Оборотни Полярного Барроу. Любовь среди льдов

Глава 1. Лед

22 ноября. 2023 год.

Уткиагвик (Барроу)

«В сердце зверя ты найдешь больше любви, чем в людях»

Сегодня не так холодно, как обычно, но ветер у берега, пронизывающий до костей. Мой пуховик, привезенный из Лоуренса, не справляется. Надо зайти в местный магазин и присмотреть себе пуховку получше, подходящую для суровых морозов Барроу. В тундре, у моря с выходом в океан, теплая одежда важнее горячей еды.

– Ах, черт побери, – ругаюсь я, споткнувшись о длинную палку прям у берега. На деле это совсем не палка, а китовая кость. Часть местного ландшафта. Эскимосы с уважением относятся к останкам морских гигантов, чего не сказать обо мне. Несмотря на любовь к полярному городу, в котором родилась, мне еще предстоит вникнуть в традиции и понять местные законы. Барроу не просто город нефтяников, здесь живут эскимосы. Примерно шестьдесят процентов от общего населения, включая моего отца. Вот он чувствует себя на своем месте после пятнадцати лет, проведенных в Иллинойсе.

После переезда, в свободное время, отец пропадает на рыбалке. Пусть ноябрь с морозами в десять – пятнадцать градусов не самое лучшее время для выхода на лед, но заядлого рыбака предостережения не остановят. Мужчина не послушает и собственную дочь. Если уже решил, то сделает!

Пока не пришли трескучие морозы, лед тонковат. Он встал вдоль берега, удаляясь в море метров на пятьсот. Это заставляет рыбаков рисковать, продвигаясь вперед почти вслепую. Они прокладывают для себя маршрут и не сходят с него. А я каждый раз нервничаю, как бы ничего не случилось…

Сегодня стажировка в продуктовом магазине имени Уильямсов закончилась рано. Шейла занята приемкой поставки и отпустила меня. Ей не до обучения.

Дом закрыт, а ключи у папы. Единственное место, где он может пропадать вне работы на метеостанции – Чукотское море. Туда я и направляюсь, ориентируясь на три маленькие фигурки рыбаков вдалеке. Я уже так делала пару раз и каждый раз читала, как мантру: «Все получится, ты справишься. Тут недалеко!». Так и сегодня. Я благополучно прошла двести метров, а дальше лед, припорошенный снегом, заскрипел. Где-то под ногами раздался глухой треск. Будто молния, невидимая трещина побежала вперед, разлетаясь подледным глухим эхо.

У меня нет достаточного опыта хождения по льду, но есть здравый смысл. Я знаю, надо вернуться назад, пока не поздно и все еще светло. На часах десять минут второго, я поворачиваю и в этот момент моя жизнь разделилась на «до» и «после».

– Стой, Руби, стой… Не двигайся.

Кого бы позвать на помощь? Осматриваюсь. Никого рядом, только фигурки вдалеке на фоне солнца, которое так и не выбралось полностью из-за горизонта.

Сердце в груди стучит как сумасшедшее. За свои девятнадцать лет я еще не попадала в такую передрягу. И с чего вообще решила, что смогу как отец? У него опыта побольше! Папа родился и прожил большую часть жизни в Барроу. Вернее, в Уткиагвике. Никак не привыкну к новому названию города. Для меня он прежний Барроу, в котором я родилась и который пришлось оставить так надолго…

– Давай, потихоньку, ты справишься! – Подбадриваю себя и делаю еще пару шагов вперед. Но лед предательски хрустит. Звук глухой, громкий, пугающий.

– Ты сможешь, – сопровождаю разговором каждый шаг. Надо добраться до берега. Меньше, чем через четверть часа стемнеет. Полярная ночь не оставит шансов, если случится неизбежное. Но костлявая рука смерти уже крепко вцепилась в меня и не желала уступать.

Разлом под ногами, резкий вдох и я проваливаюсь под лед. Страх охватывает тело мгновенно, в голове звучит мысль: «Вот и все».

Это невозможно вот так умереть. Никто и не узнает…

Реальность жестока. Мое тело становится настолько легким, что летит вниз в жадную пасть океана, будто в пропасть. Я опозданием слышу скрежет гулкий и противный, будто кто-то когтями рвет листы металла. Уши закладывает, а в тело впивается тысячи ножей одновременно, в области правого бедра чувствую онемение. Тяжёлая ледяная рука водной пучины сдавливает грудь, а перед глазами только мрак синего цвета. Я поднимаю голову к небу, в надежде увидеть прорубь и выбраться, но просвета нет. Только белое, матовое полотно. По нему торопливо бегут пузырьки воздуха в поисках выхода на поверхность. Они похожи на крошечные живые комочки, которые вот-вот погибнут… Точно как я в холодных, жестоких водах морских глубин. Но я не могу уйти сегодня! Что будет с папой?

Я пытаюсь грести, что есть сил толкаю неподвижную глыбу льда вверх, цепляюсь ногтями и панически озираюсь по сторонам. Нутро охватывает ужас. Мне уже не холодно и не больно, только пульс стучит в ушах и страшно хочется вздохнуть. Что есть сил терплю. Пока не вдохну, у меня есть шанс!

Страшный сон наяву. Как бы мне хотелось проснуться… Где же выход? Я не могла отплыть так далеко от проруби!?

Сдаваться нельзя. Руби, соберись! Ты выберешься из ледяной тюрьмы. Тебя не сожрёт океан!

Снова, что есть сил цепляюсь ногтями за скользкий лед, пробираюсь вперёд, всматриваюсь, ищу свет…

Бах, бах, бах… Звон в ушах. Руки немеют, ног не чувствую. Время на исходе. Я выдыхаю большую часть воздуха и с каким-то успокоением наблюдаю, как они бегут вверх. Перед глазами все мутнеет, я готова вдохнуть и…

Что-то или кто-то грубо хватает меня за талию со спины, крепко прижимает к себе и тянет назад. От испуга я выдыхаю окончательно и делаю роковой вдох. Кашель, вода, наглатываюсь. Грудную клетку рвет на части от жара, сознание уходит и последнее, что я вижу – глаза ярко оранжевого цвета. Точно у зверя… Он моя смерть?

– Руби, – звучит в ушах бархатистый мужской голос, – Руби, очнись! Ну же, давай, девочка…

– Кхм, кхм, аа…, – Простонала я, почувствовав под собой твердый лед. Как приятно знать, что я больше не под ним.

– Вот так, да, набок. Прокашляйся, станет легче. Давай, малыш, ты можешь!

– Больно, – хрипло стону я, борясь с очередным приступом кашля. Соленая вода уходит из легких.

Незнакомец вновь подбадривает, хоть до слуха и доносятся сдавленные ругательства. Все слова не разобрать, но все же я четко выцепила «зачем я вожусь с тобой», «Дьявол!», «я бы хотел…», «черт возьми…»

Возможно, он считал, что я не слышу, но даже так, я не в состоянии ответить. Гнев мужчины граничит с добротой. Спаситель заботливо помогает откашляться и укладывает меня на спину. От солёной воды страшно болело горло, нос и пекло в области груди.

– Сейчас должно отпустить. Лежи смирно, не двигайся.

– Ах… Мне бы домой…

Я открыла глаза, протянула руку вперёд, чтобы подняться, и наткнулась на обнаженное плечо мужчины. Спаситель сразу наклонился ко мне, поправил промокший пуховик, на котором я лежала и спешно убрал руку с себя, заставив лечь.

– Не вставай. Сейчас подоспеет помощь.

– Помощь? – Повторила я.

– Потерпи немного.

Не могу сконцентрироваться. Перед глазами пелена, реальность как будто воспроизводится на старой пленке, залитой сладким сиропом. Движения мужчины смазаны, но его глаза… Они черные, яркие, и мокрые волосы… Молодой парень, бледный, мокрый и раздет по пояс? Я ничего не могу разобрать, а он точно нарочно прячет глаза и отворачивается. Незнакомец прощупывает пульс, касается рукой лба и стягивает на моем бедре тугую верёвку. Тогда я ещё не поняла, что хорошо продрала себе ногу.

– Мне кажется, я тебя знаю?

– Руби, жгут наложен в тринадцать двадцать два. Запомнила?

– Я не могу вспомнить… Я тебя знаю, да? Знаю… Ты ведь мне жизнь спас.

Его глаза вспыхивают, парень повторяет громко и четко, обхватив мое лицо ладонями, – Повтори, во сколько наложен жгут?

– Тринадцать двадцать два. – Сдаюсь и повторяю за спасителем, как прилежная ученица. Своего голоса даже не слышу, это хрип.

– Вот, умница, – Он наклоняется, как будто хочет поцеловать в лоб, но резко останавливается и сдавленно цедит, – Береги себя, Руби.

Я киваю, не сводя глаз с мужчины. В этот момент туман в голове рассеивается, взгляд фокусируется, и я вздрагиваю от странного чувства в области груди. Будто электрическим током, напряжение проходит по венам замерзшего тела россыпью мелких иголок. Меня потрясывает от холода и шока. Это же ОН!

– Эйдан?

На моем лице отразилось удивление и шок. Сын Уэйна Уильямса надавил мне на плечи, заставив снова лечь. Сам же быстро засобирался и исчез. Парень буквально растворился в красном свете полярного заката. И как только я осталась одна – послышались встревоженные голоса

– Анка! Сюда! Вон твоя дочь, на льду лежит. Раздетая! – Басистый мужской голос, за ним раздается голос отца.

– Руби! Руби! Доченька!

– Папа! – Поднимаю руку. Прямо передо мной три чернеющие фигуры на фоне красного неба. Среди них отец. И как они бегут по льду, не опасаясь провалиться? Дети Севера, не то, что я, полукровка…

На губах глупая улыбка. Я поворачиваюсь к небу и благодарю Бога за спасение. Но чьей рукой действовал Бог? Этого странного парня из проката снегоходов?

– Я здесь…, – шепчу уже себе. Через минуту отец и двое рыбаков накидывают на меня пуховики. Все обошлось.

Глава 2. Начало

За неделю до случившегося

– Пап, кастрюля с макаронами на плите. Я добавила томаты и сыр. Мясо разогрей в микроволновке. В холодильнике найдешь? – Накидываю шарф в три оборота, поспешно надеваю теплую куртку. Анка сидит в кресле перед тумбой с радиоприемником. Читает свежий выпуск газеты. Раньше мы их выбрасывали, когда из накапливалось тоннами в почтовом ящике, а здесь в Барроу это одно из главных развлечений, – Пап? Ты справишься без меня?

На часах около восьми. Шейла ждет меня в четверть девятого. Магазин в десяти минутах от дома, и я не любитель опаздывать. Но контроль над отцом дело обязательное. Он и при маме не особо следил за питанием, предпочитая домашней еде что-нибудь мучное, на скорую руку. А со мной и вовсе стал относится к своему здоровью попустительски. Его вес достиг ста двадцати семи килограмм. Врач прописал диету и умеренные физические нагрузки. Со вторым справится каждодневный путь туда и обратно до метеостанции, где Анка трудится сменами, а с первым приходится бороться дочери. Усердно и назойливо бороться!

– Руби, иди спокойно, ни о чем не переживай! Главное, чтобы ты позавтракала. А я обед соберу, не маленький.

Седовласый мужчина не оборачивается, очевидно зачитавшись новостями. А я уже одной ногой у двери. Ищу в полутьме сапоги. Давно надо было вкрутить новую лампочку.

Наш арендованный дом небольшой, старенький, но уютный. Комната отца и моя располагаются в разных частях друг напротив друга по длинному коридору. Этот же коридор служит прихожей. А прямо напротив входной двери располагается кухня-столовая. Есть еще подсобка и погреб. Можно даже на чердак попасть, если выставить прямо над входом люк с потолка. Но за пару месяцев я туда ни разу не сунулась. Представляю сколько там хлама и уборки. Лучше оставлю это добро на потом.

– Смотри мне! Увижу, что снова перебиваешься сэндвичем, позвоню твоему доктору. Ты же не хочешь проблем?

– Хорошего дня, Руби!

– Пап!?

– Я поем, не переживай. Иди, дочка.

Я закатываю глаза. Ну точно ребенок. Никакой ответственности.

Надев с трудом найденные под обувной полкой сапоги, и поцеловав отца в щеку, направляюсь в магазин Уильямсов. Он всего в паре кварталов от нас. Пятый по счету в Уткиагвике, продуктовый маркет. Открылся с полгода назад и взбудоражил размеренную жизнь местного населения, точно разорвавшийся старый снаряд. Каких только слухов не ходит! Говорят, владелец магазина очень богат. Что он переехал сюда, скрываясь от долгов в штатах, ведь в здравом уме такого решения не принимают! Его семья ведет закрытый образ жизни на окраине Барроу и все члены большой диаспоры как на подбор хороши собой. Не просто так, а потому что они какие-то особенные.

Но мне пока не довелось встретить никого из семьи Уэйна, как и его самого. А к восхищению внешними данными на Аляске я отношусь скептически. Большая часть тех, с кем я познакомилась, эскимосы. Их могут запросто удивить новые жители с материка просто потому, что они НОВЫЕ.

До работы добираюсь быстрым шагом прямиком по автомобильной дороге. Машин немного, а тротуар по колено завалило снегом. Хоть фонари светят везде и на том спасибо! Те, кто живут во мраке два месяца обеспечили себя искусственным светом.

Я люблю холод, особенно когда одежда соответствует. Пока с этим проблем нет, но в январе такой роскоши, как минус десять днем, не будет. Придется закупаться. Для этого буду усердно работать. Анка на метеостанции получает немного. Этого хватает на продукты. В Барроу они стоят в три раза дороже обычной цены. Все из-за поставок авиатранспортом. Дорог к городу нет.

Я не боюсь труда. Так я буду находиться в социуме, чтобы не сойти с ума дома на заочном обучении университета и в постоянной готовке для отца.

Переезжая в Барроу, мы знали, что будет непросто. Но это лучшее решение. Моя мама грезила полярным городом, отец тоже говорил о своем прошлом с теплом. В двадцать семь Анка совмещал научную работу и древние знания. Он ведь самый настоящий потомственный шаман. Знания мужчины высоко ценятся среди эскимосов. И все пришлось оставить одним днем, как только мне исполнилось четыре.

Помню мама говорила: «Анка гаснет в Иллинойсе». А когда я спрашивала, почему мы уехали, та отвечала: «Чтобы поправить твое здоровье, дочка. Я ни о чем не жалею. Ты вырастешь, и мы вернемся!».

Но маме так и не довелось ступить на землю Уткиагвика. А мы с отцом решили, что в Иллинойсе нас больше ничего не держит.

«Дом» – первое, о чем я подумала, сойдя с трапа самолета в то время, как другой мечтал бы спрятаться на борту и умолял увезти его к солнцу и теплу. Мне же здесь дышится легче. Темнота и мороз не пугают. Да и люди Аляски другие. Будь то эскимос или американец. Все дружелюбны. Чем холоднее город, тем теплее в доме.

– Руби? Привет! – Машет Шейла. Девушка старше меня на семь лет. У нее двое детей и развод. Как говорит она же – успела все в этой жизни! Но при этом оптимизма не занимать.

– Ты снова за старое? – Не терплю дурных привычек, замечая, как напарница тушит ногой окурок. На голове нет шапки, курка застегнута наполовину, в глазах азарт.

– Ой, да это от нервов! Пойдем скорее, поможешь прибрать на полках. Сегодня у нас смотрины.

Кареглазая брюнетка морщиться, ее улыбка от уха до уха прячет под щеками глаза. Она хватает меня под руку и тянет за стеклянную дверь с надписью «ЗАКРЫТО». Я поскальзываюсь, едва не упав. Из мороза попадаю в тепло, где яркий холодный свет слепит глаза.

– Скажи уже, что за смотрины?

– Да я места себе не нахожу. Руфь позвонила и говорит, Уэйн прилетел с поставкой продуктов. Он и его сын сегодня будут устанавливать новую вывеску, а заодно проведут с нами вторичные собеседования. Ну я-то точно остаюсь, а ты должна произвести впечатление. Сама знаешь, на стажеров тут никто не рассчитывал. Могут срезать тебе зарплату или того самого, – она проводит большим пальцем перед шеей, – Уволить тебя.

Меня нисколько не трогает шанс потерять работу, тем более, я понимаю к чему ведет Шейла. Спокойно снимаю куртку, иду к ящичкам, а на губах глупая улыбка. Да мне и самой интересно!

– А раньше их здесь не было?

– Я не застала. Они возвращаются к полярной ночи. Странные.

– Может дела на материке.

– Может быть. А теперь будут здесь! Как говорит Руфь, надолго!

– Шейла, признавайся, ты ведь не из-за собеседований так встревожена? – Оборачиваюсь к девушке, которая вовсю поправляет себе каре, и подкрашивает губы, – Хочешь посмотреть на Уэйна? Говорят, он красавчик, как и его родственники.

– Ему сорок семь, – Довольно цитирует напарница, – А я люблю мужчин постарше. Двадцать лет не большая разница? Нет. Моему бывшему тридцать семь.

– Шейла, которому из?

– Марку. Ой, Руби, ты тоска малолетняя. Лучше подумай, он ведь не один. С ним сын, – Шейла толкает меня в плечо, подмигивая, – Взрослый уже.

– Мне все равно.

Вру. Надеваю передник поверх джинс и направляюсь в зал. Ну конечно же мне не все равно. Иначе я бы не смотрела в отражение стекол. Хорошо ли я выгляжу? Может пойти переодеться? Нет уж. Мне не до игр с богатенькими сыновьями предпринимателей. Важно только одно – не потерять работу.

Глава 3. Встреча

К девяти утра в магазин пришла Руфь. Женщина полностью замещает Уэйна во время его командировок, ведет отчетность, набирает сотрудников и следит за порядком. Меня она взяла только потому, что училась с отцом в одной школе. Анка однажды упомянул, что я ищу подработку и та позвала в продуктовый. Она пообещала, что сможет выделить бюджет на подменного продавца. В тот момент я была уверена, что достаточно пройти стажировку, а теперь нужно понравиться владельцу продуктового. Нравиться нарочно я не умею.

– Девочки, пока не трогайте коробки со снэками. У нас будет еще пара стеллажей, они пойдут туда, – Руфь указывает в сторону правой части магазина. Она еще не выглядела презентабельно и использовалась как стихийный склад. Коробки, упаковка, ветошь. Шейла постоянно говорила, что однажды все это придется разбирать.

– Я на кассе, Руфь. Пусть Руби этим займется.

– Я не против.

– Ох, не думаю, – Полноватая невысокая женщина с короткой мужской стрижкой, поправляет свитер. Он новогодний с оленями и явно ей не по размеру. Но управляющая никогда не пыталась выглядеть дорого. Ее работа и занятость определяет внешний вид.

– Что?

Руфь морщится и смотрит на меня оценивающе. В ее раскосом взгляде вижу сомнение.

– Я справлюсь. Они не тяжелые.

– Ну конечно… Нет уж. Я попрошу Ника, грузчика. Пусть выйдет в смену, перетаскает.

– Не выйдет он! – Подмигивает Шейла из-за кассы, – Я видела его вчера у ларька. В ноль. И как только до дому дотащил свой зад.

– Снова?

– Вроде с женой поругался. Она с детьми у матери.

– И все то ты знаешь. Мдааа, – сопит Руфь, потирая подбородок, – Тогда займемся этим вдвоем. Не стану я нагружать тяжелой работой юную девочку.

Я не юная девочка, а почти двадцатилетняя женщина. И мне не привыкать к тяжелой работе. По дому я помогаю отцу как сын, а не дочь. Но спорить с Руфь не стала.

Мы закатываем рукава и принимаемся фасовать коробки. По замыслу нужно было освободить достаточно пространства для презентационного новогоднего товара. Уж чем-чем, а подобным в Барроу никто не занимался. Самой известной инновацией был маркетинговый ход с кофе. Один местный владелец крохотного кафе повесил вывеску «Всем туристам бесплатная чашка кофе!». И это сработало. Туристами пожелали быть все. Только местные. И одной чашкой не обошлось, к кофе он продавал местную выпечку и десерты.

Время за работой пролетело незаметно. Мы расчистили большую часть стены. Я увлеклась, а внутренний перфекционист наслаждался свободным пространством в маленьком помещении. Даже дышать стало полегче.

От работы отвлек громкий голос Шейлы и суета за окном. На часах одиннадцать, но все еще темно.

– Приехал! Приехал!

– Да не кричи ты! – Ругается управляющая.

Вытираю проступившую на лбу испарину рукавом свитера и вижу, как Руфь бежит к двери. Она придерживает ее, звенят колокольчики, и в магазине появляется сначала длинная коробка, а затем входит высокий мужчина под два метра ростом. Он в белой рубашке, проступающей из-за коричневой расстегнутой дубленки. Черные волосы с изящной проседью на левом виске уложены назад, аккуратная ровная бородка, чуть проступающая на светлой коже. На губах улыбка, во взгляде карих глаз огонек. Уэйн Уильямс просто качок красавец с обложек журналов, да еще и с широкой душой. От него веет теплом и задором. Я почувствовала праздник, когда он занял собой практически всю входную зону.

– Утра всем! Как настроение? Так, девушки, подскажите, куда пристроить эту бандуру? Тащил ее от проката, – Руфь встает перед Уэйном и пытается перехватить коробку, но тот сам определяет ее на пол. В этот момент Шейла с другого конца магазина чуть из-за прилавка не выскочила, так хотела быть замеченной, – Как у вас обстановка? Думаю, сегодня поработать с вами до вечера. Сейчас, кстати, Эйдан подойдет. Поможет со сборкой и в три ждем электрика.

Контраст налицо. Как же скучно в магазине было без Уэйна. С ним вялотекущее время работы заиграло красками с первых минут.

– Здравствуй, Уэйн. Как тебе удобнее, можем закрыться для покупателей, чтобы не мешали вам. А мы с девочками все приберем после.

– Закрыться? Что ты! Нам никто не мешает. В конце концов, разве не для клиентов мы стараемся? Так ведь?!

Ох черт, он оборачивается и подмигивает мне. У меня краснеют щеки, и я растягиваю губы в глупой улыбке. Как могу.

По магазину расходится запах горького парфюма, а я начинаю сожалеть о том, что не постаралась над внешним видом, как Шейла. Та ведь даже черные затасканные штаны сменила на юбку миди, а тапки на каблук. Все это, ей на удачу, осталось в шкафчике после собеседования у Руфь. А у меня в шкафчике только серая кофта, та, которую надеваю, когда совсем замерзну.

– Руби, оставь коробки, – Руфь взглядом указывает на мои перчатки и кивает в сторону Уэйна. Тот уже снял дубленку и направляется к нашей подсобке-раздевалке прямо за стеной кассы, – Пойдем, скажу про тебя.

– А, да, конечно.

Слышу голос Шейлы. Та нырнула за управляющим и что-то рассказывает. Бархатистый голос Уэйна не разборчив, но приветлив. Руфь идет вперед, отодвигает с прохода длинную коробку ногой, а я следом. Тут вспоминаю, что так и не сняла рабочие перчатки и испачканный в пыли передник. Так точно не стоит показываться на глаза такому опрятному мужчине.

– Руфь, я сейчас! Только скину это.

– Давай, быстренько.

На бегу разворачиваюсь к двери, чтобы нырнуть за стеллаж и снять лишнее. В этот момент в лицо удаляет морозный свежий воздух с улицы, а я благополучно врезаюсь лицом прямиком в грудь незнакомца.

– Ах…

Чувствую теплые руки на плечах и приятный аромат леса с горчинкой сладкого меда. Голова кружится и мгновение застывает. Сама не понимаю, почему не сделала шаг назад, не извинилась, а замерла…

– Вы в порядке?

Незнакомец наклоняется к моему лицу, я поднимаю взгляд и чувствую, как по телу бегут мурашки.

– Да, я… Как неловко, извините.

– Все в порядке, – Молодой человек едва заметно улыбнулся. В карих глазах блестит огонек, а затем замирает и он сам, пытливо изучая меня взглядом.

– Эйдан? – Голос Уэйна, – Ты рано!

– Да, – парень воскрес, смотрит поверх моей головы, но рук с плеч не убирает, – Решил вернуться пораньше и вот, чуть не убил девушку на входе.

Глава 4. Знакомство

Вот так молодой Уильямс, точно стихия, в одночасье разрушил стену ледяного спокойствия в моей душе. Здесь и сейчас я испытываю все гаммы чувств от неловкости до желания. Это неприятно. Не люблю моменты, когда мозг отключается, но он именно ОТКЛЮЧИЛСЯ!

И сердце в груди никак не успокаивается. Стучит так громко, что Эйдан точно слышит. И он, точно издевается, слегка сжимает мне плечи и заботливо смотрит в глаза.

– Похоже я сильно вас задел?

– Нет, это я на вас налетела. Извините, не видела, – С усилием, но я делаю шаг назад. За спиной слышен голос Уэйна. Тот просит сына подойти, – Мне нужно работать.

Симпатичный брюнет криво улыбается, а я торопливо протискиваюсь к соседнему ряду.

Чертов грязный передник, чертовы пыльные перчатки. Я ведь все еще в них. Обиженно скидываю в сторону, а сама украдкой наблюдаю через стройные ряды пачек с утренними хлопьями за соседним рядом. Вижу, как Эйдан направляется к отцу, но потом вдруг притормаживает и оборачивается к полкам. Наши взгляды встречаются. Чертыхаюсь про себя и отворачиваюсь, будто это случайность. Но успеваю ухватить ухмылку красавчика. Наверняка доволен собой!

Да что со мной не так? Почему я веду себя так глупо?

Нет, Руби, запасть на красавчика дело не хитрое, тем более Эйдан хорош собой, как капитан футбольной команды! Всем девчонкам нравятся такие. И ты не исключение.

Да к тому же он еще и высокий, как отец. Метр девяносто три? Или два? Одет легко, в кожаную куртку и серую толстовку, будто здесь не Север вовсе. Наверняка выскочка и определенно точно, любит красивых женщин и дорогие машины.

– Фуф…, – Выдыхаю я, откинув затылок к стеллажу и закрываю глаза. Мне нужна минута, всего минута и я соберусь. Делаю глубокий вдох, выдох… Но отвлечься не получается. Я вижу его образ. Эти черные зрачки с медовым отливом, наполовину утопающие под веками, что делает взгляд хищным и немного диким, его светлая кожа, широкие скулы, полные губы и руки. Я до сих пор чувствую их на плечах.