТРЫЙ
Норман Хьюз был ещё одним помощником шерифа. В тридцать три года он добился того, чего ему вполне хватало для той жизни, которая его устраивала. Стабильная работа; не астрономический, но достойный заработок; занятие, которое по части моральной стороны вопроса вообще не вызывала никаких сомнений, потому что Норман охранял порядок и боролся с беззаконием. Звёзд с неба он не хватал. Холостая жизнь для него представлялась очень комфортным сценарием, когда нет ни перед кем никаких обязательств и всё внимание можно сосредоточить на работе и своих личных интересах, не отвлекаясь ни на что другое. Для Нормана было недопустимым иметь репутацию бабника. Он видел в этом нечто, порочащее честь мундира. Поэтому он просто заводил романы, которые затягивались на несколько лет, а потом вдруг что-то внезапно шло не так и Норман вздыхал с облегчением. Так он казался окружающим человеком, который искренне пытается наладить личную жизнь в поисках своей благоверной, но ему просто не везёт.
Устраиваясь на работу к шерифу, Норман имел лишь один единственный недостаток – посттравматический синдром. Но поскольку Норман принимал таблетки для подавления своей травмы, Дезмонд По без проблем оформил его к себе на работу. Шериф ценил в нём опыт службы в армии. Норман успел повоевать в Сомали и в Боснии и Герцеговине. От дальнейшей службы он отказался после того, как на его глазах убили пятерых детей. Он отработал остаток контракта и вернулся со службы домой. Мирная жизнь стала для Нормана проблемой. Ничего кроме как воевать он не умел. Поэтому первое что пришло ему в голову, устроиться к шерифу. Спустя неделю с момента начала работы Норман понял, что нашёл своё призвание.
Он сидел в служебном автомобиле недалеко от федеральной трассы, когда часы показывали половину третьего ночи. На этом участке часто попадались лихачи, так что дремать слишком долго не приходилось. Но как на зло именно в этот раз Норман начал отключился и проспал больше часа. Открыв глаза, он испытал чувство сильной жажды. Не успела его рука потянуться за термосом, как перед глазами промчался автомобиль. Норман понял, что сейчас не до кофе. Он завёл двигатель и погнал следом, включив сирену. Выехав на трассу, Норман подумал, что не припомнит случая, когда посреди ночи видел гнавшего водителя с выключенными фарами. Он догнал подозреваемого и начал требовать через громкоговоритель съехать на обочину. Лихач останавливаться даже не думал, а лишь увеличил скорость. Норман успел заметить, что ему не показалось и передние фары действительно выключены. Он продолжил давить на газ и требовать съехать с трассы. Выжимая максимум из автомобиля, Норман начал сокращать дистанцию и вскоре рассмотрел очертания задних фар, по которым предположил, что перед ним был «додж челленджер». Он вновь поравнялся с преследуемым и повторил:
– Прижмитесь к обочине.
«Додж» пошёл на таран и ударил патрульный автомобиль в переднее крыло. Норман ничего не произнёс в громкоговоритель, а вместо этого потянулся за рацией. Последовал второй удар, из-за чего Норман выронил рацию. Он забыл про связь и достал из кобуры револьвер. Норман начал заходить слева на обгон, но вместе с тем скорость начал сбрасывать «додж». Поравнявшись, он снова ударил патрульный автомобиль в бок, а затем ещё раз, но теперь в самый край переднего крыла около бампера. Последний удар оказался намного сильнее, из-за чего машину Нормана отбросило с трассы. Он начал возвращаться на дорогу, но «додж» прижал его к обочине и не отпускал ещё несколько секунд, пока впереди не возникла преграда. Норман начал бить по тормозам лишь тогда, когда днище автомобиля уже скользило по отбойнику. На скорости сто сорок пять километров в час отбойник послужил трамплином и автомобиль Нормана оторвался от земли. Скрежет металла прервался быстро, после чего полёт автомобиля сопровождал холостой рёв двигателя до тех пор, пока патрульная машина не вылетела с дороги, падая с обрыва в ночном мраке, который разбавили вспышки взрыва, когда автомобиль помощника шерифа Хартстоуна столкнулся с землёй.
А Гонщик продолжал давить на газ. Его уже ничего не могло остановить.
5. ДОБРОЕ УТРО, ДОБРЫЙ ШЕФ
Ни одно его появление в офисе ещё не вызывало тревогу или недовольство у подчинённых. Работать на него в Хартстоуне было большим счастьем. Он не только платил в разы больше средней зарплаты по городу, из-за чего сотрудники держались за свою работу обеими руками, но и обладал врождённым талантом работы с людьми. Картер Бекран прошёлся по каждому из подразделений и поинтересовался, всё ли идёт по плану и не требуется ли чего-нибудь.
– Ну как, всё сходится, или нам пора задуматься об офшоре? – спросил Картер после того, как поздоровался с главным бухгалтером.
Когда заведующий хозяйственной частью сказал, что требуются новые материалы для уборки помещений, Картер ответил, что уборка обходится слишком дорого и предложил заказать пару огнемётов для полной дезинфекции, чтобы стерилизовать офис на ближайшие полгода и забыть про уборку. Через пару минут другой заместитель сообщил о том, что, скорее всего, ожидается слишком большой объём пшеницы, для которого не хватит имеющихся хранилищ.
– Ничего – сказал Картер. – Заведём ферму из попугаев. У моей дочери есть двое. Жрут как свиньи. – А затем добавил уже вполне серьёзно: – Закажем новый склад. Поместим туда и продадим эту часть в первую очередь.
Картер Бекран в глазах подчинённых был не шефом, а мечтой. Он никогда не игнорировал обращения сотрудников, при этом приучал всех к тому, чтобы они приходили с конкретными предложениями для решения вопроса. С ним можно было пошутить или разговаривать на удобном для себя языке. Картер умел нащупывать общую волну, используя самые разные жаргонные словечки в зависимости от того, как изъясняется собеседник.
В сорок два года Картер не переставал сохранять привычный внешний вид. Он носил короткие чёрные волосы без чёлки и постоянно имел лёгкую щетину. С коренастым телосложением при росте метр восемьдесят у Картера особенно сильно выделялись светло-голубая радужная оболочка глаз. Даже с широкой нижней челюстью и ямочкой на подбородке его брутальный вид становился намного мягче. В одежде с годами Картер тоже не изменял своим привычкам. На нём всегда были либо светлые синие джинсы, либо удобные полуспортивные штаны. Рубашек и футболок в гардеробе у него было приблизительно поровну, но если футболки все до единой были с короткими рукавами, то на рубашках он обязательно подворачивал рукава до локтя, не вынося большую длину. На ногах Картера было чуть больше разнообразия, но какого бы цвета, материала или толщины не была бы обувь, это всегда были спортивные кеды.
После офиса Картер вернулся за руль своего синего «ленд крузера» и поехал на следующий объект, расположенный в двух километрах от здания офиса. Это был гараж с автомастерской, где обслуживалась вся техника. По пути в гараж Картер размышлял над тем, чтобы часть прибыли с продажи лишней пшеницы перераспределить через фонд заработной платы в качестве премий для мотивации на будущее.
Оказавшись в мастерской, Картер наткнулся на двух механиков и главного инженера, которые, сидя за импровизированным столом, сделанным из покрышки из-под грузовика и метрового куска фанеры, играли в покер. Поскольку Картер высоко ценил труд, он запрещал играть на деньги, из-за чего в мастерской запаслись кучей монет номиналом по одному, пять и десять центов, которые заменяли игровые фишки.
– Всем салют – произнёс Картер, задрав раскрытую ладонь.
Все громко и хором поздоровались в ответ, а главный инженер сорока пяти лет Сет Кроуфорд добавил:
– Шеф, как ваше ничего?
Картер ответил, рассматривая технику вокруг:
– Ничего, если было бы чего.
– Может перекинетесь с нами? – спросил двадцатидевятилетний механик Мэтью Рабб.
– Давайте, мистер Бекран – призывал второй механик двадцати семи лет Эдмунд Капс.
Картер глубоко вздохнул, проговаривая:
– Эх, странные вы ребята.
– Почему это, шеф?
– Что значит почему? А как ещё объяснить ваше предложение сесть за стол и наказать вас. – С этими словами Картер начал отсчитывать по двадцать монет из трёх банок.