Вспомни меня, если сможешь

Дизайнер обложки Анастасия Привалова

© Анастасия Привалова, 2024

© Анастасия Привалова, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-5553-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Можно ли прошлое считать временем? Оно прошло, его уже нет. Нет даже настоящего, вернее его не будет через пару мгновений. Настоящее вроде есть, однако, оно такое непостоянное, скоротечное. Будущее еще не случилось, его тоже придумали люди, чтоб чувствовать себя вечными. Это так индивидуально, еще и не гарантированно, ведь человек может не увидеть своего будущего, он может умереть. А сможете ли вы поверить, что на земле могут существовать вполне живые, вполне реальные люди, у которых не было не прошлого, не настоящего и тем более будущего, но они находились на земле. Их сердца стучали, они питались, они готовы были пережить все эти этапы. Но этого не произошло, потому что они так и не появились на свет. Это не страшно, это просто судьба, она тоже есть у всех, но у кого – то она может даже и не начать тратиться.

Пухлые чемоданы стояли у порога, Анюта еще продолжала суетиться, перескакивая их из комнаты в комнату и лихорадочно оглядывая окружающие предметы. Ее сердце не могло прекратить тревожиться и не избивать грудную клетку, потому что они первый раз с мужем отправлялись в отпуск. И не абы куда, а за границу, где они планировали устроить себе мини круиз, затем оставшейся время просто насладиться обществом друг друга в окружении океана и кокосовых деревьев. На все про все у них целый месяц, за это время они планировали отдохнуть от изнуряющего, нервного труда и наконец, обзавестись долгожданной беременностью. Уже прошло чуть более десяти лет их брака, парочка уже успела наладить прибыльный бизнес, построить большой дом, завести парочку мейн – кунов, а вот ребенок.

Это оказалась самой сложной задачей, практически невыполнимой. Естественно это невероятно расстраивало супругов. Аня, хрупкая, миловидная блондинка и Олег, крепкий, русоволосый мужчина в самом рассвете сил. Их отношения всегда были прекрасны, но в последнее время… не хватало третьего. Однажды Олег даже заикнулся, что их вообще могло быть и четверо. Это очень расстроило женщину, ведь в их скудной семье виновна лишь она. У мужа уже был сын от первого брака, и он вел здоровый образ жизни, как и Аня, но у нее не было детей, не было доказательств своей «годности». Их доктор вскоре все свел к их нервной работе и посоветовал хорошенько отдохнуть, поехать в райский уголок и освободиться от груза обязательств и ответственности хотя бы на месяц. Именно Олег после купил билеты, распланировал отпуск и нашел на кого оставить дела и животных на время их отъезда. Именно Олег верил в успех. Аня же не хотела тешить себя надеждами, а отдых ей требовался. Почему же она хотела провести его одной?

– Аня, ну когда ты уже!? – услышала женщина раздраженный голос мужа со стороны входной двери.

Аня вдруг вынырнула из своих мыслей и обнаружила себя в спальни. Белоснежная, чистая, светлая. Ее печальный взгляд упал на идеально застеленную постель. Поверх дорогого изящного шелка было накинуто гладкое молочного цвета покрывало, расшитое редкими, сияющими нитями в виде величественной короны посередине. Аня ненавидела это покрывало, потому что именно из – за него нельзя было пускать сюда ее кошечек: Зиту и Гиту. Муж очень боялся, что они изуродуют покрыло ценой в полмиллиона.

– Аня, ты точно хочешь опоздать на самолет, да? – появился за ее спиной раздраженный мужской голос с нотками плохо скрываемой обиды.

– Иду, иду, – устало сдалась она и резво направилась к выходу, пройдя мимо фигуры мужа. Тот еще раз заглянул в спальню, оглядел ее, остановив мимолетный влюбленный взгляд на кровати, и последовал за женой. До их рейса оставалось чуть более двух часов.

В машине атмосфера, к сожалению, накалилась до предела, как и за окном автомобиля. Перед ними тянулась вереница машин, которые двигались не больше двадцати километров в час. Солнце светило и грело нещадно, казалось, что на таком горячем асфальте при желании можно поджарить яичницу. Кондиционер работал на полную мощь в машине, но не мог остудить разрастающийся скандал между супругами.

– Из – за тебя мы опоздаем! – обвинительно выкрикнул Олег и устремил гневный взгляд на машины перед ними.

– Ничего страшного, – спокойно выдохнула Аня, сосредоточенно выглядывая в боковое зеркало.

Они стояли напротив очередной вереницы машин с противоположной стороны. Резко стал наступать вечер и улицы стремительно начали погружаться в сумерки.

– Потому что тебе абсолютно наплевать будут у нас дети или нет, – сквозь зубы прорычал мужчина за рулем.

Машина резко дернулась и двинулась в сторону, в объезд. Анюта осмотрелась и с тревогой заметила:

– Олег, ты нарушаешь.

– Мы все ровно попадем, в этот чертов аэропорт и вылетим из страны! – выкрикнул разгневанный мужчина и настырно продолжил протискиваться в узкую щель между соседней полосой и обочиной.

Женщина настороженно огляделась и нервно сглотнула слюну, потому что предпочла молчать. Ее муж был явно не в себе, выражения его лица отдавало безумием и переполняемым раздражением. Ему удавалось двигаться вперед и вот, вот пробка могла успешно прерваться. Она задержала дыхания и уже на грани нервного срыва ожидала конца. Адреналин зашкаливал в крови, когда машина остановилась на обочине. Пара стала ожидать, чтоб их пропустили в ряд. Это долго не происходило, движения все еще было активное, никто не хотел пропускать хитреца перед собой. За встречной дорогой шла вертикальная полоса, которая на зависть не была настолько загружена. Поворотник нервно мигал, пальцы Олега так же барабанили по рулю, а голова все время крутилась по сторонам.

Аня старалась игнорировать раздражения мужа, ее жутко пугала эта его вспыльчивость и нетерпения. В такие моменты она пыталась отстраниться, так ей получалась пережить подобные вспышки агрессии относительно спокойно. Но вскоре до ее ушей донесся сильный звук скольжения шин по асфальту. Сначала ее удивил, и встревожил этот факт, ведь окна в машине плотно закрыты и не могли пропустить столько шума. Потом ее голова автоматически развернулась в сторону и глаза стремительно расширились. Женщина не успела полноценно закричать, как ее моментально ослепил яркий свет фар и… удар. Он произвел много шуму, в них въехала на полной скорости иномарка и выкинула стоящую машину супругов в клумбу, предварительно тот прилично пропечатался в заднюю дверь, где на противоположном сидении находилась Аня.

Отдаленно послышались довольно громкие звуки приближающейся скорой помощи, глаза Ани тяжело открылись и наткнулись на тело Олега на водительском месте. Тот, облокотившись на сидения, замер, лицо супруга оказалось обильно залито кровью, а тело не подавало признаков жизни. Малейшее движения придавало слишком много боли, поэтому через пару попыток, ее снова ослепил яркий свет и шокировала сильная вспышка боли в районе грудины. Она, наконец, потеряла сознания.

В ухоженной, мужской руке задержалась ручка с проглядывающимся черным стержнем через прозрачный пластик. Она висела в воздухе несколько минут над документом на плотной черной папкой. Сверху официальную бумагу держала скрепка. Олег уперся в нее взглядом и долго не мигая, смотрел. Тот не решался подписать ее и навсегда отключить жену от аппарата. Не решался перечеркнуть прошлое и кардинально изменить настоящее. Через пару мгновений мужчина решительно опустил ручку на бумагу ребром и уверенно выдохнул:

– Я еще не готов, можно мне дать еще одни сутки? Понимаете, мне необходимо смириться, необходимо пожить с этой мыслью.

– Я вас понимаю, Олег Викторевич, но никогда к такому вы не будете готовы, даже если мы дадим вам еще пару месяцев, – осторожно подталкивал его к действиям врач.

Некоторое время безутешный муж маялся, однако вскоре сухо поинтересовался:

– Заведующий отделением на месте?

Доктор глубоко выдохнул и поморщился, глубокая морщинка появилась на ярко выраженной, худой щеке, выдавая его недовольство ситуацией.

– Олег Викторевич можете сколько угодно держать вашу жену между небом и землей, но вы только продлеваете ее и свои мучения.

Олег с плохо скрываемым раздражением глянул на мужчину средних лет в белом халате. Вокруг белоснежные стерильные коридоры, кишащие людьми, естественно было немного шумно, а Олег не выносил шума, так же не выносил бедных, несчастных людей.

– Врачам лучше не сопереживать своим пациентам настолько, иначе скоро вы захвораете тоже.

– Вы правы, – обреченно выдохнул доктор и окончательно опустил руку с документом вниз, вдоль своего тела. В следующую минуту они шли по коридору, обминая многочисленных посетителей больницы.

– Сегодня все по – старому? – хмуро спросил мужчина, когда они уже подходили к дверям целевой палаты.

Врач подошел и тихо отворил пластиковые, белоснежные двери, одновременно безэмоционально ответив:

– Да.

Врач пропустил мужа пациентки и на мгновения став к нему спиной прикрыл за собой двери.

– Аня, – подозрительно оптимистично выдохнул Олег, и доктор достаточно быстро повернулся лицом к палате. Там пациентка с ужасающим непониманием в глазах разглядывала мужчин на пороге.

– Аня, – осторожно шепнул Олег, когда приблизился до постели больной. – Ты… меня помнишь?

– Олег? – тихо переспросила девушка, тут в ее глазах мелькнул страх. Она пару минут приглядывалась к мужчине, врач безмолвно наблюдал за происходящим в сторонке. – Помню…. тебя знаю, но кто ты…

– Я твой муж милая, – озабоченно подсказал мужчина, присев на краюшек кровати. – Мы с тобой в браке состоим десять лет. Конечно, ты меня знаешь, мы же с тобой не чужие.

Аня слегка расслабилась, ее взгляд смягчился и она, наконец, моргнула.

– Как хорошо, – опасливо выдохнула она и подтянула простынь на лицо, практически прикрыв им нижнюю часть.

После этого врач неуверенно вышел вперед.

– Вы находились в коме целых полгода и мне необходимо обследовать вас, – взволнованно затараторил тот, прочистив горло.

Олег привстал и позволил доктору подойти ближе к Анюте. Затем начались необходимые внешние и внутренние обследования. Все это время Олег находился рядом и наблюдал за действиями множество людей в белых халатах. Все это время Аня кидала на мужа полные ужаса и непонимания взгляды. Еще из – за повреждения позвоночника ее нижняя часть тела оказалась полностью парализована, да и все остальное нуждалась в длительной и дорогостоящей реабилитации.

Глава 2

Все происходило будто не с ней. Нет, вернее с ней, но будто через непробиваемое, прозрачное стекло. Сколько времени прошло? Неизвестно. Что с ней делали? Не помнила. Как она отрубилась? Непонятно. Ей сделали укол и все, пустота, тишина, долгожданное умиротворения. И тут девушку резко забирают в свои объятия тысяча чертей. Не успела она испугаться, как темнота рассеялась полностью, и при тусклом свете перед ней появилось большое зеркало, стоящее неряшливо прямо на полу. Ее заинтересовало свое отражения. Там был подросток, ей не более пятнадцати лет. Аня, школьница. Аня, совсем юная девушка и… беременна.

Ее взгляд с ужасом уперся на внушительный живот, ее живот. Хотя внутри бушевала буря эмоций, отражения же выглядело относительно спокойным. Милая блондиночка, маленькая, хрупкая рассматривала свою явную беременность с разных ракурсов. Окружающие предметы оставались в абсолютной тени, ей совсем не интересно было их разглядывать. Распушенные волосы волнами ниспадали на плечи, спину, они сияли молодостью и здоровьем. Молодое, здоровое лицо с ясными голубыми глазами, которые неустанно разглядывали выдающийся живот. И губы, розовые, чуть полноватые растянулись в довольной улыбке.

Это внешне, только оболочка, только картинка. Внутри, в другом мире, в другой действительности, невозможно было понять или… неважно. Там паника в ее душе просыпалась вяло, но когда родилась, то стремительно набрала обороты и словно разрушающий все на своей пути вулкан, вышла за границы и принялась сметать все на своем пути. Ведь сейчас она была в себе, сейчас в реальном и даже действительном мире. Она разинула неестественно широко рот и запищала оглушающим ультразвуком. Уши мигом заложило, с них полилась кровь, что прибавила паники, прибавила звука. Боли не было, хотя… рот значительно порвался, и из прорезей интенсивно просачивалась алая жидкость.

Светлые волосы измазались в крови, ею залился и внушительный живот несчастной. Глаза, залитые слезами, видели ужасающее отражения в зеркале, естественно это вызывало только усиления паники и ужаса. Боль хлынула в кровь, только не физическая, моральная накрыла резко и основательно. Казалось, кровь не только снаружи разрушала девушку, но и внутри началось кровотечения.

Мозг прекратил давать отчет действиям. Да и вообще происходящему. Резко и громко зеркало сначала треснуло, затем разбилось на несколько миллионов осколков. Они разлетелись по сторонам, хаотично, по всей комнате, достигая каждого уголка помещения. Достигая и ближайшей живой цели, осколки врезались ей в кожу, тут же начинала сочиться кровь из многочисленных порезов, словно животворящая жидкость стремилась покинуть неадекватное, спятившее тело. Поздно. Вдруг все замерло. Девушка затихла, осколки достигли своих целей, и в последний раз звеня стеклом, обреченно рухнули на пол.

Аня серьезно и уверенно шагнула вперед, истекая кровью, истекая жизнью. Еще шаг, еще, она шагнула в разбитое, черное нутро зеркала и исчезла. В мгновения зеркало снова налилось зеркальной поверхностью, в котором отразился весь хаус комнаты. Осколки стекла, залитые обильно алой кровью, повалянные на обычный, среднестатистический интерьер помещения.

Обратно ее вернуло на «изнанку» времени, в котором… не вытекло не грамма крови. Но и не грамма прояснения, адекватности, реальности. Время тянулось и обрывалось на полуулыбке, она замерла взглядом на своем нежном, молодом, целом личике. Затем образ становился четче и ясней. Другая, более приятная Анюта ни капельки не страшилась своей беременности, наоборот, ей это явления казалось обычным и неоспоримым. Однако никогда девушка не была беременной. Или была? Вскоре, она из прошлого перевела глаза прямо на себя в отражении целого, невредимого зеркала и успокаивающе шепнула:

– Я знаю, что ты не виноват, что у тебя такой отец. Ты не пожалеешь, что появишься на свет.

Девичьи, маленькие ладошки погладили внушительный живот. Неторопливо, с особой нежностью и смирением. Ласкающий взгляд опустился на него же и мягко проводил свои ладони до окончания действия. Тут ладони остановились, в нерешительности или даже напряжении. Голубые глаза застыли на своих же ладонях, они лежали на животе, который уже совершенно не выпячивал наружу. Обычный, плоский, пустой. Опустело и внутри самой девушки, до дна, до кондиции. Это пустота осела невидимой дымкой на все внутренности и застыла застарелой пылью. Окаменела вскоре и стала одним целым с владельцем. Одно целое, почти часть тела. Как рука или нога. Ее же не отрежешь? А если руки, ноги стали бесполезными? А если их отсутствия теперь не имеет значения? Лучше жить с этой давящей пустотой или без рук и ног?

Лучше проснуться, что она и сделала.

Анна застыла, всматриваясь в свое отражения в зеркале. Ее лицо не показывало не единой эмоции, а голубые глаза невидяще рассматривали свое парализованное тело в коляске. За спиной стоял ее муж крепко, накрепко удерживая ручки инвалидного кресла. День был в самом разгаре, света из больших светлых окон вполне хватало, чтоб оценить в полной мере свое состояния. Аня очень похудела, щеки плотно застряли в челюсти, лицо оттеняло нездоровым сероватым оттенком. Большие, голубые глаза, чистые, ясные, как весенний день теперь обрамлял мрачный, черный ободок синяков. Губы высохли и побледнели. Так все высохло и исхудало. Девушка не узнавала себя. Отражения в зеркало мало того, что было совершенно чужое, оно пугало. Первое впечатления создалось мгновенно. Первый взгляд шокировал и уже хотел вызвать немало паники и негодования, но где – то на подкорке нечто очень знакомое убедительно шепнуло: это ты. И сначала Аня не узнала себя и уже хотела испугаться, заорать. Однако она сохранила рассудок, как бы ни гуманно это было со стороны судьбы. Довольно быстро и бесслышно девушка вскоре убедила свой мозг в неизбежном. Да, это была она, это была Аня, бизнес леди с изящными, нежными чертами лица. Сложно поверить, но придется. Сложно, это отныне слово, которое будет звучать в ее голове часто. Оно тормозит, оно не нравится, однако… оно логично и своевременно.

– Это временно, – виновато шепнул Олег, всматриваясь в лицо жены в зеркале. – Я нашел хороший реабилитационный центр. Через неделю они примут тебя и тобой займутся самые лучшие специалисты.

Аня лишь молча, кивнула, все еще неотрывно разглядывая себя в зеркале. Ее лицо не излучало доверия или… недоверия. Оно не показывало ничего, это конечно волновало ее супруга еще больше.

– Аня, ты меня слышишь? – неуверенно узнал Олег и, наклонив голову в бок, всмотрелся в ее лицо внимательней и требовательней.

Его глаза сузились, густые брови легли слишком низко, придавая его симпатичному лицу резкости и некоторого нетерпения. Девушка это не видела, она застыла глазами на своем отражении, словно осталась совсем одна и может потратить, сколько захочет времени на размышления в одиночестве. «Это зеркало, – задумалась глубоко она. – Оно похоже на то, что было в ее сне….

– Это зеркало, – начала робко говорить девушка и запнулась. В ее голове ясно воспроизвелся образ из сна. Тот спокойный и умиротворенный вариант. Сердце сжалось в невыносимом, болезненном спазме. По лицу девушке побежала слеза, по этой безэмоциональной маске на нем. Бледная, тонкая кожа вдруг отказалась съеживаться под эмоциональный тон и застыла, словно гранит. Очень прочный, самый лучший в мире. Он живет, но не изменяется не под какими – то ни было факторами. По нему течет влага, однако она скатывается, перетекает на край, после этого отрывается, падает вниз и мгновенно впитывается в бежевый ковер. – Я теперь точно не смогу родить ребенка.

– Да, – обреченно выдохнул мужчина и замолк, опустив задумчивый взгляд вниз. Появилась неловкая и отравляющая тишина, однако, для кого она такова? Ведь Аня все еще разглядывает себя, и на ее лице все тоже каменное, безразличное выражения. Казалось, что буря в душе от невозможности иметь ребенка была сиюминутным помутнением у женщины. Сейчас же это забылось и стало бессмысленным. И не только…. Может последнее предложения, недавно сказанное ей же, только приснилась? – Сейчас самое главное вернуть свою жену.

– Это зеркало, – снова потерянно повторила Анюта, мимолетно зрачки глаз ее засуетились и тут же обратно остановились на своем отражении. – Я хочу, чтоб ты его выкинул.

– Почему? – непонимающе узнал Олег и остановил свой непонимающий взор на жене.

– Я была беременна…. – дрожащим голосом выговорила девушка и впервые в упор посмотрела на мужа. Тот заметно занервничал, потом сосредоточился и достойно встретил впервые за последнее время, осмысленный взгляд жены. – В этом зеркале.

– В смысле? – сухо поинтересовался мужчина. – Травма, – шепнул он еле слышно, опустив метающийся взгляд в пол и замер. Но ненадолго, вскоре тот поднял глаза и уверенней выдохнул: – У тебя была черепно – мозговая травма. Стоит посетить психотерапевта…

Аня резко убрала взгляд со своего отражения и зарыдала на взрыв, прикрывая, словно стыдясь, свое лицо сразу двумя ладонями. В тишине резко воспроизвелся оглушительный, полный сильной боли плач. Остановился он, когда в ушах у Ани послышался неожиданный и резкий звук разбивающегося стекла. Тогда она затихла и уперлась непонимающим взором на зеркало. Руки медленно сползли с ее лица, обнажая раскрасневшейся лицо и испуганные глаза. Голубые, наивные очи полные ужаса устремились вперед. Немедленно Аня схватилась за поручни своего инвалидного кресла и, нажав кнопку, подъехала к злосчастному, совершенно целому зеркалу. Сосредоточенно притронулась ладонью к его поверхности и неуверенно провела по нему рукой, попутно осматривая свои действия с нескрываемым интересом. Олег остался стоять на месте, ошарашено наблюдая за действиями жены. Аня провела очередной раз по зеркалу рукой и, встретив недоумевающий взгляд мужа в отражении, решительно вымолвила:

– Сначала надо избавиться от этого зеркала, – она по нему еще раз провела рукой, всматриваясь в свое отражения внимательней. – Это возможно сделать?

Мужчина сдвинулся с места, подошел к жене, и словно повинно склонив голову, шепнул ей прямо в ухо:

– Не думаю, что зеркало виновато, – все – таки стоял на своем супруг. – Я думаю, что стоит посетить врача и как можно быстрей. У тебя была серьезная травма мозга. Она вполне могла исказить представления реальности.

Аня тяжко выдохнула и спустя пару мгновений, кивнула. Ее взгляд обреченно опустился на пол и застыл на пушистом, бежевом ковре под ногами.

– Да, – отстранено выдохнула она. – Может ты и прав.

Одиночество иногда может и не давить вовсе, если оно привычно или долгожданно. Еще если оно вынужденно, естественно. Ане не нужно было компании, не нужно было света, ведь она же… не живая. Нет, вернее живая, но отчасти. Дверь негромко захлопнулась, женщина уперлась в нее не моргающим взглядом. Прошло немало минут, прежде чем она отвела глаза, так и не добившись экстрасенсорных способностей и возможности закрыть ее навсегда. Или вообще оставить в другом измерении, чтоб она не вела к ней. Ей жутко хотелось, чтоб ее потеряли или вовсе забыли.

Сумерки медленно осели на все участки комнаты, Аня продолжала сидеть в полной темноте и мечтать об одном: чтоб входная дверь не открылась больше никогда. Пролетали секунды, минуты, часы, однако они ничего уже не значили. Женщина не двинулась не на миллиметр, только лишь равномерное движения груди указывало, что она жива. И глаза, эти глаза так редко моргали, так редко увлажнялись. Вскоре они стали неприятно пощипывать и ей пришлось потереть их ладонями. Активно потерев их в сильном желании прекратить чувствовать боль и дискомфорт, она с усилием открыла глаза и уперлась взглядом в маленького человечка перед ней. Оно предстало перед ней, напротив, размером с десятилетнего ребенка, абсолютно голое и лысое нечто внимательно смотрящие на нее ясными голубыми глазами.

Девушка затаила дыхания, руки беспомощно опустились вниз, безумные, округлившейся глаза взирали на видения в полумраке, оно тускло светилось и отливало розовинкой.

– Кто ты? – выдохнула дрожащим голосом Аня. С ее глаз потекли две дорожки слез, они быстро скатились к скуле и обреченно бросились вниз.

Не в силах закричать, женщина продолжала заливаться слезами и упиваться своим животным страхом. Нечто грустно, не моргая, смотрело на нее.

– Вспомни, мама, вспомни, – слезливым голосом шепнуло оно, разлепив дырку, где должен сформироваться рот. Он же и сформировался, только губы не успели, и тогда в ее голове появилась шокирующая догадка. Перед ней стоял переросший, но не до конца развившейся эмбрион ребенка, а на нее смотрели ее глаза. Они долго кого – то ей напоминали и тут ее осенило. Женщина часто задышала, подняла дрожащие руки к лицу и прикрыла его раскрытыми ладонями.

– Я не твоя мама, уходи, – ответила сильно опустившимся от ужаса голосом она, уже не рассматривая нереальный реальный образ.

– Ты просто не помнишь, – снова совершенно дружелюбно заговорило существо.

Аня услышала это и почувствовала неуверенное касание к своему запястью. Ее руки медленно спустились вниз, проскользнув по раскрасневшемуся, заплаканному лицу. Неразвившейся клешня вместо руки опасливо отстранилась от нее. Аня, не дыша, внимательно проследила за уродливой конечностью. Затем наткнулась на «свои» его глаза. Пелена слез от страха и неизвестности прикрыла неприятный вид. – Мама, я тебе помогу. Ты должна встать и уйти. Далеко и не возвращаться.

– Что? – едва двигая губами, переспросила Аня.

– Я тебе помогу, не бойся, – обратно уверила ее существо и резко исчезло.

Параллельно включился свет в комнате. Пространство озарилась ослепительным светом, на мгновения ее ослепив. И когда она, наконец, смогла сосредоточиться, увидела перед собой Олега. Тот серьезно рассматривал ее в уютно, по – домашнему разодетый в фирменные синие джинсы и кашемировый, бордовый свитер.

– Ужин готов, – мягко объявил он. – Идем на кухню.

Затем он встал за спиной, и она ощутила толчок коляски в сторону двери. Мягко ее транспорт доехал до столовой и безразличный взгляд девушки уперся в красиво сервированный стол с ужином. В прямых, белоснежных тарелках красовалось немного воздушного, картофельного пюре, золотистый кусочек грудинки постной птицы и немного консервированного зеленного горошка. Еще на темно – синей скатерти стояло пара прозрачных стаканов, наполненных натуральным, апельсиновым соком. Картинка с идеальным столом с правильной, здоровой едой вдруг вызвала у нее отвращения и раздражения. Душу сковала обида, в кровь прыснула горечь отрицательных, отравляющих эмоций, что в свою очередь вызвало сильный приступ тошноты.