- -
- 100%
- +
Вышла Маша, улыбается:
– С лёгким паром, Вадим! Вот, выпейте кваску! Из погреба достала, холодненький!
– Спасибо большое, Маша! Вкусный квасок у тебя! Сама делала?
– А то кто ж за меня сделает? У нас каждая хозяйка свой квас делает, и не найдёшь ни одного одинакового на вкус.
– Это что ж получается: полста дворов – полста сортов? Так что ли?
– Конечно! Только не полста, а полтораста.
– Да неужели! – удивился я. – Домов-то столько не наберётся!
– Наше село – лишь хутор, а основная усадьба – в лесу, в километрах трёх от нашей будет! Отдышались? Пойдёмте за стол! Откармливать Вас буду, а то худой совсем!
За столом Маша начала разливать самогон. Я её остановил:
– Маша, давайте не будем! Я не пью совсем. Лучше квасу! Очень он у Вас вкусный!
– Вадим, а за знакомство?
– Маша, я рад нашему знакомству, но пить не буду!
Она посмотрела на меня очень пристально, оценивающе:
– Как хотите, Вадим. А я выпью! И не потому, что я алкашка деревенская! А просто мне так захотелось! – она взяла полную стопку и одним глотком выпила содержимое. Выдохнула. Задержала дыхание.
– Вы закусите, Маша! Иначе, сморит очень быстро.
– Раз беспокоитесь, значит, я Вам немного понравилась…
– Маша, давайте определимся таким образом: девушка Вы видная, хорошо сложены, очень красивы! Но я должен Вам признаться: я не люблю пьяных людей, особенно девушек и женщин… Пьяные люди вызывают у меня антипатию из-за своей слабости. Прошу на меня не обижаться, я высказал своё личное мнение.
– Как Вы можете обо мне судить, если знаете меня всего несколько часов?
– Я не сужу Вас, Вы поймите меня правильно! Я высказал своё личное отношение к алкоголю.
– А Вы, оказывается, праведник!
– С чего Вы так решили?
– Пить не пьёте, за юбками не волочитесь, на всё имеете своё «личное» мнение… Прямо, святой! Можно с Вас иконы писать?
– Маша, что с Вами случилось? Неужели на Вас так действует самогон? Вроде, немного выпили-то…
– А Вы не считайте, сколько я выпиваю! Не зачем это делать! Я взрослая девочка! За себя сама отвечаю!
Я сидел и молча смотрел на неё. Не похоже было, чтобы так быстро и сильно подействовал алкоголь. Если только она раньше не выпила начальную дозу для храбрости. Я даже перестал есть. Она остановила свои речи на полуслове и уставилась взглядом в стол. Потом резко встала и прошептала:
– Простите меня, Вадим! Я сама не знаю, что я несу… Познакомились, называется…
Она выскочила на крыльцо, а по звукам шагов я понял, что и со двора она тоже убежала. Я закончил ужин в одиночестве, убрал и перемыл посуду, и пошёл к себе. Долго ворочался с боку на бок, прислушиваясь к звукам из её комнаты. Она пришла, когда на небе заалела полосочка рассвета. Слышно было, как она разулась и легла. У меня с души отлегло, и я сразу уснул.
Я не люблю рано вставать, поэтому проснулся почти в обед. Не открывая глаза, долго слушал деревенские звуки, такие знакомые и такие родные! Крики петухов, кудахтанье кур, гогот гусей, кряканье уток, мычание коров – это всё для меня знакомо с детства, это – родные звуки! Я даже размечтался под них. Вспомнил родную деревеньку, в которой родился и вырос, лес, в который мальчишками бегали играть. И тут до меня дошло: а где Маша? Почему её не слышно?
Я вскочил, быстро оделся и вышел на кухню. Обеденный стол был накрыт полотенцем. Поверх него лежал листок бумаги, на котором крупно было написано: «Завтрак на столе. Я ушла на сенокос.» Под полотенцем стояли тарелки с картошкой, огурцами, в кувшине – квас. Быстро позавтракав, я пошёл к соседям, чтобы расспросить, где сено косят. Оказалось, что это сделать совсем непросто! В селе остались только старики и старухи и совсем маленькие дети. Собрав самую «доступную» информацию, я пошёл в направлении, которое мне подсказали старшие. Видимо, «доступность» информации о местоположении сенокоса была не для меня, потому что, проплутав по стёжкам-дорожкам часа полтора, я так никого и не нашёл. Хорошо, что попался мне мальчик, которого послали в деревню за квасом. Он меня и довёл до поляны с сенокосом.
Увидев меня, женщины стали посмеиваться над Машей:
– Ой, Машк, гляди-кась, кто пожаловал собственной персоной! Эй, солдатик! Иди-кась к нам поближе! Хотим с тобой познакомиться! А то от Машки не дождёшься! Говорит: «Мой! Никому не дам моего ненаглядного!»
– Да что вы! Прям так и сказала? – Сделал вид, что сильно удивлён.
– А то! Сказала, что всю ночь работал, пусть поспит! А сама спит на ходу… Вот и хотим поближе познакомиться! Может, и у нас поработаешь?
– Да ладно, Матрёна, языком трепать! Не слушайте её, Вадим! Она Вам нагородит с три короба! Знаю я её!
– Маша, я ведь не в обиде! Я сам родился и вырос в деревне! Такие разговоры на каждом сенокосе бывают! Вы лучше скажите, чем я помочь могу?
– А что Вы можете делать?
– Косить, копнить, стоговать, вершить… Или у вас тут как-то не так делают?
– Всё так. А косы отбить сумеете? А то у нас никто особо не умеет, поэтому тяжело косить…
– Могу, конечно! Где инструмент у вас тут?
Через полчаса косы заработали по-новому. Старики похвалили за помощь:
– Милай, где ж ты раньше-то был! А то мы все руки себе повывихивали…
Поставили меня косить – снова радуются: косу держу правильно, скошенная трава сама в валок ложится сразу, работа идёт размеренно, без рывков и отставаний. А ещё и песни успевал напевать потихоньку! Дед Игнат прислушался к напевам, а потом спросил:
– Сынок, а где ж ты таким песням-то научился?
– Я из южан, дедушка! А у нас на покосах всегда песни пели, и сейчас поют! Я в детстве сначала их просто слушал, потом подпевать стал, когда слова запомнил.
– Я сам из южан! Стало быть, земляки мы с тобой! Только вот судьба забросила меня сюда, да так и оставила. Прирос я корнями в эту землю, в этот самобытный край, и уезжать не хочется, да и некуда, наверное! Годков-то мне уже много, никого там из знакомых и родственников не осталось…
– А память, дедушка, Вас не подводит?
– Память у меня всегда хорошая была! Никогда на неё не жаловался!
– А не было ли у Вас, случаем, среди дальних родственников Привольных?
Все на покосе оставили свои работы и прислушались к нашему разговору.
– Постой-ка! В нашей деревне жили два моих двоюродных брата, Васька и Петька Привольные. Я постарше их был на пару годков. Ох, и куролесили мы с ними! Могли всю деревню на уши поставить!
Сказать, что я был удивлён – это ничего не сказать! Я долго не мог выговорить ни слова от удивления. Наконец, собравшись с силою, я сказал тихим голосом:
– Василий Никанорович – мой дед, и они оба до сих пор живы.
Тут пришла пора уже деду Игнату ловить воздух ртом:
– Мать честная!!! Внучек мой родненький!!!
У него по щекам текли чёрные от пыли слёзы. Мы обнялись. От женщин к нам подошла бабушка Аксинья. Она тоже плакала и потихоньку причитала:
– Игнатушка! Какое счастье, Игнатушка! Как я рада нашему внучку!
И тут всех прорвало: подходили обнять, поцеловать, руку пожать, по плечу похлопать. В общем, закончился сенокос этим днём раньше обычного. Дед Игнат с бабой Аксиньей затащили меня к себе в гости, напоили квасом, накормили до отвала.
Вся деревенька собралась у них во дворе, все готовы были слушать мои рассказы о жизни на Юге. Маша пряталась и редко попадала мне на глаза, переговаривала с подругами и снова исчезала в толпе. Баба Аксинья вопросов задавала не много, зато дед Игнат ими завалил, спрашивал обо всём подряд: о братьях своих, об их детях, о внуках, об урожаях в последние годы, какое у кого хозяйство… Делился своими воспоминаниями:
– А вот ты знаешь, как мы жили? Чтобы мы, да ослушались старших! Да такого отродясь не бывало! И семьи были такими крепкими! Жениться тебе надобно, Вадим! Вот погоди, найдём мы тебе тут невесту писаную красавицу и умничку! Порадуешь нас, стариков, уже правнуками! Или есть у тебя уже на примете какая? Нету? Так мы это дело вмиг исправим! Смотри, сколько девах стоит тут! Все тобой любуются! Только помани пальчиком – любая твоей будет! Вот взять, к примеру, хозяйку твою, Машку! Ну чем она тебе не люба? И красива, и стройна, и умничка, и песни спевает, что твой соловей! А какой в доме порядок – сам знаешь!
– Старый уже, а чего несёшь-то! Пущай они сами меж собой разберутся! – Баба Аксинья махнула на него фартуком. – Молодёжь-то нынче совсем другая, не то, что мы были! Ты лучше баньку истопи, помыться надо после покоса. А я пока стол накрою, гостей потчевать надо.
– И то верно говоришь! – Закряхтел дед Игнат.
– Дедушка, посиди, отдохни, а я истоплю быстренько баньку! Я мигом управлюсь! Давайте вёдра, сейчас организую.
Пока я носил воду и готовил баньку, слух о неожиданном празднике докатился до нашей части. К нам на «огонёк» пришли все начальники и командиры во главе с самим генералом Семёновым, не занятые делами службы. Дед Игнат встречал их с распростёртыми объятиями:
– Геннадий Борисович! Родненький Вы наш! Какое счастье Вы принесли в наш дом!
Генерал был очень удивлён такому приветствию:
– Дядя Игнат, что такое случилось у Вас сегодня? Что за переполох?
Дед Игнат плакал от счастья:
– Да разве ж ты не знаешь, кого ты к нам в деревню привёз? Аксинья, веди скорее виновника! Пусть на него генерал полюбуется!
У генерала глаза от неожиданности округлились:
– Да объясните же, наконец, что случилось?
Дед Игнат продолжал сквозь слёзы:
– Геннадий Борисович! Как тебе не стыдно! Два месяца скрывал от нас мою кровиночку, моего родненького внучка! Привёз его сюда и спрятал, чтобы мы с Аксиньей ни слыхом, ни духом не догадались, что он совсем рядом с нами!
У генерала отлегло от сердца:
– Кажется, я начинаю догадываться… Вадим Николаевич, объясните-ка мне, каким образом Вы тут разыскали родственников?
Тут раньше меня вперёд выпорхнула, откуда ни возьмись, Маша:
– Господин генерал! Он тут совершенно не при чём! Деду Игнату понравилось, как Вадим пел на покосе и он спросил кто обучал таким песням Вадима. А потом выяснилось, что они – родственники!
Генерал засмеялся:
– Маша, ты-то почему встреваешь в разговор старших? Я же не обвиняю его ни в чём, а задаю простые вопросы только.
Маша смутилась, прикрыла лицо руками и убежала. Генерал был обескуражен её поведением:
– Вадим, что такое с Машей случилось?
И тут раздался из толпы голос Матрёны:
– Да втюрилась она в Вадима! Что ж тут непонятного-то?
Женщины сразу на неё зашикали:
– Да хватит тебе, Матрёна, всё опошлять! Несёшь незнамо что! Не обижай Машу! Ты её пальца не стоишь!
Матрёна вышла вперёд, подбоченилась и продолжила:
– А что, я разве неправду сказала? Сказала так, как есть! – развернулась и ушла в сторону.
Генерал отозвал меня в сторонку:
– Рассказывай, герой, что у тебя с Машей?
– Ничего у нас с ней нет! И когда бы я успел, если только вчера переехал к ней на постой? Весь день спал, потом в баньке помылся и снова спать…
– Ты смотри мне! Не вздумай обижать её!
– Да у меня и в мыслях не было!
– Вот и хорошо! Ладно, пошли к столу, зовут уже.
Застолье было шумным, весёлым. Нашлись гармошка, гитара, и под их аккомпанемент завели петь песни. Концерт получился отменный, в нём прозвучало много песен с разных концов света. А я всё искал глазами Машу, но никак не находил. Улучив момент, когда на меня не обращали внимания, я пошёл искать её. Она сидела дома на кухне и смотрела в одну точку. Из её глаз неслышно текли слёзы и капали на подол платья. Чтобы не вспугнуть её, я тихо подошёл к ней и присел на другую табуретку. Смотрел на неё и молчал. А она не обращала на меня никакого внимания. Мне было очень приятно сидеть вот так с ней и молчать.
– Пришёл посмеяться надо мной? – Неожиданный вопрос застал меня врасплох.
Я посмотрел на неё во все глаза и несколько секунд не знал, что ей ответить.
– Маша, я разве похож на того, кто может смеяться над горем ближнего?
Она вытерла пальцами слёзы, изучающе посмотрела на меня красивыми глазами и сказала:
– Нет, не похож. Тогда зачем пришёл?
– Я пришёл извиниться за своё поведение перед тобой! Прости меня, пожалуйста! Мне трудно объяснить, что происходит на самом деле, да и не объяснить всего в двух словах. У нас с тобой ещё будет время для обстоятельного разговора, но сейчас ещё рано. Я обещаю тебе всё рассказать! Но немного позже. А пока пойдём на праздник! Так надо, понимаешь?
– Вадим, я ничего не понимаю! Почему? Ну, почему тебе нельзя просто сказать мне, что у тебя есть другая?
– Это будет откровенной ложью. А я не обманываю никого, я не в состоянии никого обманывать.
– Тогда почему мы не можем быть вместе?
– Маша, своими вопросами ты разрываешь меня на части. Мне очень больно молчать, но и правду я сказать не могу тебе. Нам с тобой необходимо через пять минут быть в кругу танцующих! И мы там будем! Хоть бы мне пришлось тебя туда нести на руках!
Маша озорно улыбнулась сквозь слёзы:
– Я тебе поверю, если ты донесёшь меня до круга на руках!
Назвался груздём – полезай в кузовок! Я подхватил её на руки и бегом кинулся ко двору деда Игната. От неожиданности Маша взвизгнула, уцепилась мне за шею и всю дорогу смотрела в мои глаза. Она смотрела на меня тёплым взглядом, потом прижималась щекой к моей щеке, потом отстранялась и покусывала нижнюю губку. Я чувствовал, как часто бьётся её сердце рядом с моим! Я прижимал её к груди и больше всего боялся споткнуться.
Добежав до калитки, я хотел поставить Машу на ноги, но она обняла очень крепко мою шею:
– Нет! Кто обещал донести меня до танцевального круга и поставить в его центре?
Я внёс её на руках в центр круга танцующих и поставил на ноги. Маша тут же обвила мою шею крепкими руками и прильнула сладкими губами к моим губам. Музыка тут же умолкла, и все с восхищением смотрели на нас. Я не отстранял от себя это изъявление любви Маши. Мне было очень приятно и волнующе. Я прошептал:
– Маша, на нас все смотрят!
– Пускай! Они завидуют и не знают, что произойдёт через пять минут. Вадим, не отпускай меня сейчас! Потом! Никогда!
– Я буду всегда помнить тебя такой красивой!
Она была счастлива. Да, что там говорить: и я был счастлив! Мы были счастливы! Пускай на час, пускай на минуту, на миг! Но, много ли человеку нужно для счастья? Шла война, и нам неизвестны были её пути-дороги. А через три минуты эту деревеньку накрыло артиллерийским огнём противника. Первый снаряд попал в дом Маши, потом были и другие попадания. За полчаса обстрела были разрушены все дома в деревне, погибло очень много людей. В поднявшейся панике я потерял из виду Машу и никак не мог её найти. Нашёл её только двадцать лет спустя. В другой жизненной истории.
Часть 4. В окружении
Глава 1
Ещё грохотали взрывы, а я уже прибежал в штаб части. В штабе находились несколько офицеров, вернувшихся из деревни, и дежурные по части. Я побежал в палатку операторов. Девушки были на месте и вели какие-то переговоры. Одна взглянула на меня вопросительно.
– Я лейтенант Привольный. Найдите срочно генерала Семёнова!
– Я пробую его искать, но не получается! По всей вероятности он потерял сознание, – девушка как-то нервно дёрнула плечом.
– Где он находился в последний момент связи с ним?
По её щекам текли слёзы:
– В доме деда Игната, если Вам это о чём-то говорит.
– Говорит очень многое. Я на связи. Как только появится генерал, сразу же сообщите его координаты и состояние мне! Я бегу в деревню.
Вытерев тыльной стороной ладони слёзы, она ответила:
– Слушаюсь, господин лейтенант! Меня Светлана зовут.
Я выскочил из палатки и натолкнулся на санитарку, которая почти несла на себе раненого капитана Космодина. Мы втроём упали на землю. И в этот момент рядом с нами упал снаряд. Нас с ног до головы обдало угаром сгоревшей взрывчатки и засыпало землёй. Я встал, поднял Космодина и повёл в санчасть. Санитарка пыталась помочь, но больше мешала. Капитан выдавил сквозь зубы:
– Лейтенант! Срочно ищи генерала! Он нам очень нужен живым! Брось меня и ищи его!
– Капитан, сначала доведу тебя до санчасти, а потом побегу его искать. И это не обсуждается!
В палатке санчасти все столы были заняты, врачи делали операции, санитары уносили прооперированных и укладывали новых пострадавших. Посадив капитана на землю, я побежал в сторону деревни. Сзади очень сильно ухнуло, снова свалив меня на землю и засыпав песком. Когда пришёл немного в себя, я оглянулся. На месте палатки развевались обрывки самой палатки и висела пыль… И тишина. Я подумал сначала, что меня оглушило взрывом, но где-то плакала женщина, стонали раненые.
– Светлана, отзовись!
– Господин лейтенант, я слушаю Вас!
– Что с генералом?
– Пока ничего не слышу о нём. Вы где?
– Я пока у остатков санчасти. Её больше нету.
– Господи! Кто теперь раненым сможет помочь? – Её голос дрожал от напряжения.
– Попробуй запросить штаб фронта и объяснить им ситуацию. Попроси помощи медперсоналом и объясни по поводу генерала. Это самое срочное. Всё. Я бегу в деревню.
Снаряды уже не рвались, но вокруг всё было исковеркано взрывами. Это ж надо было так измениться всему вокруг всего за полчаса! Бежать я не мог, переходил от одного к другому раненому или убитому, чтобы найти генерала. Эта дорога показалась мне самой длинной, которую я прошёл за всю мою жизнь, хотя её длина не превышала двух километров. Я искал генерала во всех дворах, на всех улицах, пока не дошёл до дома деда Игната. Собственно говоря, самого дома уже не было, как и всей деревни, и во дворе на том месте, где я обнимал Машу, была огромная воронка. Я сразу увидел деда Игната. Он сидел на земле, а рядом с ним лежала неподвижно баба Аксинья. Он молчал, а по щекам его текли слёзы бессилья. Я постоял рядом с ним, помолчал, и отправился искать генерала.
Генерал лежал под плетнём, весь в крови, с прилипшими кусками земли, смешанными с кровью. Я потрогал его пульс. Жив! Моей радости не было конца!
– Света! На связь срочно!
– Я тут, господин лейтенант!
– Семёнов жив. Сильно ранен, но жив. Он во дворе деда Игната. Теперь: что ответил штаб фронта?
– Ура! Тогда всё будет хорошо! Штаб ответил, что к нам выезжает бригада из фронтового госпиталя во главе с профессором Аксёновым. Время прибытия через три часа. Противник начал наступление на нашем участке фронта. Приказали сворачивать лагерь. Генерала на первой же машине отправить в тыл.
– Я понял, Света! Спасибо тебе за работу! До связи!
Теперь, когда можно было всё обдумать хорошенько, меня стали обуревать мысли о Маше. Где она? Что с ней? Что за странные слова она сказала про пять минут? С точки зрения обыкновенных людей она не могла знать о грядущем. Но я ведь чувствовал, что она совсем не обычная. У неё чувствовалась огромная внутренняя энергия, которая часто била ключом или даже штормом из неё. И в то же время она была слабой и ранимой девушкой. Осмотрев всё вокруг своим внутренним зрением, я не нашёл её. Но я чувствовал, что она жива. Дальнейший поиск Маши был прерван появившейся подводой. Ею правил мальчик лет десяти.
– Эй, дядя военный, Вам помощь нужна?
– Сынок, как ты вовремя! Мы с тобой сможем перевезти дядю генерала в военный лагерь? – Я немного наклонился, чтобы быть на одном уровне с ребенком.
– Конечно, сможем! Давайте его сюда! На следующей улице много офицеров лежит, но все они мёртвые, никто не уцелел…
Я осторожно переложил генерала с земли на повозку. Генерал даже не застонал.
– А ты уже всю деревню объехал?
– Почти всю. Ещё вон на той улице не был.
– А ты всех в деревне знаешь?
– Ага! Деревня ведь маленькая! У нас все друг друга знают.
– А Машу не встречал нигде?
– Нет, Машу я не видел ни среди живых, ни среди раненых, ни среди убитых, – на другой ответ я и не рассчитывал.
– Твои-то родственники живы?
– Один я теперь остался…
– Как тебя зовут-то, юный спаситель?
– Васяткой все кличут, – мальчишка даже улыбнулся, но улыбка его вышла печальной.
– Знатное имя!
Мне показалось (а может, и нет), что слева вдалеке я увидел фигурку Маши. Присмотрелся получше, но так больше и не увидел никого.
Глава 2
В лагере остатками медперсонала был организован пункт первой помощи. Они помогали раненым тем, что могли сделать в данных условиях: перевязка, уколы, наложение простых швов и шин… К нам подошла медсестра. Осмотрев генерала, она сказала:
– Будет жить. Легко отделался, только несколько царапин.
– Постойте! Так он же весь в крови!
– Это не его кровь. Возможно, у него сотрясение мозга, поэтому не приходит в себя. А в остальном – он здоров!
Эта новость очень обрадовала меня. Я поблагодарил медсестру и хотел перевезти генерала в штаб, когда увидел, что он зашевелился.
– Васятка, давай-ка подвезём его к штабу, и я тебя отпущу.
Около штабной палатки я с помощью нескольких офицеров снял генерала с подводы и занёс его внутрь. Генерал стал потихоньку приходить в себя, открыл глаза.
– Что произошло? Объясните мне, что случилось? – С трудом выговорил он.
– Противник обстрелял деревню. Теперь деревни больше нет. Лагерь тоже был обстрелян, но не так интенсивно, как деревня. По нашим сведениям, противник перешёл в наступление на нашем участке фронта. Они прорвали нашу оборону и продвинулись вглубь почти на сорок километров.
– Лагерь свернуть и передислоцировать на запасной участок.
– Приказ отдан уже два часа назад. От лагеря мало что осталось.
– Необходимо сохранить всё, что осталось! Особенно людей! – Генерал прикрыл глаза. – Где начальник штаба?
– Погиб…
– Кто исполняет его обязанности?
– Первый помощник начальника штаба капитан Орлов.
– Давайте его ко мне, – генерал немного поморщился, видимо от боли в голове.
Через минуту перед ним вырос, как из-под земли, офицер:
– Господин генерал, капитан Орлов по вашему приказанию прибыл!
Перед генералом стоял высокий, статный, косая сажень в плечах, черноволосый мужчина лет двадцати пяти, но точнее сказать было трудно из-за пыли и сажи на его лице.
– Капитан, доложите обстановку, – на этот раз ни один мускул не дрогнул на лице генерала.
– Противник произвёл массированный обстрел из крупнокалиберной артиллерии соседней деревни, в результате которого погибло или было ранено почти всё гражданское население. Затем противник обстрелял наш лагерь. Огнём противника уничтожены полностью санчасть лагеря, столовая и офицерская палатка.
– Из врачей в живых остался кто-нибудь?
– Только санитары и медсёстры…
– Дальше…
– Из штаба фронта получили приказ об эвакуации всего лагеря. Почти всё имущество уже отправлено в тыл.
– Ускорьте сборы! Брать только необходимое! Всё остальное – уничтожить! Оставшихся в строю разведчиков постройте.
– Слушаюсь, господин генерал!
Через пять минут Семёнов вышел к строю сводного разведвзвода. В строю насчитывалось всего восемнадцать разведчиков от рядового до капитана – все, кто остался в строю.
Генерал медленно прошёлся вдоль строя. С болью в глазах он всматривался в каждого.
– Сынки, наша часть понесла огромные потери! Погибли наши командиры, друзья, товарищи по оружию! Противник считает, что смог уничтожить и деморализовать всю разведку нашего фронта! Но не тут-то было! Да! Нас осталось очень мало! Но мы сильны духом и не сдвинемся с места, дав возможность нашим войскам занять новые рубежи обороны, о которые они сломают не только свои зубы, но и шею! Вражеские войска продвигаются севернее наших с вами позиций. А потому приказываю: выдвинуться на пять километров севернее деревни и окопаться для отражения атак противника! Стоять насмерть до прихода наших основных сил и подкрепления! – Истратив свой воинственный пыл, генерал продолжил уже спокойным и ровным голосом: – Сынки! Это не приказ даже, а моя личная просьба! Я пойду вместе с вами до конца! Вопросы есть?
Он выжидающе осмотрел строй, но никто не шелохнулся.
– Вопросов нет. Спасибо вам, сынки, за доверие, – генерал будто вздохнул с облегчением. – Капитан Сергунов! Командуйте!
– Слушаюсь! Взвод! Налево! Ускоренным маршем шагом марш!
Мы не знали, как и где пойдёт противник, какие силы у него, но мы были уверены, что он не пройдёт.
Глава 3
Я подполз к генералу:
– Господин генерал, нужен дозор. Иначе они сомнут нас на раз-два! Разрешите мне с двумя бойцами разведать обстановку?
– Вадим, по всей вероятности мы будем принимать бой в полном окружении, без надежды на помощь. Поэтому смотри сюда, – он достал карту. – Мы вот тут. Ваша задача будет осмотреться на развилке дорог севернее наших позиций. Видишь, одна дорога поворачивает на юг, а вторая – на восток. Это вероятные направления движения противника. Вот отсюда они смогут попасть в тылы соседей и натворить очень много бед, а вот отсюда – разгромить наши тылы. Не лезть в бой! Только осмотреться и вернуться назад! Задачу понял?